Ночь была светлая — лето. Как говорил поэт, «одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса». Тем не менее по трассе шли с фарами. Впереди шла «девятка» с четырьмя ловкими ребятами, следом, в ста метрах за ней, — еще одна с пятью, дальше — «Ниссан-Патрол» с Черным и пятью «бригадирами» и еще пара машин с охраной. 678-й километр приближался неуклонно. Ни встречных, ни обгонных. По этому участку шоссе ездить в ночное время народ не рисковал. Здесь одно время орудовал Штангист. Он тормозил дальнобойщиков с хорошим товаром и помогал им немного разгрузиться. Сейчас он на такую мелочевку перестал тратить время, и на дороге баловалась только неорганизованная публика. Само собой, что среди них не было тех, кто рискнул бы тормозить колонну Черного. В одном месте, на площадке отдыха, промелькнул какой-то подозрительный грузовичок, а в отсветах фар у обочины — группа парней. Они пропустили мимо себя головную «девятку» и чего-то замельтешились, но тут мимо них пронеслись вторая «девятка» и «Ниссан», после чего им стало ясно, что лучше не суетиться.

— Надо бы с ними разобраться, — сказал Черный Кузе, своему заму по общим вопросам. — Торчат маячат…

Как скажешь, командир! — с готовностью ответил Кузя. — Хоть сейчас.

Сейчас некогда. Надо сперва дело доделать.

— Западло это все-таки — с прокурором корешиться… — заметил зам.

— У тебя не спросил! — оборвал Черный — Я его уже совсем в руки взял, понял? Ты еще увидишь, как я его раком поставлю. Мне осталось только губернатора подцепить, и тут он мне поможет.

Ну-ну, мрачно покивал Кузя, — а не возьмет он нас там, на дачке, за жабры, а?

— Ты меня за кого держишь? За пацана? Зря, что ли, я за РУОПом и ОМОНом наружку поставил?

И «грибничка» в лес тоже не зря послал. Все нормально будет — У прокурора — семья, дети, да и сам еще не старый. Если что — у меня в Москве кое-кто есть. Балыбина сделали, и этот не бессмертный.

— Ты покличь своего «грибника», — посоветовал Кузя. — А то его уже и повязать могли.

Черный презрительно хмыкнул, но нажал кнопку рации и позвал:

_ «Грибничок», отзовись. «Папочка» волнуется.

Едва он отпустил кнопку, как рация зашуршала:

_ «А на кладбище все спокойненько, от общественности вдалеке…»

— Понял. — Черный убрал рацию и еще раз посмотрел на Кузю с усмешкой. — Бдительный ты больно. Пора бы привыкнуть, а я все думаю, что у тебя манраж и нервы не в порядке.

— Лучше перебдить, чем недобдить, — проворчал Кузя.

За следующим поворотом, слева от дороги, пока завись тусклые огоньки. До них было около километра.

— Гаишный пост, — отметил парень, сидевший за рулем «Ниссана».

— «Папа», я — Феня, — это докладывали с головной, — подхожу. Ничего лишнего.

— Сворачивай под «кирпич», там тебя должен — грибник» ждать. Где встретишь, там и нас подождешь.

В свете фар второй «девятки» Черный увидел, как первая свернула вправо.

— «Папа», — позвали со второй машины, — все хоккей.

— Идешь дальше за Феней.

— Проводник вышел, — сказал Кузя, когда «Ниссан» подкатывал к повороту.

— Притормаживай, — велел Черный своему водиле, — не глуши!

К «Ниссану» подошел мужик в штатском и спросил, как было загодя условлено:

— К «Вепрю» подвезете?

— Плата «зелеными», — ответил Черный тоже условной фразой.

— Хоть черными. — Проводник замкнул пароль, и его впустили в «Ниссан».

— Учти, — напомнил проводнику Черный, — Сусанин получил Героя посмертно.

— Наслышан, — кивнул проводник, в затылок которому был уперт «ТТ». — Все будет в порядке.

— «Грибник» у меня, — доложила Феня. — У него все по жизни.

По лесной бетонке ехали плотной колонной. Оружие держали наготове. Кто его знает… Черный поглядывал на проводника. Тот, может, и волновался, но виду не показывал. Во всяком случае, такой вид мог быть у человека, который опасается какой-нибудь дурацкой случайности, нестыковки и так далее, но никак не готовящего заподлянку.

Впереди в лучах фар засерел высокий бетонный забор с крепкими стальными воротами и проходной будкой. Перед воротами была довольно просторная слабо освещенная площадка, на которую выкатили одна за другой все пять машин Черного. «Девятки» кольцом огородили «Ниссан». Моторы не глушили.

— Погуди три раза, — попросил проводник. — Из проходной выйдет парень, пошлешь со мной кого-нибудь договориться, а уж только потом тебе выведут того, кого надо.

Водила три раза пробибикал.

И тут произошло то, чего, по-видимому, проводник не ожидал. Площадку, около которой до этого горел всего один фонарь с какой-нибудь сорокаваттной лампочкой, залил мощный электрический свет. Одновременно сразу с десяток помповых карабинов «КС-23» швырнули на площадку газовые гранаты с «черемухой». Откуда-то сзади, от дороги, выкатился огромный трейлер-рефрижератор, начисто загородив проезд. А затем беспощадно, раскатисто загрохотало десятка два автоматов. Били, кажется, со всех сторон, на убой, на расстрел. Пули насквозь прошивали тонкие борта «девяток», крошили стекла — пожадничал Черный на броню потратиться. Было видно, как подпрыгивают и нелепо дергаются от пулевых попаданий те, кто прикрывал собой Черного и его «Ниссан-Патрол».

— Это не менты! — понимая, как страшно и глупо прокололся, выкрикнул Черный. Он хотел еще что-то сказать, но тут очередь звездочками-снежинками отметилась по лобовому стеклу, и одна из пуль клюнула прокурорского друга прямо в центр лба. Кузю зацепило в плечо, но он удержал пистолет и прошипел проводнику:

— Хоть тебя пришью, Сусанин…

— Продали… — ахнул проводник всего за секунду до того, как Кузя нажал спуск «ТТ». Убийца пережил убитого на секунду, не больше. Сразу три пули с разных направлений вонзились в недоверчивую Кузину башку и раскололи ее на куски.

Почти никто не ответил тем, кто безнаказанно расстреливал команду Черного. Кроме Кузиного, хлопнуло еще несколько выстрелов, сполошных, сделанных людьми, незрячими от газа. Кто-то успел выпрыгнуть, кашляя и протирая глаза, но тут же свалился, словив пули. Большинство же так и остались сидеть в изрешеченных кузовах, на сиденьях, залитых кровищей и осыпанных крошкой битого стекла. Некоторые еще дышали, когда зажигательные пули просверлили баки, и одна за другой все пять машин заполыхали. Один кто-то, укрывшийся было под днищем «Ниссана», с истерическим воем выскочил оттуда в пылающей одежде, но, не пробежав и пяти шагов, был срезан короткой очередью.

Бензин выгорел относительно быстро. Когда жар поубавился, подбежали несколько проворных парней с огнетушителями, окатили выгоревшие кузова и обугленные трупы пеной.

Лишь после этого из дверей проходной появилась группа людей. В центре нее шел коренастый бородач в камуфляжной куртке и вязаной шапочке. Он неторопливо заглянул в распахнутую ломиком дверцу того, что осталось от «Ниссана, и несколько минут безмолвно смотрел на что-то обуглившееся, до костей обгоревшее, безволосое.

— Ну, теперь ты действительно Черный. — пошутил бородач. — Зря по-хорошему не хотел Одна только цепочка от тебя осталась. Извини, на память возьму. Не люблю, когда золото пропадает.

С этими словами бородач одним рывком содрал с шеи трупа-головешки массивную золотую цепь.

— До утра все привести в порядок! — строго сказал он кому-то из стоявших за спиной. — Чтоб тут ни одной гаечки, ни одного уголька, ни одной гильзочки не валялось. Хозяин пожалуется — обижусь… И накажу.

— Как можно, Курбаши… Все будет в лучшем виде.

— Ну-ну. Помни: короли шутить не любят.