Глава 19. Пророк нарвийский и неожиданный поворот
Горебор явно был недоволен. Но не произнёс ни слова. Только нахмурился, бросил на меня какой-то непонятный взгляд, словно Скорбияр сюда шёл по моему зову. Вот ещё! Моя б воля — сбежала бы от всех сразу в далёкую и теперь страшно милую Вересочь. Горебор открыл рот, желая что-то спросил, но его внезапно перебил Шарик, деликатно прокашлявшись.
Царь мигом обратил внимание на него:
— Что? — спросил чуть раздражённо.
— Я, конечно, дико извиняюсь, — церемонно начал Шарик, — но выставленные на столе яства столь дивно благоухают, что мы не в силах позывать о голоде, который невольно не даёт больше ни о чём думать, кроме него.
Я вытаращилась на Шарика. Где это он так научился плести макраме из слов? Пусть криво, но зато как душевно!
Горебор усмехнулся и указал на стол:
— Что ж, коль настолько… голод, — при этом он почему-то посмотрел на меня, — то не вижу препятствий.
Решив, что приглашение касается и меня тоже, невозмутимо поднялась, поборола лёгкое головокружение и направилась к столу.
…м-м-м, какое великолепное мясо, замаринованное в меду и горчице! А какая рыба! Мягкая, нежная, с золотистой корочкой! И даже плевать, что сок течёт по пальцам, рядышком стояла миска с водой, так что можно не бояться, что грязными руками не дай бог выпачкаю расшитую золотом скатерть. Незнакомые овощи только оттеняли и придавали изюминку вкусу. Содержимое многих блюд я вообще не могла описать — слишком экзотично и незнакомо, но… вкусно.
Скорбияр явился где-то спустя десять минут после того, как мы с Шариком принялись за еду. Горебор величественно разрешил нам ужинать и попросил не смущаться. Что ж, уже хорошо, что у них тут нет никаких этических и религиозных запретов на приём пищи в присутствии монаршей особы.
Скорбияр лишь скользнул по нам взглядом. Кажется, его совершенно не заботило наше пребывание в царских покоях.
Братья переглянулись, повисла абсолютная тишина. Это заставило напрячься, я искоса глянула на обоих мужчин, даже Шарик перестал увлечённо чавкать.
Скорбияр улыбнулся мне уголками губ.
— Приятного аппетита, — сделал паузу и тут же добавил, — будущая супруга.
Я закашлялась, Шарик любезно постучал меня по спине хвостом. Пришлось осторожно отодвинуть его, дабы не сделал дыру в платье от усердия.
— Вот как, — задумчиво протянул Горебор. — Кажется, я многое упустил.
— Ну… — Скорбияр склонил голову к плечу. — Да, именно так. Вика сегодня утром приняла моё предложение. Так что скоро у тебя будут племянники.
Шарик шлёпнулся со стула. Я же забыла, как надо дышать. От возмущения. Только смотрела на Скорбияра, улыбавшегося так, будто собирался подарить мне весь мир. Однако интуиция и недовольный взгляд Горебора дали понять, что не надо показывать норов и лучше молча кивнуть.
Выдавив кислую полуулыбочку, я протянула руку и, подхватив Шарика с пола, водрузила на стул рядом. Горебор проследил за моими действиями и покачал головой.
— А ты не слишком-то рада, не так ли?
— Ну, почему же? — деланно возмутилась я.
Интуиция буквально кричала, что надо вскочить, броситься на шею к Скорбияру и изнасиловать прямо на полу. Но учитывая, что девушка я почти приличная, и вроде как скромная, то ничего подобного не свершилось. Правда, всё же аккуратно вымыла руки, поднялась из-за стола и приблизилась к Скорбияру. Шарик тихонько прошуршал за мной. На морде было написано явное непонимание, однако я отступать не собиралась. Подошла, отряхнула с его плеча невидимую соринку, мягко отвела назад густые чёрные волосы (на ощупь гладкие, шёлковые, м-м-м, так бы и запустила пальцы) и, приподнявшись на носочки, поцеловал в щеку.
— Надеюсь, мы получим благословение владыки Нарви?
Понятия не имею кто тут и кого благословляет, но главное — наглое и обворожительное лицо.
В его тёмных глазах на миг скользнуло изумление, однако Скорбияр тут же обнял меня за талию и прижал к себе.
— Поддерживаю, — произнёс он хрипловато.
Эге-ге, жеребец, поспокойнее. А то, кажется, сейчас плюнет на венценосного братца, перекинет меня через плечо и потащит в пещеру. Тьфу, в смысле, в спальню. Шарик смотрел на Скорбияра крайне неодобрительно, но благоразумно держал свой змеиный язык за зубами.
Горебор неожиданно хмыкнул. Кажется, теперь ситуация его забавляла. Только вот чем именно — не понять. Он повернул голову в сторону, и вновь появилось какое-то странное чувство, что я раньше где-то его видела. Знакомый до одури жест. Но как? Царя нарвийцев я видела первый раз в жизни.
Рука Скорбияра скользнула с моей талии на место, где спина теряет своё благородное название. Не прекращая чарующе улыбаться, я наступила ему на ногу. Он шумно выдохнул от неожиданности. На лице не дрогнул ни один мускул, и рука осталась на месте. Ну, ничего, выйдем отсюда — разъясню, что моя задница — суверенная часть тела и чужих прикосновений не терпит. То есть… терпит, но исключительно по велению души и сердца.
— Ты уже водил свою избранницу в храм? — поинтересовался Горебор.
На меня не смотрел, но почему-то казалось, что ещё секунда, и царь громогласно расхохочется.
— Пока ещё нет, — вежливо ответил Скорбияр. — Но сегодня же исправим эту оплошность. Вика же дхайя, ей нужно подготовиться.
Да уж. За один день-то! Что-то плачет ваша деликатность, господа. Девица только свалилась в ваш мир, а вы её уже едва ли… Впрочем, что именно — додумать не дали.
— Для начала отведи её к пророку, — с нажимом произнёс Горебор.
Скорбияр скривился, прижал меня к себе, словно пророк был страшным чудовищем. Ну или раскрасавцем, которого я в одно мгновение возжелаю.
— Горебор, это излишне, — мрачно произнёс он.
Но царь пропустил мимо ушей возражение брата, перевёл на меня взгляд.
— Вика, понимаю, вам не терпится, но это наш закон. Без одобрения пророка — браку не бывать.
Скорбияр поморщился как от зубной боли, я же тихо обрадовалась. Вот она, свобода! Ещё не в руках, но ведь слова пророка можно истолковать по-разному, не так ли?
— Хорошо, — со вздохом согласился Скорбияр. — Мы можем идти?
— Куда? — невинно спросил Горебор.
— К пророку, — сквозь стиснутые зубы ответил Скорбияр.
— Брат, любовь затмила твой разум. — Пронзительный взгляд в мою сторону. — Хотя я тебя понимаю. Но… всё же меня интересует дело, по которому ты пришёл.
Скорбияр, кажется, несколько растерялся.
— А ещё… — Горебор сделал паузу, — скажи вот что. Брак — это прекрасно, но что ты будешь делать с Радиставом, которому была обещана Вика?
* * *
Моему возмущению не было предела, когда Скорбияр выставил нас с Шариком за дверь и велел дождаться прислугу. Страшное непотребство! Тут вроде бы подкатывает, а как завязался разговор о деле, так сразу выперли за милую душу.
— Нет, каковы наглецы, а? — прошипела я. — Обещана, значит! Ну, он появится, этот паразит, поясню, что обещание — дело серьёзное, разбрасываться им не надо!
— Отнесись к этому философски, — невозмутимо посоветовал Шарик, — возможно, побеседуешь с этим самым… ихним пророком и тебе станет легче.
— Нет такого слова — «ихним», — автоматически поправила я, почему-то вспомнив свою преподавательницу русского языка. Вот уж у кого был характер. Такая б дама катком прошлась по всей Нарви и ещё б до ирийцев доскакала.
Ждали от силы минут десять. Запыхавшаяся Кара, видимо, спешила, как могла. Остановившись возле нас, только тяжело дышала и пыталась что-то сказать. Ох уж, эти царские приказы.
— Приди в себя, — покачала я головой. — Потом скажешь, всё равно никуда не денусь.
Кара кашлянула и посмотрела на меня округлившимися глазами.
— Так как же… Скорбияр велел срочно к пророку вести.
Я подозрительно покосилась на неё:
— Если мы не прибежим, бросив всё на свете, то он закроет свою лавочку?
Кара посмотрела на меня как на умалишённую, однако благоразумно промолчала. Кажется, что решила, что у дхайя не все дома и лучше с ними не спорить. Только повернулась и коротко кивнула, показывая, что надо следовать за ней.
Не успела я ступить шагу, как Шарик резко вскарабкался по мне и пристроился на руке с видом победителя.
— Тебе не кажется, что вскоре разучишься ползать? — поинтересовалась, топая за Карой по коридору. Перемещение шарканя потихоньку начинало действовать на нервы. При всём уважении и любви к домашнему питомцу, я всё же считала, что передвигаться надо самостоятельно, а не только на хрупких плечах слабой женщины.
— Невелика потеря, — пафосно сообщил Шарик, задумчиво постукивая хвостом по моему бедру. — Вика, знаешь, я просто так готовлюсь к тому, что буду скоро летать. А для полётов надо это… привыкать к высоте, вот!
— Нахал, — миролюбиво заметила я.
Он только фыркнул и гордо вздёрнул нос. Кара обернулась и тихонько хихикнула:
— Вас слушать — так необычно.
— Да? — хмыкнула я. — Почему это?
Кара свернула за угол и начала спускаться по винтовой лесенке, уходящей куда-то далеко-о-о вниз. Я с опаской посмотрела на всю эту конструкции. И тяжко вздохнула. Топай, Виктория Алексеевна, всё равно иного пути нет.
— У нас змеи не говорят, — донёсся печальный голос Кары, и я заспешила за ней.
Ступеньки оказались скользковатыми. Пришлось хорошенько вцепиться в круглый поручень, чтобы не поехать на гладкой подошве серебристых золушкиных сандалий. Кара спускалась молча, и это немного нервировало.
— Слушай, — тихо произнесла я. — А эти пророки — люди?
Нет, ну мало ли. Мир чужой, обычаи дурацкие, мужики сексуальные. Всяко может быть.
Кара рассмеялась:
— Люди. Во всяком случае, выглядят, как мы.
Уже лучше. По крайней мере, не рухну в обморок при виде неизвестной чудо-юды.
Мы остановились. Я с любопытством посмотрела по сторонам. Ни намёка на дверь. Куда привели? Неужели опять переходом этим пространственным?
— Закрой глаза, — шепнула Кара, и холодные пальцы легли на мои виски.
Вмиг всё закрутилось, опора из-под ног вылетела. Я сдавленно охнула, почувствовав, что зависла в пространстве. А потом с огромной силой меня швырнуло вниз.
— Мама-а-а! — заорал Шарик на самое ухо, и мы с грохотом шлёпнулись на что-то мягкое и пушистое.
Мне заорать хотелось тоже. Однако в носу защекотало, и я некуртуазно чихнула.
— Будь здорова, — произнёс старческий глуховатый голос.
— Спасибо, — на автомате выдала я, приподнимаюсь на четвереньки. Но «мягкое и пушистое» внезапно двинулось подо мной, и пришлось отчаянно вцепиться в ворс ковра. Тут же послышалось недовольное ворчание, и я с ужасом сообразила, что то, на чём я лежу — живое.
Сдавленно пискнув, чуть приподнялась, чтобы оглядеть пространство. Хм, явно чья-то огромная холка. И спина, и ушки — почти миленькие. Рычание послышалось вновь.
Хорошая зверушка, хорошая, только не поворачивайся ко мне мордой, только…
Зверь, словно услышал мои мысли, и резко повернул лобастую башку. Хватило доли секунды, чтобы признать «старого» знакомца из туннеля под озером шакаров. Взвизгнув, я слетела со зверюги и резво отползла в угол. Чокнутая эта нарвь поголовно! Может, мне надо было свалиться ему прямо в пасть?
— Ну, тихо-тихо. — Кто-то ухватил меня за плечи и помог встать. — Лошша не опасный, он просто любит побурчать.
— А зубы у него разве не опасные? — уточнила я, понимая, что бурчание Лошши меня как-то совсем не вдохновляет на подвиги, а только вызывает желание смыться подальше.
Зверюга тем временем посмотрела на меня, потом Шарика, шумно вздохнула, потопталась на месте и, повернувшись мохнатой попой, вальяжно разлеглась на полу. Я нервно сглотнула и покосилась на своего спасителя. Коренаст, круглолиц, с густой чёрной бородищей. Нос картошкой, на голове какая-то смешная шапочка с торчащими в разные стороны кисточками и висюльками. Глаза — чёрные, но невероятно живые, смешливые. Кажется, что этот человек никогда не унывает. Хотя… может, его так развеселила моя перепуганная физиономия.
— Ну, давай, садись, — пропыхтел он, указывая на продолговатый валик из меха.
Таковых по комнатке валялось превеликое множество. Сама комнатушка была полутёмной, и освещалась лишь несколькими коричневато-жёлтыми кристаллами. Видимо, для придания обиталищу пророка особой мистичности.
Подобрав свой бесформенный балахон, вышитый жёлтыми змеями, пророк устроился напротив, сев на такой же валик. Замер, с любопытством поглядел на меня, мол, чего стала, барыня?
— Садись, садись, — поторопил он, — давно уж тебя жду, милая.
То, как он сказал последнее слово, заставило по спине пробежать мурашки. Я знаю, знаю эту интонацию! Не может быть, но…
Шарик прекратил созерцать тыл Лошши и подозрительно уставился на пророка. Даже показалось, что шаркань принюхивается. Ага, значит, тоже услышал!
Пророк хитро прищурился и вдруг улыбнулся так, что сердце заколотилось как бешеное. Пророк хитро блеснул глазами и покосился на Шарика:
— Ну, что, динозавр ты этакий, совсем за Викой не присматривал тут, а?
Внутри ёкнуло. Наконец-то сообразила потянуться к ауре пророка и невольно охнула от окутавшей родной мягкости и сладости. Несколько секунд не верила себе. Однако Шарик издал пронзительный визг, нечто среднее между радостью и желанием придушить, и кинулся на пророка. Я рванула вслед.
— Валерья-я-ян! — завопили мы одновременно и стиснули бедного скарбника в объятиях.
Точнее, объятия нормальные были только у меня, Шарик же обвил его аки библейский змей яблоню из божественного сада.
— Ты как… как тут оказался? — спросила я, чувствуя, как горлу неожиданно подступают слёзы.
— Ну, давай-ка, Вика, отставишь ты это мокрое дело, — заявил Валерьян, пыхтя и пытаясь выскользнуть из нашей хватки. — Эй, отпустите меня оба! Задавите!
— Так по любви же! — насупился Шарик, но хватку ослабил.
Валерьян сдавленно закашлялся, но против меня явно не возражал. Несколько секунд мы молчали, но потом я всё же не выдержала.
— Так как? Давно здесь? И что с внешностью? Это ж явно не маскировка.
— Маскировка не выдержала бы нашего приветствия, — захихикал Шарик.
Валерьян (боже, как же непривычно было думать о моём дорогом и родном скарбнике при виде совершенно чужого существа!) только отмахнулся.
— История долгая. Так что в деталях говорить не буду. Но основное — сейчас.
Пришлось всё же сесть на валик. Шарик деловито подполз ко мне и примостился у ноги с независимым видом. Но тут же подозрительно покосился на дрыгнувшего ногой Лошшу.
— Этот олень нами не поужинает? — подозрительно уточнил Шарик.
— Это не очень, — хмыкнул Валерьян, — это ойго. Потрясающее животное: умное, доброе, очень преданное.
Ничего себе описание! Однако я была всё же противоположного мнения. Всё же совсем недавно приходить делать от этого ойго ноги, поэтому никаких тёплых чувств к нему не испытывала.
— Оно нас чуть не сожрал в туннеле, — только произнесла я, уставившись на свои руки. Эх, как же я скучаю по нормальному маникюру. Когда я уже вернусь домой?
— Он вас не собирался жрать, — неожиданно тихо сказал Валерьян.
Что-то, проскользнувшее в его интонации, заставило меня поднять голову. Выражение лица скарбника было каким-то странным. Словно он не знал, что сделать первым: расхохотаться или всё же объяснить.
— Говори, — потребовала я.
Валерьян покачал головой:
— Да уж, Шестопалая, чудишь. Я-то думал, что ты хоть чуть-чуть подумаешь. Я ж тебя через зелёный портал с озером вёл. Но…
Я нехорошо прищурилась.
— Валерьян, если ты сейчас не начнёшь всё рассказывать, то за свои поступки не отвечаю.
Скарбник вздрогнул. Он прекрасно знал что бывает, если я впадаю в подобное состояние.
— Ладно, слушай. После твоего исчезновения мы некоторое время покрутились в доме. Тени шныряли туда-сюда, но к нам не совались — не могли перебить чары домового. Появился твой красавец, поколдовал, но тоже ушёл ни с чем.
— Мой красавец — это кто?
Учитывая, что мужиков в последнее время стало как-то критично много, нужно было уточнять.
Шарик тоненько захихикал, и тут же получил по шее. Насупился и демонстративно переполз к Валерьяну, всем видом показывая, что и не подумает ко мне вернуться.
— Радистав, — со вздохом произнёс Валерьян. — Только всё равно у него ничего вышло. В общем, просидели мы до утра. Тени растаяли с рассветом. Немного ещё подождав, я забеспокоился и помчался к деду Бойко. Рассказал всё.
Я нахмурилась, соображая. Бойко — это хорошо, он мужик умный, знает что делать.
— … однако конкретного совета он не дал, — разбил все мои надежды Валерьян. — Но связался с Елизаром.
Я чуть не хлопнула себя по лбу. Вот же голова пустая! Как я вообще не догадалась связаться с ним? Правда, не факт, что это получилось бы в чужом-то мире.
— Елизар понял, что дело нечисто и почти сразу же выехал в Вересочь. Пока его ждал, думал, что поседею, — тяжко вздохнул Валерьян.
— Ты и так седой, — невольно вырвалось у меня.
— Это я фигурально выразился, — обиженно протянул он. — Я тут за неё, дурёху, переживал-волновался, а она умничает!
Даже Шарик посмотрел на меня укоризненно, и я прикусила язык. Правы, оба правы. Это я от нервов и свалившегося на голову счастья в лице скарбника чушь всякую несу.
— Прости, не хотела тебя обидеть, — пробормотала я.
Валерьян отмахнулся. Уж чего-чего, а обидчивым он никогда не был.
— Слушай дальше. Едва Елизар прибыл, изучил всё на месте. Белок твоих зазвал в гости. Они нам поведали историю про Бурштынов Ир и…
Я сжала руки. Знаю, слышала. Только уже сама не рада, что пошла за ними.
Заметив мою реакцию, Валерьян заговорил дальше:
— В общем, Елизар с моей помощью провёл ритуал прорыва.
Я встрепенулась. Ого! Это ж сильнейшее заклятие! Да и требует сверхконцентрации и возможностей. Однако даёт возможность дотянуться до нужного человека сквозь пространство и время.
— И… — Я сглотнула. — Что?
Валерьян некоторое время молчал, но потом всё же произнёс:
— Получилось. Только не совсем так, как мы предполагали. Пространственно-временной поток ухватил нас и швырнул сюда. При этом не просто, а в тела других людей.
Некоторое время молчала, разинув рот. Вот это да! Об этом же можно написать целую научную диссертацию! Так вот почему Валерьян так выглядит! И… и…
Когда я сообразила, кем именно здесь стал Елизар, мне резко поплохело.
— Не может быть!
Валерьян только криво улыбнулся:
— Ещё как может, Викуся.
Вот так поворот! Ничего не скажешь. Ясен пень, что я не могла даже предположить, что вместо грозного царя всея Нарви передо мной сидит дорогой учитель. И смеётся, зараза. Что ж… это было вполне в его стиле. Елизар очень хороший, но вот подколоть и пошутить так — запросто.
— Кстати, Лошшу вы с Шариком зря напугали, — неожиданно сказал Валерьян, и я недоумённо уставилась на него.
— Э-э-э-э… мы Лошшу — что?
То, что можно было перепугать такую громадину нашими щуплыми фигурами — сомнительно. Это мы орали как резанные, когда делали от него ноги.
— Напугали, — насупился Валерьян. — Он мне сообщил, что встретил вас. Я хотел поговорить телепатически, а ты как заорёшь!
Встав, скарбник деловито прошёл к разлёгшемуся зверю и ласково почесал его за ухом.
— А Лошша — существо нежное и трепетное. Он потом очень долго переживал.
Я молча вытаращилась на Валерьяна. Так, что-то закончились все слова. Шарик тоже хлопал глазами и, выдавив только слабое: «Ы», посмотрел на меня в поисках поддержки. Я лишь пожала плечами и зада вопрос, вертевшийся на языке:
— Слушай, Валерьян, в тело-то ты попал. А как насчёт будущего? Способности предсказывать остались? И вообще — что это у нарвийцев за традиция — советоваться с пророком?
Валерьян вдумчиво чесал ухо Лошше, даже не думая возвращаться на место.
— У них тут это вроде как персонального астролога. Без пророка не женятся, не рожают, не строят дом, не ходят на войну. Короче, всё сложно. На каждый вдох — нужно предсказание. При этом, как я понимаю, настоящих пророков не так уж и много. Только вот мало кого это интересует.
Я удивлённо посмотрела на скарбника:
— У них пророк как психолог, что ли?
Валерьян кивнул:
— Типа того. Хорошо хоть Чеслав. — Он ткнул в себя, давая понять, что речь о том пророке, в чьё тело угодил. — Аккуратно записывал на магические кристаллы все свои предсказания. Иначе б вовек не понял что тут и к чему.
Услышанное серьёзно расстроило. Чёрт, значит, Валерьяну надо очень хорошо скрываться и не показывать, что в науке предсказания он ни ухом, ни рылом. Я снова уставилась на свои руки. Печаль. А ещё он мне никак не поможет в вопросе того, что напророчил Чеслав Радиставу.
Я встрепенулась. А так ли это? Ведь Елизар мог стрелять наугад. Или же… Появившиеся мысли мне нравились, но тут же заскреблось подозрение, что предсказание всё же было настоящим. Скорбияр ни капли ни удивился.
— Валерьян, а вы давно здесь? — решила всё же уточнить на всякий случай.
— Долговато, — прокряхтел он и отошёл от Лошши. — А что?
— Да вот… — я смолкла, но тут же продолжила: — Скажи, предсказание, что чужестранка, то есть я, обещана Радиставу — было ещё сделано Чеславом?
Глаза Валерьяна забегали, и он резко спрятался за Лошшу, от которого едва успел отойти.
— Вика, тебе не понравится мой ответ, — глухо прозвучало из-за звериной туши. — Совсем не понравится.
