Глава двадцать восьмая
Вытянув шею, орел озирает древнее море…
Старшая Эдда. Речи Высокого
«Туман — это хорошо, — думал Торгрим. — Повезло нам с туманом…»
Он осторожно заглянул за планширь «Красного Дракона», туда, где в сотне метров все тонуло в густом белом мареве.
«Главное — внимательно высматривать скалы и тому подобное», — думал он. В тумане навигация усложнялась. А еще в тумане прятались злые духи, и Торгрим знал, что они куда опаснее рифов и мелей.
Не он один с тревогой всматривался в туман. Он видел, как викинги выстроились у бортов, то и дело оглядываясь. Когда неподалеку что-то плеснуло в воде, все дружно вздрогнули. Кто-то охнул. Торгрим подумал, что Свейн Коротышка вполне мог даже напрудить в штаны.
Северянам туман не нравился.
К счастью, команде «Красного Дракона» было чем заняться. С тех пор как драккар во второй раз за утро вышел в море, нагруженный добычей с захваченного обоза, все дружно рвали шатры на части и пытались сшить из лоскутов парус.
По швам прошлись кинжалами, разделив шатры на отдельные полотнища ткани, а затем Торгрим разложил куски на палубе и вертел детали то так, то этак, пока не сложил в нужном порядке. Затем все взялись за шила, иглы и дратву, с усердием сметывая куски ткани, пока драккар медленно пробирался в молочно-белом пространстве между мирами.
Торгрим подцепил пальцами угол паруса и оценил их работу. Ткань была провощенной, но не такой прочной, как ему хотелось бы. К тому же не хватало шнуров, чтобы усилить парус по диагонали, как сделали бы при обычных обстоятельствах.
Что ж, парус будет не идеальным, но он выдержит умеренный ветер и поможет драккару двигаться быстрее, чем способны следящие за ним всадники.
Торгрим боролся с желанием приказать остальным поторопиться. Каждый миг, который Харальд проводил где-то, где Торгрим не мог его защитить, становился для него пыткой, разъедающей изнутри. И пыткой казалось то, как медленно они двигались к его сыну, ограниченные скоростью драккара, идущего под веслами. Торчать же в непроглядном тумане без движения было уж совсем невыносимо.
Однако команда и без того шила так быстро, как только могла, и Торгрим ничего больше не мог сделать. Он отпустил ткань и зашагал обратно на корму. Проливной дождь сменился мелкой моросью. Орнольф сидел на морском сундучке и пил мед, освобожденный из ирландского плена.
— Другие будут недовольны, если ты выпьешь все в одиночку, — сказал Торгрим.
— Ха! Даже Орнольфу все это не выпить! — откликнулся тот. — Хотя попробовать не мешает.
Торгрим прислонился к бесполезному сейчас рулю и попытался не смотреть в туман. Морриган, пробравшись между гребцами, тоже пришла на корму.
— Эй, давай, выпей с Орнольфом, моя радость! — заревел ярл, но Морриган притворилась, что не видит его.
— Все почему-то очень обеспокоены, — обратилась она к Торгриму. — Что-то не так?
— Этот туман…
— А что не так с туманом?
— Сложно вести корабль, не видя берега. Можем наткнуться на рифы или еще на что-нибудь.
Морриган кивнула. Торгрим решил не говорить ей о злых духах. Он не был уверен в том, что Морриган ему поверит. Торгрим потрогал крест и молот Тора, висевшие на шее.
— Ты сможешь отыскать место, где вы спрятали корону?
— Да. А потом что?
— Мы принесем корону тому, кого Господь назначил достойным ее, — Маэлсехнайллу мак Руанайду.
— Как? По земле? На берегу нас ждет целая армия.
— Недалеко отсюда, к северу, есть река, которая течет сквозь самое сердце Ирландии, — река Бойн. По ней мы сможем подобраться к Таре на расстояние дневного перехода.
Торгрим кивнул. Драккары имели низкую осадку, что позволяло им плавать по рекам, а викингам — устраивать набеги далеко от морского берега. Возможность добраться до Харальда по реке откровенно радовала. Викингам всегда было удобнее передвигаться по воде.
Впереди Сигурд Пила и Снорри Полутролль, сшивавшие верхнюю часть паруса, поднялись и натянули полотнище. Торгрим выпрямился. Работа была закончена. Парус выглядел как уродливый бесформенный кусок ткани, настоящий позор для красавца драккара, и все же это был парус, рабочий парус, и с ним будет лучше, чем без него.
— Давайте натянем его! — крикнул Торгрим, шагая вперед и отчаянно радуясь возможности занять свои мысли чем-то реальным, привычным.
Довольно быстро верх паруса прикрепили к рею и натянули. Торгрим поблагодарил Тора и Одина за то, что даны не додумались снять оснастку, когда забирали с «Красного Дракона» сам парус. Без такелажа был бы бесполезен и лучший парус мира.
Торгрим оглядел драккар с носа до кормы. Все было готово. Он кивнул, и викинги потянули фал. Рей рывками, фут за футом, поднимался к верху мачты, парус ловил слабый влажный бриз.
— Выбирай шкоты до места! Выбирай подветренный брас!
Длинный рей развернулся. Парус затрепетал, опустился, а затем вновь наполнился ветром. «Красный Дракон» накренился немного, затем сильнее и побежал вперед, сохраняя крен, под натянутым парусом. Все молчали. И снизу, оттуда, где корпус встречался с водой, начал нарастать слабый звук: гул воды, рассеченной движением. «Красный Дракон» снова ожил.
Торгрим радостно смотрел на надувшийся парус, ту самую тряпку, вид которой ужаснул бы его раньше, а теперь он считал ее самой прекрасной вещью из всех, какие он только видел. Он окинул взглядом мачту и пелену за бортом. За краем паруса он мог различить драконью голову, возвращенную на заслуженное место на носу драккара.
А за ней виднелась лишь белизна туманного марева, отчего к Торгриму тут же вернулась прежняя тревога. Да, теперь они двигались, словно плугом распахивая серое море. Но плыли они вслепую, и лишь боги знали, куда занесет их ветер.
Кормак Уа Руайрк впал в ужасную ярость. Ниалл Куаран, которого Кормак, по всей видимости, осыпал бранью, старался держаться подальше от руи ри Гайленги.
Они стояли среди мокрых и распухших трупов на месте засады. Кормак пинал труп Вестейна сына Освифа, чье лицо утопало в грязи, и вопил странным высоким голосом. Вопил он на родном гэльском, и, видя выражение лица Ниалла, Магнус понимал, что на сей раз ему повезло в том, что он не знает этот язык.
Наконец Кормак прекратил пинать мертвеца и повернулся к Магнусу:
— Разбойники? Ты считаешь, что это были разбойники?
Магнус пожал плечами.
— Кто же еще?
— Кто еще? Ты идиот… Жалкие разбойники с палками и дубинами не смогли бы сотворить подобного! Вооруженные воины! Опытные воины! Вот кто это сделал!
— Возможно, это был Маэлсехнайлл, — предположил Магнус. — Возможно, он знает, что вы вторглись в его королевство, и решил начать охоту.
Магнус и сам в это не верил, но знал, что подобная мысль не может не задеть Кормака, и оказался прав. Ирландец остановился, его глаза расширились, а затем он помотал головой, словно пытаясь вытряхнуть эту мысль из головы. С его волос слетели капли воды.
— Сукин сын Маэлсехнайлл не мог этого сделать! Будь он тут, мы бы уже сражались, а твои грязные кишки валялись бы кучей у твоих ног!
Кормак вновь вскочил на коня и пустил того шагом к дороге, откуда следы фургонов тянулись по грязи в сторону зеленого поля.
— Вы прошли по следам, проверили, куда они ведут?
Магнус покачал головой.
— Нет. У меня есть задачи поважнее, чем выяснять, кто украл ваши бесценные шатры. Как и у вас.
— Не тебе рассуждать о моих делах, дуб галл, пожиратель овец.
Не сводя взгляда с мокрой земли, Кормак двинулся вдоль следов, оставленных тяжелыми колесами. Тех самых следов, по которым несколько часов назад ехал Магнус.
Что ж, Магнус сделал все возможное, чтобы отговорить Кормака от исследования места засады. Как Магнус и предполагал, из их партнерства не вышло ничего хорошего. Если Кормак, как раньше сам Магнус, обнаружит, что именно Орнольф устроил эту засаду, Магнус потеряет даже то небольшое уважение, которое пока что испытывал к нему ирландский король.
Но удержать Кормака ему не удалось. Кормак настоял на том, чтобы увидеть место схватки. Ниалл Куаран, как всегда, потащился за ним, как хвост за собакой.
— Эти следы ведут к морю, — сказал Кормак, продолжая изучать их взглядом.
Магнус поднял голову и посмотрел в море. Туман немного рассеялся, видимость увеличилась на пару миль, но горизонт все так же терялся в пелене мелкого дождя. «Красного Дракона» нигде не было видно.
— Зачем им отгонять фургоны к морю? — спросил Ниалл Куаран. — Наоборот, лучше увести их подальше от берега.
«Глупый тролль», — подумал Магнус. Если эти двое до сих пор не сообразили, что случилось, значит, им вообще не хватит мозгов понять, что здесь произошло.
С севера, со стороны дороги, донесся топот копыт. Всадник быстро приближался, и все трое развернули коней. К ним мчался один из воинов Кормака. Он резко натянул поводья, останавливая коня. Дышал он тяжело.
— Господин Кормак! Туман рассеялся! Мы видели корабль фин галл!
Кормак поглядел на море, затем вниз, на следы в траве, затем на вестника, явно не зная, что предпринять.
— Хорошо, — сказал он и пришпорил коня, направляясь обратно к месту засады. Проезжая мимо Магнуса, он встретился с ним взглядом. — Мы обязательно выясним, кто стал причиной твоего чудовищного провала, но позже.
«Моего? — Магнус пришпорил коня вслед за Кормаком. — Теперь он любую мелочь будет ставить мне в вину?» Но, все еще злясь на ирландца, Магнус ощутил огромное облегчение от того, что «Красный Дракон» вновь появился в поле зрения. И одновременно — ужас при мысли о том, что обнаружит Кормак, увидев корабль.
Они осторожно проехали между разбросанными телами, затем пришпорили коней, посылая их в галоп, и помчались по мокрой прибрежной дороге на север, к месту, откуда можно будет продолжить погоню за фин галл. Из-под копыт коня Кормака летела грязь, прямо в лицо Магнусу. Пришлось вытереть глаза и послать своего коня чуть в сторону, чтобы спастись от брызг.
Они ехали вдоль скал, обрывавшихся прямо в море, мимо своих людей, ирландцев и данов, расставленных на берегу, чтобы наблюдать за морем.
— Вперед, вперед, фин галл заметили! — кричал им Кормак, и наблюдатели присоединялись к отряду.
Они промчались несколько миль, после чего велели отряду остановиться. Кормак, Магнус, Ниалл Куаран и вестник двинулись дальше на север. Они оказались на самой высокой точке берега — травянистой возвышенности над холмистыми полями. Вестник направил коня к вершине, где встал, дожидаясь остальных.
— Вон там! — Гонец указал в море.
Они все посмотрели в указанном направлении и сначала не увидели ничего, кроме серой воды, тянувшейся к туманному горизонту.
— Где?
— Вон там, господин, севернее.
Они взглянули снова и на этот раз увидели корабль. Они искали его неподалеку от берега, а тот оказался на целую милю дальше.
Некоторое время они смотрели на драккар, который постепенно исчезал в тумане, а потом Кормак Уа Руайрк обернулся к Магнусу. Обернулся медленно, со странной угрозой во взгляде — Магнус никогда не видел его в такой ярости.
— Ты сказал мне, — медленно проговорил Кормак, — что у них нет паруса. И все же…
Они снова обернулись к далекому кораблю. Ошибиться было невозможно: драккар шел под парусом. «Если бы команда «Красного Дракона» не провела в тумане несколько часов, сшивая парус, корабль давно скрылся бы за горизонтом», — подумал Магнус.
— Теперь, насколько я вижу, парус у них есть, — сказал он. — Благодаря тебе.
— Мне? — Кормак едва не подавился этим словом.
— Как думаешь, из чего этот парус, недоумок ты ирландский? Они сшили его из твоего шатра! Твоего и этого… этой твоей любимой собачки! Если бы ты отправился в поход как мужчина, а не как избалованная женщина, которая жить не может без фургонов, шатров и рабов, этого не случилось бы! — Кормак был не единственным, кто умел впадать в ярость.
— И ты… ты хочешь сказать, что именно они напали на наш обоз? Фин галл?
— Конечно же, идиот! Последнему дураку это было бы ясно!
Кормак взглянул на Ниалла Куарана, затем на море, а после на гонца. Он явно не привык к подобному обращению, и это выбило его из колеи.
— А теперь, — Магнус первым нарушил тишину, надеясь перехватить инициативу, — нам нужно собрать людей и быстро двигаться на север. С таким парусом они не наберут скорость, а стоит ветру усилиться, и эта тряпка порвется в лоскуты. Никуда они от нас не денутся.
Кормак все также хранил молчание. Ответил Ниалл Куаран.
— Господин Кормак, — сказал он спокойным, почти скучающим голосом, — этот жалкий дуб галл пришел к нам с заверениями, что в одиночку может найти Корону Трех Королевств, которую, несомненно, Господь предназначил вам. Мы поверили ему на слово. Теперь же видим, что он в состоянии разве что следить за кораблем с берега. Это сумеем и мы. Как выяснилось, он бесполезен.
— Я бесполезен? — взревел Магнус. — Если я не стану помогать вам, Орнольф заберет корону и уплывет с ней, и ты, жалкий червяк, никогда ее не увидишь!
— Да неужто? — ответил Ниалл Куаран. — И что же ты планируешь сделать? Каким ценным знанием поделишься, если не считать предложения следовать вдоль берега? Если бы мы напали на них прошлой ночью, как предлагал господин Кормак, они бы уже рассказали нам, где спрятана корона. Вместо этого они захватили наш обоз и уплыли прочь.
— Ты не сумел бы заставить их говорить. Они из Вика, они не даны, и все же они северяне, с которыми вам, ирландским содомитам, не справиться.
— Ах ты, жалкий ублюдок! — завопил Кормак, и его рука рванулась к мечу, но Магнус оказался быстрее.
Все надежды на союз против Орма были утрачены. И ему не осталось ничего иного, как спасать собственную жизнь.
Меч Торгрима, Железный Зуб, вылетел из ножен. Гонец Кормака выглядел опытным воином и наверняка был самым опасным из них, но до него Магнус не мог дотянуться клинком. Зато он мог свеситься с седла и уколоть острием бок лошади, на которой тот сидел. Та заржала, встала на дыбы, попятилась, и всадник отвлекся, пытаясь удержаться в седле.
Магнус обернулся к Кормаку, уже успевшему обнажить меч.
Кормак атаковал, Магнус поймал клинок лезвием трофейного меча, отбил в сторону и ударил. Кормак изумленно вскрикнул и откинулся назад, уходя от удара. За его спиной Ниалл Куаран собирался присоединиться к схватке.
Кормак едва не вылетел из седла, и Магнус не упустил свой шанс. Его люди смогут за себя постоять, а вот сам Магнус отчаянно рисковал жизнью. Он отвел руку с мечом и ударил наотмашь, плашмя, по крупу лошади Кормака. Та попятилась, Кормак вцепился в седло, а Магнус выбрал поводья и вогнал шпоры в бока своего коня.
Конь рванулся прочь, от ирландцев и берега. Не имело значения, куда он скачет, лишь бы подальше от Кормака и его воинов.
За его спиной раздавались злобные вопли и ржание лошадей, но он не стал оглядываться, а только подхлестывал коня. Думать он будет позже. Сейчас пора удирать.
