Великий альянс

22 июня 1941 года немецкие войска напали на Советский Союз, вероломно нарушив тот самый договор о ненападении, который в 1939 году похоронил британскую политику «умиротворения». Черчилль, все эти годы лелеявший безумную по мнению большинства политиков идею о боевом альянсе Британии и России, тут же воспрянул духом – пришло время воплотить безумную идею в реальность.

Он начал с того, что выступил с речью, в которой выразил советскому народу сочувствие и поддержку. И уже тогда ему пришлось отбиваться от глупых вопросов о том, как это он собирается поддерживать коммунистов при его-то ненависти к коммунизму. Черчилль на это резко ответил: «Если бы Гитлер вторгся в ад, то, выступая в Палате Общин, я бы по меньшей мере выразил свое сочувствие дьяволу!»

«Сегодня в четыре часа утра Гитлер напал на Россию и вторгся в ее пределы… Внезапно, без объявления войны и даже без предъявления ультиматума, на русские города обрушился град немецких бомб, а немецкая армия перешла границу. Через час посол Германии, который накануне не скупился на заверения в дружбе и чуть ли не обещал русским военный союз, заявил российскому министру иностранных дел, что их страны находятся в состоянии войны…

…За последние четверть века в мире не было другого такого последовательного врага коммунизма, как я. Я и сейчас не отказываюсь ни от одного своего слова по этому поводу.

Но преступления коммунистов меркнут на фоне того ужасающего зрелища, которое мы наблюдаем сейчас. Прошлое, со всеми его трагедиями, неудачами и просчетами, отступает на задний план. На переднем плане, на линии фронта, русские солдаты бесстрашно встают на защиту родной земли, ее лугов и полей, которые их отцы и деды возделывали с незапамятных времен. Эти смелые воины отстаивают родные города и деревни, грудью заслоняют родные дома, где матери и жены день и ночь молятся (в такие моменты все начинают молиться) о том, чтобы все их близкие остались живы, чтобы кормильцы и заступники поскорее вернулись домой. Я вижу тысячи русских деревень, где люди без устали трудятся на земле, возделывая хлеб, но где при этом есть место для простых человеческих радостей, где раздается девичий смех и беззаботно резвятся дети. Я вижу, как на эти мирные поселения стремительно надвигается черная тень нацизма: я слышу бряцание оружия и стук кованых каблуков, жестокий смех холеных прусских офицеров и шепот шпионов, которые еще вчера наводили ужас на жителей дюжины других стран. Унылая серая масса безупречно вымуштрованной гуннской солдатни, похожая на стаю саранчи, неумолимо наступает, сметая все на своем пути. Германские бомбардировщики и истребители заполняют небо: они еще помнят жгучую боль от ударов британского кнута и теперь радуются тому, что нашли, как им кажется, гораздо более легкую добычу…

…Думаю, все знают, что у Британии нынче одна главная и неизменная цель – уничтожить Гитлера и искоренить нацистский режим. Ничто не заставит нас отказаться от этой цели. Мы не пойдем ни на какие переговоры с Гитлером или с кем бы то ни было из его шайки. Мы будем сражаться с ним на земле, на море и в воздухе, пока, с Божьей помощью, не избавим землю от этого проклятия и не освободим порабощенные народы. Каждый, кто борется против нацизма – будь то отдельный человек или целое государство, – может рассчитывать на нашу помощь. Каждый, кто поддерживает Гитлера – будь то отдельный человек или целое государство, – является нашим врагом… Мы окажем России и русскому народу любую посильную помощь в борьбе с Германией. Мы обращаемся к нашим друзьям и союзникам по всему миру с просьбой поступить точно так же, как и мы, и последовательно придерживаться этой политики…

Я не хочу сейчас говорить за Соединенные Штаты, но от лица своей страны я могу заявить следующее: если Гитлер воображает, будто его нападение на Советскую Россию вызовет хотя бы малейшие разногласия по поводу основных целей между великими демократиями, которые уже вынесли ему обвинительный приговор, и заставит их ослабить напор борьбы, то он заблуждается. Напротив, очередное преступление нацизма лишь укрепит нашу уверенность в своей правоте и послужит стимулом для активизации усилий, направленных на избавление человечества от гитлеровской тирании…

…Нависшая над Россией угроза – это угроза и нам, и Соединенным Штатам, а дело каждого русского, вставшего на защиту своего очага, – это дело всех свободных людей и народов повсюду на земном шаре. Давайте усвоим уроки, преподанные нам жестоким прошлым. Давайте теснее сомкнем наши ряды и ударим по врагу все вместе, пока мы живы и у нас есть еще силы».

Из выступления Уинстона Черчилля по радио 22 июня 1941 года

Мы живем в столь сенсационный, лихорадочный век, что люди за два месяца не только меняют свои взгляды, но и забывают, во что верили и что чувствовали раньше.

Коль уж вы имели несчастье быть вовлеченным в войну, нет цены слишком высокой за быстрый и победный мир.

Удивительно, но ярый антикоммунист Черчилль оказался в британском руководстве чуть ли не единственным человеком, который сумел сразу же отставить в сторону свою антипатию к советскому режиму и заняться делами практическими. В собственном правительстве его поддерживали крайне неохотно. К счастью, его положение было уже настолько прочным, что он не слишком нуждался в чьем-либо одобрении.

Переговоры начались в первые дни июля 1941 года. Сталин сразу же дал понять, что его страна согласна подписать пакт о военной помощи, а также обязательство не заключать сепаратного мира. С этим Черчилль был полностью согласен, но его беспокоили две проблемы. Во-первых, он не слишком доверял своему новому союзнику и, как впоследствии признавался, до середины 1943 года жил в постоянно страхе, как бы Сталин не заключил с Гитлером сепаратного мира. Это стало бы крахом если не Англии, то уж его самого точно. А во-вторых, его крайне нервировали прозрачные намеки на то, что неплохо бы заранее составить проект передела границ после войны. Легко себе представить, в каком шоке были бы его министры, предложи он им обсудить такое в 1941 году. В 1945 – другое дело, тем более что к тому времени союз двух стран уже давно превратился в Большую тройку – Великобритания-СССР-США.

Летом 1941 года на такой союз было еще мало надежд. Позицию США хорошо отражают слова, сказанные будущим президентом, Гарри Трумэном, 24 июня 1941 года: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и пусть они, таким образом, убивают друг друга как можно больше».

К счастью президентом в то время был еще Франклин Рузвельт, личные взгляды которого сильно отличались от позиции большинства американских политиков. Вообще, нет никакого сомнения в том, что Большая тройка была в первую очередь союзом трех великих личностей и только во вторую – союзом трех стран. Страшно даже представить себе, чем могла бы закончиться Вторая мировая война, если бы во главе Англии стоял Чемберлен, а во главе США – Трумэн.

* * *

Надо сказать, Черчилль со Сталиным с трудом находили общий язык. И во многом это объяснялось тем, что Черчилль слишком привык быть самым хитрым, а тут вдруг столкнулся с человеком, который был еще более ловким мастером интриг. Это его крайне раздражало. Да и не только его. «Этот преступный деспот, – писал о Сталине американский посол Гарриман, – информирован лучше Рузвельта и более реалистично смотрит на вещи, нежели Черчилль».

К счастью для них, да и для всего мира, нападение Японии заставило наконец США вступить в войну. Ну а президент Рузвельт сумел наладить пошатнувшиеся отношения между двумя лидерами. Он был одним из тех немногих людей, кого Черчилль очень уважал, и к чьим советам прислушивался. Они много переписывались еще с 1939 года. В целом за пять лет Черчилль отправил Рузвельту 950 посланий и получил 750 ответов – в среднем, получается, они писали друг другу пять раз в неделю. К этому следует добавить одиннадцать двусторонних встреч с глазу на глаз и две трехсторонние встречи, в которых принимал участие Сталин.

* * *

Самая известная двусторонняя встреча Черчилля и Рузвельта произошла уже 9-12 августа 1941 года. Именно тогда была подписана знаменитая Атлантическая хартия, впоследствии послужившая основой для создания ООН.

«Вскоре все стали ссылаться на Атлантическую хартию, которая заложила основы новой, замешанной на этике геополитики, – пишет Франсуа Бедарида. – В действительности же подписание хартии положило начало противопоставлению Запада, «колыбели свободы и демократии, облеченной священной миссией борьбы с тиранией», и Востока… Впрочем, Сталин не заблуждался на этот счет, несколько недель спустя после встречи Черчилля и Рузвельта в Пласенсия Бей он прозорливо заметил Идену: «Я-то думал, что Атлантическая хартия направлена против стран, стремящихся к мировому господству, а теперь вижу, что она направлена против Советского Союза».

«…Около 7 миллионов солдат сцепились в смертельной схватке на бескрайних просторах от Северного Ледовитого океана до Черного моря.

Но на этот раз гитлеровцы не смогли добиться легкой и быстрой победы. Русская армия и все советские народы встали на защиту своей родины. Впервые нацистская кровь полилась полноводной рекой. По меньшей мере полтора, а то и целых два миллиона немцев бесславно сложили свои головы на широких равнинах России. Линия фронта в этой величайшей битве простирается почти на 2000 миль. Русские сражаются с изумительным упорством; более того, наши генералы, побывавшие на передовой, выражают восхищение эффективной военной организацией русских и совершенством их техники. Агрессор удивлен, поражен, озадачен. Он впервые столкнулся с тем, что безжалостная резня не дает ожидаемых результатов. Он отвечает жесточайшими зверствами. Его каратели истребляют целые районы. Полицаи хладнокровно казнят десятки тысяч – поверьте, тут я нисколько не преувеличиваю – русских патриотов, защищающих родную землю. Европа, пожалуй, не помнит столь массовых убийств, совершаемых с такой методичностью и жестокостью, со времен монгольских нашествий в XVI столетии. А ведь это только начало. В наполненных кровью колеях от гусениц гитлеровских танков непременно поселятся голод и чума. Мы являемся свидетелями преступления, весь ужас которого не выразить словами…

…Многие недоумевают, почему Гитлер решил напасть на Россию, отлично зная, какими суровыми испытаниями чревато подобное вторжение для него, а точнее, его солдат? Видимо, дело в том, что, покончив с Россией, этот деспот наконец сможет выполнить свое давнее обещание и бросить все силы против Британских островов. Если ему удастся одержать верх и над нашей страной, что, я убежден, будет не так-то просто, наступит подходящий момент для сведения счетов с народом Соединенных Штатов и западным полушарием в целом, а уж повод для конфликта обязательно найдется. Уничтожать противников поодиночке – такова незамысловатая тактика Гитлера, которая сослужила ему отличную службу. Чтобы стать властелином всего мира, агрессору достаточно успешно реализовать свой план еще один последний раз. Я благодарен Богу за то, что по крайней мере некоторые из нас способны посмотреть в глаза опасности, пока еще не поздно. Я очень рад, что американский президент видит вещи в истинном свете и осознает, насколько огромна угроза, нависшая над Британией и США…»

Из выступления Уинстона Черчилля по радио 24 августа 1941 года

Моральная сила, к несчастью, не может заменить силу военную, однако же это очень могучее подкрепление.

Война – слишком серьезное дело, чтобы доверять ее генералам.

Если не можете улыбаться – ухмыляйтесь. Не можете ухмыляться – не показывайтесь солдатам, пока не сможете. Война это игра, в которую играют с улыбкой.

Тем не менее, в первой половине 1942 года, даже несмотря на то, что основные силы Германии были связаны Советским Союзом, британские дела были довольно плохи. Англия и ее союзники терпели поражение за поражением: потеря Малай, падение Сингапура 15 февраля и падение Рангуна 8 марта на Дальнем Востоке, наступление фашистских войск в Африке, падение Тобрука 21 июня и прорыв немецких танковых бригад в Египте. Для Черчилля это было очень тяжелое время, тем более что ему приходилось одновременно отстаивать свое лидерство в парламенте – как только Битва за Британию миновала, сразу появилось много желающих перехватить у него власть.

И здесь надо отдать должное лидеру лейбористов Клементу Эттли, который с февраля 1942 года занимал пост заместителя премьер-министра. Он полностью поддерживал Черчилля, обеспечивал ему лояльность лейбористов и фактически взял на себя все внутриполитические вопросы, что позволило тому полностью сосредоточиться на военных делах.

В октябре 1942 года британской армии наконец удалось остановить немцев в Северной Африке, а потом и перейти в наступление. В мае следующего года африканская операция закончилась взятием Туниса, а в июле союзники успешно разбили врага на Сицилии. Тем временем, как известно, СССР разгромил немецкую армию под Сталинградом, а в 1943 году закрепил Великий перелом в войне победой на Курской дуге. Самый трудный период миновал, теперь главам государств можно было заняться и вопросами послевоенного устройства мира.

Но по мере того как война приближалась к финалу, у Черчилля возникли трудности в отношениях как с Рузвельтом, так и со Сталиным. Особенно острым был вопрос об открытии второго фронта. В первый раз трения возникли еще на двусторонней англо-американской конференции, состоявшейся в августе 1943 года в Квебеке.

И Черчилль, и Рузвельт хорошо знали о позиции Сталина, который настаивал на высадке англо-американского десанта на территории Франции в том же году. Рузвельт его в этом вопросе поддерживал, тогда как Черчилль, у которого в Европе были свои (то есть британские) интересы, предпочитал выйти к границам Германии с юга, высадившись на Сицилии. Такая боевая операция представлялась ему менее затратной и более выгодной. И он очень настойчиво уговаривал союзников согласиться с ним и ударить германскую гидру в «мягкое подбрюшье». Но несмотря на его красноречие, и Рузвельт, и Сталин отнеслись к такому варианту скептически.

Черчилля очень расстроило, что Рузвельт, на чью поддержку он очень рассчитывал, встал на сторону Сталина. На трехсторонней встрече в Тегеране в 1943 году он вновь попытался настоять на сицилийском варианте и вновь потерпел поражение. Рузвельт поддержал предложение Сталина о высадке на французском побережье летом 1944 года. В итоге из Тегерана Черчилль вернулся с осознанием неприятной истины – Великобритания перестала быть ведущей силой триумвирата.

Подпортил ему настроение и польский вопрос – обсуждение послевоенных границ Польши отнимало много времени и сил, необходимых для более важных по его мнению дел. Потеряв терпение, в январе 1944 года он в сердцах заявил: «Я готов объявить всему миру, что мы ввязались в войну из-за Польши, что польский народ имеет право на свою территорию, но что мы, тем не менее, не обязаны оберегать польские границы образца 1939 года. Я утверждаю, что Россия, потерявшая в двух войнах до тридцати миллионов человек, имеет неоспоримое право расширить свои западные границы».

«…Для победы нам не нужно ничего другого, кроме стойкости и упорства. Отныне мы уже не беззащитны – у нас вполне достаточно оружия. Мы больше не одни – у нас есть могущественные союзники, которые, будучи связаны с нами неразрывными узами клятвенных обещаний и общими интересами, борются с нами плечом к плечу в рядах Объединенных Наций. У нынешнего положения дел возможен только один исход. Когда именно мы добьемся своего и как это произойдет, я вряд ли предскажу. Но, зная, какие колоссальные ресурсы находятся в нашем распоряжении, мы должны отдавать себе отчет в том, что, как только они будут полностью задействованы – а это не только может, но и обязательно должно быть сделано, – мы смело шагнем в неизвестность и наконец завоюем победу…

…Даже Гитлер совершает ошибки. В июне прошлого года он без всякого повода вторгся в Россию, нарушив тем самым пакт о ненападении. На тот момент у немецкого тирана была самая сильная в мире армия, закаленная в боях, окрыленная невероятной чередой побед, экипированная всем необходимым снаряжением и самым современным оружием. Гитлер имел два очевидных преимущества: внезапность и вероломство. Он повел в бой на Россию отборных арийцев, гордость германской нации.

Ни одному другому правительству, ни одной другой стране не удалось бы выжить после столь масштабных потерь, какие за короткое время понесли русские под предводительством своего вождя Сталина. Но, как и мы, они твердо решили не уступать. Они встали грудью на защиту родной земли. Они не дрогнули перед лицом противника. С самого первого дня войны, в течение целого года и вплоть до настоящего момента они дрались с непоколебимым мужеством. И с самого первого дня, сразу после нападения нацистов, когда никто не мог предсказать, как будут развиваться события, мы протянули России руку дружбы и заключили с ней союз с целью уничтожения нацизма. Тогда Гитлер совершил вторую грубейшую ошибку. Он забыл о зиме. В России, знаете ли, бывает зима, когда температура месяцами держится на очень низких отметках. Выпадает снег, свирепствуют морозы – в общем, приятного мало. Так вот, Гитлер почему-то совершенно забыл о русской зиме. В школе он, должно быть, не отличался особым прилежанием и прогулял тот урок, на котором остальным ученикам рассказывали об особенностях северного климата. Невежество обошлось тирану очень дорого: наступившая зима застала врасплох легко одетых солдат вермахта, а тут еще и осмелевшие русские, как назло, пошли в контратаку. Никто не может сказать наверняка, сколько миллионов немцев уже сгинули в заснеженной России. Ясно только, что, по самым скромным подсчетам, их там погибло больше, чем за все четыре с четвертью года прошлой войны…

…А что между тем происходит у Гитлера за спиной? За спиной у него – закованная в цепи, голодающая Европа, где расстрельные команды трудятся не покладая рук и где, вопреки их усилиям, растет огромная ненависть к слову «нацизм», такая страшная ненависть, какой никто никогда не испытывал ни к одному другому слову за всю историю. Европе достаточно малой искры, чтобы заполыхать пламенем освободительной борьбы.

Но это не все опасности, подстерегающие Гитлера. Ему не дают покоя мы и наши союзники, великая Республика Соединенных Штатов. Королевские ВВС постоянно усиливают свой натиск: налеты британских, а теперь еще и американских бомбардировщиков на Германию должны стать отличительной особенностью этого года мировой войны. Пришло время использовать наши военно-воздушные силы, все более значительно превосходящие по численности и мощи авиацию противника, для регулярного нанесения массированных ударов по Германии, этому очагу мирового зла, этому стратегическому плацдарму, откуда железная рука нацизма сейчас тянется к самому сердцу России. Теперь, когда германские армии истекают кровью и растрачивают свои силы на ведение боевых действий по всему русскому фронту протяженностью 2000 миль, когда в Третий рейх непрерывно поступают известия об огромных потерях, исчисляемых сотнями тысяч человеческих жизней, пришло время примерно наказать народ Германии за злодеяния его правителей непосредственно на его земле, разрушая у него на глазах фабрики и порты, от которых зависит успех нацистов в войне…

…У нас есть полный перечень немецких городов, где размещаются промышленные объекты, составляющие основу военной машины нацизма… При этом мирные граждане Германии могут легко избежать опасности. Все, что им нужно сделать, – это покинуть те места, где производится военное снаряжение, уйти с работы, отправиться в сельскую местность и оттуда наблюдать за тем, как горят фабрики, заводы, порты и покинутые дома. В этом случае у немцев будет время подумать и раскаяться, вспомнить о миллионах русских женщин и детей, обреченных ими на смерть в снегах, о массовых казнях крестьян и военнопленных, совершаемых нацистами – где с большим размахом, где с меньшим – в столь многих древних государствах Европы. Быть может, в результате немцы поймут, что вся вина за ту череду бедствий и массовых убийств, которая в конце концов приведет Германию к неминуемой гибели, лежит на преступном гитлеровском режиме и что свержение тирана – это первый шаг на пути к освобождению всего человечества…»

Из выступления Уинстона Черчилля по радио 10 мая 1942 года

Энергия ума не зависит от энергии тела.

Много лучше попаниковать заранее и встретить события довольно спокойным, чем быть крайне спокойным накануне и впасть в панику с началом событий.

Хорошее знание истории подобно колчану, полному стрел для стрельбы в дебатах.

Сколь немногие достаточно сильны, чтобы противостоять господствующему течению мнений.

В октябре 1944 года, когда было уже понятно, что война скоро закончится, Черчилль в частном разговоре обсудил со Сталиным раздел Европы на зоны влияния Британии, США и СССР. Причем, сделано это было просто – Черчилль вручил Сталину бумажку, на которой было написано: «1) Румыния: 90 % – Советскому Союзу, 2) Греция: 90 % – Великобритании, 3) Югославия: 50 % – 50 %, 4) Венгрия: 50 % – 50 %, 5) Болгария: 90 % – Советскому Союзу». Сталин прочитал бумажку и написал на ней, что согласен. Правда, Рузвельт, узнав об этом сговоре, выступил против, но его дни были уже сочтены – в апреле 1945 года, через два месяца после трехсторонней Ялтинской конференции, он умер, и окончательно судьбу мира решали уже без него. А Черчилль, расстроенный тем, что они с Рузвельтом опять не сошлись во мнениях, писал: «Спасение мира – в согласии лидеров трех великих держав. Если они поссорятся, наши дети погибли».

* * *

В целом основные решения, принятые в ходе Ялтинской конференции, касались создания Организации Объединенных Наций, объявления Советским Союзом войны Японии и принципиальной декларации о свободной Европе. Польский вопрос остался в компетенции СССР – Рузвельту с Черчиллем пришлось довольствоваться подписанием коммюнике, в котором говорилось о намерении сохранить независимую Польшу. Относительно Германии было принято решение о полной ее оккупации и о взимании с нее крупных репараций. Правда, в этом вопросе Черчиллю удалось взять реванш – он добился согласия на выделение Франции отдельной зоны оккупации и на предоставление ей места в Берлинском Совете. Естественно, это делалось не ради Франции, а чтобы ослабить влияние на будущее Германии США и особенно СССР. Черчилль к тому времени уже окончательно понял – Англию отодвинули на положение «младшего брата», а следовательно надо приспосабливаться и менять тактику.

Между тем дома его ждали выборы, назначенные на июль 1945 года. И консерваторы их проиграли. К власти пришли лейбористы, делавшие при агитации упор на восстановление экономики, создание всеобщей занятости и организацию национальной системы здравоохранения.

Вряд ли тут была вина самого Черчилля – война только что закончилась, и он был с головой занят внешнеполитическими вопросами. Но факт остается фактом – он практически не вел предвыборную кампанию и сразу после голосования уехал на Потсдамскую конференцию. А после подсчета голосов ему пришлось покинуть ее покинуть, и его место занял лидер победивших лейбористов Эттли – что поделать, демократия.

Рассказывали, что Клементина пыталась уговорить Черчилля не участвовать в этих выборах, она считала, что самое время уйти на пике карьеры, победителем. Тем более, ему было уже семьдесят лет, и здоровье его было не в лучшем состоянии. Но он ее не послушался. «В конце концов, – сказала она ему после выборов, пытаясь утешить, – в этом можно найти скрытое благо». Но Черчилль с горечью ответил: «Если в этом есть скрытое благо, то скрыто оно так хорошо, что мне его вовек не отыскать!»

«Да хранит вас всех Господь. Это ваша победа! Это победа, принесшая свободу в каждую страну. Это величайший день в нашей многовековой истории. Каждый, будь он мужчиной или женщиной, старался изо всех сил. На долю каждого выпали испытания. Но ни долгие годы войны, ни опасности, ни яростные атаки врага не смогли поколебать решимость британской нации…

…Я заявляю, что и через много лет люди на этом острове и повсюду в мире, покуда птица свободы поет в человеческом сердце, будут оглядываться назад и, вспоминая о деяниях прошлого, повторять: «Не поддавайтесь отчаянию, не отступайте перед насилием и тиранией, смело идите вперед и, если потребуется, умирайте – непобежденными!» Мы вышли победителями из этой смертельной схватки – грозный враг повержен и лежит у наших ног, его судьба в наших руках, он ждет своего приговора…»

Из речи Уинстона Черчилля с балкона министерства здравоохранения в Лондоне 8 мая 1945 года