Глава 11
Поехали!
Остроносая громада «Семерки» – так называли ракету-носитель «Р-7» конструкторы – будто бы запуталась в ажурном плетении стальных ферм-опор и обслуживающих мачт. Стальные объятия будто бы удерживали ее на земной тверди, но очень скоро на столбе ревущего огня, который укротили советские инженеры, ученые, конструкторы, ракета уйдет в ранее неведомое человеку космическое пространство. И звезды станут для нас еще ближе.
Человек в оранжевом скафандре и белом шлеме с красной надписью «СССР» на мгновение задержался на верхней площадке фермы обслуживания и приветственно вскинул руки, сцепив их над головой. Именно ему суждено было стать первым посланником всего человечества в ледяной бескрайней пустоте космоса.
За спиной он оставлял все сомнения и невзгоды, трудный путь длиною почти год, и еще более долгую и нелегкую жизненную дорогу. Детство, в котором пришлось рано повзрослеть. Непростой выбор перспектив между карьерой инженера-литейщика и манящим притяжением неба. Готовясь стремительно взмыть к звездам над всей нашей планетой, он оставлял здесь свою новорожденную дочь Галочку. Оставлял ее на руках нежной и любящей матери – своей жены Валентины.
– Юрий Алексеевич, занимайте катапультное кресло, устраивайтесь в герметичной кабине. – Техники расчета пускового комплекса помогли первому космонавту планеты забраться в корабль.
Савин защелкнул карабины привязных ремней катапультного кресла, подвигал плечами под широкими лямками, устраиваясь поудобнее. «Словно в кабине реактивного истребителя – все привычно после тренировок и «холодного тренажа» без счета», – подумалось вдруг ему. Техники помогли космонавту подключить и проверить систему жизнеобеспечения, подсоединили штекеры радиосвязного оборудования и комплекса телеметрии.
Но все же Юрий Савин знал то, чего не мог знать Гагарин. Например, о том, что вскоре обнаружится неполадка датчика контроля герметичности люка, через который космонавт садился в корабль. Датчик будет показывать, что крышка закрыта неплотно. Ведущий конструктор корабля «Восток» Олег Генрихович Ивановский, торопясь успеть за полчаса до объявленного старта, отвернет три десятка гаек и герметичных замков, запирающих люк. И это – на уже заправленной и готовой к старту ракете!
Поэтому, прежде чем над головой закрылась створка люка, Юрий негромко сказал технику:
– Проверьте датчик прижима крышки!
Техник удивленно посмотрел на космонавта, но послушался и поправил электрический контакт прижима крышки.
А ведь на этом сюрпризы не заканчивались. Ну да ладно – прорвемся!
* * *
В наушниках гермошлема скафандра сквозь шорох и потрескивания появился голос Королева:
– Объявлена десятиминутная готовность.
– Вас понял – объявлена десятиминутная готовность. Гермошлем закрыт. Все нормально, самочувствие хорошее, к старту готов, – привычно ответил Юрий. Тревоги не было, просто – «адреналиновый мандраж», как перед обычным полетом на истребителе или парашютным прыжком. Он глянул на бортовые часы на приборной панели над головой: время – 08.30.
– Минутная готовность, как вы слышите? – сообщил Королев.
– Вас понял – минутная готовность. Занял исходное положение… – Юрий поерзал, насколько позволяли привязные ремни.
А в это время в защищенном бункере отрабатывалась пусковая готовность. По командам с пульта управления отошли обслуживающие фермы и кабель-мачта, по которой подавалось на борт ракеты-носителя электропитание. «Восток» перешел на полную автономность, связь с космонавтом поддерживалась теперь только по радио и телеметрии:
– Ключ на старт!
– Протяжка один!
– Продувка!
– Ключ на дренаж!
– Протяжка два!
– Пуск!
– Зажигание!
В наушниках гермошлема Юрия, скрючившегося в крохотном герметичном шарике кабины на вершине огромной ракеты-носителя, раздался приглушенный голос главного конструктора:
– Дается зажигание, Кедр.
– Вас понял – дается зажигание.
В этот момент Юрий ощутил легкую дрожь, и эта нетерпеливая дрожь от ракеты-носителя передалась космонавту. Бортовые часы на приборной панели показывали 09.07.
В пусковом бункере и военные, и гражданские специалисты напряженно вслушивались в четкие команды стартового расчета космодрома. В перископы, как на подводной лодке, ясно была видна стартовая позиция и ракета с бьющими потоками пламени из дюз. Бело-желтое пламя яростно клокотало у подножия стартового «стола».
– Предварительная ступень…
– Промежуточная…
– Главная…
Рев укрощенного стальной волей советских конструкторов огня проник даже сквозь толстые железобетонные стены бункера управления. А там, на поверхности, казалось, извергался вулкан. Юрий ощущал всем своим телом титаническую мощь реактивных двигателей ракеты-носителя.
– Подъем!
Каких трудов стоило произнести сведенными от перегрузок губами знаменитое на весь мир слово:
– Поехали!
На столбе ярчайшего пламени космическая ракета неожиданно легко поднялась со стартовой позиции. Огненный поединок с силой гравитации завершился победой человека и всего человечества. Сверкающая игла прошила небосвод, устремляясь к звездам. Стрелки бортовых часов показывали 09.07, день – 12 апреля 1961 года.
Перегрузки нарастали, свинцовая тяжесть сдавливала плечи, стискивала грудь, вытесняя из легких воздух. Потяжелевшая голова космонавта вжималась в заголовник катапультного кресла. Невозможно было пошевелить ни рукой, ни ногой. Уголки губ под воздействием нескольких «же» потянулись вниз, кожа на лице натянулась. Вот когда пригодились многочисленные изматывающие тренировки на центрифуге!
Могучая советская ракета стремительно набирала высоту. В чернильно-синем небе вдруг вспыхнула яркая рукотворная звезда – это отделились четыре разгонных блока. Они выработали все топливо и были отстрелены пиропатронами. Космический корабль «Восток» с разгонной ступенью продолжил набирать высоту. Здесь, в верхних слоях атмосферы, уже не было такого сильного сопротивления воздуха. Да и гравитация Земли-матушки уже была почти побеждена. Пилотируемый космический корабль «Восток» продолжал набирать высоту.
На смену давящей тяжести перегрузок пришла необычайная легкость невесомости. Легкость была во всем, дыхание поначалу перехватило. Как летчик, Юрий не раз сталкивался с этим явлением, но во время пилотажа невесомость длится всего несколько секунд, а тут, в космическом пространстве, это было явлением естественным.
Головной конический обтекатель ракеты-носителя разошелся, и в иллюминатор кабины Юрий увидел яркий – в прямом смысле неземной свет. Дыхание перехватило от неистовой радости, именно сейчас он понял, что совершил! Человек впервые покинул Землю и вышел в космическое пространство!
Но на землю по рации Савин передал только выхолощенный отчет:
– Заря! Я – Кедр. Произошел сход головного обтекателя. Вижу Землю из космоса. – Он все же смог, совершил главный в своей жизни поступок – так думал Юрий Савин, но вся его устремленная в небо жизнь говорила: это – лишь первый шаг, за которым расстояния в миллионы световых лет! И сейчас человек в крошечном шарике герметичной кабины первого в мире космического корабля «Восток» был готов преодолеть все тернии на пути к звездам.
Это был русский, советский человек, проживший две жизни вместо одной ради великой цели.
* * *
Картина и действительно завораживала! Огромная голубая планета – красавица в тончайшем полупрозрачном платье атмосферы. Солнце из-за края планеты светило невероятно ярко, Юрий опустил темный щиток поверх стекла гермошлема. Он все еще ощущал легкую вибрацию от работы ракетного двигателя последней ступени. Космонавт знал, что так и было: на завершающем этапе не сработала система радиоуправления, которая должна была выключить двигатели 3-й ступени. Выключение двигателя произошло только после срабатывания дублирующего таймера, но корабль уже поднялся на орбиту, выше расчетной на 100 километров. И он помнил, что сход с такой орбиты с помощью «аэродинамического торможения» о верхние слои атмосферы мог занять, по разным оценкам, от двадцати и до пятидесяти дней. А вот кислорода в системе жизнеобеспечения, продуктов и воды было только на расчетные десять суток. И еще припасов на трое суток в носимом аварийном запасе под сиденьем катапультного кресла.
А ведь первый запуск космического корабля «Восток», тогда еще в беспилотном варианте, совершенный 15 мая 1960 года, закончился неудачей. Вместо того чтобы дать импульс тормозным ракетным двигателям, неправильно сориентированный корабль, наоборот, набрал ускорение и ушел на гораздо более высокую орбиту. Где болтался и сейчас. И будет летать до 1965 года, знал Савин. Ох, как нелегко предугадывать собственную судьбу…
Но, даже зная все это, Юрий был готов рисковать. В конце концов, что значит одна человеческая жизнь по сравнению с гигантским прорывом в космос всего человечества?! В ту далекую от нас, детей «поколения «пепси», эпоху люди мыслили гораздо более масштабно. В начале XXI века в нашей реальности принято открещиваться от всего великого: «Меньше пафоса!» Но ведь именно великие цели всегда движут выдающимися людьми. И как можно приземленными понятиями описать масштабность технологических и научных проектов? Это не пафос, «господа потребители», а дерзкий порыв лучших умов человечества! Только ради этого и стоит жить.
* * *
«12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире космический корабль-спутник «Восток» с человеком на борту. Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника «Восток» является гражданин Союза Советских Социалистических Республик летчик майор ГАГАРИН Юрий Алексеевич», – говорилось в историческом сообщении Телеграфного агентства Советского Союза.
Во время полета ТАСС вел репортаж о происходящем на орбите: «В 10 часов 15 минут по московскому времени пилот-космонавт майор Гагарин, пролетая над Африкой, передал с борта космического корабля «Восток»: «Полет протекает нормально, состояние невесомости переношу хорошо».
* * *
– Кедр на связи. Пролетаю над Южной Америкой, самочувствие нормальное, на борту порядок. Все системы работают штатно. Готов перейти на ручное управление для орбитального маневра. – Юрий улыбнулся: «орбитальный маневр» – это были кодовые слова, говорящие о начале испытания ракеты-перехватчика класса «космос – космос».
– Вас понял, Кедр. Я – Заря. Можете переходить на ручное управление для совершения орбитального маневра. Старт ракеты засекла американская станция радиолокационного контроля Шамия на Алеутских островах.
– Вас понял, Заря.
Юрий поднял герметичное забрало гермошлема и потянулся рукой в оранжевой герметичной перчатке к приборной панели над головой. В невесомости понятия «верх» и «низ» потеряли свое значение. Он набрал на контрольной панели «секретный код», который должен был узнать, только вскрыв специальный пакет. Но еще перед стартом «по секрету» этот код – «125» первому космонавту независимо друг от друга сообщили Сергей Королев и Мстислав Келдыш.
В исходном варианте предполагалось, что в первом космическом полете функции управления возьмет на себя автоматика. Юрий Савин знал, что в его времени и пространстве так и было. А вот во время второго полета, который выполнил Герман Титов, действительно была задействована ручная система управления. Однако в этих временах все было иначе.
Спор между Королевым и Келдышем велся о применении ручного режима в первом космическом полете чуть ли не до самого момента старта «Востока». Королев был категорически против, как главный конструктор он стремился снизить вероятный риск к минимуму. Но как ученый, президент Академии наук СССР, Келдыш настаивал. Он стремился, чтобы уже первый пилотируемый космический полет принес науке как можно больше ранее неизвестных сведений. Волевым решением самого Василия Сталина, которого поддержал и председатель Комиссии по перспективным научно-техническим разработкам Лаврентий Берия, было дано «добро» на маневрирование на орбите в ручном режиме.
Космический корабль «Восток» состоял из двух отсеков: герметичного «шарика» спускаемого аппарата и конического переднего приборно-двигательного отсека. В нем находилась аппаратура связи, ориентации, тормозная двигательная установка, сопла малых ракетных двигателей системы ориентации. Здесь же была установлена и космическая ракета-перехватчик. Контейнер и аппаратура управления заняли место резервного твердотопливного двигателя торможения.
Ничего подобного в базовом варианте «Востока» не было. Но все же конструкторы и ученые рассчитывали на боевое применение пилотируемого аппарата в космосе. Поэтому и была введена в программу полета ручная ориентация «Востока» и запуск космической ракеты-перехватчика.
В герметичном «шарике» кабины Юрий проводил необходимые операции, переключая на пульте нужные тумблеры и поворачивая верньеры. Космонавт внимательно следил за положением Земли. На круглом иллюминаторе космического корабля была нанесена специальная масштабная сетка – прицел. Вот с помощью нее и выполнялись ориентация и прицеливание.
Юрий рассчитал новую траекторию движения своего космического корабля и запустил двигатели ориентации. У вершины конуса последовательно полыхнули яркие вспышки микрореактивных двигателей. Они развернули «Восток», придав ему необходимое положение.
– Кедр к проведению эксперимента готов, – доложил космонавт.
– Кедр, отставить эксперимент! – неожиданно пришел приказ с Земли.
Юрий убрал руку от боевой гашетки, прикрытой красной предохранительной скобой.
– Наша радарная станция на Земле засекла перемещение по орбите американского спутника. Сателлит, предположительно – «Explosive-1» идет на сближение с космическим кораблем «Восток».
У космонавта на высоте нескольких сотен километров над планетой мгновенно пересохло в горле. Повторить судьбу несчастной Лайки ему уж никак не хотелось! Решение пришло мгновенно.
– Заря! Я – Кедр, прием. Разрешите… довести эксперимент до решающей фазы.
Наступило молчание, показавшееся Юрию соизмеримым с масштабами космического пространства.
– Кедру – эксперимент провести разрешаю. Я – Заря, прием. Повторяю: Кедру эксперимент провести разрешаю. Космический объект находится левее и выше на двадцать километров. Заходит со стороны Солнца.
«Во время войны «мессершмитты» с черными крестами на крыльях тоже заходили от солнца, чтобы атаковать внезапно. Но сейчас у вас ничего не выйдет!» – подумал советский космонавт. Он переключил несколько тумблеров на небольшой приборной панели над головой. Снова включились двигатели ориентации, меняя положение космического корабля в пространстве.
Юрий обнаружил и визуально опознал силуэт спутника – это действительно был американский беспилотный корабль-камикадзе «Explosive-1». И приближался он явно не для того, чтобы вместе выпить кока-колы. Не зря советские космонавты так долго и тщательно заучивали силуэты американских космических кораблей и их технические параметры. Например, у этого саттелита имелся заряд в десять килограммов тротила. В условиях безвоздушного пространства и невесомости подобная «космическая бомба» обладала колоссальной разрушительной силой. Осколки американского боевого космического аппарата могли разлететься на десятки километров, не теряя своей убойной силы.
Прицельные метки на стекле перечеркнули американский спутник-убийцу. Отдельная масштабная шкала помогала визуально оценивать расстояние до объекта, как в обычном оптическом прицеле. Помня размеры американского спутника, советский космонавт оценил расстояние примерно в десять-двенадцать километров.
– Кедр! Внимание! Объект находится в десяти с половиной километрах. Видишь его, прием?
– Я – Кедр! Цель вижу. Работаю.
Юрий сдвинул красную предохранительную скобу и нажал гашетку ракетного пуска. Легкий толчок и вспышка пламени возвестили о старте с борта «Востока» совсем уж небольшой ракеты. В ее головной части находился тепловой датчик цели, который наводил космический перехватчик на источник теплового излучения. Эта ракета была создана на основе все той же самонаводящейся «РС-2УС», но поскольку ни гравитация, ни сопротивление воздуха на нее не действовали, то и дальность в космосе для первой в мире советской космической ракеты-перехватчика была практически не ограниченной. Тут же автоматически включились двигатели коррекции космического корабля «Восток», компенсируя импульс, согласно второму закону Ньютона: сила действия равна силе противодействия. Ракета шла на цель уверенно, да и американский спутник «Explosive-1» был достаточно простой мишенью. Активно маневрировать на орбите он все же не мог, так что Юрий просто взял упреждение при прицеливании. Поэтому и результат перехвата оказался закономерным. Яркая вспышка взрыва отразилась в блестящем светоотражающем забрале гермошлема космонавта с красной надписью «СССР».
Юрий сразу же включил двигатели коррекции, уводя «Восток» с траектории сближения. Разлетающиеся во все стороны обломки американского спутника могли нанести серьезные повреждения пилотируемому космическому кораблю.
– Кедр! Я – Заря! Прием, как слышите меня, Кедр? Ответьте…
– Кедр на связи», эксперимент выполнен успешно!
– Вас понял. Тормозная двигательная установка будет включена автоматически. Прошу провести ручную коррекцию положения космического корабля на орбите.
– Вас понял, коррекцию в ручном режиме выполняю. – Юрий переключил несколько тумблеров на приборной панели над головой. Снова полыхнули вспышки небольших реактивных двигателей. «Восток» сориентировался на траектории полета.
После первого в мире космического боя Юрий вдруг понял, что проголодался. Он с удовольствием употребил мясное пюре из специального туба, потом решил отведать сгущенного молока. И запил все соком. Было очень вкусно и питательно. Он набросал заметки по полету в блокноте. Положив карандаш рядом, он увидел, как тот «уплывает» в сторону. «В невесомости вещи нужно привязывать», – надиктовал на магнитофон свое наблюдение Юрий.
Космонавт глянул на бортовые часы, до расчетной точки включения тормозной двигательной установки оставалось совсем немного времени. Юрий захлопнул прозрачное забрало гермошлема, проверил систему жизнеобеспечения скафандра и приготовился к снижению.
Тормозной ракетный двигатель конструкции Алексея Исаева сработал штатно, но отключился на одну секунду раньше. Всего лишь на одну секунду, но это привело к недобору мощности. К тому же через сопло тормозного двигателя стал выходить сжатый азот, который применялся в вытеснительной системе подачи топлива из баков. Реактивная струя азота закрутила космический корабль, и «Восток» стал беспорядочно кувыркаться. У Юрия сжалось сердце: в иллюминаторе мелькал то голубой край Земли, то яркое Солнце, то заглядывала пугающе-черная бездна космоса.
«Восток», кувыркаясь, врезался в атмосферу Земли. При этом кабель-мачта, которая соединяла герметичный спускаемый аппарат и приборно-двигательный отсек, не отсоединилась. Эта неполадка возникала во всех предыдущих пусках космического корабля «Восток», случилась такая неприятность и сейчас. Юрий был готов к такому повороту событий, он знал, что в плотных слоях атмосферы кабель-мачта отгорит сама. И все же было неприятно осознавать, что тебя крутит волчком на высоте около полутора сотен километров на границе космоса и атмосферы Земли.
Наконец эта чертова кабель-мачта перегорела, и приборно-двигательный отсек отлетел в сторону. Произошло это на высоте 130 километров. Отсек сразу же полыхнул в плотных слоях атмосферы.
Спускаемый аппарат продолжил снижение по баллистической траектории. Снова навалились перегрузки, после невесомости орбитального полета они казались особенно ощутимыми. Но тренированный организм космонавта справился и с нагрузками в восемь-десять «же». За толстым стеклом иллюминатора полыхало пламя, температура снаружи достигала 3000–5000 градусов Цельсия. Кабина начала потрескивать. Выдержит ли термоизоляция перепад температур от минус 270 градусов до плюс 5000 градусов Цельсия?
Высотомер показывал семь тысяч метров, когда на приборной панели зажглось красное предупредительное табло «Приготовиться к катапультированию». Юрий сгруппировался – в следующую секунду над головой в белом гермошлеме грохнули пиропатроны, отстрелив крышку люка. Мощный заряд выбросил катапультное кресло вместе с пилотом-космонавтом из спускаемого аппарата. Вышел стабилизирующий парашют.
Затем отстрелилось и само кресло, а Юрий остался болтаться на стропах раскрывшегося основного парашюта. Заодно вышла и «запаска». На двух бело-оранжевых куполах первый космонавт планеты Земля спускался на грешную твердь из необозримых высот открытого космоса. Но и снижение не обошлось без сюрпризов. И естественно – неприятных.
Во-первых, не сработал клапан перепуска атмосферного воздуха на космическом скафандре. Юрий был вынужден снижаться, хватая ртом воздух и выпучив глаза за герметичным щитком гермошлема, как выброшенная на берег рыба. Прозрачное забрало тоже не открывалось – заело, елки зеленые!
В довершение всего у первого в мире космонавта была реальная перспектива искупаться в Волге в апреле месяце.
Задыхаясь, Юрий изо всех сил потянул за лямку основного парашюта, чтобы перекосом купола создать скольжение и уйти в сторону. Помогла хорошая парашютная подготовка. Юрий Савин и сам имел первый разряд по парашютному спорту и прыгать любил и умел. А старший лейтенант Гагарин к тому же прошел углубленную парашютную подготовку и имел квалификацию инструктора. Мышечная память, рефлексы, подстегнутые адреналином и нехваткой воздуха, сделали свое дело. Так что купание обошло космонавта стороной.
Он плюхнулся на пашню неподалеку от маленькой деревни Смеловка Саратовской области. До ближайшего города – Энгельса – было несколько десятков километров.
Юрий поднялся на ноги и все же раскрыл замок лицевого щитка гермошлема. Как же было приятно стоять на твердой земле и полной грудью вдыхать сырой и пьянящий весенний воздух!
На первого в мире космонавта планеты Земля с удивлением смотрели жена местного лесника Анихайят Тахтарова и ее шестилетняя внучка Рита.
* * *
Спускаемый аппарат космического корабля «Восток» в атмосфере почти сразу же засекли радиолокационные станции зенитно-ракетных комплексов «С-75» противовоздушной обороны. Командир дивизиона, усатый майор, которого солдаты между собой называли не иначе как Чапай, всматривался в мерцающий изумрудным светом экран круговой развертки. Светящаяся точка перемещалась от края экрана к центру.
– Дивизион, боевая тревога! – отрывисто бросил майор.
В кабинах управления раздался прерывистый зуммер. Пусковые установки развернулись на указанные азимуты. Остроносые ракеты были готовы стартовать по повороту инициирующего ключа. С красных кнопок были сброшены предохранительные колпачки.
Свежи были воспоминания о Пауэрсе, сбитом над Свердловском год назад, 1 мая 1960-го. И все же майор медлил. Зенитчиков за сутки до этого предупредили, чтобы они следили за «контейнерами с неба». И вот, очевидно, такой «контейнер с неба» засекли радиолокаторы его дивизиона.
– Товарищ командир, цели разделились – высота семь тысяч. Скорости целей снизились, – доложил один из операторов.
– Принял, – ответил командир и поднес к губам микрофон на длинном витом шнуре. – Центр связи, прием… Да, командир дивизиона. Дайте прямую связь со штабом ПВО округа. Имею доклад чрезвычайной важности.
* *
Юрий услышал стрекот вертолетов. Это спешила к спускаемому аппарату и космонавту поисковая партия.
Но первыми к месту приземления обгоревшего из-за трения об атмосферу «шарика» спускаемого аппарата прибыли военные из зенитно-ракетного дивизиона и местные колхозники.
– А ну стоять! Еще один американский шпион! – Один из солдатиков лязгнул затвором самозарядного карабина Симонова.
– Иванов, твою мать, отставить! Совсем охренел?! – Капитан рявкнул на подчиненного. – Ты, дурья башка, на гермошлем его посмотри – видишь, написано: «СССР».
Сконфуженный солдатик разрядил карабин.
«Охренеть можно! И так натерпелся за весь космический полет, так еще и на земле пристрелить решили», – с иронией подумал Юрий и вымученно улыбнулся.
Одна группа военных взяла под охрану спускаемый аппарат, а другая – повезла Гагарина в расположение зенитно-ракетной части. Оттуда Гагарин по телефону отрапортовал командиру дивизии ПВО:
«Прошу передать Главкому ВВС: задачу выполнил, приземлился в заданном районе, чувствую себя хорошо, ушибов и поломок нет. Гагарин».
* * *
Из космоса на Землю Юрий Гагарин вернулся уже майором. Савин знал об этом, но здесь и времена были другие. Конечно, была и красная ковровая дорожка от самолета, выходя на которую он не забыл проверить, как завязаны шнурки на ботинках, и трибуна, где его встречал лично Верховный – молодой и энергичный Василий Сталин. Были торжества и банкеты, приемы и выступления перед рабочими различных заводов, врачами, учителями, простыми селянами. Юрий Гагарин стал по-настоящему народным героем. Юрий Савин, который почти уже растворился, слился со своим неожиданным альтер-эго, видел теперь не приукрашенную картину Советского Союза. Но от этого картина не становилась более бледной. Он видел, как радовались миллионы людей, привыкшие отдавать последнее ради величия собственной страны. Он не мог подвести их всех.
Но самым главным для Юрия стало возвращение домой, к жене и дочкам. Валентина молча обняла мужа и прижалась у нему щекой. Жена летчика, она знала цену часам ожидания. Но сейчас ее муж улетел гораздо выше и дальше, чем до этого случалось в истории человечества. Но для Валентины он оставался все тем же веселым парнем, который пригласил ее на танец в Оренбурге в Доме офицеров.
– Юрочка, вернулся… Родной ты мой…
Юрий знал, что теперь и навсегда нет ничего для него важнее семьи. Отсюда он ушел к звездам, сюда же и вернулся. Тепло родного очага, жена и дочки – вот ради чего он проторил звездную дорогу.
