Глава 19

Начало мая… Поневоле вспоминаются те праздники, к которым я привык и которые мне были очень по душе. И я вовсе не про «мир, труд, май» и то, что пришло им на смену, подправив лишь название, но никак не суть. Белтайн, он же «Вальпургиева ночь» в не совсем правильной и искаженной тем же христианством интерпретации. Да, этот день праздновался от души. На природе по большей части, в хорошей компании.

Хорошо было… Вот память и всколыхнулась, напомнив о приятной компании, к которой я вернусь еще очень нескоро, да и приближать момент встречи не планирую. А тут, конечно, компания тоже присутствует, но и праздники другие, и атмосфера иная. Не хуже. просто иная. Вроде полностью вжился, а нет-нет, да накатывает. Ностальгия, млин! В извращенной временнОй форме, а не в пространственной, как обычно у других людей бывает.

По большому счету ведь хандрить нету ни единого повода. Напротив, есть причины порадоваться. Только сегодня утром Владимир Святославович вместе со всеми своими людьми погрузился на корабли и свалил вниз по Днепру. С концами, что характерно. Может сам он и хочет сюда вернуться, но ему ничего не светит. А вот мы к нему в гости заявиться можем. Но потом.

Сейчас дела другие. Для начала надо разобраться с оставленным нам «наследством». А оно, доложу я, самое различное. Но лучше начать с хорошего, если для разнообразия. Удалось отстоять для Рогнеды всех трех ее дочурок. Находящиеся в состоянии тихого офигевания от той самой попытки нападения на меня в пределах Киева. Да еще и крупным отрядом, Добрыня с Владимиром предпочли особенно не возникать. Во избежание, так сказать, особо эмоциональной реакции со стороны победителей. С нашей стороны.

Теперь на Рогнеде можно было малевать надпись крупными, светящимися рунами: «Ушла в себя… то есть к детям. Вернусь не скоро. НЕ СКОРО, я сказала!» Шутка, конечно, но она и впрямь еще долгое время, минимум месяц, будет в состоянии слабой доступности. Но я к ней никаких претензий не имел, да и с чего бы. Напротив, как и во многих других случаях, совмести хорошее дело с полезным для себя лично. Не альтруист я, чего уж тут, но если появляется такая вот возможность, было бы откровенной глупостью и пакостью ее не использовать.

Наместники, верные Владимиру Святославовичу, с ними тоже все было… неплохо. Часть предпочла сдаться примерно на тех же условиях, что и Владимир. Правда казну тут выгребали почти всю, чего скрывать. Те же. кто попробовал, как говорили у меня, в родном времени, «качать права», горько и недолго об этом жалели. Попытки бунта подавляли быстро, жестко, но стараясь свести жертвы к минимуму. Затаенной злобы точно не требовалось. Поэтому мягко, но настойчиво сторонников старой влсти выдавливали вслед за Владимиром.

Опасаться слишком большого потока не стоило. Отступление от исконных богов, союз с ромеями, козни против «вольных», иные нюансы — все это действовало нам на руку. Так что изымались лишь убежденные противники, с которыми позже все равно возникли бы серьезные проблемы. А сроки… Лично я рассчитывал, что через полгода, может чуть позже, удастся вывести за пределы почти всех, не желающих жить по старо-новым традициям.

И опять же, насчет «новой политики», иного подхода. Желающие уехать не должны были подвергаться разорению, вовсе нет. Выкуп собственности по не шибко высокой, но все же приемлемой цене, готовность даже выделить сопровождение… Местами хлопотно, но это работа на репутацию, которая потом начинает работать на тебя. Вложения того стоили, я был в этом уверен. А значит, смог убедить как друзей, так и союзников.

Что еще? Зигфрид выжил, хотя как на бойце на нем можно было более не зацикливаться. Был, да сплыл. С такой серьезной раной живота, после которой местные лекарских дел мастера зашивали все, что только возможно, ни о каких серьезных нагрузках и речи не шло. Хорошо еще, если ходить будет, постоянно на трость не опираясь, что тоже еще ба-альшой вопрос.

Зато живой, все так же остающийся ярлом и способный, при моей поддержке, целиком контролировать хирдманов. Теперь придется думать и гадать, куда этого любителя боев пристроить, чтобы не только польза была, но и сам он не свихнулся от отсутствия милых его душе дел.

А в Киев поналетели все, кто подзадержался. Не успев к собственно сражениям. И сразу попытались было примериться к еще не остывшему от задницы Владимира престолу. Вот только пришлось обломаться, причем в полный рост. Мне уже удалось заручиться влиятельными сторонниками, поддерживающими именно кандидатуру Хальфдана Мрачного и никакую иную. Рогнеда Полойцкая — тут и так все понятно. Помощь с освобождении, избавление от муженька, дети. Да и данные ей клятвы были большей частью уже исполнены, так что поводов идти на попятную у княгини просто не было.

Ратмир Карнаухий… Тот слишком запал на тему получения собственной короны, пусть даже в иных землях. Это было его мечтой, а тут такая возможность.

Храмовые воины. Не жрецы высокий уровней посвящения, а именно вояки, идущие в бой во славу своих богов. Те, кто почуял не вкус обычной победы, давно знакомый, а ощущение победы над теми, кто пытался предать все их идеалы. И сейчас они, с относительно юным Радагстом во главе, неформальным, но значимым лидером, были куда более влиятельны, чем проморгавшие козни Владимира Святославовича жрецы. Насчет же поддержки… Я их устраивал куда больше, чем остальные возможные кандидатуры.

Опираясь же на вышеперечисленные и кое-кого из «вольных», куда меньших по воинской силе, я уверенно мог рассчитывать на успех. Да и право победителя никто не отменял. Как-никак Киев был по большей части под контролем лично моих и крепко союзных войск. А это много значило. К тому же…

— И опять мой муж в окно уставился, как будто так такой красивый вид, что нигде более не найти… Лучше бы на меня посмотрел!

— А ты у меня очаровательна, Роксана, — улыбнулся я, поворачиваясь и с удовольствием осматривая валькирию. — Вот если бы еще кольчугу н открытое платье сменила, тогда бы и все остальные ахнули от восторга.

— Нечего им глазеть! Но я не о том… В престольном зале начинают собираться. Пора и нам…

— Успеем. Все равно тайным ходом направимся.

— Нет, — твердо заявила Змейка. — Ты должен будешь видеть всех перед тем, как появишься. Это важно. Магнус и Гуннар тоже так думают.

— Ну если сам Гуннар, — подмигнул я своей очаровательной девушке. — Пошли.

Да, Бешеный тоже теперь обретался здесь, оставив тайные дела в Переяславле на Бранко, своего доверенного помощника. Да и вообще, Переяславль должен был стать тем, чем и должен — резервной базой, а может и этакими «воротами» к Киеву. Мощная крепость, назначение которой — отвлекать часть вражеских сил или же служить местом, откуда можно после короткого форсированного марша ударить по осаждающим.

Впрочем, речь не о том. Главное сейчас — собирающиеся сейчас в престольном зале князья-ярлы вкупе с особо влиятельными персонами из числа жрецов. О смысле сбора, я думаю, догадаться легко. Престолу негоже долго пребывать без хозяина. Особенно в том случае, когда предыдущий его владелец все еще жив, пусть и собственной рукой подписался под договором об отказе от великого княжения.

Тайный ход. Оказалось, что стены буквально пронизаны ими. Теми самыми, которые никому не ведомы, кроме очень узкого круга посвященных лиц. Мда, а говорили, что у славянских народов подобные штуки не сильно в ходу. Врали, однако, как и насчет многих других вещей. Ну да я на это не в обиде. Напротив. очень хорошо, что здесь есть подобные скрытые пути. Они ведь полезны не только для дел тайной войны внутри дворца, но и вот в таких ситуациях. Когда требуется быстро и скрытно оказаться в нужном месте.

Тесновато. Идти приходится пригнувшись, пахнет пылью и еще чем-то непонятным, но от этого не менее неприятным. Хорошо хоть недалеко. Вот он, финишный пункт нашей небольшой «прогулки», глухая на вид стена. Но стоит лишь потянуть за рычаг, как она сразу же начнет смешаться в сторону. Открывая проход. Не в престольный зал, вовсе нет, это было бы… неаккуратно и не шибко умно. Сделав несколько шагов, оказываюсь в небольшой комнатке, примыкающей к сему залу. И народ в ней самый что ни на есть свой, для кого тайный ход секретом не является.

— Прибыл, брат, — с кривой усмешкой приветствует меня Гуннар. — Змейка, ты, как всегда, рядом.

— А ты сомневался? Где муж, там и я…

— Сейчас не о том. В престольном зале собрались уже многие. Все хорошо, враждебных к Хальфдану тут нет, но приближенные Сравтра или Сронии Вещего могут подпортить. Немного, но все же… Хорошо, что удалось договориться с Богумилом Соловьем. Эта придумка насчет усиления нашей веры… До сих пор удивляюсь.

Он то удивляется, как и почти все из узкого круга посвященных. А вот для меня в выдвинутой идее не было ничего необычного. Зато именно необычностью и перспективами удалось купить Богумила со всеми его религиозными потрохами.

Реформа имеющегося сейчас языческого пантеона! Не моментальная, рассчитанная даже не на пару-тройку лет, а на куда как более солидный срок. Цель? Приведение всех нюансов к единому «скелету», а к тому же совмещение западно-славянского и скандинавского, слияние их в единое целое. Создатель всего этого при успехе должен был прославиться в веках.

Это и впрямь было необходимо. Монотеистские, то есть единобожные религии и впрямь были более… структурированными. Но кто сказал, что в политеизме нельзя выстроить стройную и очень устойчивую систему? Примером тому мог служить тот же индуизм. Процветающий в моем мире, который заезжие миссионеры не смогли не то что обрушить, но даже покачнуть по серьезному. Но… это еще только предстояло. Зато Богумил попался на эту удочку уже сейчас, и теперь его поддержка и поддержка его сподвижников была обеспечена. Здесь и сейчас точно, а на большее я старался не рассчитывать. Скользок и изворотлив, хотя прозывается не «угрем», а Соловьем.

Сторонник, мать его с особыми проворотами до характерного щелчка! Приходится лавировать между незримыми рифами, как заправскому политику, только чтобы не нарушить сложившийся перевес поддерживающих меня. И не последняя гарантия — то, что я привык держать свое слово. Вот и не беспокоятся те, кому было что-либо обещано. Ну, почти не беспокоятся, если быть совсем уж честными.

— Пора!

Слово, сказанное Гуннаром, падает, словно камешек, тянущий вниз чашу весов. Змейка согласно кивает, ну а Эрик радостно скалится. Понимает, что сейчас будет важный, крайне важный момент в наших жизнях. А остальные? Они сейчас там, в престольном зале, ждут нас и смотрят за другими. Вдруг да потребуется утихомиривать неожиданных противников, причем не прибегая к грубой силе хирдманов охраны.

Пора, Прав Бешеный, нельзя заставлять ждать тех, кто явился нынче в престольный зал. Еще раз проверяю, все ли на месте. Все… Оружие, расшитый серебром и каменьями наряд, легкая кольчуга, да наручи с поножами. Самое то. что и подобает для вольного ярла, стремящегося подняться на совершенно иную ступень. Уже не «де-факто», а «де-юре», что характерно.

На мгновение прикрываю глаза… Готов. Эрик сзади. Роксана, законная супруга, та рядом. Шаг, еще шаг…. И вот мы уже входим в зал, заполненный не до отказа, но и малолюдством не страдающий.

Знакомые все люди. Разные, но неизменно влиятельные. Собраться в таком числе они могли лишь по особо значимым поводам: рождение наследника у великого князя, его смерть, в преддверии объявления действительно серьезной войны… Или же как сейчас — для выбора нового великого князя.

Хотя термин «выбор» тут не совсем верен. Никакой демократии в классическом понимании. Тут меряются не голосами. А влиянием. Есть у выкрикнутого кандидата поддержка значимых князей-ярлов и жрецов? Тогда есть и шансы. И у кого она больше. тот и займет престол. Примерно так выбирают конунга на время крупного набега, принципы ничем не отличаются. Только тут все более значимо, да и срок в теории ничем не ограничен. Сумеет выдвинутый «на клинках» князь удержаться — родится новая династия, взамен утративших власть и поддержку потомков Рюрика. Нет… сменит иной претендент.

Только мне иного не надо. Победа и ничего кроме — тут я верен заветам Гая Юлия Цезаря, не признававшего в подобных делах компромиссов. Взгляд скользил по собравшимся, выхватывая то одну знакомую личность, то другую… И расклад не огорчал, отнюдь.

Вокруг были только свои, как и полагалось. Никакого смешения между князьями-ярлами со своими приближенными и иными, такими же. Так было заведено, причем с давних пор. Так было легче видеть, кто кого поддерживает.

Все. Громкие удары окованного железом жреческого посоха о специально подвешенный на цепях круг меди свидетельствовали о том, что все, кто хотел и мог собраться в зале, уже сделали это.

Звук закрывающихся дверей. Негоже при таком важном событии случайно пробегающим дворцовым слугам присутствовать, не с их рылами тут присутствовать. Только варяги, только это обширное и со своими законами и традициями братство. Ну а «ведущими» этого действа по тем же обычаям должны быть жрецы. Не абы какие, а заслужившие всеобщее уважение, не замаравшие себя ни трусостью, ни предательством, ни иными смутными делишками.

Впрочем, один из них — Богумил Соловей, хорошо мне известный. Хорошо это? Для меня бесспорно. Да и никто в этом зале против его персоны не выступит, потому как влиятелен в жреческой среде по самое не могу. Другие же двое — личности тоже известные, хотя куда как более возрастные. Гостомысл, жрец Хорса — старый, но не потерявший ни остроты ума, ни умения убедительно говорить с людьми. И Златояр — это из храмовых воинов, хотя и бывших. Покалеченная нога заставила бросить ходить в набеги и походы, но вот передавать опыт новым храмовникам это не сильно мешало. Знакомый мне Радагаст не раз добрым словом поминал уроки этого побитого жизнью и врагами, но все еще могучего человека.

Да. трое… Но говорить будет Соловей, его умение выплетать словами паутину поболее, чем у иных будет. Талант, что тут скажешь.

— Здравы будьте, варяги… Друзья, братья по оружию и духу. Здесь нет чужих нам, все они бежали из города, который отверг осмелившихся предать наших богов. Наши обычаи, нас самих, — полились первые фразы из уст Соловья, умеющего завладеть вниманием собравшихся. — Я вижу здесь всех или почти всех достойных воинов и жрецов, чье мнение хотелось бы услышать. Я хочу сказать о каждом…

Пошло поехало! Необходимая, но весьма занудная часть действа. Богумил Соловей начал перечислять всех князей-ярлов, которые здесь присутствовали и были признаны достаточно влиятельными для участия в выборе князя. Никого не пропустить, всех похвалить, не выделяя явно, но подчеркивая действительный вес того или иного человека. Это он умел, этого у него не отнять.

Собравшиеся слушали внимательно, потому как в речах Богумила могло проскользнуть нечто интересное, не всем пока известное. Мне, конечно, ничего нового оттуда извлечь не получилось бы, а вот посмотреть на лица некоторых из собравшихся стоило.

Все заканчивается, закончилась и речь Соловья. Пришла очередь сначала Гостомысла, а потом и Златояра. Эти двое сообщили собравшимся то, что они и так знали — правила, по которым будут определять достойного занять престол.

И молчание… Затишье перед бурей, так будет более правильно. Все возмоные имена прозвучали, теперь ждали, пока кто-нибудь решится первым произнести одно из имен…

— Ставр Осторожный!

Это выкрик Богдана Вадимовича, малозначимого новгородского ярла, стал этаким спусковым крючком, нарушившим тишину. Хотя поддержали его довольно вяло, а никто из серьезных фигур даже рта не раскрыл.

— Не быть Ставру конунгом, — ехидно произнес Магнус. — Осторожность сыграла против Осторожного. Может?..

— Чуть выждем, — отвечает Змейка, опередив меня. — Пусть выкрикнут других, которые вообще… О! Кто-то Рольфа Медноголового вспомнил… Забавно.

Это точно. Рольф не зря получил свое прозвище. Могучий воин, признанный силач, но откровенно тупой, державшийся в ярлах и не пошедший ко дну лишь благодаря побратимам, которые хоть как-то сдерживали его простецкие душевные порывы.

Молчание. И даже легкие улыбки у многих. Еще парочка если и не столь безнадежных, то все равно недостаточно весомых имен. Наконец…

— Хальфдан, — гаркнул во все свое луженое горло Ратмир. — Хальфдан Мрачный — конунг!

Пара мгновений тишины и… Сначала одобрительные возгласы среди ярлов Переяславля, потом храмовников с Радагастом во главе. Постепенно голоса одобрения становились все громче, распространяюсь по залу, охватывая новые. Доселе молчавшие участки. Жрецы, на которых имел влияние Богумил, они тоже вспомнили, что должны делать. Про сторонников Рогнеды и говорить нечего… Они давно все поняли и приняли. Постепенно определившиеся увлекали за собой и тех, кто еще не решился. Было ясно — это победа! И неважно, что из уст некоторых звучало «конунг», а из других — «великий князь». Суть остается одна, а слова, ее обозначающие, не более чем обрамление.

— Довольно! — выкрик Богумила Соловья не сразу, но успокоил разошедшихся. — Киевский престол нашел достойного из наших рядов. Мы ждем, Хальфдан Мрачный, отныне великий князь Киевский.

Вот они, шаги к власти. Всего несколько десяток, ведущих к престолу, на который мне предстояло сесть. Шаг, второй, третий… В голове была пустота, мысли словно вымело оттуда ушатом холодной воды. Осталось лишь осознание того, что надо держать лицо, оставаться по возможности спокойным. Имидж, это не просто так, это весьма важно здесь.

Престол… По сути — всего лишь богато украшенное кресло, но одновременно символ власти. Усаживаюсь, почему-то подмечая, что не слишком оно удобное. Краем глаза вижу, что все мои друзья встают за троном, ну а Роксана, как жене и полагается, рядом.

И лица вокруг, в зале… Радостные, оценивающие, выжидающие… Есть и те, которые либо скрывают недовольство, либо даже и не думают делать это. Те, кто сам претендовал на это место, но проиграл эту игру. Даже не успев толком поучаствовать. Снорри, Ставр… Проигравшие. За ними надо будет внимательно следить. Но не сейчас, позже. Пока что у меня ощущение триумфа — истинного, настоящего, который бывает максимум несколько раз в жизни. Да что там несколько, если он бывает единожды — то все было не зря.

— Откройте двери зала, — командует Богумил, распорядитель этого ритуала. — Скажите людям Киева, что престол отныне не пустует. Назовите имя занявшего его! Вас же, собравшиеся, от имени великого князя приглашаю на пир. Малый пир, предшествующий тому, что будет после того, как князь Хальфдан предстанет перед изваяниями богов в храме киевском.

Да, все это будет. Сейчас накрывают столы для малого застолья, потом будет воистину грандиозное, спустя пару дней или около того. Будет визит в храм, где проведется своего рода «одобрениебогов» моей персоны. Все, как и полагается, традиции, которые надо чтить. Но главное — в этого момента все оставшееся — не более чем красивое оформление уже свершившегося. Видя сияющие лица друзей, я мог в этом даже не сомневаться. А особенно сияла Змейка…

— Знаешь, Хальфдан, я думала, сказать тебе сейчас или все же обождать, — зашептала она мне на ухо. — Думала-думала, да и решила. Что две хорошие вести лучше одной.

— Несомненно. А что за весть?

— Помнишь, что твои хирдманы беспокоились насчет того, что у тебя все еще нет наследников, кому потом перешел бы хирд. Так вот, теперь… об этом можно не волноваться…