Иванцов сидел в кресле, на балконе своего коттеджа. На столике в пепельнице валялось уже с десяток окурков. Ну и денек! И обычных текущих дел было сверх головы, и посетителей на прием записалось хрен знает сколько, но самое главное — этот прокол.

Еще утром все было ясно как божий день. Ворожцов со своими подручными получили четкие, продуманные самим прокурором инструкции. Конечно, наверно, лучше было бы и самому съездить. Взять удочки для конспирации и отгул за прогул. Никто бы не волновался, что начальства нет на работе. Даже порадовались бы. Уж тогда бы знал все точно, как, что и почему…

Чушь какая! Правильно, что не поехал. Во-первых, неизвестно еще, приехал бы оттуда, а во-вторых, есть добрые люди, которые стучат даже на прокуроров. Незачем было рисковать, все-таки надо знать свою цену.

События этого дня прокручивались в памяти прокурора, будто лента видеомагнитофонной кассеты, то в прямом, то в обратном порядке.

После встречи с Моряковым он прождал до полудня. Должна была позвонить жена и сказать только одну фразу: «У нас все в порядке». Но звонка не было. Иванцов позвонил сам и услышал совсем другое: «Приезжай срочно!» Так уговаривались на случай непредвиденных ЧП. Пришлось ехать домой «на обед» и разбираться в этих «домашних» делах.

Выяснилось, что его супруга Ольга Михайловна как глава частной фирмы «Русский вепрь» послала на ту же просеку еще одну группу охранников. Проехав весь путь до самого болота, они нигде не обнаружили ни «уазика», ни тех четверых, что в нем были.

Вот тут и думай. В охотничий домик «Русского вепря» не вернулись — это ясно. А куда делись? С машиной и оружием, а возможно, и с «дипломатом», в котором лежала нычка?

Ждать было некогда. Иванцов позвонил Найденову, дал номер «уазика» на розыск. Потом договорился с областным аэроклубом, там работал старый друг. Дали вертолет «Ми-2», на котором он лично облетел все болото и окружающие просеки, — никого и ничего. Если люди, допустим, могли укрыться в какой-нибудь чащобе, то автомобиль-то не спрячешь! Людей нет, машины нет. Похоже, сбылись самые черные предположения. То есть Ворожцов и его ребята предали. Скорее всего посулили Клыку, что освободят и поделятся наваром от реализации нычки. Потом пристукнули, спихнули в болото, сели в машину и давай Бог ноги! Скорее всего воспользовались тем, что оттуда всего тридцать километров до соседней области. Там Иванцову искать их сложнее. С тамошним прокурором Грековым он совсем не вась-вась. Тот на всех углах орет, что Иванцов не проявляет должной целеустремленности в борьбе с преступными группировками. Зато у Грекова с ныне покойным Балыбиным было давнее знакомство. Ему бы очень хотелось, чтоб Балыбин на месте Иванцова сидел. Потому что тогда бы тут, в этой области, все дела другие люди ворочали. У Грекова область площадью побольше, но народу в ней меньше. Зато «королей», по типу Черного, там хватает. Навару на душу населения меньше, вот и лезут в чужой огород. Очень нагло. В обход Иванцова пытались прямо на обл администрацию выходить, борзота! Кое-кому пришлось руки пообломать, чтоб не тянули куда не надо и не экономили. Сказано ведь в Писании: «Да не оскудеет рука дающего…» А одного очень суетливого человечка из губернаторской команды, который не спросясь протекции устраивал, пришлось с балкона уронить от несчастной любви.

Конечно, если Ворожцов и К° в области, то их найдут в два счета. Все трое — холостые, без постоянных баб, ни к юбкам, ни к детям не привязанные. Квартирки у всех казенные, дачками еще не обросли. Машины — так себе, «шестерки»-«девятки» и не новые. Дороже, чем по две-три тыщи баксов, не стоят. Счета в «Бланко-банке», подконтрольном «Вепрю», тоже не Бог весть что. Если они о размерах куша, лежащего в нычке, осведомлены, то бросить все, чем они владеют от щедрот семейства Иванцовых, — раз плюнуть.

Эх, Паша-Паша! Неужели ты, сучий потрох, забыл, как в ногах валялся, когда тебя с твоей дрюшлой охранной фирмой Черный пообещал по стенке размазать? Он бы тебе тогда яйца откромсал или клистир из серной кислоты вставил. Ведь совсем ты дурной был, малограмотный, а собрался чужих овечек подстригать. Это ведь Иванцов тебя, дурака, вытащил и придал тебе какой-никакой социальный статус. А ты благодетеля своего так кинул!

А может, не Ворожцов? Слишком уж много было случаев, когда Паша доверие оправдывал и делал все как полагается, без самодеятельности. Может, пока Виктор Семенович его матюками поминает, он, бедняга, в болоте лежит. Толя Кузьмин и Сеня Дерюгин тоже мальчики не подарок. Кому-нибудь из них могла прийти в голову свежая идея разбогатеть на халяву. И кстати, Сеня еще при Советской власти имел срок за товар, аналогичный тому, что в нычке. Правда, он был тогда полным профаном, да и сейчас у него голова не на эту тему настроена.

От грустных мыслей отвлек звонок телефона, долетевший из комнат. К аппарату подошла Ольга Михайловна, но, едва произнеся «алло», быстренько принесла трубку супругу.

— Витя, это тебя. Найденов.

Иванцов отозвался:

— Слушаю вас.

— Ничего, если я сейчас подъеду, Семеныч? Не шибко помешаю?

— Подъезжай. Обрадуешь — бутылку выставлю.

— Готовь, готовь, пригодится.

Иванцов отнес трубку на место, глянул на определитель номеров. Полковник звонил с работы, значит, появится через полчаса, не раньше.

Интересненько, чем же это он обрадовать захотел? Машину нашел, что ли? Если так, то ему, пожалуй, не только бутылка причитается. Плохо только, что в машине может каким-то образом Клык оказаться. Например, если каким-то макаром (не обязательно «макаром» в смысле пистолетом) Клыку удалось уделать охранников и удрать. А если там еще и нычка, то товарищ полковник свое финансовое положение рассчитывает серьезно поправить. Дорогонько обойдется, ну да ничего. Найденов умный, он на шею не сядет. Ему тоже придется в своем аппарате кое-какие шестерни смазывать, чтоб информация не растекалась. Если дотечет до Рындина и его ФСБ, то дебетовое сальдо здорово увеличится. Андрей Ильич себе цену знает. И ссориться с ним никак нельзя.

Полчаса текли долго. Виктор Семенович курил, маялся раздумьями, выглядывал на улицу. Наконец

подкатила черная «Волга», и из нее, отирая пот с лысого лба, вылез Найденов.

Хозяин провел его в кабинет, достал из бара «Наполеон», рюмочки, нарезал лимон. Гость тем временем достал из «дипломата» карту-двухверстку.

— Ну, жду радостных вестей.

— Нашел я твой «уазик», Семеныч, — сказал Найденов без долгих преамбул. — Он у наших добрых соседей, в областном ГАИ стоит. Шел по московской трассе на повышенной скорости. Опасно маневрировал, на приказ остановиться не отреагировал. Гаишники начали преследование, он свернул на проселок, ведущий к колхозу «Память Ильича». Тут у гаишников на «шестерке» шина лопнула. На битую бутылку налетели. Пока запаску ставили, «уазик» оторвался. Нашли брошенным в рощице, полтора километра от села. Вот тут.

Найденов показал на карте отмеченную карандашом красную точку.

— Стоял пустой, с ключами. Внутри документы на принадлежность к фирме твоей жены. Сказали, пусть приезжает и забирает, но приготовит деньги за стоянку.

— И что ж, так никого и не задержали?

— Нет. Вроде бы было трое или четверо, но стекла больно грязные, лиц не разглядели. По адресам, что ты давал, прошлись…

— Пусто?

— Так точно. Что любопытно: у всех троих дома нашли паспорта. У Ворожцова — криминал. Незарегистрированная пушка типа «беретта», сорок штук патронов к «Калашникову» 5,45, два магазина не снаряженных, Ф-1 с взрывателем. Вполне можно возбуждать уголовное дело по 218-й. У Дерюгина — неисправный малокалиберный обрез, три пачки патронов 5,6. Кузьмин к охотничьей ракетнице-карандашу сделал насадку под малокалиберный патрон — тоже пришить к делу возможно.

— А я ведь, Валерий Петрович, санкции на обыск не давал, между прочим… Я тебя просто просил понаблюдать.

— Наблюдение там и сейчас есть. Портретики у ребят есть, не проглядят, если те вернутся. И даже если кого-то вместо себя пришлют, то мы поинтересуемся. А не посмотреть, что внутри, это уж, извини, мы просто не могли.

— Ты туда людей не с понятыми посылал случайно?

— Нет, все культурно, даже без имитации квартирной кражи. Оперы грамотные, чисто вскрыли, вошли, ничего не передвинули.

— Есть шансы, что моих бегунков где-то заловят?

— Вряд ли, Семеныч. Если они паспорта дома оставили, то скорее всего чистые ксивы у них на этот случай имелись. Не знаю, как там и что, но если уж они ушли, то готовились загодя. Думаю, что не случайно покатили в «Память Ильича». Оттуда есть еще одна дорожка, на Бугровск. Вот, видишь, всего-то по прямой, через лес, два километра. А там, на Бугровском шоссе, их могла машина ждать. Двадцать минут — и они на станции. Если загодя билетами запаслись или им кто-нибудь их раньше купил, то завтра утром уже в Москве будут. Но могут вот тут, на Узловой-III выскочить. Через нее питерские поезда проходят. Так что всесоюзный розыск нужно объявлять. Но дело ведь, я так понимаю, шибко деликатное. В том смысле, что нам шуметь нет резона. Для той области я постарался дело представить так, будто речь идет только об обычном угоне. И звонил не сам, и вообще старался, чтоб у них к этой машине лишнего интереса не было.

— Спасибо. Значит, полагаешь, что в Москве и Питере объявятся?

— Ну, могут в принципе где угодно объявиться. Но если они от тебя с хорошим товаром ушли, то вряд ли в Урюпинск покатят.

— Поднимешь своих знакомых, само собой, в порядке чисто дружеских услуг. Передашь им фотомордочки на троих. Если будет четвертый, пусть берут и не стесняются. А ты обеспечишь их быструю и четкую доставку в охотничий домик «Русского вепря». И чтоб ребята при этом были надежные, исполнительные и неболтливые. Особенно по части того, что при этих субчиках обнаружат.

— Обеспечим.

— Ну, вздрогнем за это, Валера!

Вздрогнули. Коньячок порадовал и подбодрил. Иванцову показалось, что не так уж все и хреново.

— Ты всех, кто от Черного остался, прибрал? — сменил тему прокурор.

— Всех, кого заказывал. Доказательств по 148-й мало, свидетелей с огнем не найдешь. Ты бы там объяснил при случае своим новым клиентам, чтобы они помогли показания организовать… В их же интересах. А вообще, Семеныч, я тебе так скажу, попросту: эта смена караула не очень удачная.

— В смысле?

— Прежний кадр был попроще. И четко свое место знал. А этот — слишком крутой. Я этих ребят повидал много, но такого — первый раз. Смотри, не забрал бы он нас под себя.

— Это твоя работа — присматривать, чтоб не борзел. Информация о нем должна быть полная. У тебя должно быть все, что знают ФСБ и РУОП. И самое главное — не забывай контролировать его выходы на соседнюю область. Такой ласковый теленок не одну мамку сосет. Если углядишь, что он с Грековым только для вида поругался, — сразу же ко мне. Обмозгуем, уточним и разберемся. Все отношения в его конторе — кто с кем дружит, кто кого зарезать готов — тоже на контроль.

— Ты, Семеныч, задачи ставить очень уж масштабные. У него система серьезная. Попрочнее, чем у Черного. В ядро информатор не пройдет — сто процентов. Курбаши своих так отфильтровал, что их ни справа, ни слева не уцепишь. А из краешков много не выскребешь. Тем более что эти краешки он обрубает беспощадно.

— У тебя в конторе он может иметь своего? Негласного, так сказать. Вычислить можешь? Можешь. А потом через него поиграй.

— Все можно сделать, Семеныч, но уж больно хлопотно. У Черного-то мы уже все проработали. А этот — темная лошадка. Вот, например, есть оперативка, что он какое-то производство разворачивает в Лутохине. То ли цех по производству сухого мороженого, то ли маслозавод…

— И что, твой информатор не может разобраться? Ты уж постеснялся бы, гражданин начальник.

— Разобраться-то можно… Только вот нужно ли?

— Знать, Валера, нужно все. Знания — сила. Когда все знаешь, то приятней разговаривать. Меньше неожиданностей. Выкладывай, что ты знаешь по Лутохину.

— Не больше тебя, честное слово, — начальник УВД улыбнулся, — потому что без твоей «лицензии» он бы там не осел.

— Что я знаю, то я знаю. Но хочу знать, какие у тебя сведения.

— Затеял он там ликеро-водочный завод. Может, там и молочную продукцию будут делать для вида, но главное направление — водка. На базе гидролизного этилового спирта из той самой области, где твой лучший друг после Гитлера товарищ Греков законность поддерживает. Попросту говоря, будут разбавлять спирт водичкой и разливать в бутылки с наклейками «Столичная», «Русская», «Распутин» и прочая, прочая, прочая. Может, и коньячок типа этого «Наполеона» забацают. Подкрасят жженым сахарком — на вид не отличишь. И вот еще мне что доложили, знаешь ли: будто бы тебе от этого полезного для народа производства кое-какую долю предложили…

— А тебя, стало быть, забыли? — прищурился Иванцов испытующе. — Вообще-то надо бы не забывать. Но не в этом дело. Боюсь я, что все это — крупненькая подставка, которую соседский Греков с нашим покойным Балыбиным затеяли. Может, конечно, и не они именно, но при их посредстве. У нас, как известно, Виктор Семенович, теперь полный плюрализм, и политических сил, в отличие от добрых старых времен, до хрена и больше. Так что смотри не заглотни крючок. Кстати, это дело с угоном «уазки» могло тоже каким-то боком сюда цепляться… Подумай на досуге. Иванцов мрачно почесал нос.

— Вот жизнь пошла, мать ее растуды!

— Бывает хуже, но реже, — усмехнулся полковник.