Глава 13

Шон смотрел на спящую Люси.

Они лежали на кровати в большой комнате. Люси положила голову на его колени, рассказывая о двух убийствах, над которыми она работала, почему этим заинтересовались федералы и почему она занялась убийством черной проститутки. Шон, конечно же, слышал о сексуальном скандале, связанном с Кроули и его хорошенькой блондинкой-секретаршей. Любой в округе Колумбия, кто слушает новости хотя бы пять минут в день, не мог пропустить этого скандала. Но казалось, что Люси куда больше затрагивает жестокое убийство черной проститутки из плохих районов города. Убийца, этот откровенно чокнутый ублюдок, оставил в качестве визитной карточки убитую крысу. Он опасен. Но Кинкейд чувствовала, что Николь Беллоуз – не последняя жертва, и поскольку Люси – это Люси, она взвалила это дело на себя.

Шону нравилась ее преданность работе, но он также волновался, что Люси слишком уж отдается ей и слишком многое приносит в жертву ради других. Однако больше всего его тревожило то, что Люси обнаружила вчера в потайной комнате. Теперь, когда она смыла всю косметику, были отчетливо видны темные круги под ее глазами – стало быть, Люси не спала всю прошедшую ночь. Он должен был остаться здесь ради нее. Она должна была сказать ему об этом. Но когда Роган уже собирался спросить, почему она не рассказала ему об этом деле вчера вечером, когда он звонил, Люси уже спала.

Шон смотрел на нее. В горле у него стоял комок. Он так хотел забрать всю ту боль, что она носила в себе… Тихонько, не желая будить ее, Роган разбирал пальцами ее волосы. Ей надо поспать, и он был рад, что она расслаблялась с ним. Люси чуть пошевелилась, погружаясь в еще более глубокий сон, доверчиво лежа у него на коленях. Он никогда не предаст ее доверия.

Люси была красива классической красотой, но Рогана так тянуло к ней не по этой причине. Вернуться в родной Сакраменто на неделю было трудно по многим причинам. Не потому, что он работал на брата и считался безответственной паршивой овцой в семье, с чем Шон много лет боролся, а потому, что это означало увидеться со старыми друзьями – и подружками. Слух о том, что Роган вернулся, разошелся быстро, и посыпались звонки. Он пошел на одну вечеринку – и ушел рано. Это было уже не для него.

Шона всегда тянуло к красивым девушкам, которые знали, что они красивы, и наслаждались вниманием, которое привлекало их хорошенькое личико и горячее тело. Ему нравились и умненькие девушки, поскольку разговор с красивой дурочкой скоро надоедал. Но все девушки, с которыми он встречался до Люси, были подружками на время – красивыми и умными, но пустыми, тщеславными и требовательными. А сам Роган выбрал жизнь без обязательств.

И тут появилась Люси.

Ее бескорыстие привлекало сильнее, чем красота и ум. В этой женщине было столько надежды и сочувствия, даже после всего того дерьма, в котором ее искупала жизнь, и она каждый день свой посвящала помощи другим людям. Она искала справедливость.

Шон первым признался себе, что он эгоист. Он любил игрушки, любил быть умнее других и хотел Люси только для себя одного. Порой Роган злился, что приходится делить ее с семьей и карьерой, поскольку он хотел быть первым.

Но Шон не мог представить себе жизни без Люси. Они были вместе уже шесть месяцев, и он не жалел о беззаботном прошлом. Возвращение домой подтвердило это – если такое подтверждение вообще было нужно.

Шон не хотел расставаться с ней так надолго – на целых восемь дней, – особенно если скоро ей предстоит уехать в Куантико и ему придется видеться с ней только раз в неделю целых шесть месяцев… Идиотские правила. Интересно, насколько трудно там будет взломать систему безопасности? У них камеры накрывают весь кампус или только периметр? Надо будет попросить Люси как-нибудь взять его на прогулку по кампусу. Он разберется. Он просто не выдержит шесть дней в неделю без нее.

Шон поцеловал ее в лоб, и Люси улыбнулась во сне. Может, она и не спала. Он наклонился и поцеловал ее в губы. Она ответила ему.

В дверь позвонили.

Люси вздохнула и открыла глаза. Сонные, довольные.

– Диллон никогда не забывает ключи, – сказала она. – Который час? – Она встала и потянулась.

– Десять тридцать.

Кинкейд пошла по коридору к входной двери и выглянула в глазок. Шон следил за ней сзади.

– Это Ной, – сказала она.

Какого черта мистеру Закон-и-Порядок понадобилось здесь в такое время? Шон не знал, что вернется сегодня домой, пока не сел в самолет. Он сделал Люси сюрприз. Ной что, пытается ухлестывать за ней, пока его нет?

Люси открыла дверь.

– Входи.

Шон уставился на федерала.

– Ной.

– Шон!.. Я и не знал, что ты вернулся.

– Сюрприз.

Они согласились на перемирие после приключений за пределами Нью-Йорка; Шон нехотя уважал этого парня. Но все равно он не мог не испытывать ревность, когда этот тип был рядом с Люси. Та ничем не показывала, что ее интересует Ной, – они были просто коллегами. И друзьями. Но Шон не понимал, почему он так себя чувствовал – разве что количество людей, не безразличных Люси, было важным для ее решения связать судьбу с ним. Обычно это Рогана не беспокоило, но не в случае Люси. Это его раздражало.

Он доверял ей.

Он не доверял Ною в том, что касалось ее сердца.

– Хочешь спагетти? – предложила Люси.

– Я просто заехал сообщить тебе пару новостей.

– Ты ел?

– Нет, но я куплю сэндвич…

Люси покачала головой.

– Садись. Шон много приготовил.

Люси пошла на кухню и наложила Ною полную тарелку. Роган подошел к ней сзади и поцеловал ее за ухом.

– Вот тебе и спокойный вечер.

Люси глянула на него, и Шон увидел, что ее что-то тревожит. Она все еще беспокоилась за их отношения, и Роган подмигнул ей. Меньше всего он хотел беспокоить Люси. Он сам разберется со своей ревностью.

– Пива? – предложил Шон Ною.

– Неплохо бы.

Роган откупорил пару бутылок импортного пива, поставил одну перед Армстронгом и сел напротив. Ной благодарно кивнул и сделал глоток, затем набросился на спагетти.

– Ты всегда заходишь к Люси посреди ночи? – спросил Шон.

– Это важно, – ответил Ной, глотая. – И потом, сейчас всего половина одиннадцатого.

Люси хотелось остановить пикировку между Ноем и Шоном. После Нью-Йорка дела пошли лучше, но Роган ценил их время, проводимое наедине, и она была должна признать, что им его явно недоставало.

– Всё в порядке, – сказала Люси Армстронгу. – Нашли что-то? Или убийца пришел в участок и сдался?

– Нет, – сказал он, – но поскольку я ехал домой, я решил завернуть к тебе и рассказать о ходе расследования убийства Венди Джеймс.

В глубине души Люси была довольна.

– Спасибо.

– Спасибо? – переспросил Шон. – За то, что тебя информируют о твоем собственном расследовании?

Люси уснула прежде, чем успела рассказать Шону о Джоше Стейне.

– Меня отстранили от расследования.

Ной поднял руки.

– Старший специальный агент имеет собственные взгляды, а с учетом высокой важности дела было проблематично публично привлекать к этому делу Люси.

– Это какое-то бюрократическое дерьмо…

– Всё в порядке, Шон, – смешалась Люси.

– Да уж, конечно!..

– Я нарушила субординацию. В последнее время я часто это делала. – Кинкейд перехватила взгляд Ноя, но так и не поняла, простил ли он ее или нет: слишком уж непроницаемое лицо у него было.

– Алиби Кроули проверили – он был на заседании комитета в то время, когда была убита Венди Джеймс.

– А его финансовые дела?

– Еще не рассматривали, но по первому взгляду ничего такого. Техотдел подтвердил, что в той комнате было аудио– и видеооборудование, но не могут сказать, когда и кто его убрал. Мы тщательно обыскиваем обе квартиры в поисках улик, но пока сходимся только в том, что кто-то пытался шантажировать Кроули, и либо он не заплатил и связь вылезла наружу, либо он сам ее раскрыл, чтобы на него не могли давить.

– А ты что думаешь?

– Я… у меня мало информации. Секретаршу могли убить случайно, или же это был какой-то преследователь – она привлекла много внимания, когда о связи стало известно. Но с учетом потайной комнаты мне кажется, что ее убили именно из-за этого.

– Это дает целую череду подозреваемых, – сказала Люси.

– И никак нельзя узнать, кто там был.

– А камеры?

– Записи хранятся не более тридцати дней. Мы уже получили ордер на просмотр, и отдел компьютерных преступлений ими занимается.

– И никакого архива? – спросил Шон. – Где хранятся записи, цифровые или аналоговые? Они беспроводные или проводные? Остались на месте или еще где-то? Виртуальные или визуальные? Даже если их хранят всего тридцать дней, у них могут оставаться еще не переписанные данные за много месяцев. И, в зависимости от системы, даже перезаписанные данные можно восстановить.

Ной уставился на Рогана.

– Я уверен, что отдел компьютерных преступлений рассматривает все возможности, но я передам им твои вопросы.

Шон помотал головой.

– Это моя работа. Я этим занимаюсь. Могу проконсультировать, помочь…

– Нет, – сказал Армстронг. Затем проворчал: – Спасибо за предложение, Но мы ведем это дело внутриведомственно. Это одна из причин, почему Люси отстранили. Пресса. Мы не можем позволить, чтобы убийца узнал что-нибудь, что позволит ему отвертеться от судебного разбирательства, когда и если мы его найдем.

– У меня есть разрешение, – сказал Шон.

Люси схватила под столом руку Рогана. Она действительно не хотела, чтобы он в это лез. Шон был хорошим специалистом, но не мог соперничать с отделом расследования компьютерных преступлений ФБР.

– Что касается убийства Николь Беллоуз, – сказала Люси, меняя тему, – то Джейни прислала мне сообщение, что они получили ордер на распечатку данных провайдера виртуальных номеров. Это займет пару дней, но мы получим имя зарегистрированного владельца, список номеров и куда их перенаправили.

– Виртуальные номера? Есть же с десяток способов обойти их! – сказал Шон. – Купить предоплаченную кредитную карту за наличные и использовать ее для получения номера.

– И почему я не удивлен? – вздохнул Ной.

– Это же элементарно. Но не все используют виртуальные номера для нелегальной деятельности. Этим пользуется и законный бизнес.

– Это все равно займет несколько дней, – сказал Армстронг. – Я и прежде имел дело с такими компаниями, и ордер должен быть железным. Законы о неприкосновенности личной жизни и все такое.

– Ты против неприкосновенности личной жизни? – резко спросил Шон.

– Когда это идет на руку преступникам.

– Это наводка, и система в таком случае работает, – вмешалась Люси. – Защищает частную жизнь и добывает информацию, которая нужна нам для поиска убийцы Николь. Мы не знаем, какой номер выведет на ее убийцу, но это может дать нам очередной кусочек мозаики.

Ной положил вилку – он съел все дочиста.

– Еще? – предложила Кинкейд.

– Нет, спасибо. Мне завтра рано вставать. Держи меня в курсе своего расследования.

– Конечно. – Люси пошла к двери.

На пороге Ной помедлил, затем сказал:

– Вечером на совещание приезжал Ганс Виго. Я поговорил с ним об убийстве Беллоуз. Он согласен, что убийца еще раз нанесет удар. Он также говорит, что убийца – не психопат. Честно говоря, я не понимаю, откуда он это знает.

– Зато я понимаю.

– Да?

– Убийца жесток и не чувствует угрызений совести, так что некоторые назвали бы его психопатом, но у настоящего психопата преступление вызывается психическим расстройством. Жестокий психопат может сочувствовать своим жертвам, но необходимость убивать или причинять боль отодвигает сочувствие на задний план. Социопат может не быть жестоким, но у него полностью отсутствует сочувствие. Взять, к примеру, мошенника, который выманивает сбережения у восьмидесятилетней старухи, – никакого чувства вины за то, что он ломает ей жизнь, даже если она умрет от голода на улице. Но тот же самый мошенник никогда хладнокровно не застрелит женщину. Социопаты не всегда жестоки. Однако если тебе попался жестокий социопат, он гораздо менее предсказуем, чем психопат, которого куда легче вычислить, когда определен его почерк. Я думаю, Ганс понимает, что убийца хотел убить именно Николь Беллоуз, поэтому он ее и убил. Не потому, что убийство доставляет ему глубокое удовольствие или имеет какой-то смысл. Психопат подождал бы несколько дней, может, недель или месяцев прежде, чем убить снова. А этому убийце не надо остывать. Он намерен выполнить свой план, каким бы тот ни был, а потом может больше никогда никого не убить.

– Если будет еще убийство, сразу звони мне, – сказал Ной.

– Конечно.

Люси хотелось спросить его, что он сказал Гансу – если сказал, конечно – об их разговоре сегодня утром. Ей хотелось знать, внес ли Армстронг что-нибудь в ее характеристику. Но он ничего не сказал, а она не стала спрашивать.

– Доброй ночи.

Ной ушел, так и не сняв странного напряжения между ними. Но все же он зашел, хотя и не должен был, – возможно, так он давал ей понять, что все в порядке.

Кинкейд вошла в большую комнату. Шон стоял, на его виске пульсировала жилка.

– Что с ним нынче такое?

– Ты всегда это спрашиваешь.

– Но тут что-то еще.

– Я рассказала тебе, что наговорила ему сегодня утром. Я перешла границу.

– Вряд ли. Он тоже не ангел.

– Шон… – она замялась.

– Что?

– Со мной говорил Мэтт Слейтер, старший специальный агент. То, что я наделала вчера, действительно подняло волну, и Ною влетело из-за меня. Он отвечает за все мои промахи. Я не хочу сидеть дома оставшиеся три недели, но и не хочу, чтобы у него были проблемы, если я что-то провалю. Слейтер сказал, что у меня особые привилегии, и все это знают.

– Чушь собачья, – ответил Шон. – Ты заслужила свое место.

– Может быть, – сказала Люси.

– Никаких «может быть». ФБР – не богадельня; тебя не назначили бы аналитиком, если б ты не была квалифицированным специалистом и они не знали бы твоих способностей.

Люси села на диван.

– Я не хочу привилегий, Шон.

Он сел рядом с ней и прижал ее голову к груди.

– Ты не можешь заставить людей перестать думать так, как они хотят, правы они или нет. Но ты заслужила все, что у тебя есть.

Люси надеялась, что Шон прав. Последние семь лет были порой такими «американскими горками», что она не знала, что и думать о своих мечтах и целях. Это действительно ее мечты и цели? Кем бы она была, не подвергнись семь лет назад изнасилованию, переданному онлайн в Интернет?

– Люси? – Шон повернул ее голову так, чтобы можно было заглянуть ей в глаза.

Кинкейд проглотила слезы. Она не хотела жалости от Шона. От кого бы то ни было. Особенно от себя.

– Поговори со мной.

Она покачала головой.

– Мне жаль, что меня не было здесь прошлым вечером, – сказал Роган.

– Всё в порядке. – Это показалось почти правдой.

– Если тебе когда-нибудь будет нужно о чем угодно поговорить, знай – ты всегда можешь поговорить со мной. Да?

– Да. – Голос ее дрогнул. – Большую часть времени мой разум убеждает меня, что все это произошло с кем-то другим. Я просто наблюдатель, как та камера в те ужасные дни. А потом я вижу что-нибудь, и все возвращается. Разумом я понимаю, но тело не слушается, и я не могу преодолеть панику.

Шон покрепче обнял ее, и Люси припала к его плечу.

– У меня есть ты – и это решает все, – прошептала она.

– Я никуда не денусь, ты же знаешь.

– Когда Мэтт Слейтер сказал, что я в привилегированном положении, мне показалось, что это правда. А вдруг без этого я не попала бы в ФБР? А вдруг я потеряю контроль во время такого приступа паники? Меня уже раз турнули из академии… Вдруг мне просто надо оставить мечты? Есть еще много о чем мечтать…

Говоря это, Кинкейд верила собственным словам, – вот только никакой другой карьеры она не хотела. Семь лет, посвященных стремлению попасть в ФБР и бороться с преступностью, не прошли для нее даром. Они необратимо изменили ее.

– Послушай меня.

Люси повернула голову, чтобы посмотреть на Шона. Его синие глаза были настолько пронзительными, что она не могла отвернуться.

– ФБР чертовски повезло с тобой, Люси Кинкейд. Этот Мэтт Слейтер – козел, если считает, что тебе дадут любое место по первому твоему желанию. Ты заслужила его. Ты чертовски хороший коп, пусть и без жетона. И ты будешь отличным агентом. Это знаю я, знаешь ты. Не сомневайся, принцесса. Ладно?

Она улыбнулась.

– Спасибо за то, что ты в меня так веришь.

– Это легко. – Роган наклонился и поцеловал ее. – К тому же я мог бы помочь.

Люси понимала, что Шон хочет помочь. Он любил загадки, и его интеллекту нужен был вызов.

– Ты мог бы быстрее получать информацию, – сказала Люси, играя на его эго. – Но отдел компьютерных преступлений свое дело знает. ФБР нанимает лучших компьютерщиков.

Шон склонил голову набок.

– Лучших? Я обижен!

Люси усмехнулась и покачала головой. Как же она любит Шона! Он умеет снять напряжение единственным нужным словом.

Она поцеловала его.

– Лучших после тебя.

– Ты должна загладить обиду. Моему эго нужны поглаживания. Может, даже массаж…

– Правда?

– Ничего не желаю так, как провести следующие три недели, купаясь в лучах твоего безраздельного внимания, – сказал Шон. – Но ты не бросишь свое дело.

– Да, но…

– Никаких «но». Ты любишь свою работу. Она тебе нужна. Ты спятишь, сидя дома целый день, а я хочу ублажать тебя круглые сутки, да и работы у меня сейчас нет. Мой брат и твой брат сожрут меня за сачкование, поскольку я не приношу им длинных баксов.

– Я просто… – Люси осеклась. Чего она хочет? Иногда она не знала сама.

Шон погладил ее по щеке и заглянул прямо в глаза.

– Кончай сомневаться в себе. Мне плевать на опыт других копов; у тебя чутье ничуть не хуже, чем у них.

– Спасибо.

– Думаю, что этот говнюк Стейн мне не понравится.

Ей пришлось прикусить щеку, чтобы не улыбнуться.

– Нет. Но свое дело он знает. И опыта у него больше, чем у меня.

– Он забрал твое дело.

– Это дело его и Ноя. Я – просто аналитик.

– Чертовски хороший аналитик.

Люси поджала губы.

– Ты очень ласкаешь мое эго.

Он притянул ее к себе и поцеловал.

– Я еще много что умею.

Об их ноги начал тереться кот.

– Тебе надо дать ему имя, – сказал Шон. – Чтобы, если он меня достанет, я знал, как его звать.

– Я не могу его оставить у себя.

– Почему? Он тебе нравится.

– Да, но я уеду в академию через три недели. Я не могу просить Кейт и Диллона заботиться о моем коте.

– Я позабочусь о нем.

– Не знала, что ты любишь котов.

– Этого – люблю.

– Тогда ты и дай ему имя.

– Хорошо. – Роган взял кота и уставился на него. Кот мяукнул.

– Он назвал тебе свое имя? – усмехнулась Люси.

Шон одарил ее кривой усмешкой.

– Сначала мне надо познакомиться с ним как следует, если уж он поедет ко мне.

Они сидели на диване. Шон одной рукой обнимал Люси, другой гладил кота.

– Спасибо, что выслушал меня.

– В любое время, принцесса. – Роган поцеловал ее в макушку. – Я люблю тебя. Думаю, ты раскроешь это дело, и Ною лучше самому ткнуть этого самого Джоша Стейна носом, пока я этого не сделал. А то мне прямо не терпится.