Глава 17

Когда открылись Градские ворота и оттуда появился десяток человек, я не мог не отметить, что наши враги на сей раз оказались пунктуальны. Даже более того, на полчаса раньше крайнего срока появились. Даже интересно, кто будет переговорщиком? Путята, Добрыня или же сам Владимир? Впрочем, от смены имени круг обсуждаемых вопросов не изменится, равно как и основное требование — изгнание из Киева в направлении «куда подальше». Торг уместен лишь относительно второстепенных вопросов.

На переговоры вместе со мной сильно напрашивалась Рогнеда, но… Ей никак нельзя было в этом участвовать. Нервишки у бывшей жены Владимира откровенно пошаливали. По этой причине я опасался подвергать ее психологическому давлению, ведь в числе обсуждаемых вопросов отдельным пунктом стояли ее дети.

Сложно с ними, с прекрасными дамами! А без них грустно и тоскливо. Жаль, что Роксана мне компанию точно не составит… Успокаивает Рогнеду. Эрик несколько по другой части, Ратмир союзник, но не из числа тех, кому можно верить от и до в таких вот случаях, у него и свои интересы есть. Значит… Старина Магнус, куда ж без тебя! А в качестве второго спутника… то есть спутницы, будет выступать Софья, жрица Лады.

Забавно выходит. Два жреца на переговорах с теми, кто от тех самых богов и отрекся. Ирония судьбы или действительно шутка юмора тех, в кого мне, уроженцу иного времени, сложно поверить до конца.

Как бы там ни было, но спустя некоторое время мы трое и сопровождающая охрана выехали из укрепленного лагеря в сторону вышедшей из ворот группы. Недалеко выехали, поскольку верить той стороне было бы верхом глупости. Слово Владимира и его приближенных, оно не дороже придорожной пыли. Так уж сложилось исторически, что поделать.

Твою же мать! Ну почему опять он? В смысле Добрыня, от одного вида которого у меня аллергия. Так и хочется приказать разрубить его на много-много маленьких «добрынь». Останавливает одно — данные в письме гарантии безопасности, через свое слово я сроду не переступал и делать подобное не собираюсь. Но и это было не все. рядом с ним был глава Тайной Стражи, Доброга. Ну ни… чего себе переговорщики пожаловали, такого даже я, при всей своей богатой фантазии, ожидать не мог.

— Все тот же человек, все по схожим причинам, — нарочито ласково улыбаясь, развел я руки, словно бы намереваясь обнять дядюшку Владимира. — Что-то мы стали с тобой часто видеться, Добрыня. Но я не в обиде. После каждой нашей встречи у меня приятные события в жизни происходят. Так что не будем нарушать традицию и приступим к переговорам.

— Цель?

— Мирный договор, но на моих условиях. Проигравшие здесь — ты и твой племянник, но никак не я. Прогадили наследство Святослава Великого, ой прогадили! Всем был хорош Святослав: умен, храбр, одарен многими дарами от богов, которые упорно развивал. Да только подруг себе выбирать не умел. Вот нам, и мне в том числе, и приходится поправлять ошибки.

— На нашу сдачу в полон даже не надейся, отродье Локи…

Все как всегда. Потоптаться по одному из больных мест, прощупать эмоциональный настрой Добрыни. А уж потом и поговорить можно. Правда прошибить его этим вряд ли получится. Он меня уже успел хорошо изучить. Я для него давно не «темная лошадка», а вполне себе реальная личность, значимая в вечной игре вокруг силы и власти.

— Ну о каком полоне может вообще идти речь? Если ты мне попадешься, то сначала с тобой заплечных дел мастера вдумчиво побеседуют. А потом… Или тихо исчезнешь, или пред изваяниями богов головы лишишься, как предатель того, во что верил, но что предал в самом поганом виде, — подмигнул я Добрыне, краем глаза следя за тщательно скрывающим даже тени эмоций Доброгой. — Нет, договор о другом будет. Доброга, мил человек, а прояви смекалку, поведай своему давнему знакомцу, о чем я с ним говорить намереваюсь?

— О выкупе деньгами, сведениями и головами. За выход из города.

— Уважаю умных людей. Кстати, это вас обоих касается. И да. все правильно, мне нужны деньги, иные ценности, сведения и головы. Хотя с последним можно и обождать. Я готов забрать их позже…

Пристальный взгляд в сторону Добрыни. Пытаюсь поймать его ускользающий взгляд, но ему не слишком охота портить свое и так поганое настроение, потому княжий родич ускользает. Да и бес с ним, это все лишь дополнительная эмоция и ничего больше. Пришло время выкладывать часть карт на стол, говорить о желаемом.

— Десять дней на то, чтобы полностью очистить город от своего присутствия. По истечении срока никто из вас не сможет пройти за ворота, а осмелившегося появиться поблизости ждет подарок в виде десятка стрел.

— Время нас устраивает, — без промедления согласился Добрыня. — Как я понимаю, мы можем забрать с собой все, что получится погрузить на суда.

— А не подавишься? Оружейные города вам ни к чему, да и половину казны тут оставите. К тому же из оставшегося у вас выделите полную плату йомсвикингам. И последнее не обсуждается.

Подобное предложение Добрыне пришлось не по душе. Он скорчил недовольную гримасу и спустя несколько секунд начался ожесточенный торг. Он, как водится, упирал на то, что остатки войска Владмира Святославовича могут прорваться и так, а казну уж точно всю сохранить удастся. В конце и вовсе добавил с гнусноватой ухмылкой, что знает о моих обычаях не трогать женщин и детей, потому за их сохранность не беспокоится.

Пришлось спустить засранца с небес на землю, причем довольно жестким образом. Для начала пугнул его тем, что весь Днепр мне, конечно, не перекрыть, но вот поставить на несколько драккаров сифонофоры, которые мы в обозе притащили, вполне по силам. Следовательно, несложно будет подпалить немалую часть прорывающихся кораблей. А если Владимир решит конным ходом прорываться, то и здесь есть свои проблемы. И вообще, до кораблей еще добраться надо. А мне не слишком жалко будет заранее их подпалить, благо «греческий огонь» наличествует. Не свое ведь, не жалко.

Подействовало. Предложил мне сначала пятую часть, ну а потом дошли до четырех десятых. И треть запасов оружия для себя выбил, любитель поторговаться. Хотя какой там любитель, самый настоящий профессионал, мать его за ногу! Зато без малейших душевных ерзаний слил мне возможность взять такую же подать на выход из города со всех других. Тех, кто не относится к числу дружинников и придворных.

— Чужая мошна не своя, да, Добрыня? — усмехнулся Магнус, как только была достигнута договоренность по денежному вопросу.

— Именно, жрец! — подавляя злобу, ответил родич князя. — Интересы князя всегда выше всего прочего. Это вы, «вольные», цепляетесь за прошлое, таща его в будущее, которого у вас не будет.

— Вот только побежденные не мы, а вы. И не стоит говорить про отдельный случай, не меняющий общую картину мира. Время, оно покажет.

Добрыня на сей раз предпочел промолчать, не ввязываясь в словесную перепалку с моим побратимом. Ну а мне надо было гнать переговоры дальше, переходя к очередному важному вопросу. И второй присутствующий здесь переговорщик окажется как нельзя более кстати.

— Тайная Стража — явление полезное, но лишь когда она твоя, а не чужого дяди. Поэтому ты, Доброга, покажешь все записи по своим людям, да и вообще мы с тобой вдумчиво и долго побеседуем. Вдруг кто-то из твоих «тайных» захочет остаться в Киеве. Но лишь после того, как я приму решение. Остальные же… на корабли и вперед. Вниз по Днепру.

— Это можно, — с выражением вида «мыслящий кирпич» на лице произнес глава Тайной стражи. — Что еще?

— Лично от тебя? Выдать задумавших отравить меня ромеев из числа посольских. Я подобное не прощаю.

Вместо ответа Доброга щелкнул пальцами, и из числа сопровождающих вышел человек с кожаным мешком в руках. Мешок был передан Доброге, который распустил стягивающий горловину шнур и… Одного мимолетного взгляда хватило, чтобы увидеть две отчекрыженные головы. Мда, вот ты какой, магистр Георгий Лигирос! Был… Равно как и уже знакомый мне епископ по имени Михаил, не последнее лицо в иерархии константинопольского патриархата. Что ж, не быть тебе первым «митрополитом Киевским и всея Руси». И вообще не быть, что откровенно радует. Больно уж гадостен ты был, а уж ненавистью к росской крови был преисполнен по самое не могу. А с русофобами у меня разговор всегда короткий… и смертельный.

— Нехорошо. Лишили меня возможности побеседовать со столь интересными и полезными людишками, — слегка огорчился я. Ну а смысл подобного подарка понятен. Живые, они много чего сболтнуть на допросах могли. А так… нет человека, нет и проблемы. — Теперь снова с тобой говорить буду, Добрыня. Племянник твой, как я понимаю, к ромеям под крылышко собрался?

— Тебе есть ли разница?

— Есть. Поскольку он же не прямо в Царьград поплывет, а, как я понимаю, в Тмутаракань. И не смотри на меня так, я твои думы читать не обучен, про это самый выгодный для всех вас путь. Самый надежный ваш союзник рядом, мощные крепости, море, торговые пути, суда опять же в числе немалом. И от нас далеко. Я ничего не пропустил?

— Догадливый…

— Тем и спасаюсь. Так вот, я знаю, что там большая часть во главе с наместником, Романом Ростиславовичем, верна твоему племяннику, но не все. Поэтому…

— Живыми отпустим.

С трудом удержавшись от слишком уж язвительного комментария, я обошелся более деловыми словами.

— Не первый раз разговариваем, Добрыня. Не смеши богов, твое слово среди варягов ничего не стоит. Я с тобой своих людей пошлю, которые все проверят. А взамен тут кое-кто очень важный останется. К примеру, Доброга.

Ох тут и крику было! Много, да громко, да затейливо. И все со стороны одного единственно княжео дядьки. Сам глава «тайных» вел себя тихо, где-то даже слишком. Понимал, что ему высовываться не стоит, а то мигом его главная сейчас тайна всплывет на поверхность.

Ну а страсти начали утихать после двух событий. Вначале Софья и Магнус. как жрецы, приняли с моей стороны клятву, что я Доброгу ни пытать не собираюсь, ни пытаться подкупить. Добрыня, хоть сам нарушал любые обещания, но знал, кому в этом плане верить можно и нужно. К тому же и Доброга, метнув в мою сторону короткий, но выразительный взгляд заявил:

— Решать Владимиру Святославовичу, но это устраивающий всех выход. Князю будет на пользу, если я останусь в Киеве еще на некоторое время…

Добрыня скрипнул зубами, но вынужден был согласиться. Ну а Софья, язва желудочная, не удержалась, раскрывая тот мотив, который лежал на поверхности.

— Такой умный мужчина несомненно найдет способ перенаправить привязанных к Киеву прознатчиков… Тех которые дадут о себе знать не сейчас и не в ближайшие дни. Да и другие дела найдутся…

— Софья, прелестное дитя лады, ну нельзя же так открыто, — с мягкой укоризной обратился я к девушке. — Все об этом знают, но говорить прямо как-то неприлично.

— Знаю-знаю… Но я такая шаловливая!

Вот что с такими как она красотками делать? Они прямо чувствуют мою к ним слабость и пользуются по полной. Хорошо еще. что слабость распространяется лишь на мелочи, а они и про это знают. Но вот чтобы так… Есть! Сейчас я на нее перевалю последнее, самое неприятное и сложное для меня. Пусть попробует сама побрыкаться, выцарапывая из наших врагов заключительную часть выкупа. Ту самую, жизненно важную для одной доверившейся нам женщины.

— Софья. Насчет Рогнеды — начинай сама.

— Все самое сложное — одной маленькой девушке, — притворно опечалилась прекрасная шпионка. Жрица и просто необычная личность, после чего перевела свое внимание на Добрыню. — Ярл Хальфдан дал клятву Рогнеде, что поможет ей вернуть отобранных у нее детей. Сын и три дочери, с которыми ей даже видеться нечасто доводилось в последние годы.

— Дети у своего отца. И к тому же это и мои родичи…

— Потому я говорю с тобой, а не с тем же Доброгой, — если Добрыня раньше и мог принять Софью за обманку, одну из множества пешек в игре, то сейчас, слушая ее жесткий, уверенный голос, уж точно не ошибся бы. — У твоего племянника много детей. Сыновья, дочери…

— И все они родные. Родной кровью не торгуют!

— Это единственное, тобой сказанное, что идет от души и по чести, — предельно серьезно вымолвила жрица Лады. — Да, своих детей не продают. Не отдают… Но еще их не вырывают из рук одного из родителей, что вы оба сотворили. Я уже не говорю о других делах. Потому нужна встреча.

Я тут мог только кивнуть, подтверждая озвученное Софьей. Чисто силовыми методами подобный вопрос не решить. Хоть Владимир с Добрыней те еще твари, но своей кровью расплачиваться не собираются. Что-то человеческое в них все же осталось, в отличие от многих уродов из моего родного времени.

— Встреча Владимира и Рогнеды? — слова Добрыни были перенасыщены ядом, причем по вполне понятному поводу. — Она мечтает его убить!

— Мечты не исчезнут, но могут быть отложены. А дети… это другое.

— Всеволод любит отца, он для него и наставник, и тот, на кого он стремится быть похожим.

— Если так, то так, — дернула плечиком Софья. Понимала, что единственный устраивающий обе стороны путь будет нелегким. — Придется тогда приводить детей. В присутствии обоих родителей и жрецов… Если ты и Владимир желаете, можете ромейских приволочь от себя. Другие, поди, и не согласятся. Там и решится, кто из детей с кем останется. Их, хоть и детский, голос будет важнее прочих.

Вот тут Добрыне крыть было нечем. В среде варягов легко было расторгнуть брак, особенно в случае веских доводов одной стороны или при взаимном согласии. Ну а дети… В случаях искренней неприязни родителей приходилось устраивать довольно сложную процедуру, выясняя, к кому они больше привязаны и есть ли варианты, помимо окончательного разрыва. Тут же… только симпатии самих детей, подтвержденные жрецами. Иначе никак.

Софья еще некоторое время пререкалась с Добрыней, но накал постепенно спадал, переходя в русло конструктивного разговора. Время встречи, ее место, участники с обеих сторон… Пока все это было предварительным, но и этого для первого раза хватит.

Пришло время расходиться. Но лишь на краткое время. И еще…

— В качестве небольшого подарка могу отдать написание договора вам, то есть тебе, Владимиру и кто там еще подобными делами занимается.

— Тебе зачем? Здесь не Византия…

— Для потомков, Добрыня. И для других, кто захочет увидеть в не такие отдаленные времена. Но если не хотите, мы и сами с усами, а некоторые еще и с бородой…

— Напишем, — процедил родич уже почти не великого князя… Это все?

— Почти. Утром начинайте вывод войск за стены. Ворота открыть, воинов со стен снять… Их места постепенно займут мои хирдманы. И не скрипи зубами! Вы все в полной безопасности. Если сами глупостей не сотворите. Клятвы я даже ради тебя и твоего племянничка нарушать не стану… Хотя честно признаюсь, очень хочется!

Проворчав нечто неблагозвучное в мой адрес, Добрыня развернулся и потопал в сторону своей охраны. За ним последовал и Доброга, оставляя нас с чувством того, что переговоры прошли пусть и не идеально, но по большому счету успешно. Теперь оставалось лишь ждать следующего утра. Если не случится никакого форс-мажора, то можно будет начинать шаг за шагом брать киев под свой контроль. Ну а мне еще с Рогнедой говорить, что на моих нервах точно хорошо не скажется. Блин, напиться бы в лоскуты! Но увы и ах, я к винопитию никоим боком не отношусь. Придется в качестве успокоительного применить любимую воительницу…

Ну все, началось в колхозе утро! Именно такие слова чуть было не вырвались у меня изо рта, когда я, в весьма помятом виде, утром буквально выполз на свежий воздух. Да уж, дела-а! Всех своих ребят озадачил повышенной бдительностью, опасаясь возможности пакостей со стороны Владимира Святославовича и его ближних, а сам… Устроил себе небольшой, но крайне насыщенный отдых протяженностью в целую ночь! И ничуть совестью терзаться по сему поводу не собирался.

Роксана еще спала безмятежным и крепким сном. Будить ее я точно не собирался, пусть отдыхает. Ну а мне сейчас стоило пройтись по лагерю, осмотреть творящееся вокруг, да и насчет творящегося внутри стен Киева узнать стоило. Утро ведь, сейчас должны начать выводить войска согласно предварительным договоренностям.

И сразу вспомнился минувший вечер, за время которого мне не раз хотелось постучаться головой о что-нибудь тяжелое. Ибо некоторые события откровенно выносили мозг!

Накачанная крепким вином Рогнеда, то угрожающая вспороть кинжалом брюхо бывшего муженька, то тихо плачущая, уткнувшись в плечо утешающей ее Елены. Да-а, права Змейка насчет того что ей бы кавалера подыскать надобно. Но только не сейчас, несколько позже, когда мы окончательно закрепимся в Киеве. И человек должен быть надежный, не со стороны, к тому же готовый не только быть опорой для этой многое повидавшей женщины, но еще и помогать ей с детьми. А их, детей то есть, явно окажется немало. Помимо первенца, Изяслава, который сейчас в Переяславле, я надеялся выцарапать из рук Владимира хотя бы половину, то есть двух из остававшихся четырех. Ну а там… как карта ляжет и отношение собственно детей окажется к матери, ими не так часто виденной.

И еще… Снорри Вещий был уже на подходе вместе со своими хирдманами. Совсем уж к ночи прискакал вестник от него с интересным сообщением. Оказывается, этот жрец-ярл, прежде чем выдвигаться сюда, подавил сторонников Владимира Святославовича в своем родном Чернигове. Ну а лишь потом двинулся к нам на подмогу. Отмазка оказалась роскошная, хотя и в духе времени. Дескать, Сварог, небесный покровитель, знак подал. И не придерешься к заразе! Ну да ничего, он свою порцию и плюшек, и розог непременно получит. Точнее он сам себя высек, не успев в активной фазе происходящего. Впрочем, как и Ставр Осторожный с Богумилом Соловьем, но у тех более весомое оправдание — расстояние от Новгорода до Киева ой какое немалое.

Но Киев хорош! Величественный город, просто мегаполис по меркам этого времени. Архитектура опять же сильно радует, да и атмосфера. Переяславль по сравнению с ним — не глухая провинция, конечно, но напрашивается сравнение столицы и губернского города средней руки. А еще…

— Ярл Хальфдан, с добрым утром, — раздался знакомый мурлыкающий голос. Нет голоса, просто очень похожие.

— И вам того же, сестрички. Как спалось?

— Крепко и без плохих сновидений…

— И даже не в одиночестве…

Ну кто бы сомневался! Две роковые красотки в принципе не желали засыпать без теплой грелки противоположного полу под боком. А еще любили менять кавалеров просто с феерической частотой. Ну да у каждого свои особенности, я в их постельные дела, абсолютно естественного характера. Лезть точно не намеревался. Чай взрослые люди. Сами разберутся.

Вот они, бодренькие и радостные, хотя и уже облаченные в легкую кожаную броню. Понимают, что тут им не полностью безопасная местность, а обстановка, приближенная к линии боевых действий. Это если привычными мне терминами выражаться. Они то о них представления не имеют. Хотя что это меняет? А ровным счетом ничего.

— А может мы вас вкусненьким угостим, ярл? — захлопала глазищами Софья. — Мы девушки запасливые…

— Да. И моя сестра не успела подъесть все запасы.

Видеть немного разговорившуюся Елену мне было не совсем привычно, но от этого не менее приятно. Кажется, можно даже догадаться насчет причины ее воодушевления. Киев вот-вот выйдет из-под власти Владимира, объявившего себя союзником ромеев, столь сильно ненавидимых обеими сестрами. Ну и их задумки относительно мести приблизятся по времени. Вот и радуются, прекрасные и опасные.

Отказываться от угощения, да в приятной компании? Да ни в жизнь! Пусть по утрам аппетит практически на нуле, но выпить чего-нибудь вкусненького и горячего точно не помешает.

На сей раз перепал настой на каких-то ароматных травах, да весьма редкие здесь вяленые финики. Проза в будущем, заморский деликатес тут. Да уж, вот они, особенности бытия в разных временах. Но меня они ничуть не расстраивали.

— Есть особая прелесть в том, что бы вот так сидеть ранним утром и смотреть на город. Тот самый, ворота которого откроются, открывая тебе путь к победе… очередной, да к тому же бескровной, а оттого еще более ценной.

— Ты никогда не боялся и не испугаешься любого моря крови… конунг Хальфдан.

— Хорошо, что нас никто не слышит, Софья, — подмигнул я наглой девице. — А то отшлепал бы тебя, да по упругой попке, которая так притягивает взгляды многих и многих моих хирдманов.

— Сочту за дар и знак внимания… — смеется этот демоненок в людском обличье, но потом слегка успокаивается и меняет тему. — Ты выбрал очень удачное время, Хальфдан Мрачный, пока еще ярл… Ромеи даже не пискнут, у них хватает неприятностей с болгарами, нашими заплутавшими в иномировых путях родичами.

— Но долго это не продлится. Византия слишком могуча, она быстро оправится от поражения при Траяновых Вратах, — вторит сестре Елена. — У тебя не будет слишком много времени.

Улыбаюсь в ответ, не тратя лишних слов. Все мы понимаем, что удачное стечение обстоятельств — штука полезная, радующая, но она никогда не бывает бесконечной. И лучше не обольщаться насчет этого, быть в любой момент готовым к резким поворотам, далеким от приятности.

— Ты понимаешь.

— Да, сестра, он понимает…

— Гуннару бы вас сдать, на огранку талантов, — облекаю в слова давно уже родившуюся мысль. — Он вас поучит, вы его. Обмен знаниями.

— Не получится, — притворно опечалилась Софья. — Он человек хороший, мужчина интересный, но вот этим вот… не богат. Нету у него того, что нам боги дают!

Сказала так сказала. Естественно, особенностей девичьей анатомии у старины Бешеного нет и, слава асам, не предвидится. Я аж закашлялся, с трудом подавляя хохот, что непременно привлек бы к себе внимание все вокруг. Повеселили, чего уж тут.

— Софья, как обычно, забавляется. А так нам есть чему друг у друга поучиться. Но еще другое. Про Рогнеду. У сестры задумка… пусть она сама скажет.

— Слушаю со всем вниманием.

— Душой она терзается из-за своих детей, — отбросив в сторону маску веселой красотки, на полном серьезе высказалась Софья. — Перегореть может, а это для всех плохо будет. Есть травки… Мягкие, но сильные. Успокоят, расслабят, дух исцелят. Но без дозволения мы это делать не станем. Рогнеда под твоим покровительством, Хальфдан.

— Пусть так. Что нужно, то дай, но только чтобы разум ничуть не притупился. Слишком важное для нее событие.

Немного посидели в полном молчании, потом разговор перешел на менее значимые темы вроде последних вестей насчет настроения жрецов, а особенно находящихся внутри киевских стен. Там все было… неоднозначно, люди до конца не представляли себе сложность происходящего. Следовательно, споры среди них были буквально обо всем, но четкое мнение сложилось не у всех. И вот с этим нам предстояло возиться в ближайшее время. Муторно, но необходимо.

— Они открывают ворота… — радостно выдохнула Елена, — указывая рукой в сторону центральных врат Киева, Градских. — И воины на стенах, они исчезают. Похоже. спускаются вниз!

— Посмотрим, красавица. Но если это не уловка, а смысла в ней я не вижу, не то у них положение — это знак нашей победы. Окончательный знак.

— Окончательный — это головы Владимира и Добрыни на копьях, — сверкнула своими большими, выразительными глазищами Софья. — Жаль, что придется обождать.

— Месть, как говаривал кто-то из древних греков, лучше всего подавать к столу холодной. Да и вино, выдержанное в кувшинах долгие годы. становится более изысканным. Подождет месть, сначала нам надо крепко в Киеве сесть. А уж затем…

Я не стал проговаривать то. что и без слов было очевидно. Лучше уж посмотрю, как из Градских ворот выходит первый отряд сторонников Владимира. Не просто выходит, а направляется в сторону не столь далекого, пусть и невидимого отсюда Днепра. Именно там, ближе к реке, будет их временный стан. Совсем временный. Не более отведенных изначально десяти дней.

Пусть идут… Сейчас они, согласно прозвучавшим вчера словам. Неприкосновенны. А над нашим лагерем весело перекликались рога. Сейчас издаваемые ими звуки прямо таки источали радость… Именно так мне казалось, даже если не вслушиваться в их истинное значение.

Деловая суета вокруг тоже бодрила, придавая несколько невыспавшемуся моему телу новые силы. И одновременно предчувствие того, что вот-вот меня найдут Эрик, Магнус и прочие, вновь припахав к несомненно важным делам. И первое из них — дождавшись выхода войск Владимира, занять городские ворота и стены.

А вот и они, побратимы, делами озабоченные… Ну, здравствуйте, новые хлопоты. Я к вам готов!