Глава 16
Проклятие Кассандры
Королев должен был умереть 14 января 1966 года. Юрий Савин помнил об этом. Но что он мог поделать? Как повлиять на заведомо неразрешимую ситуацию? Поневоле вспоминалась Кассандра, дочь Приама, правителя Трои. Боги дали ей дар предвидеть будущее, но они же сделали так, что никто не верил ее предсказаниям. Юрий оказался в таком же положении.
Сергей Павлович Королев работал самозабвенно, практически до самоистязания. Он и слышать не хотел об отдыхе, санаториях и прочих курортах. Красная империя вела космическую войну с могучим противником – Соединенными Штатами Америки. И проиграть в ней СССР не имел права. А Королев, Глушко, Келдыш, Янгель, Челомей и другие конструкторы были генералами сражений в сфере высоких технологий.
Но все же, как ни бодрился Королев, его здоровье пошатнулось, и это все чаще замечали окружающие. Юрий уже не раз подходил с волнующим его вопросом к начальнику Центра подготовки космонавтов полковнику медицинской службы Евгению Анатольевичу Карпову. Военный врач соглашался, что самочувствие главного конструктора «не очень», но только пожимал плечами – все знали поистине вселенское упрямство Королева. Но, как говорится, «не было бы счастья, да несчастье помогло».
У Королева схватило сердце прямо во время его поездки на засекреченный подмосковный завод. Это была первая в мире «звездная верфь», где строились космические корабли. Срочно вызвали «Скорую помощь», а потом вертолетом санавиации «высокопоставленного больного» отправили прямиком в госпиталь имени Бурденко.
И тут уж Юрий, что называется, «пошел в атаку»! Он снова пришел к полковнику медицинской службы Карпову и стал настаивать на немедленном и максимально полном обследовании главного конструктора.
– Евгений Анатольевич, ведь даже имя главного конструктора засекречено, он – достояние всей страны! А мы не можем уговорить его лечь на обследование! Ведь это же диверсия! Тем более что у нас уже есть уникальный комплекс авиационно-космической медицины. Вот и положим Сергея Павловича в наш авиационный госпиталь – на обследование. И техника, и квалификация медперсонала это позволяют. Да господи – моя жена Валя у вас работает медсестрой-лаборантом!
– А ведь знаешь, Юрий Алексеевич, возможно, ты и прав… Или знаешь еще чего о здоровье Главного? – ответил «главный космический врач». – Хотя и Сергей Павлович о тебе порой как о сыне говорит. Что ж, будь по-твоему. Только вот, если Королев начнет возмущаться, буду все валить на тебя. Уж не обессудь.
– Что ж, мне не впервой быть битому, – пожал плечами Юрий. А у самого отлегло от сердца. Специалисты по космической медицине не пропустят роковую раковую опухоль Королева.
* * *
Так и случилось. При обследовании Сергея Королева была обнаружена саркома кишечника. Назначили дополнительные исследования, встал вопрос об операции. Сложности заключались в том, что у него были выявлены еще и опасные сопутствующие заболевания: атеросклеротический кардиосклероз, склероз мозговых артерий, эмфизема легких.
Собрали консилиум известных врачей Советского Союза, академиков и профессоров. Вердикт врачей был однозначным: нужно делать операцию. Иначе…
* * *
5 января 1966 года Сергея Королева перевели в Кремлевскую больницу на улице Грановского. С собой главный конструктор прихватил книги, в том числе сборник фантастики Станислава Лема. Накануне операции к нему пришел Юрий Гагарин.
– Ну и удружил ты мне, Юра! Из-за тебя теперь валяюсь здесь, как барышня, книжки вот читаю… – Королев кивнул в сторону тумбочки, на которой лежал сборник Станислава Лема с закладкой.
Юрий в халате поверх летной формы только улыбнулся. И положил на ту же тумбочку рядом с книгами пакет с апельсинами.
– Ничего, Сергей Павлович, отдыхать тоже нужно. А после больничного – в санаторий…
– Какой санаторий, и так жопу всю иголками истыкали! – вспылил главный конструктор.
– Сергей Павлович, как вам не стыдно, – укоризненно сказал Юрий. – Да и волноваться – вредно. Выздоравливайте, нам еще на Марс лететь.
* * *
Утром 14 января Сергей Павлович Королев лег на операционный стол. Операцию проводил лично министр здравоохранения СССР, действительный член Академии медицинских наук СССР, профессор Борис Васильевич Петровский, а ассистировал заведующий хирургическим отделением, доцент, кандидат медицинских наук Дмитрий Федорович Благовидов. Операция была достаточно сложной и длилась шесть часов подряд.
Одна из сложностей заключалась в том, что анестезиологам с трудом удалось провести интубацию – ввести трубку в трахею пациента для более эффективного наркоза. Дело в том, что еще в сибирской ссылке Королева избивали следователи НКВД и сломали ему обе челюсти. Из-за этого Королев не мог достаточно широко раскрывать рот даже во время еды.
За состоянием пациента внимательно следил ведущий анестезиолог 4-го Главного управления Минздрава СССР Сергей Наумович Ефуни, ему помогал анестезиолог Юрий Ильич Савинов. Критическая ситуация наступила, когда у Королева остановилось сердце. Тут же анестезиологи начали реанимационные мероприятия. Внутривенно введены сильнодействующие кардиопрепараты, дали кислород.
– Приготовить дефибриллятор. Разряд! Еще разряд!
– На кардиографе – ничего. Прямая линия.
– Готовьте адреналин в сердце. Потом – снова попробуем дать разряд дефибриллятора.
Хирург прицелился в грудь Королева шприцем с длинной пятнадцатисантиметровой иглой. Попасть нужно было точно в левый желудочек сердца. Тонкая стальная игла вошла между ребрами и безошибочно вонзилась в сердце. Поршень медленно пошел вниз, выталкивая из стеклянной колбы дарующее жизнь лекарство. Хирург передал уже пустой шприц ассистенту.
– Готовьте снова дефибриллятор.
– Не нужно, – поднял руку анестезиолог Ефуни.
– Что такое?..
– Сердце пошло.
От этих слов у всей хирургической бригады, что называется, отлегло от сердца.
* * *
Юрий сидел на лавочке в хирургическом отделении, подпирая спиной крашенную эмалевой бежевой краской стену. Его мысли крутились вокруг превратностей судьбы, забросившей его в параллельный мир – туда, где Красная империя СССР рвалась к звездам, побеждая США в «космической гонке». Что мог сделать он, один-единственный человек, пусть и ставший Космонавтом № 1? Одновременно и многое, и почти ничего. Да, в каких-то жизненных вопросах Савин оказывался прозорливее своего альтер-эго Гагарина. Но все же как применить свои уникальные знания и не вызвать подозрения окружающих своей осведомленностью? Поэтому, вспоминая об «альтернативном прошлом», Юрий старался вести себя осмотрительно. Например, он не мог предотвратить тот чудовищный взрыв ракеты, во время которого погиб маршал Митрофан Неделин. Хотя знал о грядущей катастрофе на космодроме Байконур.
Так же сложно развивались его отношения с новой семьей. С женой Валентиной он старался быть ласковым, нежным и искренним. Но поначалу, а временами и сейчас тоже Юрий испытывал некоторую скованность. Иногда просто до крика хотелось быть собой. Как раз его прыжок со второго этажа от медсестрички в Крыму и был следствием попытки хоть немного расслабиться и побыть собой. Ну, и конечно же: известность и молодость ударили в голову…
Кстати, и с полковником Владимиром Серегиным он тоже неоднократно встречался. И, честно говоря, при каждом рукопожатии у Юрия холодок пробегал по спине: ведь только через два года им предстоит вылетать на «спарке» «МиГ-15УТИ». Юрий знал, что для Гагарина в его мире этот вылет станет последним. Хотя и здесь летчик-космонавт был прежде всего бойцом. И голову мог сложить в любом старте и на всех этапах орбитального космического полета. Да и настоящие космические бои с американцами были серьезным испытанием для всех.
Но сейчас Юрий пошел ва-банк. Он помнил историю своего мира: после смерти Королева советская космонавтика постепенно угасала. Да, в СССР были реализованы амбициозные проекты орбитальных космических станций «Салют» и «Мир», но конструкторам уже не хватало решимости и масштабности идей Сергея Павловича Королева. Поэтому Юрий и решил рискнуть и переломить неумолимую судьбу. В конце концов, зачем тогда он вообще сюда попал?! Нужно было любой ценой спасти жизнь такому уникальному человеку, как Сергей Павлович Королев. К счастью, чрезмерную заботу Юрия Гагарина о главном конструкторе все окружающие восприняли нормально. В этом обществе человек человеку был друг, а не волк. К тому же всех: и летчиков-космонавтов, и врачей, и конструкторов сплотила одна масштабная идея – покорение космического пространства.
Из операционного блока вышел хирург, медленно стащил с лица маску и укоризненно посмотрел на Юрия в наброшенном поверх кителя белом халате. Но читать нотации Герою Советского Союза и всеобщему любимцу СССР не стал.
Юрий рывком поднялся со скамейки.
– Все нормально, операция прошла успешно. Сейчас пациент под наркозом, теперь будем ждать, когда проснется, – ответил на невысказанный вопрос хирург.
Теперь от сердца отлегло и у Юрия. Он победил, переломил ход событий! Хотя, кто знает, может быть, именно в этой реальности все было иначе. Что ж, именно ему – «попаданцу» – поневоле и выпала судьба это проверить.
* * *
После операции Юрий зашел в палату к Сергею Павловичу. Перед этим он буквально «бомбардировал» врачей просьбами, чтобы пропустили в послеоперационную палату. На что с завидным постоянством получал отказы светил советской хирургии.
– Товарищ космонавт, я, конечно же, все понимаю. Но на орбите вы – царь. А здесь, в отделении, я, извините, Бог!.. – ответствовал один из профессоров, осененный научными регалиями, как маршал Жуков – орденами.
И все же Юрий пробился в палату к своему другу и наставнику.
– Что, Сергей Павлович, теперь – хоть на Марс?!
– Куда там… Под себя на утку ходить приходится!.. – возмутился главный конструктор.
Выглядел он неважно: бледный, постоянно под капельницами. Рядом с больничной кроватью – дыхательный аппарат, электрокардиограф и дефибриллятор. На груди – датчики, информация с которых выводится на пульт дежурной медсестры. Но голос – все такой же сильный.
– Как там без меня, старты – не откладывают?
– Никак нет, товарищ главный конструктор. А под вашим руководством – хоть на Марс!
