Раздел первый. Совесть и ее психологическая характеристика
Глава 1. Совесть
Совесть, благородство и достоинство —
Вот оно, святое наше воинство.
Булат Окуджава
1.1. Значение слова «совесть»
Совесть в философии – это категория этики, характеризующая способность личности осуществлять нравственный самоконтроль на основе различения добра и зла, самостоятельно формулировать для себя нравственные обязанности, требовать от себя их выполнения и производить самооценку совершаемых поступков; одно из выражений нравственного самосознания личности, ответственности за свое поведение.
Совесть в психологии – это нравственное качество личности, связанное с субъективным осознанием личностью своего долга и ответственности как перед отдельными людьми, так и перед обществом.
К. К. Платонов в работе «Об изучении психологии учащихся» (1961) говорит о совести как о моральном качестве личности, как о самооценке поступков с позиции усвоенных нормативов поведения. А. Г. Ковалев (1960) определяет совесть как эмоционально-оценочное отношение личности к собственным поступкам и поступкам других людей, за поведение которых личность несет ответственность как член коллектива. О. П. Рылько (1972) тоже рассматривает совесть как отношение личности к соблюдению нравственных норм и правил, которое может становиться чертой характера.
В Историческом словаре совесть определяется как нравственное чувство, сознание и разумение человеческой души своих собственных поступков и побуждений.
В Психологическом словаре (под ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского) совесть обозначается как одно из выражений нравственного самосознания личности, проявляющееся как в форме рационального осознания нравственного значения совершаемых действий, так и в форме эмоциональных переживаний (1985, с. 825. В последующих изданиях в основном излагается данная трактовка).
«Поступить по совести» – значит действовать в соответствии с нравственными принципами, установленными в данном сообществе, невзирая на свои (личные) интересы. Как писал Даль, совесть – это тайник души, в котором отзывается одобрение или осуждение каждого поступка. А Лев Толстой говорил, что совесть – это закон, живущий в нас, и что совесть есть, собственно, применение наших поступков к этому закону. Недаром народная мудрость гласит: «Совесть не пропьешь, в карман не положишь».
Слово «совесть» пришло в русский язык вместе с другими словами христианской лексики из старославянского съвѣсть, а туда из греческого conscientia (συνείδησις). Оно состоит из приставки «со» (означающей совместность чего-то: содружество, сотрудничество, совещание) и «весть», то есть информация о чем-то. Совесть – согласие с самим собой, душевный покой. Слово «совесть» говорит о форме осознанного соучастия личности в социуме.
Совесть человека не зависит от мнения других людей, соотносясь только с долгом. Руководствуясь своей совестью, человек судит свои поступки как бы от своего имени. Поэтому совесть действует и в том случае, когда контроль извне отсутствует.
Австрийский психиатр В. Франкл именует совесть органом смысла, с помощью которого субъект получает способность обнаруживать личностную значимость каждой переживаемой ситуации. При этом совесть нередко помогает человеку найти даже такой смысл, который может противоречить сложившимся ценностям. Повседневная жизненная практика изобилует примерами того, как при определенных обстоятельствах чисто теоретические понятийные оценки совести становятся мощными, практически действенными стимулами, способными противостоять труднейшим обстоятельствам реальной жизни.
Оценке совести прежде всего подлежит все, что произвольно, то есть обусловленные мотивами деятельность и поведение человека. Однако и непроизвольные реакции человека могут подвергаться суду совести, например осуждение себя за проявленную трусость из-за возникшего страха.
Вся сила нравственной совести заключается в осознании сделанного зла.
Д. Дидро
Совесть представляет вещи иначе, чем они кажутся; она микроскоп, который увеличивает их для того, чтобы сделать отчетливыми и заметными для наших притупившихся чувств. Она – метафизика сердца.
Л. Фейербах
В качестве нравственного регулятора совесть возвышается над разного рода благоразумными или конъюнктурными самопредостережениями и выражает ответственность человека прежде всего перед самим собой.
1.2. Имплицитные представления о совести
Анна Ахматова написала в одном из стихотворений: «Кто не знает, что совесть значит / И зачем существует она?» Но действительно ли все знают, что такое совесть?
Как отмечают психологи, около половины детей старшего дошкольного возраста вообще не способны дать сколько-нибудь вразумительного ответа на прямо поставленный вопрос: «Что такое совесть?».
Надо отметить, что представление о совести дается ребенку дошкольного возраста не очень просто, так как содержание этого понятия абстрактно; ее – совесть, – что называется, трудно «потрогать руками». И хотя дети-дошкольники слышали само это слово, а многие из них испытали муки совести, знают о них из собственного опыта, но психологически связать одно с другим, соединить в сознании слово с представлением под силу лишь единицам.
Искренне переживая последствия плохого поступка, обвиняя себя, раскаиваясь, зарекаясь не совершать ничего подобного впредь, ребенок чаще всего не понимает, не отдает себе отчета, что в этот момент он слышит голос своей совести, но не знает, как назвать происходящее с ним.
Представления детей, связанные со словом «совесть», бессистемны, следовательно, неосознанны, фрагментарны, нестабильны, ситуативны: «совесть – когда взял шарик без спроса и не можешь уснуть, думаешь», «совесть, когда краснеешь или плачешь», «у хорошего человека есть совесть, а у плохого нет», «есть бессовестные люди, они плохо ведут себя, воруют».
По мере формирования личности представления о совести становятся более осмысленными. По данным Л. Ш. Мустафиной (2012), свое определение совести дали 75 % старшеклассников и 99 % студентов; 23 % школьников, написавших о своем понимании совести, считают, что совесть – это чувство, позволяющее человеку понять, что он сделал что-то плохое, неправильное, и заставляющее его раскаяться; совесть распределяет поступки на хорошие и плохие, формируется воспитанием и поэтому у каждого свои представления о допустимости или недопустимости какого-то поступка; 11 % старшеклассников думают, что совесть – это «нечто душевное», останавливает при желании сделать плохое, «выводит на правильный путь». Среди студентов 12 % считают, что совесть – это контроль своих действий; еще 12 % ответили, что совесть – это нравственные устои человека, его жизненные принципы; 9 % полагают, что совесть – это способность оценивать свои действия с точки зрения морали, а другие 9 % студентов считают, что совесть не позволяет совершать плохие поступки, предотвращает их; 7 % отождествляют совесть с нравственной ответственностью за поступки, для 6 % молодых людей совесть – это состояние (либо качество), которое помогает сделать правильный выбор, другие 6 % отмечают, что совесть – это переживания из-за неправильного поступка.
Из этих данных видно, что у школьников и студентов нет четкого представления о сущности совести, их представления туманны и расплывчаты, хотя практически все правильно относят совесть к нравственной сфере человека. И действительно, подавляющее большинство опрошенных школьников отмечало, что выполнять задания им было трудно, часть заданий в анкете осталась невыполненной, что может свидетельствовать о слабой осознанности подростками понятия совести.
Поэтому закономерно, что примеры проявления совести в жизни, в литературе или кино (уступать место пожилым людям в транспорте, оказывать помощь близким и друзьям, не присваивать чужие деньги, вести благотворительную деятельность), примеры проявления отсутствия совести (списывание, грубость при ссоре, мелкий обман) указали лишь 58 % от общего числа опрошенных молодых людей.
При выполнении задания нарисовать символ для обозначения слова «совесть» почти у трети девочек и мальчиков выявилась тенденция к изображению опасных, острых предметов (молния, зубы, шипы, колючки, цепи, знак радиоактивности, оружие). Наряду с этим у 17 % опрошенных школьников наблюдались рисунки с позитивным смыслом (цветок, корона, улыбки, сердечки, солнышко).
Социальные представления о совести, по данным Л. Ш. Мустафиной, у школьников и студентов схожи по содержанию. Они включают положительные ассоциации со словом «совесть» – высоконравственные качества человека: «честность», «ответственность», «честь»; у школьников слово «совесть» ассоциируется также со словом «правда», а у студентов со словами «порядочность», «стыд». На первое место по частоте встречаемости у школьников выходит понимание совести как ответственности, а у студентов – как честности. Возможно, пишет Л. Ш. Мустафина, что для школьников совесть в большей степени инстанция, позволяющая соотносить свои действия с требованиями морали общества, и тогда на первый план выходит ответственность перед обществом, близкими людьми, желание не подвести и оправдать их ожидания. Студенты же, как люди более зрелые во всех аспектах, понимают совесть как инстанцию, позволяющую им не изменять самим себе, своим нравственным принципам, быть честными с самим собой и с другими людьми.
Кроме того, в исследовании Л. Ш. Мустафиной выявилось следующее: 1) школьники значимо чаще студентов соглашаются, что совесть независима от мнения окружающих; 2) школьники в большей степени, чем студенты, согласны с врожденным характером совести; 3) студенты чаще, чем школьники, соглашаются, что совесть помогает уважать других и самого себя и способствует нормальным отношениям между людьми.
Согласно имплицитным представлениям о совести, выявленным в исследовании В. Х. Манеровым, совесть – это: голос Бога; совокупность положительных качеств личности; контролер, регулятор поведения; учитель, советчик; источник отрицательных эмоций; источник положительных эмоций; центр личности; метафора.
По данным В. Х. Манерова, студенты имеют довольно устойчивые представления о совести, так как в течение четырех лет стабильно отмечали у себя следующие ее проявления: звучание голоса сердца, удерживающего от некоторых поступков; наличие в каждом человеке внутреннего стержня; переживания из-за отсутствия возможности помочь нуждающимся; переживания из-за причинения боли близким людям; укоры совести; студенты не согласны с тем, что нравственность и совесть – понятия, имеющие слабое отношение к реальной жизни; по их мнению, безнравственные поступки больше вредят тем, кто совершает их; они не согласны с утверждением о том, что им не хотелось бы воспитывать своих детей как совестливых людей.
Приведенный блок утверждений, с которыми соглашаются или не соглашаются информанты, неизменно фиксируемый в течение нескольких лет, позволяет утверждать, пишет В. Х. Манеров, о существовании в сознании позитивно окрашенного общечеловеческого комплекса нравственных представлений, восходящего к образу позитивной, принимаемой совести, выполняющей функции различения добра и зла и направляющей ее обладателя к добру.
Л. Ш. Мустафина (2012) выделяет в структуре социальных представлений людей о совести константное ядро, содержащее элементы, выражающие отношение к совести как к важнейшему регулятору отношений в социуме, как к источнику здорового нравственного развития личности, и изменчивой периферии, которая содержит элементы как с положительным, так и с отрицательным отношением к совести. Она отмечает, что существует общее и различное в структуре социальных представлений о совести у групп учащейся молодежи, отличающихся по полу, возрасту и региону проживания. Общими для всех групп являются элементы ядра социальных представлений, отражающие глубокое понимание содержания феномена совести («совесть связана с осознанием своих поступков, ответственностью и нравственным долгом перед другими») и приобретенный характер совести («в человеке совесть закладывается воспитанием», «у разных людей совесть развита в разной степени»). У отдельных групп молодежи в ядре социальных представлений присутствуют элементы, имеющие взаимоисключающий характер, что свидетельствует о незрелом характере их социальных представлений о совести. Некоторые статистически значимые различия в зависимости от пола, региона проживания и возраста молодых людей имеются в периферии их социальных представлений о совести.
Л. Ш. Мустафиной установлена связь между элементами структуры социальных представлений молодежи о совести и нравственной направленностью респондентов (показателем ДЗ, определяемым по методике «Добро – Зло» Л. М. Попова и А. П. Кашина). Ядро социальных представлений респондентов с ДЗ выше среднего содержит большее количество элементов, отражающих исторически сложившееся понимание совести в российском менталитете как важнейшего регулятора нравственного поведения. Респонденты с ДЗ ниже среднего чаще считают совесть пережитком прошлого, не нужной в настоящее время, «мешающей жить». Выявлена связь между нравственной направленностью учащихся и их представлениями о зависимости или независимости совести от внешних оценок. Молодые люди с показателем ДЗ выше среднего считают, что наличие совести у человека – это характеристика его духовной и душевной силы, свободы от мнения остальных людей. Респонденты с более низкими значениями ДЗ считают человека с совестью слабым и зависимым от окружающих.
В исследовании Ван Хаоюя (2013) были выявлены некоторые культурные различия в представлениях о совести китайских и российских студентов. У китайских студентов достоверно чаще включаются понятия, связанные с родиной, а также с позитивными качествами личности и явлениями искусства (последнее для студентов, обучающихся в КНР). В системе представлений о совести российских студентов наблюдается тенденция к более высоким оценкам ее позитивности и силы. Особенность изобразительного аспекта представлений о совести проявляется в графической символике: у китайских студентов – в изображении совести как красивого природного явления и человека в спокойном состоянии, у российских – в изображении человека в позитивном контексте. В представлениях о совести китайских студентов (на родине) содержится меньшая выраженность регулирующей функции и большая – эмотивной. В выборке китайских студентов, обучающихся в России, выявлены признаки сближения их представлений о совести с российскими, а также реакции на пребывание в иной культурной среде.
1.3. Роль и функции совести
Совесть и честь особенно почитались в Средние века, о чем свидетельствуют многочисленные рыцарские романы, в которых воспевались эти качества. В наши дни наиболее известным из таких романов является «Дон Кихот» Мигеля де Сервантеса. Герой романа – воплощение чести, достоинства и благородства; он защищает слабых, совершает подвиги ради своей возлюбленной. Читая этот роман, проникаешься духом благородных рыцарей, которым присущи и совесть, и честь. В результате складывается мнение, что понятия «рыцарь» и «честь» неразделимы.
О существенной роли совести в жизни отдельного человека и общества можно судить по русским пословицам: «Без совести и при большом уме не проживешь»; «Без рук, без ног – калека, без совести – полчеловека».
Тема совести, критика бесстыдства является сквозной в истории русской культуры. Уже в «Повести временных лет» кротости племени полян противопоставляется «бесстыдство» древлян, радимичей и других более отсталых восточнославянских племен. В летописных текстах («Слово некоего христолюбца» (XII век), в других текстах) осуждаются различные формы полового бесстыдства, сохранявшиеся у славян с языческих времен.
По учению Г. Сковороды (1722–1794), русского и украинского философа, поэта, баснописца и педагога, внесшего значительный вклад в восточнославянскую культуру и считающегося родоначальником русской религиозной философии, самым существенным в человеке является его сердце и моральное возрастание, в том числе и развитие чувства совести, призванных бороться с низменными проявлениями. Яркое выражение понятие «совесть» находит в этике В. Г. Белинского, который заявлял: «Я не хочу счастья и даром, если не буду спокоен насчет каждого из моих братьев по крови».
Тема совести, честности и чести получила многократное отражение в произведениях русских писателей-классиков. А в литературе XIX века эта тема нередко была тесно связана с христианством. Воплощением русской христианской нравственности является персонаж поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» Ермил Гирин. Он честен и правдив, когда его избрали бурмистром, он за семь лет не утаил ни одной копейки, «не тронул правого, не попустил виновному, душой не покривил». Только один раз он совершил нечестный поступок: «Свихнулся: из рекрутчины / Меньшого брата Митрия / Повыговорил он». Но раскаяние его было так велико, что он потерял всякий покой и едва не покончил жизнь самоубийством. В конце концов Ермил признался в своем обмане и устранил несправедливость.
В этой же поэме Некрасова атаман разбойников Кудеяр начинает чувствовать вину за многочисленные совершенные им преступления: «Совесть злодея осилила, / Шайку свою распустил, / Роздал на церкви имущество, / Нож под ракитой зарыл». Для искупления своих грехов он налагает на себя своего рода епитимью, ставит себе почти неисполнимую задачу – срубить дерево тем ножом, которым совершал убийства: «Будет работа великая, / Будет награда за труд, / Только что рухнется дерево – / Цепи греха упадут».
Достаточно ярким примером проявления христианского отношения к совести может служить Мария Троекурова из романа Пушкина «Дубровский». Она отказалась сбежать с Дубровским, в которого была влюблена, потому что обвенчалась с другим человеком, и нарушить союз, освященный перед Богом, было для нее недопустимо.
Однако тема совести раскрывалась и с общечеловеческих позиций нравственности.
Наиболее полно она была раскрыта Достоевским в произведении «Преступление и наказание». Нравственные страдания, частично обусловленные совестью и раскаянием, заставляют Раскольникова явиться с повинной, во всем сознаться. «Идейный двойник» Раскольникова – Свидригайлов, человек без принципов, лишенный всяких нравственных качеств, который воплощает в романе идеи гедонизма. Он – тот «сверхчеловек», которого вообразил себе Раскольников. Но «самоосвобождение» от укоров совести не проходит бесследно, результат – сначала духовная, а потом физическая смерть, нравственно опустошенному Свидригайлову ничего не остается, как самоубийство. Еще одна героиня этого произведения – Соня Мармеладова, в глазах общества порочная, опустившаяся и бесчестная женщина, является в романе воплощением нравственности, христианской любви, кротости и сострадания. Именно она спасает Раскольникова от духовной гибели. И грех ее смягчается тем обстоятельством, что был совершен из самопожертвования.
Замечательно отразил тему совести М. Е. Салтыков-Щедрин в острой социальной сатирической сказке «Пропала совесть», в которой показано моральное и нравственное разложение общества как следствие ампутации совести.
«Пропала совесть. По-старому толпились люди на улицах и в театрах; по-старому они то догоняли, то перегоняли друг друга; по-старому суетились и ловили на лету куски, и никто не догадывался, что чего-то вдруг стало недоставать и что в общем жизненном оркестре перестала играть какая-то дудка. Многие начали даже чувствовать себя бодрее и свободнее. Легче сделался ход человека: ловчее стало подставлять ближнему ногу, удобнее льстить, пресмыкаться, обманывать, наушничать и клеветать. Всякую болесть вдруг как рукой сняло; люди не шли, а как будто неслись; ничто не огорчало их, ничто не заставляло задуматься; и настоящее, и будущее – все, казалось, так и отдавалось им в руки, – им, счастливцам, не заметившим о пропаже совести.
Совесть пропала вдруг… почти мгновенно! Еще вчера эта надоедливая приживалка так и мелькала перед глазами, так и чудилась возбужденному воображению, и вдруг… ничего! Исчезли досадные призраки, а вместе с ними улеглась и та нравственная смута, которую приводила за собой обличительница-совесть.
Оставалось только смотреть на божий мир и радоваться. Мудрые мира поняли, что они, наконец, освободились от последнего ига, которое затрудняло их движения, и, разумеется, поспешили воспользоваться плодами этой свободы. Люди остервенились; пошли грабежи и разбои, началось вообще разорение».
Образ совести в сказке представлен в виде маленького обтрепанного, засаленного лоскутка, обветшалой тряпочки. Ценность этого «предмета» ничтожна, ее вовсе нет.
«А бедная совесть лежала между тем на дороге, истерзанная, оплеванная, затоптанная ногами пешеходов. Всякий швырял ее, как негодную ветошь, подальше от себя; всякий удивлялся, каким образом в благоустроенном городе, и на самом бойком месте, может валяться такое вопиющее безобразие.
Долго <…> шаталась бедная, изгнанная совесть по белому свету, и перебывала она у многих тысяч людей. Но никто не хотел ее приютить, а всякий, напротив того, только о том думал, как бы отделаться от нее и хоть бы обманом, да сбыть с рук».
Однако, несмотря на явную беспросветность, писатель все-таки делится с читателем своей верой в исцеляющую, преобразующую силу совести и таким образом предоставляет выбор – быть или не быть ему с совестью.
В романе М. Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» рассказывается о духовном окостенении членов некогда богатой и всесильной семьи и о самой лютой на свете казни – запоздалом пробуждении совести, когда ничего изменить нельзя, когда человек обречен на смерть, духовную и физическую. Наследственная духовная порча настолько сильно укоренилась в каждом члене семьи, что они не способны ни бороться с грехом, ни тем более искоренить его из сердца. Грехи все прочнее берут душу в кольцо, умерщвляя ее. И только перед смертью у каждого из членов семейства наступало пробуждение «остатков чувств». Погибают герои от нестерпимых мук «одичалой совести» в запоздалом раскаянии, в томительном беспокойстве. Проснувшаяся совесть не способна воскресить их.
Тема совести не исчезла и в советской литературе. Например, у Аркадия Гайдара есть рассказ «Совесть». Эта тема неоднократно затрагивалась и поэтами: «Мы делаем для памяти зарубки, / Не доверяя собственным следам, / А совесть помнит все наши поступки / И не стареет вопреки годам» – писал Н. Рыленков. Или у А. Ахматовой: «Одни глядятся в ласковые взоры, / Другие пьют до солнечных лучей, / А я всю ночь веду переговоры / С неукротимой совестью моей».
В общественном сознании превалирует мнение, что совесть человеку необходима. По данным опроса, проведенного среди 1622 отечественных пользователей Интернета, так считает большинство опрошенных (1320); лишь 226 человек ответили, что без совести можно обойтись, а еще 23 человека затруднились дать ответ.
Данные исследования Л. Ш. Мустафиной (2012) подтверждают эту статистику: 29 % респондентов отметили, что совесть необходима для существования человека; 35 % – что совесть помогает все делать лучше; 29 % – что совесть уберегает от неисправимых ошибок; 33 % – что совесть позволяет людям доверять друг другу. В то же время 36 % респондентов затруднились ответить, а 30 % заявили, что от совести многие люди хотят избавиться, это чувство мешает. Были и более агрессивные оценки совести: совесть не нужна; человек с совестью – слабый и боязливый; от совести нужно отвыкать; совесть нужна для личной выгоды.
Н. В. Марьясова (2008) при исследовании основных параметров духовности соотечественников выявила, что совесть определяется респондентами как важнейшее качество, проявляющееся в сложных этических ситуациях, и имеет определяющее значение для достижения счастья.
М. И. Воловикова (2002) на основе исследований правового сознания у россиян пришла к выводу о глубокой взаимосвязи данного феномена с совестью.
Возникает вопрос: почему большинство респондентов считают совесть необходимой, то есть зачем нужна совесть, каковы ее функции?
Совесть как хомяк – или спит или грызет.
Среди ученых тоже существуют расхождения в понимании той роли, которую совесть играет в нравственной жизни человека. Совесть трактуется и негативно и позитивно. Негативная совесть предстает укоряющей и предостерегающей, даже устрашающе-предостерегающей (Ницше), критичной по отношению к прошлому, судящей (Кант). Позитивная совесть предстает зовущей, побуждающей к заботе и «решимости» (Хайдеггер).
Главная функция совести – осуществление самоконтроля. Совесть помогает определять соответствие индивидуального поведения личности высшим моральным предписаниям, соблюдать абсолютные моральные запреты, требующие при всех обстоятельствах избегать некоторых действий, сколь целесообразными они не представлялись бы, какие разумные обоснования для них не возникали бы. Поэтому совесть вызывала негативное отношение у рационалистов-просветителей XVIII столетия. Видный представитель этого философского направления Ж. Ламетри считал одной из важнейших задач человечества освобождение от власти совести.
Контролирующая роль совести особенно отчетливо видна при преодолении соблазнов. Соблазны всегда имеют разумные основания для того, чтобы им поддаться. Совесть – это последнее препятствие, которое нравственная природа человека ставит перед соблазняющими доводами разума.
Совесть помогает увидеть наши поступки с точки зрения другого человека и осознать, что они даже при самых благих намерениях могут восприниматься другим как посягательство на его интересы. В этом смысле совесть тесно связана с воображением и сочувствием, то есть со способностью поставить себя на место другого и ощутить его боль. Совесть напоминает нам, что люди, с которыми нам приходится иметь дело, не объекты, которые можно безоговорочно использовать для достижения собственных целей, но субъекты с самостоятельными интересами и целями. Об этом говорит глубинный смысл слова «со-весть», то есть совместное ведение, понимание того, что поступок – не просто личное дело поступающего, а вопрос его отношения к другим суверенным личностям. Совесть помогает не только ориентироваться в мире ценностей, но и ориентироваться относительно ценностей других участников ситуации.
Шрейдер Ю. А., 1997. С. 81
Совесть имеет две функции: предупреждающую и ретроспективную.
Кроме того, совесть проявляет себя:
• как побудитель, направляющий на соблюдение нравственных требований, создающий положительную психологическую установку;
• как запрещающий, останавливающий фактор, заранее осуждающий нас за предполагаемый выбор, за намечаемое поведение; совесть не дает человеку возможности не заметить стоящий перед ним выбор;
• как корректирующий фактор во время действия;
• как оценивающий фактор, содержащий в себе моральную оценку наших поступков.
Совесть непрерывно оценивает этический характер наших мыслей, указывает на возникающие дурные помыслы или на попытки самооправдания.
Есть на свете горесть, лютейшая всех горестей, – это горесть внезапно обретенной совести.
М. Е. Салтыков Щедрин
Выполнение совестью ее функций не есть простой автоматический акт. Это всегда сложный динамический процесс, в котором сама совесть зависит от общих нравственных установок личности, от степени приближения личности к нравственному идеалу.
Совесть помогает трезво осознать критические ситуации, в которые попадает человек и которые уже невозможно изменить в силу необратимости происходящего. Конечно, реалистическое отношение к складывающимся обстоятельствам налагает обязательства на разум, но не все ему по силам. В трагической ситуации человеку свойственно вопрошать: «За что мне выпала такая судьба?!» Это вовсе не выражение человека с религиозным сознанием, как могло бы показаться на первый взгляд. Чаще всего так ставит вопрос человек, отрицающий Бога в силу того, что с ним самим жизнь обошлась несправедливо. Именно совесть прежде всего помогает почувствовать некорректность такой постановки вопроса, во-первых, потому, что совестливый человек остро чувствует свою вину и не станет соразмерять ее с тем, что он воспринимает как наказание. Во-вторых, совесть поможет нерелигиозному человеку осознать неправомерность самого понятия «наказание» без признания существования Того, Кто наказывает. А для человека религиозного важен не вопрос: «За что?», но совсем иной вопрос: «Для чего?», требующий увидеть в реальной ситуации данное ему символическое указание, нуждающееся в осмыслении.
Шрейдер Ю. А., 1997.
1.4. Генезис совести
На протяжении многих веков люди задаются вопросом о происхождении совести, и неудивительно, что высказываются разные мнения. В основном понимание возникновения совести сводится к двум противоположным теориям – интуитивизму и эволюционизму. Согласно первой, совесть имеет божественное происхождение и дана человеку при рождении, согласно второй – совесть воспитывается в онтогенезе.
С позиций интуитивизма совесть есть природное свойство человека, не производное из других элементов. В «Новом учении о нравственности» австрийского мыслителя конца XIX века А. Менгера говорится, что совесть – врожденное чувство, которое сродни чувству стыда. Она не эволюционирует с возрастом и не изменяется после вхождения человека в общество.
Участок в головном мозге, отвечающий за чувство вины, удалось обнаружить итальянским ученым.
Результаты открытия, опубликованного в международном журнале «Human Brain Mapping», итальянские СМИ уже успели окрестить научным прорывом, так как впервые за многолетние исследования головного мозга ученым удалось раскрыть секрет не простейших эмоций, как, например, страх или радость, а так называемых социальных.
Используя аппараты по сканированию головного мозга, команда исследователей во главе с Карло Кальтаджироне из Фонда Святой Люсии (Fondazione Santa Lucia) обнаружила место в головном мозге, где чувство вины, собственно, зарождается. «Эта область, именуемая мозговым поясом, как известно, участвует в высших когнитивных функциях», – объяснил К. Кальтаджироне.
Понимание нейробиологической основы возникновения чувства вины позволит усовершенствовать процесс реабилитации с когнитивно-поведенческим вмешательством (воздействие на пациента с целью изменить его поведение). Об этом сообщает АМИ-ТАСС.
Н. О. Лосский (1908) определяет совесть как «какой-то голос», обращающийся к личности, как «данность», существующую наряду с нашим Я.
По Канту, совесть не есть нечто приобретаемое; каждый человек как нравственное существо имеет в себе совесть от рождения. Совесть есть голос Божий – вот кратчайшая формула интуитивизма. «В совести человека заключается сила, стоящая выше человека, следовательно, указывающая на вышечеловеческий принцип» (Олесницкий М., 1882–1886).
Об этом же пишет и К. Юнг (1958): «Совесть является воспринимаемым мной голосом, который исходит из высшего уровня организации мира. Можно сказать, что совесть есть своеобразная транзакция от некоей находящейся вне меня сущности».
Представлять себе совесть чем-то полученным в результате обучения может лишь тот, кто воображает, будто она была уже в предыстории, когда возникли первые моральные реакции. Совесть – далеко не единственный автономный внутренний фактор, противостоящий воле субъекта.
В этом интуитивизм смыкается с религиозной этикой, рассматривающей совесть как голос внутри каждого человека иного трансцендентного мира. Голос совести при таком подходе рассматривается в качестве голоса Бога в человеке как выразителя Божьей правды. Совесть, утверждают религиозные мыслители, есть внутренний очаг, излучающий свет на всю нравственную жизнь человека, живущего верой в Бога.
В то же время интуитивизм не отрицает развитие совести и зависимость ее проявлений от исторических условий в пространстве и времени, но считает зародыш совести основным свойством человеческого духа. Французский историк и поэт А. де Ламартин в этом смысле называет совесть la loi des lois (закон законов).
Эволюционизм рассматривает совесть как чисто человеческий феномен. Он объясняет развитие совести из психологических и социологических условий жизни человека. Философы-материалисты XVII–XVIII веков (Локк, Спиноза, Гоббс и другие), отрицая врожденный характер совести, обращают внимание на ее зависимость от общественного воспитания, условий жизни и интересов личности. Совесть начинает проявляться, когда ребенок усваивает, что такое добро и зло, что из совершаемых им поступков приносит ему или чувство удовлетворения, или муки.
Трактовка совести как результата интериоризации морального опыта человечества присуща приверженцам социологического подхода к интерпретации нравственной жизни. Совесть с точки зрения такого подхода это обобщенный и интериоризированный (перенесенный во внутренний план психической жизни) опыт значимых других (родителей, воспитателей, учителей, сверстников, литературных героев и других референтных личностей). На основе освоения этого опыта и формируется совесть как нравственная способность самооценки и самоконтроля.
З. Фрейд не считал совесть чем-то изначальным в человеке. Ее возникновение он связывал с психосексуальным развитием ребенка. Маленький ребенок аморален. В нем нет внутренних тормозов против стремления к удовлетворению желаний. Роль моральной цензуры выполняют родители, поощряющие или наказывающие ребенка.
Фрейд отчасти признавал, что совесть имеет божественное происхождение, но при этом он отмечал, что в отношении совести Бог «поработал» недостаточно, поскольку большинство людей получили ее в довольно скромных размерах.
Л. Колберг рассматривает совесть как механизм, возникающий на предпоследней, шестой стадии морального развития.
Впоследствии внешнее сдерживание со стороны родителей, воспитателей и авторитетов перемещается внутрь человека. Их место занимает особая инстанция, которую З. Фрейд назвал Сверх-Я, которое и является совестью человека, олицетворяющей собой внутренние запреты и нормы долженствования.
С точки зрения эволюционизма развитие совести сводится к следующему. Первым этапом является порицание эгоистических действий, приносящих вред ближним, и одобрение альтруистических действий, приносящих пользу ближним. С течением времени, когда связь между альтруизмом и одобрением твердо установлена и закреплена, отношение к пользе и вреду забывается и эгоизм порицается сам по себе, точно так же, как альтруизм безотносительно одобряется. Эту различную оценку эгоизма и альтруизма стараются внедрить детям, у которых, благодаря повторению и наказанию, устанавливается неразрывная ассоциация между эгоизмом, злом и порицанием их – и альтруизмом, добром и одобрением их.
На втором этапе привычка одобрять в других альтруизм и порицать эгоизм начинает невольно переноситься и на свои действия. Вместе с тем ребенок начинает испытывать чувство самоудовлетворения, раскаяния и угрызения, причем самоудовлетворенность непосредственно сопряжена с действием, а раскаяние и мучения совести следуют за совершенными, уже эгоистическими поступками.
Это объяснение в принципе согласуется с представлениями Ч. Дарвина («Происхождение человека», главы II и III); однако он несколько иначе представляет себе происхождение укоров совести. По мнению Дарвина, в нас есть стремление заботиться о других; если мы, под влиянием эгоизма, не последуем этому стремлению и, например, не поможем в беде ближнему, то впоследствии, когда мы живо представим себе испытываемое бедствие, стремление к помощи ближнему вновь возникнет и неудовлетворенность его вызовет в нас болезненное чувство укоров совести.
Главной трудностью интуитивизма является вопрос об ошибках совести, о ложной совести. Если совесть есть голос Божий, то каким образом объяснить ошибки совести и кажущееся или действительное отсутствие ее у преступников? С точки зрения эволюционизма это объясняется нравственным недоразвитием, отсутствием воспитания, средой и т. д. Этот путь объяснения закрыт для интуитивистов. Они должны допустить, как это делали схоласты и отчасти Кант, двойную совесть, трансцендентную и эмпирическую: первую – как непосредственно данное в природе человека, в виде зародыша, духовное свойство, общее для всех людей (и эта совесть не может ошибаться); вторую – проявляющуюся в мире явлений, подверженную законам развития и зависимую от весьма сложных внешних и внутренних условий, – и эта совесть может ошибаться.
С точки зрения киевского невролога и психиатра И. А. Сикорского (1905), «совесть есть филогенетический плод развития человечества и соответствует не личному опыту индивидуума, но вековому нравственному опыту поколений. Путем сложной дифференцировки чувство стыда поднялось до высоты чувства совести» (с. 270).
1.5. Свойства совести
«Интимный» характер совести. В разговоре с собственной совестью человек как бы стоит лицом к лицу с самим собой и поэтому имеет возможность (или вынужден) быть предельно откровенным. Можно обмануть других, но обмануть собственную совесть невозможно – это «свидетель, который всегда с тобою».
Относительность совести как средства самооценки. В самооценке, производимой совестью, проявляется способность к моральному компромиссу или бескомпромиссность личности. Полностью полагаться на совесть нельзя, так как если ее нельзя обмануть, то можно «уговорить», «усыпить», найти себе оправдание («так сложились обстоятельства»). Но ведь обстоятельства ставят нас перед выбором. Критерием же выбора должна служить совесть.
Принимая то или иное решение, не следует рассматривать совесть как нечто абсолютное, считая, что она всегда права. Важно помнить, что она находится в зависимости от ценностной картины мира отдельно взятого человека. Кроме того, она не дает мотивированного убеждения в необходимости такового. Более того, здесь она легко может ошибиться, ибо не способна рассчитать далеких последствий этого поступка, которые могут оказаться совсем отличными от ожидаемых.
«Указания совести безошибочны, когда они требуют от нас не утверждения своей животной личности, а жертвы ею», – писал Л. H. Толстой.
1.6. Структура совести
Для Э. Фромма совесть – это реакция целостной личности, которая включает знание о себе, эмоциональный отклик, а также «наше собственное воздействие на самих себя».
Таким образом, совесть включает в себя три компонента – когнитивный, эмоциональный и поведенческий, связанный с проявлением силы воли. Первый компонент проявляется в форме рационального осознания нравственного значения совершаемых действий. Второй компонент проявляется в форме эмоциональных переживаний вины и стыда. Третий компонент проявляется в попытке человека усилием воли заставить себя поступить по совести, вопреки имеющимся соблазнам. Благодаря содействию воли решения совести приобретают императивный характер.
Таким образом, принимая во внимание, что функционирование совести включает участие ума, эмоций и воли, следует представлять совесть одновременно в трех измерениях: как нравственное сознание, как нравственное переживание и как волевую способность личности в ее стремлении к нравственной самоактуализации.
С. В. Стеклянниковой (2001) совесть рассматривается как сложная интегративная категория, включающая в себя в качестве компонентов структуры долг, стыд и вину. Совесть проявляется в виде долга по отношению к внешнему источнику, стыда перед окружающими, вины – перед собой. Несмотря на общечеловеческий характер этих феноменов, представители одних культур более тяготеют к переживанию стыда, другие – к переживанию вины. Форма актуализации совести зависит от конкретных социокультурных условий.
Нередко совесть понимают только как вину или «стыд перед самим собой». Это понимание узкое и не вполне точное, ведь эмоциональные переживания могут быть не только негативными (угрызения совести), но и позитивными (удовлетворенность своими просоциальными поступками, если поступок согласуется с индивидуальной оценкой добра и зла). Положительные эмоции присущи и «спокойной совести» (как в рекламе: «заплатил налоги – спи спокойно»).
Часто в разговоре употребляется выражение «ни стыда ни совести», что нелогично. Если у человека имеется переживание стыда по поводу неблаговидного поступка, то это свидетельствует, что у него есть совесть. Таким образом, в приведенном словосочетании одно из слов (больше – первое) лишнее.
Имеются и другие подходы к рассмотрению структуры совести. Так, известный советский педагог В. А. Сухомлинский рассматривал такие структурные компоненты совести, как переживание, чувствование, стыд, ответственность, долг, долженствование, достоинство, честь, красота.
1.7. Виды совести. Чистая и нечистая совесть
Э. Фромм в книге «Человек для себя» (1947) выделил два вида совести – авторитарную и гуманистическую – и провел различие между ними. Авторитарная совесть, наблюдающаяся на ранней стадии ее формирования, ориентирована на мнения авторитетного для человека окружения (родители, церковь, государство, общественное мнение) и связана с боязнью неодобрения, наказания. Предписания этой совести определяются не ценностными суждениями самого человека, а повелениями и запретами, которые заданы авторитетами. Заданные извне нормы становятся нормами совести не потому, что они хороши, а потому, что они даны авторитетом. По сути дела, авторитарная совесть – это то, что было описано З. Фрейдом в качестве Сверх-Я.
В отличие от авторитарной совести гуманистическая, или зрелая, совесть – это собственный, независимый от внешних санкций и поощрений голос человека. Это, по мнению Фромма, «уже не интернализированный голос авторитета, которому мы стараемся угодить и недовольства которого мы боимся; это наш собственный голос, не зависящий от внешних санкций и одобрений» (1993, с. 126).
Гуманистическая совесть является голосом «второго Я», лучшего начала в человеке, ответственностью человека перед самим собой.
Данная совесть является реакцией всей личности на ее правильное функционирование или на нарушение такового. По словам Э. Фромма, гуманистическая совесть – это «наша реакция на самих себя», «голос нашего подлинного Я, требующего от нас жить плодотворно, развиваться полно и гармонически – то есть стать тем, чем мы потенциально являемся».
Э. Фромм считал, что в реальной жизни каждый человек обладает и авторитарной и гуманистической совестью. Распознавание этих видов, определение силы каждой из них, их взаимоотношений имеет большое значение для психоаналитической терапии. Часто бывает, что переживание вины воспринимается сознанием как проявление авторитарной совести, в то время как в динамике ее возникновение связано с гуманистической совестью, а авторитарная совесть является рационализацией гуманистической совести. «На уровне сознания человек может считать себя виновным за то, что авторитеты недовольны им, в то время как бессознательно он чувствует себя виновным за то, что живет, не оправдывая собственных надежд», – пишет Э. Фромм. Одна из задач психоаналитической терапии как раз и состоит в том, чтобы дать возможность пациенту различить в себе действенность обоих типов совести, понять, что безнравственное поведение может восприниматься с авторитарной точки зрения как «долг», прислушаться к голосу гуманистической совести, составляющей суть морального опыта жизни.
В бытовом сознании совесть бывает чистой, усыпленной, парализованной. При недостаточном осуществлении исполнительной функции совесть может быть пристрастной, лицемерной и сожженной. Пристрастная совесть любит указывать на недостатки других людей, чтобы в своих собственных глазах смягчить или сгладить вину за допущенные ошибки или совершенные беззакония. Лицемерная совесть незаслуженно награждает человека миром души и сознанием своей праведности. Сожженная совесть оставляет человека в холодном спокойствии духа при совершении явных преступлений и при последующих воспоминаниях о них.
Чистая и нечистая совесть. Рассматривая природу авторитарной совести, Э. Фромм выделил чистую совесть и виноватую совесть. «Чистая совесть – это сознание, что авторитет (внешний и интеоризованный) доволен тобой; виноватая совесть – это сознание, что он тобой недоволен». Чистая совесть порождает чувство благополучности и безопасности, виноватая совесть – страх и ненадежность. Парадокс, по мнению Э. Фромма, состоит в том, что чистая совесть – это порождение чувства покорности, зависимости, бессилия, греховности, а виноватая совесть – результат чувства силы, независимости, плодотворности, гордости. Также парадокс и в том, что виноватая совесть оказывается основой для чистой совести, в то время как последняя должна порождать чувство вины.
Да, жалок тот, в ком совесть нечиста.
А. С. Пушкин
Изложенные нами взгляды Э. Фромма вызвали дискуссию о том, возможна ли вообще чистая совесть. Были высказаны два противоположных мнения. Согласно первому из них, разделяемому, в частности, выдающимся этиком XX века Альбертом Швейцером, чистая совесть как таковая невозможна. Если совесть – значит, непременно больная. Чистая совесть, говорит А. Швейцер, изобретение дьявола. Тот, кто говорит, что его совесть чиста, пишет А. Швейцер, просто не имеет совести, потому что совесть как раз и есть инструмент, указывающий на уклонение от долга. Люди постоянно грешат, попустительствуют своим слабостям, и, значит, чистая совесть – не более чем иллюзия, или самообман.
У многих людей совесть чиста не потому, что не запятнана мыслями о причиненном зле, а потому, что у таких людей короткая память.
Что слава? Счастье нам прямое – жить с нашей совестью в покое.
Г. Р. Державин
Есть два желания, исполнение которых может составить истинное счастье человека, – быть полезным и иметь спокойную совесть.
Л. Н. Толстой
У кого совесть чиста, у того подушка под головой не вертится.
Народная мудрость
Совесть у него чистая, не бывшая в употреблении.
С. Е. Лец
Нечистая совесть – это только ущербленное (мною) стремление к счастью другого человека, скрывающееся в глубине моего собственного стремления к счастью.
Л. Фейербах
Уверенность в чистоте собственной совести есть либо лицемерие, либо знак нравственной неразвитости, слепоты в отношении собственных оплошностей и ошибок, неизбежных для каждого человека, либо свидетельство самоуспокоенности. Состояние «чистой», «успокоившейся» совести выражает самодовольное сознание (Гегель); в конечном счете, это бессовестность, понимаемая не как отсутствие совести, а как склонность не обращать внимания на ее суждения (Кант).
И в наше время многие тоже придерживаются такого взгляда. Так, Ю. А. Шрейдер (1997) пишет, что чистая совесть свидетельствует не о моральном совершенстве, а об отсутствии или слабом развитии стыдливости, то есть бесстыдстве.
Если совесть у человека чиста, то это редко свидетельствует о моральном благополучии. Это значит попросту, что совесть молчит, не видит нарушений. Фактически это признак отсутствия работы совести, ее омертвение, бессовестность. Быть совестливым и иметь чистую совесть – понятия противоположные. Дело в том, что чем сильнее в человеке развита совесть, чем она чувствительнее, тем сильнее ее укоры. Известно, что люди с наиболее высокой моралью никогда не имели того, что свойственно обычным грешным людям, – чистой совести. Есть хороший шуточный вопрос: «Какое чудо не в состоянии совершить ни один святой?» Ответ таков: «Он не в состоянии ощутить свою святость». Именно святым присуще наиболее острое ощущение собственной греховности, ибо их совесть имеет очень низкий порог чувствительности, то есть их моральная внимательность к себе очень велика, а стыдливость высоко развита.
Шрейдер Ю. А., 1997.
Другое мнение состоит в том, что признавать свою совесть чистой возможно и нужно. Чистая совесть – это сознание того, что ты в общих чертах справляешься со своими моральными обязанностями, выполняешь то, что положено, и делаешь это честно и с желанием, что за тобой нет существенных нарушений долга и крупных отступлений от нравственных ориентиров. Ощущение чистой совести обеспечивает человеку уравновешенность, спокойствие, способность оптимистично и бодро смотреть в будущее. Поэтому нет реальных оснований изобретать себе муки и посыпать голову пеплом.
Поколе совесть в нас чиста,
То правда нам мила и правда нам свята,
Ее и слушают и принимают:
Но только стал кривить душей,
То правду дале от ушей!
И. А. Крылов
Чистая совесть, с точки зрения ряда психологов и этологов, – это нормальное состояние человека, выполняющего моральный долг, это награда за нравственные усилия. Без чистой совести добродетель потеряла бы всякую ценность.
Выражения «спокойная совесть» или «чистая совесть» в обычной речи означают осознание человеком выполненности своих обязательств или реализации всех своих возможностей в данной конкретной ситуации. Чистая совесть подтверждает сознанию, сориентированному на внешний авторитет, его соответствие предъявляемым извне требованиям и поэтому вызывает чувство благополучия и безопасности, как будто гарантированные самим фактом угождения авторитету.
Я человек, чья совесть нечиста,
И лишь в Тебе надежда очищенья,
Я проклят, и Твоя лишь доброта
В меня вселяет веру во спасенье.
Григор Нарекаци
Юнг говорит об истинной и ложной совести (Jung, 1958): «Парадоксальность, внутренняя противоречивость совести издавна хорошо знакомы исследователям этого вопроса: помимо “правильной” есть и “ложная” совесть, которая искажает, утрирует, превращает зло в добро и наоборот. Это, например, совершают иные угрызения совести, причем с такой же принудительностью, с такими же сопутствующими эмоциями, как и при истинной совести. Без этой парадоксальности вопрос о совести вообще не представлял бы проблемы, поскольку всегда можно было бы целиком полагаться на решение совести. Но по этому поводу имеется огромная и вполне оправданная неуверенность. Требуется необычайное мужество или, что то же самое, непоколебимая вера, когда мы желаем следовать собственной совести. Мы послушны совести лишь до какого-то предела, заданного как раз извне нравственным кодексом. Тут начинаются ужасающие коллизии с долгом, разрешаемые по большей части согласно предписаниям кодекса. Лишь в редких случаях решения принимаются индивидуальным актом суждения. Там, где совесть не получает поддержки морального кодекса, она с легкостью впадает в пристрастия.
Пока царствуют традиционные моральные предписания, отличить от них совесть практически невозможно. Поэтому мы так часто встречаемся с мнением, будто совесть есть не что иное, как суггестивное воздействие моральных предписаний, что ее не существовало бы вообще без моральных законов <…> Моральная реакция изначально присуща психике, в то время как моральный закон есть позднее, окаменевшее в суждениях следствие морального поведения. Он кажется идентичным моральной реакции, то есть совести. Но эта иллюзия исчезает в то мгновение, когда происходит коллизия долга, когда становится очевидным различие между нравственным кодексом и совестью. Решение тут зависит от силы: перевесит ли традиционно-конвенциональная мораль или совесть. Должен ли я говорить правду, ввергая тем самым других в верную катастрофу, или должен солгать, чтобы их спасти? <…> В непосредственной близости к положительной, или истинной, совести стоит отрицательная, именуемая ложной, совесть. Соответственно она принимает имена дьявола, искусителя, соблазнителя, злого духа и т. д. С фактом этой близости сталкивается каждый отдающий себе отчет о своей совести. Он должен признаться, что мера добра в лучшем случае лишь ненамного превосходит меру зла, если вообще превосходит <…> Обе формы совести, истинная и ложная, проистекают из одного источника, а потому близки по своей убедительности».
В социальной психологии изучаются феномены «коллективных» эмоций вины и стыда, переживаемых в ответ на проступки других индивидов (Branscombe et al., 2012; Iyer et al., 2006; Piff et al., 2012; Schmader, Lickel, 2006; и др.), но у такого подхода имеются противники, которые упирают на то, что источником истинной совести может быть только один человек и что все нравственные чувства предельно индивидуальны.
1.8. Угрызения совести
Угрызения совести были всегда любимой темой для поэтического изображения (например, «Макбет» Шекспира).
Угрызения нашей совести прямо пропорциональны добродетелям, которые в нас еще живы, а не нашим порокам.
Даниель Стерн (графиня д’Агу)
Что такое суд совести в его предельном проявлении, замечательно выразил Варлам Шаламов:
Меня застрелят на границе,
Границе совести моей.
Кровавый след зальет страницы,
Что так тревожили друзей.
Испытывать угрызения совести можно из-за совершенного поступка, а можно из-за мысли, что характерно для взрослой развитой личности. Однако до этого уровня доходят не все.
Однажды Франциск Ассизский подменял отца в лавке, в нее вошел нищий и попросил милостыню «из любви к Господу». А Франциск в это время перекладывал товар и недобро ответил: «Бог подаст». Но когда нищий ушел, Франциска как громом поразила мысль, что если бы у него попросили сейчас не черствый кусок или медный грошик за ради бога, но штуку сукна или кошель золотых для какого-нибудь графа или барона, он бы нипочем не отказал! А бедняку отказал в хлебе насущном!.. С тех пор, гласит житие, он отдавал нищим, коли встретит, все, что было в карманах, а когда денег не оказывалось, снимал с себя одежду и отдавал ее.
Памятные книжные даты, 1982. С. 129–130.
Угрызения совести могут быть различной интенсивности. Например, терзания совести у Л. Н. Толстого были столь велики, что разрушали его жизнь, отношения с семьей, близкими людьми. Зеньковский называл это нравственным самораспятием, настоящей тиранией духовного начала.
Мера переживаний зависит от характера поступка и уровня сознательности человека, от его способности и привычки справедливо и критично оценивать собственное поведение и поведение других.
Угрызение совести – это больной зуб, растущий из самой глубины отчаявшегося сердца.
Э. Долберг
Часто угрызения совести связаны с ложью, обманом, особенно в тех случаях, когда ложь не дозволена, когда была достигнута предварительная договоренность не лгать друг другу. В этом случае жертва доверяется лжецу, не предполагая, что ее водят за нос. Лжецы гораздо меньше испытывают угрызений совести, когда объекты их обмана безличны или незнакомы. Когда жертва обмана анонимна, гораздо легче потворствовать всякого рода фантазиям, уменьшающим собственную вину, например, представлять, что ей это совсем не повредит и, возможно, никто даже ничего и не обнаружит, или еще того лучше – что она сама этого заслужила или сама хочет быть обманутой.
Взаимозависимость угрызений совести и боязни разоблачения далеко не однозначна. Боязнь разоблачения бывает весьма сильной и при очень слабых угрызениях совести. Когда обман санкционирован, угрызения совести, как правило, невелики, однако санкционированность обмана обычно повышает боязнь разоблачения. При этом, однако, те же самые факторы, которые усиливают угрызения совести, могут уменьшать боязнь разоблачения. Лжец может чувствовать себя виноватым, вводя в заблуждение доверчивую жертву, но у него не будет особых оснований бояться, что его разоблачат, поскольку сама жертва даже не допускает мысли об этом. Конечно, можно и страдать от мучений совести и одновременно очень бояться быть пойманным или же почти не чувствовать ни того ни другого – все это зависит от конкретной ситуации, а также от личности лжеца и жертвы.
Притча «Осколки в сердце»
Однажды молодой человек шел по улице и увидел слепого с кружкой мелочи у ног. То ли настроение у человека было дурное, то ли еще что, только бросил он в эту кружку осколки битого стекла и пошел себе дальше.
Прошло тридцать лет. Человек этот добился в жизни всего. И дети, и внуки, и деньги, и хороший дом, и всеобщее уважение – все у него уже было. Только этот эпизод из далекой молодости не давал ему покоя. Мучила его совесть, грызла, не давала спать. И вот на склоне лет он решил найти слепого и покаяться. Приехал в город, где родился и вырос, а слепой так и сидит на том же месте с той же кружкой.
– Помнишь, много лет назад кто-то кинул тебе в кружку битое стекло? Это был я. Прости меня, – сказал человек.
– Те осколки я выбросил в тот же день, а ты носил их в своем сердце тридцать лет, – ответил слепой.
Как ни странно, но некоторым людям нравится испытывать угрызения совести. Порой они даже специально лгут для того, чтобы таким образом помучиться.
Угрызения совести усиливаются в тех случаях, когда:
• жертву обманывают против ее воли;
• обман очень эгоистичен, жертва не извлекает никакой выгоды из обмана, а теряет столько же или даже больше, чем лжец приобретает;
• обман не дозволен, и ситуация предполагает честность;
• лжец давно не практиковался в обмане;
• лжец и жертва придерживаются одних и тех же социальных ценностей;
• лжец лично знаком с жертвой;
• жертву трудно обвинить в негативных качествах или излишней доверчивости;
• у жертвы есть причина предполагать обман или, наоборот, лжец сам не хотел бы быть обманут.
Для угрызений совести не нужна публика, в этом случае человек сам себе судья. Такого рода переживания отражены в стихах Оксаны Чиповской «Совесть» и Евгения Евтушенко «Муки совести».
Моральным результатом этих переживаний является раскаяние, нравственный смысл которого – гармонизация отношений между долгом и совестью.
Чтобы до конца жизни не испытывать мук совести за то, что мог бы что-то сделать, предпринять, а забыл, не успел, не придал значения и т. д., что часто случается после смерти родителей, людям надо вовремя выполнять все свои земные обязанности, свой долг перед другими.
1.9. У кого совесть выражена больше
По данным И. А. Белик (2006), совестливость выше у женщин, чем у мужчин, и ниже у лиц с высоким уровнем образования.
Вопреки имеющимся представлениям, обнаружено, что у преступников отношение к совести более положительное, чем у людей с просоциальным поведением. Так, по данным В. Х. Манерова, по большинству характеристик совести (кроме двух: «совесть – контролер» и «совесть – центр личности») показатели заключенных были выше, чем у законопослушных граждан. Более того, они чаще воспринимают ее как голос Бога и менее обесценивают и отвергают совесть.
Для объяснения результатов, которые, кстати, подтвердили данные, полученные с использованием других методик магистрантом А. Бесхмельницыным, были выдвинуты следующие объяснительные гипотезы.
Первая – результат есть следствие фактора социальной желательности ответов (фасада), некоей мимикрии испытуемых, характерной для заключенных. Полученные данные могут свидетельствовать лишь о способности к лживости, притворству, актерству зэков.
Но против этой гипотезы работают проективный, неочевидный характер методики, а также некоторые результаты – то, что заключенные намного чаще характеризуют совесть как голос Бога, что вряд ли может повлиять на их положение и т. п.
Вторая – действительное состояние нравственного сознания заключенных повышается за счет «работы страдания и угрызений совести». Следует учитывать и то, что нравственность и духовность российских людей, находящихся на свободе, как выяснилось, не выше, чем в колонии.
Это подтвердилось в еще одном исследовании В. Х. Манерова (2006). Выпускники средних общеобразовательных школ (600 человек) должны были выразить свое согласие с той или позицией в отношении совести. Для совести противопоставление позиций было задано следующими двумя пословицами: «Без рук без ног – калека, без совести – нет человека» и «Совесть – выдумка для управления людьми». При подтверждении позиции высокого статуса совести, то есть при согласии с первой пословицей, испытуемые должны были поставить один балл, при согласии со второй пословицей – пять баллов. Таким образом, более низкие оценки соответствовали принятию нравственной позиции. Три балла означают промежуточную позицию, пять – принятие позиции.
«Совесть» как раз занимает промежуточное положение, не слишком далекое от амбивалентной позиции в три балла, и эти данные не говорят о «бессовестной» позиции в целом по группе.
Полученные В. Х. Манеровым данные находят подтверждение в исследовании Е. В. Коротковой (2002). По ее данным, показатели склонности к переживанию вины в группе асоциальных мужчин значимо выше, чем в группе просоциальных мужчин.
1.10. Манипуляция совестью
Совесть может быть средством манипуляции. Недаром Иисус предупреждал своих последователей: «Даже наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу» (Ин. 16:2).
Голос совести настолько слаб, что его легко заглушить, но при этом он настолько отчетлив, что его ни с чем нельзя спутать.
Де Сталь
Использование совести различно в отношении к себе и другим. В отношении к себе совесть проявляется как способность к моральному компромиссу или бескомпромиссности личности. Поэтому нельзя целиком полагаться на совесть, она может быть снисходительной.
Как говорил Тартюф из комедии Мольера, «Круг совести, когда становится он тесным, / расширить можем мы: ведь для грехов любых / есть оправдание в намереньях благих».
По мнению А. Менгера, общественные отношения влияют на разум и позволяют ему манипулировать совестью, «прятать» ее.
Некоторые люди обладают удивительной способностью идти на сделку с совестью. Так, большинство людей считают кражу грехом. Однако одной из наибольших проблем соблюдения законности во всем мире являются преступления в связи с денежными делами, включая мелкое воровство, обман страховых компаний, взяточничество и утайки.
С совестью можно заключить перемирие, но прочный мир – никогда.
А. Онсеншерн
Не сближайся с людьми, у которых слишком гибка совесть.
Э. Делакруа
По данным Е. В. Белинской, большинство респондентов считают, что от навязывания другому переживания вины и стыда можно получить определенную выгоду. Респонденты утверждали, что окружающие пытались навязать им чувство вины и чаще – стыда. Это отметили половина женщин и почти все мужчины. Мужчины чаще, чем женщины, были убеждены, что можно получить выгоду, если партнер испытывает стыд. Поэтому и сами респонденты предпринимали попытки заставить другого человека испытать эти эмоции (чаще – стыд).
Способы обвинения разнообразны: обида, критика, гнев, раздражение, слезы, укор. Человек скорее всего будет реагировать на тот стимул, который использовали его родители в детстве.
Наиболее популярными в быту манипуляциями являются фразы: «Ты мне должен» – типичная фраза из этого сценария: «Я для тебя столько делаю, а ты такой неблагодарный!»; «Как же я без тебя буду?!»; «Я же тебя люблю, а ты…», «Если ты не сделаешь это (что я хочу), я покончу с собой» (уйду от тебя, мне будет плохо и т. д.); «Ты должен вести себя хорошо» (не позорить родителей, фирму, семью и т. д.); «Тебе должно быть стыдно!»
Не золото нужно завещать детям, а наибольшую совестливость.
Платон
Однажды прочитал в Интернете следующий пассаж: «Как часто наши престарелые родственники, бабушки и дедушки, сетуют на то, что мы не можем их часто навещать! Решающим аргументом в жалобах становится фраза, что они скоро умрут и навещать будет уже некого. Естественно, что такие слова оказывают сильное давление. Мы начинаем испытывать вину, страдать из-за своей невнимательности, из-за несоответствия установленным правилам». Я задумался: неужели предъявление законных требований или желание чаще общаться со своими детьми – тоже манипуляция совестью? Манипуляция связана с некоторой долей бесчестности, обманом. А где же обман в укоре, сетовании на сложившуюся ситуацию? Почему выражение естественного чувства привязанности к своим детям следует расценивать как манипуляцию?
Манипуляция совестью (попытки пробудить совесть) других людей может иметь не только отрицательные результаты для ее объектов, но и положительные. Например, изменение агрессивных намерений толпы в связи с обращением к ее совести описано в библейской притче об Иисусе и грешнице: «Утром [Иисус] опять пришел в храм, и весь народ шел к Нему. Он сел и учил их. Тут книжники и фарисеи привели к Нему женщину, взятую в прелюбодеянии, и, поставив ее посреди, сказали Ему: Учитель! Эта женщина взята в прелюбодеянии; а Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь? Говорили же это, искушая Его, чтобы найти что-нибудь к обвинению Его. Но Иисус, наклонившись низко, писал перстом на земле, не обращая на них внимания. Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на нее камень. И опять, наклонившись низко, писал на земле. Они же, услышав [то] и будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим, начиная от старших до последних; и остался один Иисус и женщина, стоящая посреди. Иисус, восклонившись и не видя никого, кроме женщины, сказал ей: женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя? Она отвечала: никто, Господи. Иисус сказал ей: и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши».
Однако совестью нельзя злоупотреблять. Например, не нужно каждый раз, когда ребенок набедокурил, взывать к его совести. Достаточно лишь огорчиться, показать, что какой-то поступок малыша расстроил взрослых. Если он увидит и поймет, что огорчил любимого человека, ему наверняка станет стыдно. Совесть пробуждается не от частых упреков, а от нежелания обидеть любимых людей.
1.11. Свобода совести
Выражение «свобода совести» означает право человека на независимость внутренней духовной жизни и возможность самому определять свои убеждения.
Под свободой совести обыкновенно разумеется свобода от совести.
В. О. Ключевский
Свобода совести может пониматься как право человека на самостоятельное формирование убеждений, независимость духовной жизни, в частности отсутствие ограничений в исповедовании какой-нибудь религии или в отказе от религии.
Большинство публикаций о свободе совести касается религиозной свободы и ее юридическо-правовой стороны (Арсеньев, 1905; Бармен-ков, 1986; Душин, 2005; Кириченко, 1959; Коник, 1986; Левина, 2003; Ловинюков, 1995; Савельев, 1991; Стецкевич, 2006; Тимофеев, 1983).
1.12. Совестливость и бессовестность как свойства личности
Западные психологи выделяют вину-состояние (эмоцию) и вину-черту. В терминологии, принятой в нашей стране, речь идет об эмоции вины и совестливости как моральной черте личности.
Совестливость не должна становиться болезнью, мазохистской страстью, самоуничижением. В этом случае человек может так увлечься муками совести, что забудет о реальной жизни, которая продолжается. Надо помнить, что безгрешных людей не бывает. Как отметил Л. Толстой, люди, которые «гордятся чистотой своей совести <…> обладают короткой памятью». А Марк Твен писал, что каждый человек, подобно луне, имеет свою неосвещенную сторону, которую никому не показывает.
Имеются люди, которые вообще не чувствуют вины за ложь. Это в первую очередь экстрасенсы, колдуны, маги и прочие «народные целители» тела и душ человечества. В нашей стране их один миллион (для сравнения: врачей только семьсот тысяч). Далее в этот ряд можно зачислить фармакологические фирмы, которые часто изготавливают препараты, которые лишь в лучшем случае не оказывают положительного эффекта, при этом не испытывая угрызений совести, что тем самым они приговаривают больных к инвалидности или смерти. Профессиональные киллеры совершают преступления за деньги и тоже, конечно, не чувствуют вины. Бессовестность проявляют спортсмены, использующие запрещенные стимуляторы (допинги), или, как футболисты, забивающие голы руками, ссылаясь при этом на то, как аргентинец Марадона, что это рука Бога. Бессовестными были таксисты, которые во время взрыва в московском метро подняли цены в десять раз.
Потерянная совесть, как ампутированная конечность – ее нет, а она болит.
Нечистая совесть пугается всякого взгляда.
Индийская мудрость
Вода все отмывает, кроме нечистой совести.
Сербская пословица
Вечно живет в страхе тот, у кого совесть нечиста.
Итальянская пословица
Следует иметь в виду, что отсутствие вины и угрызений совести, а также переживаний стыда не всегда свидетельствует об отсутствии у человека совестливости.
Врачи могут не испытывать угрызений совести по поводу обмана пациентов, если уверены, что это делается для пользы последних. Например, дают пациенту плацебо (таблетки из простого сахара, внешне похожие на настоящие лекарства). В XVIII веке один врач, лечивший туберкулезных больных, сообщил им, что в другой стране разработано лекарство, вылечивающее болезнь, и что скоро это лекарство пришлют ему. Через некоторое время он стал давать больным под видом лекарства простую воду, и больные стали чувствовать себя лучше. Врач-самоучка из Коннектикута (США) Элиша Перкинс лечил пациентов от ревматизма и всевозможных воспалений при помощи двух металлических палочек, которые «вытягивали» из тела болезнь за счет «электрофизической силы». Перкинс уверял, что его «прибор» помог более чем пяти тысячам больных; чудодейственную силу палочек подтверждали именитые доктора и ученые того времени. Лишь после смерти изобретателя в 1799 году выдающийся британский врач и естествоиспытатель Джон Хейгарт провел эксперименты с «вытягивателями», как называл их Перкинс, и выяснил, что никакого эффекта они не оказывают. Но множество больных уверяли, что от воздействия палочек им стало лучше.
Вера больных в эффективность используемого средства лечения – главный фактор улучшения состояния больных.
В переводе с латыни placebo означает «я буду угоден» – так начинается заупокойное церковное песнопение. В XVIII веке слово вошло в медицинский лексикон и стало означать фальшивое лекарство. Если врач считал, что пациенту ничто не угрожает, то для того, чтобы тот был доволен, он мог под видом лекарственного средства предложить хлебные шарики или другое безвредное вещество. Таким путем больной, состояние которого не внушало опасений, избегал риска, связанного с настоящим лечением. В 1807 году американский президент Томас Джефферсон написал в дневнике, что один из самых успешных врачей, известных ему, признавался, что в своей практике «он применял больше хлебных шариков, капель из подкрашенной воды и порошка из ясеня, чем других средств вместе взятых». Ничуть не осуждая врача, третий президент США назвал такую практику «благая ложь». Серьезное начало изучению эффекта плацебо положили американцы. Во время Второй мировой войны фронтовым госпиталям серьезно не хватало обезболивающих и наркотических средств. Убедившись в который раз, что инъекция физиологического раствора обладала эффектом практически такой же выраженности, что и у морфина, анестезиолог Генри Бичер, вернувшись на родину, с группой коллег по Гарвардскому университету начал изучать этот феномен. Именно он в 1955 году ввел в научный оборот термин «эффект плацебо». Примерно в то же время к эффекту плацебо начали проявлять интерес другие ученые. Независимо от Г. Бичера Гарри Голд из Корнелльского университета пришел к выводу, что плацебо обладает мощным терапевтическим эффектом при стенокардии. В 1954 году в журнале «Lancet» появилась статья, описывающая представления того времени о плацебо, которое считалось средством, дающим надежду больным, которым больше ничем нельзя помочь. Вместе с тем Г. Бичер с коллегами, Г. Голд и другие ученые накапливали все больше фактов о том, что неактивные субстанции могут проявлять эффекты, подобные таковым алкоголя или кофеина у людей, считавших, что они принимают именно эти вещества.
Источник: Knowledge.allbest.ru/medicine/3c0a65635a3bc79b
Половина американских медиков регулярно используют в отношении своих пациентов эффект плацебо – прописывают фармакологически нейтральное вещество, лечебный эффект которого является следствием веры пациента в его целебные свойства, что показали результаты опроса.
Плацебо является психологическим феноменом. Многие доктора считают, что выздоровления пациента можно достичь, даже если давать ему таблетку-пустышку, убеждая, что это новейший безотказный медицинский препарат. Вера пациента в успех лечения в данном случае важнее самого лекарства. Считается, что степень проявления плацебо-эффекта зависит от внушаемости человека и внешних обстоятельств лечения, например от размера и яркого цвета таблетки, степени доверия врачу, авторитета клиники.
Из 679 терапевтов и ревматологов, которые согласились принять участие в опросе, 62 % уверены, что использование плацебо в лечении допустимо с этической точки зрения.
Опрос показал, что большинство медиков используют в качестве плацебо настоящие фармакологические препараты: 41 % прописывают болеутоляющие, 38 % – витамины, 13 % – антибиотики, 13 % – седативные препараты, 3 % назначают инъекции физиологического раствора, а 2 % – таблетки лактозы.
«Полученные результаты нас очень тревожат. Они говорят о некоем элементе обмана, что противоречит принципу информированности пациента», – сказал один из авторов исследования Франклин Милле из Национального института здравоохранения США.
Сами же пациенты говорят, что предпочли бы знать всю правду о том, какой препарат и для чего назначает им врач. Они также признаются, что вряд ли смогут сохранить доверие к доктору, если узнают, что вместо настоящего лекарства он прописывал им плацебо.
Аналогичные исследования в странах Европы продемонстрировали подобные результаты.
Источник: kharkovforum.com/archive/index php/t-889344.html
Вынуждены прибегать ко лжи и сокрытию сведений, интересующих полицию, и священники, которые должны хранить из-за обета молчания в тайне то, что им рассказывают исповедующиеся. И в этом случае нет оснований для того, чтобы считать священников людьми, лишенными совести.
Спасателей, не сказавших раненому ребенку, что его родители погибли под обломками самолета, приемных родителей, скрывающих от ребенка сведения о его биологических родителях, несмотря на отсутствие угрызений совести, вряд ли можно отнести к бессовестным.
Установлено, что особых угрызений совести не испытывают в том случае, если обманщик не разделяет социальных ценностей своей жертвы. Люди чувствуют себя менее виноватыми перед теми, кто, по их мнению, живет не так, как следовало бы. Ловелас, скрывая свои измены от фригидной жены, может вовсе не чувствовать за собой никакой вины. А революционер или террорист редко испытывает угрызения совести, обманывая представителей государства. Также и шпион не будет мучиться совестью из-за того, что вводит в заблуждение свою жертву. В таких случаях лжец считает, что совершает хороший, полезный, с его точки зрения, поступок.
Но зачастую лжецы могут не осознавать или же не признавать, что обман, который на первый взгляд представляется ложью во спасение, выгоден им самим.
Следует иметь также в виду, что правда может оказаться жестокой, если затрагивает самолюбие другого человека. В таком случае лучше пощадить его чувства.
Имеется много игр, в которых обман дозволен правилами и поэтому не должен вызывать угрызения совести. Например, игроков в покер не должна мучить совесть за то, что они блефуют.
Совесть. Что такое совесть?
Не поймали – значит, чист.
А на хвост насыплют соли —
Будь в раскаяньях речист.
Евгений Евтушенко
Другое дело, когда продавцы ради прибыли идут на прямой обман покупателей и когда психологи разрабатывают приемы обольщения продавцами покупателей. Если при этом они не испытывают угрызений совести, то можно говорить об их бесстыдстве.
Неправильное воспитание детей может привести к тому, что они будут бессовестными. Например, ребенку часто что-то обещают, но не выполняют. И он начинает поступать так же. Или родители часто решают какие-то вопросы на повышенных тонах. Дети могут тоже начать кричать на взрослых. А на вопрос: «Тебе не стыдно так поступать?», ответ будет вполне логичным: «Нет, не стыдно, ведь вам же не стыдно делать то же самое».
Если родители поступили с ребенком нечестно (не выполнили обещания, не сдержали слова, накричали ни за что), не стоит ссылаться на усталость, кучу проблем и т. д. Нужно просто извиниться: «Я виноват перед тобой, мне стыдно. И оправдываться я не буду. Просто постараюсь больше не обманывать (или не огорчать, или не наказывать, не разобравшись в сути вопроса)». Дети берут пример с родителей, и если ребенок посчитает, что у них нет совести, то, скорее всего, решит, что и ему она тоже ни к чему.
Другая причина того, что у ребенка формируется «искривленная совесть», – это постоянное сведение счетов родителя с ребенком. Например, мать говорит ребенку: «Раз ты со мной так несправедливо (читай: не так, как надо мне) поступаешь, то и я с тобой буду так же».
Многие поступки детей, причиной которых, как кажется взрослым, является отсутствие совести, в действительности обусловлены тем, что детские представления о совести, честности и чести часто не адекватны. Мальчишек не гложет совесть, когда они лезут в чужой сад или огород. Наоборот, те, кто отказывается это делать, исходя из нравственных установок, считаются трусами.
В классе стыдно быть отличником, стыдно тянуть руку вверх, показывая, что ты знаешь ответ, и т. п. Поэтому взрослым, и прежде всего родителям, следует дать понять ребенку, что совесть не должна корректироваться мнением друзей, а обязана быть лишь барометром правды. Наказания в данном случае не подействуют вовсе – они только укрепят ребенка в его правоте, ведь это будет его страдание за правду.
Ситуация, когда у человека вообще отсутствует стыд, говорит о том, что у него вообще большие проблемы с психическим здоровьем. У такого индивида с самого раннего детства были психотравматические отношения с родителями, в которых ребенок постоянно был вынужден подавлять свои агрессивные переживания, испытывать неудовольствие от различных фрустраций, получил ложную установку от родителей и больного общества, что наглость – второе счастье. Вследствие этого ребенок накапливает негативный опыт переживаний и далее, по мере взросления, переходит в оппозицию и постоянно бунтует против любой регулирующей инстанции, «протестует против порядка». В таком случае инстанция Сверх-Я заблокирована, и на первый план выходит Ид (человек удовлетворяет свои инстинктивные желания). Он не имеет ни стыда, ни совести. Знает свои права, но не обязанности. С таким человеком тяжело строить отношения, из-за того что у него отсутствует способность к сотрудничеству на всех уровнях отношений (Я – Ты, Я – Они).
Саракул А. Г. («Психологическая газета» от 29 ноября 2012 года)
Бессовестными людей заставляет быть социально-психологический климат в стране и в ближайшем окружении. В безнравственном обществе человеку трудно оставаться совестливым. Приведем признания некоторых студентов по этому поводу.
«В моей жизни Совесть слишком громко орала – потратила все силы, всю энергию и, безжизненная, заснула. Теперь иногда она пытается приподняться, что-то пробурчать в полусне, но второй голос (вот уж не знаю, как его зовут, может, Халява, может, Разум, может, просто Усталость) заботливо укрывает Совесть одеялом, и она продолжает мирно спать. Въевшиеся до боли слова “это не честно” я больше не слышу».
«Моя совесть постоянно читает мне моральные нравоучения и пытается наставить меня на путь честности и нравственности, но, по-моему, у нее плохо получается. Сейчас очень трудно руководствоваться нравственными ценностями, которые были заложены нам предыдущими поколениями: большинство стремится достичь благополучия только для себя и близких людей, не более. А каждое действие рождает противодействие, и совесть начинает отходить на второй план. Это, конечно, путь назад, духовный регресс, но с современной системой ценностей совесть лишь недостаток (хотя мне это принять не легко), за который не только не будут хвалить, но часто и порицать».
Источник: keytoself.com/article-015.html
Совесть и цинизм. Способствует проявлению бессовестности такое личностное качество, как цинизм. Внешне кажется, что совесть еще присутствует у человека, а на самом деле цинизм полностью ее парализовал.
Выражением цинизма и отсутствием совести, чести и порядочности является политика двойных стандартов, присущая в наше время политической верхушке Запада. Об этом писал в свое время не кто-нибудь, а доктор Йозеф Геббельс, сам знавший в этом толк: «Англичане во всем мире известны отсутствием совести в политике. Они знатоки искусства прятать свои преступления за фасадом приличия. Так они поступали веками, и это настолько стало частью их натуры, что они сами больше не замечают этой черты. Они действуют с таким благонравным выражением и такой абсолютной серьезностью, что убеждают даже самих себя, что они служат примером политической невинности. Они не признаются себе в своем лицемерии. Никогда один англичанин не подмигнет другому и не скажет: “Но мы понимаем, что имеем в виду”. Они не только ведут себя как образец чистоты и непорочности – они себе верят. Это и смешно, и опасно».
Слышать голос совести – это не значит следовать за ним, и каждый человек взаимодействует с ним по-своему. Кто-то живет как прежде, но каждый раз раскаивается, ничего существенно не изменяя в своей жизни, кто-то находит компромиссные решения, кто-то делает вопреки, отрекаясь от собственной совести, а кто-то следует за ней, и таких среди ныне живущих современников становится все меньше.
Следовать за совестью не просто, особенно сегодня, в век, изобилующий всевозможными соблазнами. Совесть часто толкает к неудобству, к самоотречению, к усилию над собой ради других. Порой, следуя за совестью, приходится жертвовать своим временем, отдыхом, комфортом, финансами, безопасностью – и ради чего? Вот основной вопрос, который извечно стоит перед человечеством и рано или поздно касается каждого из нас.
Совесть порой противоречит «здравому смыслу», но, как говорил Франкл, выбор совести всегда этичен. Именно по этому критерию, по этичности наших поступков легко понять, следуем ли мы за этим голосом или идем ему вопреки.
Источник: keytoself.com/article-015.html
