Ситуация с землями уничтоженных мекленбургских юнкеров наконец-то разрешилась. Не идеально, но большая часть потенциальных мятежников была нейтрализована. Им просто дали понять, что если бы их родственники не пошли с набегом на Померанию, да не вели бы себя как гунны, то ничего бы и не случилось. Понятно, верить в жестокость родичей мало кто хотел — все они были «белыми и пушистыми», а даже если не так — «их спровоцировали», «они не виноваты» и т. д. Ну да ничего — пресса и пресловутые комиксы сделали свое дело и в итоге родственники погибших повздыхали и смирились.

Не все — были и «непримиримые». У таких проверяли наличие документов на владения — и вот «совпадение», по большей части с бумагами было что-то не то.

Аналогично обстояли дела и в Поморье-Кашубии, бывшей еще недавно польской территорией. Там выморочных земель было еще больше — и намного. Очень много самозахватов, откровенных самозванцев и аферистов. Часть земель вернули сельским общинам, за что крестьяне едва не причислили Рюгена к лику святых — во всяком случае, молились ему вполне серьезно. Даже поговорка появилась «На том свете Бог, на этом Грифон». Лестно…

Но далеко не всегда земли можно было вернуть. Причины? Да разные: какие-то поместья уже сотни лет никаким боком не принадлежали общинам, другие были спорными и могли вызвать множество проблем.

Ну а поскольку земли не должны пустовать, а награждать своих людей чем-то надо… Померанский массово наделил своих людей землей. Прежде всего — «Волков», даже тех, у кого и без того было поместье и не было финансовых трудностей. Затем — юнкеров из самых отличившихся на его службе, солдат из ветеранов… И да — это по большей части были не поместья, а феоды, привязанные к службе Грифичам. Сейчас это еще могло пройти, а вот парой десятилетий спустя — уже не факт… «Прошерстили» и остальные поместья, обнаружив феоды, обладатели которых не состояли на службе. Сказали «ай-яй-яй» и дворянство поспешило записаться к нему на службу — пусть даже за символическое жалование. Правда, служба в таких случаях также нередко бывала символической, но и то хлеб. Во первых, не будет «дворянской вольницы»; во вторых — можно будет сэкономить на жаловании «феодалам», ведь основной доход они будут получать от поместья, причем считать это нормой; ну и в третьих — состоящих на службе людей проще в случае чего приструнить…

Феодов в итоге раздал ОЧЕНЬ много — больше шестисот. Для небольшой страны… Но правда, размеры феодов тоже в большинстве своем не слишком превышали размер футбольного поля. Ну и главное — больше шестисот, если считать с «девичьими» землями, то есть землями, где не осталось наследников-мужчин. К вдове или девице вполне официально подходили люди герцога и предлагали выбрать себе мужа из предложенных кандидатур… В восемнадцатом веке правители многих стран вполне официально могли брать на себя функции опекунов в таких вот случаях, так что возмущенных было мало. Тем более, что садистов, алкоголиков или каких-то моральных уродов среди кандидатов не было — исключительно мужчины в расцвете лет. Так что — дело житейское.

Война Больших Держав все так же продолжалась. Союзы заключались один за другим и выглядели порой очень странно. Например, в Европе Франция и Испания вели непримиримую вражду, а в Вест-Индии вместе воевали против англичан.

Англия, Франция, Испания, Португалия, Голландия, Венеция, итальянские города… Даже такие «экзоты» как Марокко или Алжир влезли в «Вест-Индскую войну» с головой, постоянно меняя стороны. «Веселье» длилось не первый год, с небольшими перерывами — и грозило затянуться как минимум на десяток лет.

Количество пиратов, каперов, корсаров и флибустьеров на Ост-Индском направлении превышало все разумные пределы и… Англию постепенно выдавливали. То есть в будущем все может измениться, но вот конкретно сейчас выгода от индийской торговли у Англии была близка к нолю — очень уж мало кораблей проходило в обе стороны и очень большие трудности ожидали их в самой Индии.

«Наглосаксы» в долгу не оставались, но французы были настроены крайне серьезно: по сведениям Юргена, они вскрыли колоссальный заговор против Франции и заговор этот вел к англичанам и как водится — к банкирам.

— Информация точная? А то уж очень неправдоподобно, — покачал Рюген пачкой бумаг.

— В мелочах могут быть расхождения, не более, — твердо ответил фон Бо.

— Мда… Ладно еще — масоны и прочие уроды, но сатанисты! Жертвоприношения детей, «лекарства» из людей!

— Да, Сир, — твердо ответил Юрген, — сейчас там проходит Большая Чистка. Пусть сам Людовик Шестнадцатый не может похвастаться умом и решительностью, но человек он добросердечный. Так что при помощи Тюрго и Мальзерба борются со сложившейся ситуацией. Слабенько, конечно, получается — но хоть что-то.

— Что-то я сомневаюсь, — скептически сказал Померанский, — там такие Фамилии увязли, что ему все высшее дворянство на кострах можно сжигать.

— Ну… Продвигается помаленьку. Там же большая часть — просто модники да любители «острых» ощущений.

— Может быть, может быть…, — Владимир побарабанил пальцами по столу и встал, жестом показывая Юргену сидеть.

— Если у браться за такое, то как следует.

— Сир, но ему лавировать приходится! Сам же знаешь — почти вся знать увязла!

— Я не о том. Пф… Знаешь, а посмотри-ка ты в Англии — не появились ли там «революционеры-ниспровергатели»?

Тут уже пришел черед задуматься фон Бо…

— А пожалуй. Одной обороной дело не решить, так что я бы на месте франков направил им специалистов по организации подобных мероприятий. Кажется даже, что-то такое мне попадалось…

Интерес к Большой Политике не случаен: и хотелось бы отсидеться в сторонке, но не получится. Это сейчас, пока Большие Державы «играют», можно потихонечку, с большой опаской, строить свою политику без особой на них оглядки. А вот когда «наиграются»…, да обратят свое внимание на дела Европы… Вот тут-то надо будет встречать их во всеоружии.

Вопрос с переселенцами в Швецию был решен ригсдагом неожиданно быстро. Парламентарии понимали, что народа в стране мало и случись что, «под ружье» ставить и некого… Это сейчас у них Уния и прославленный полководец на троне, а потом? Да и рабочие руки нужны — на шахты, в поле… Единственное, что запросили шведы — не только староверов в качестве переселенцев, но и немцев, голландцев, славян всех христианских конфессий из разных стран. Причем селить их предлагалось в первую очередь там, где нужны рабочие руки — то есть рядом с рудниками. Ну и крестьянский труд — сами шведы намеревались стать либо фермерами с батраками-переселенцами, либо горожанами-мастеровыми, оставив «гастарбайтерам» исключительно черновую работу.

Померанский согласился охотно — такое отношение гарантировало, что переселенцы не «размажутся» по Швеции тонким слоем, а образуют устойчивые общины. Ну а дальше… Это шведы могут считать, что приезжие станут заниматься исключительно «черной» работой, сами приезжие могут считать иначе… Нет, никаких бунтов и прочего не будет, просто сперва появятся торговцы и ремесленники, обслуживающие переселенцев, затем потихонечку-полегонечку они начнут встраиваться в шведскую экономику. Эвон, те же староверы в этом отношении хуже евреев оказались — стоит одному укорениться, как через пару лет их уже десяток.

А «репрессий», чтобы заставить «обнаглевших» переселенцев работать исключительно на «черных» работах, просто не будет — в Законе четко прописаны их права и обязанности — как и у всех прочих шведских граждан. Ну разве что селить их будут у тех самых шахт, да требовать оплатить переселение — наличными или работой на шахте/заводе/верфи/порту.

Дальше… Дальше совсем просто — попаданец помнил, что вроде как дети скандинавов и финноязычных народов легко «славянизируются». В группе детского сада достаточно было парочки русскоговорящих малышей — и вся группа переходила на русский! Но это, понятно — дело далекого будущего, да и то — в теории. Как там оно выйдет на практике, покажет только время — и вряд ли он дождется значимых результатов.

Один из аналитиков в Бюро Юргена предложил интереснейшую идею: «кашубизировать» беглых польских крепостных. Несмотря на многочисленные кордоны с польской стороны, бежали они в Поморье массово, не пугаясь перспективы выдранных ноздрей или порки до смерти при возможной поимке шляхтой.

Что с ними делать, герцог не слишком представлял. Ну да, какая-то часть влилась батраками на фермы и чернорабочими в города — причем с радостью! Жалование, на которое можно нормально прокормить семью и снять угол, да отсутствие побоев, уже воспринималось ими со слезами на глазах. Однако беженцев было многовато, да и поляки…

Не то чтобы Рюген был сильно настроен против них — служили у него немало выходцев из Польши и нужно сказать, что неплохо. Вот только если они позиционировали себя как «русская шляхта», «кашубы», «мазуры» или как-то еще, даже будучи чистокровными поляками — все было нормально. А если как поляки — тут же начинали надуваться спесью, вращать глазами и раздувать усы при любом поводе. И главное — работа практически останавливалась. Да и не нужны ему были польские общины на своей территории — в принципе. Пусть он плохо знал историю, но вот то, что проблем от Польши у Российской Империи было до хренища, помнил. Так что — ассимиляция и только ассимиляция.

Именно ее предложил аналитик…

— Сир, ничего сложного не потребуется, — уверенно говорил неприметный человек с внешностью чиновника средней руки и волчьими глазами профессионального убийцы.

— Дать понять беженцам, что поляков мы будем отдавать назад, а вот к другим славянским народностям отношение гораздо мягче. Пусть учат венедский — это несложно, они достаточно близки. Ну и работают заодно. Так, знаете… Днем работают, чтобы содержать семью, общение только на нашем языке, а вечером — лекции о величии вендов и о том, что в их жилах течет вендская кровь.

— Ну так не всех охватить нормально получится, — сказал Грифич, с интересом слушавший подчиненного.

— А и не надо, — хладнокровно парировал тот, — наши агенты будут среди них, так что пропустим сквозь «сито». Начал считать себя венедом, предков которого проклятые ляхи сделали рабом — добро пожаловать. Есть сомнения — предлагаем им отправиться к русским, Павлу люди нужны. Не получается ничего — испанцам можно предложить, им в Америке людей не хватает, пусть колонистами берут.

— Неплохо, — потер подбородок герцог, — а с верой как быть? Сам же знаешь — ксендзы, они такие…

Те и в самом деле были «такими» — католическая церковь в общем-то не одобряла рабства и вынуждала себя вести достаточно мягко по отношению к завоеванным дикарям, если те приняли крещение… Но вот польские ксендзы, большинство из которых являлись выходцами из шляхетских семей, искренне считали крестьян шляхетским «имуществом». По мелочам они могли заступаться за них, отчего крестьяне в большинстве своем были им благодарны. Но — все равно «имущество» и «так решил Господь». Так что проблема была серьезной.

— Есть несколько путей решения, Сир. Первый — просто не допускать священников-поляков на твои земли. Второй — предлагать беглецам принять иную христианскую конфессию. В Россию — православные, император все едино иных переселенцев не пропускает. Ну а в Швецию — протестантов. Поднять там косвенно вопрос о вере, все-таки страна лютеранская. Думаю, многие беглецы захотят поменять конфессию в обмен на сытую и безопасную жизнь.

— Пожалуй, — задумчиво сказал Владимир, — с верой нужно будет усилить нажим. Если сменят веру, то и другие убеждения будет проще вдолбить.