Глава шестнадцатая, в которой опасно жить не запретишь
— Тина, рот закрой. Муха залетит.
Но я не верила своим глазам! Захотелось подойти к этим двоим и потрепать их по щеке, дабы убедиться, настоящие ли они. А то, знаете ли, иллюзии сейчас каждый дурак строить умеет.
— Ваши величества… — Я попыталась сделать что-то вроде книксена, как в исторических фильмах, и чуть было не разъехалась в шпагат на скользком полу. Хотя я и без того готова была растечься в маленькую лужицу.
— Э-э, добрый день, — пробормотал наследный принц и с опаской пожал кончики моих пальцев. Наверное, он подумал, что я умалишенная.
Однако, в отличие от мужа, принцесса оказалась очень живой и общительной. Она тут же закружила меня по комнате, как будто мы с ней были уже тысячу лет знакомы. Вот расскажу Тигре или Рутель, обревутся от зависти! Даже Орону, и тому должно хватить мозгов, чтобы позавидовать моей удаче.
— Вы такая красавица! — защебетала принцесса. — Лис нам столько о вас рассказывал! Я знала, знала, что вы скоро приедете! Все говорила, а Яр мне не верил!
Едва спал первый стресс от увиденного, я поняла: ну все, сейчас меня заговорят до смерти.
— Вы простите, что мы пока живем в вашем доме. Просто, сами знаете, как строятся замки для коронованных особ: гномы одни стены красили три недели, чтобы краска потрескалась в нужных местах. Так что надолго мы вас не стесним…
— Да все в порядке, — решилась я наконец перебить принцессу-говорунью, и та мило заулыбалась. Теперь я, кажется, начинала понимать, почему принц на нее запал. С закрытым ртом она выглядела просто ангелочком. Даже нимб из пушистых белых волос присутствовал.
— Тина, познакомься, — Лис взял меня под локоть, — это наследный принц Яр Седьмой, а это его молодая супруга принцесса Слава.
— Вообще-то Ярослава, — призналась мне принцесса по секрету, когда мы уже сидели за столом и пили чай, — но тогда нас бы никто не различал.
Принцесса хоть и была одной из тех богатых холеных девушек, ручки которой не познали сбор урожая или другую грубую работу, довольно умело наделала тостов с малиновым джемом. Да и чай из лесных трав был очень даже неплох. Поэтому вскоре я с наслаждением предалась моему любимому греху обжорству и даже практически перестала замечать, сколько молодая Слава болтает.
Лис с принцем, между тем, шушукались в другом конце гостиной, но вязкий крем сливочной помадки слепил мне и зубы, и всяческое любопытство. Поэтому я все потягивала чаек, краем уха слушая, о чем там тараторит хозяйка дома.
Хотя, постойте, не хозяйка. Мысленно я прокрутила это утро до того момента, как мы с Лисом перешагнули порог, и забыла, как дышать. Кажется, Слава что-то там говорила про то, что они временно занимают наш дом. Наш. Но тогда я из-за потрясения от лицезрения столь царственных особ пропустила это мимо ушей.
Значит, это все взаправду? Когда я увидела эту крохотную лачужку Лиса в деревне магов, то и подумать не могла, что смогла бы прожить в таком ветхом жилище дольше недели. Этот дом — если его вообще можно так назвать, — не выглядел как место, в котором можно строить семью и воспитывать детей. Про то, что он на опушке дикого леса, вообще молчу.
Я искоса глянула на парня, сидящего рядом с принцем Яром на угловом диванчике, и что-то в моей душе затрепетало. Я снова заметила, какие у него ямочки на щеках, какие яркие небесного цвета глаза с маленьким огоньком-солнцем внутри. За всей этой многолетней обидой я забыла, что в любой ситуации я была для него тем человеком, о котором он думал больше всего. Брат, Василина, — обо всех этих людях он тоже заботился, несмотря на то, что они сами никогда не проявляли к нему большой доброты. Но я для него всегда была на первом месте, хотя до сих пор и не смогла этого по достоинству оценить.
Вспомнив о Герольде, я содрогнулась. Оказывается, вот какое это чувство, когда тебя забывают спросить, хочешь ли ты влюбиться или нет. И я собиралась поступить так же по отношению к нему! Ну ладно, по крайней мере, я была уверена, что поступила так с Лисом.
Мы покинули дом уже к полудню, и с того момента и вплоть до самой опушки леса я не проронила ни слова, что, конечно, не могло не выглядеть подозрительно. Я хотела попросить Славу и Яра показать мне остальную часть дома, но постеснялась, потому что сейчас они вроде как были хозяевами положения во всех смыслах этого слова.
К чести Лиса, терпел он долго, но когда мы свернули на узенькую лесную тропинку, по которой можно было идти только по одному, все-таки не удержался и спросил:
— Ну и что же все утро занимает твою хорошенькую головку? — Он пытался говорить непринужденно, но меня не проведешь.
На такой узкой дорожке я могла видеть только спину парня, и это придало мне сил.
— Мне было интересно, похожа ли планировка второго этажа на нашу в домике на Вишневой, — призналась я.
Похоже, такого ответа Лис точно не ожидал.
— Уже скучаешь по семье?
— А ты не скучаешь?
Этот вопрос не нуждался в ответе: конечно, Лис скучал. По леди Аиде, отцу, возможно, отчасти даже по старшему брату. Но прошлого уже не вернешь, и, как ни старайся, рассыпать по полу семечки дважды в одном и том же порядке не выйдет никогда.
— Его зовут Тай, моего брата, — сказала я после небольшой паузы. — У него уже вылезло три зуба, и его все зовут Тай-хватай, потому что он со скоростью падающей звезды может схватить что угодно.
— Мне казалось, тебе хотелось в поля.
— Да, хотелось. Просто…
— Просто тогда ты не думала, чем придется это заплатить? — закончил за меня Лис.
— Именно. Но… — Мне пришлось тщательно обдумать последующие слова, прежде чем сотрясать ими воздух. — Но если бы мне пришлось делать этот выбор снова, я бы опять выбрала тебя.
Внезапно Лис остановился, развернулся ко мне лицом. В его глазах было то самое выражение, которое я никогда не могла разгадать.
— И почему, интересно? — спросил он серьезно, в голосе ни намека на улыбку.
Откровенничать, глядя Лису в глаза, было гораздо тяжелее, хотя я и хотела раз и навсегда развеять все его сомнения, которых, как оказалось, у него в отношении меня было превеликое множество.
— Ну, знаешь, у мамы есть папа и наоборот. Тай тоже пока частичка родителей, а потом он вырастет и все равно станет самостоятельным. Семья — это как гнездо, в котором ты появился на свет, но если ты рано или поздно его не покинешь, то погибнешь от голода. А ты всегда был тем человеком, с которым я чувствовала себя живой и нужной по-настоящему. — Последние слова я выдавливала из себя сквозь дождем катящиеся по щекам слезы. — Я всегда любила тебя, даже когда зелье заставляло мой разум любить другого.
После бесконечно долгих, но также бесконечно приятных ласк и поцелуев мы с Лисом стояли обнявшись в самой чаще дикого леса, и Лис положил подбородок мне на голову. Потом я почувствовала, как грудь его затряслась от приступа смеха.
— Кажется, тебе пора написать книжку о приворотных зельях, любимая.
Мне так казалось тоже.
Следующая неделя прошла относительно спокойно. Пока я обживалась в новой для себя роли хозяйки и жены, наша сладкая парочка молодоженов постигала прелести совершенно немагической работы сбора урожая, а Тигра подвязалась к Рыбе вырезать луки и стрелы. Зачем все это добро нужно магам, мне так никто толком и не объяснил. Одноногий Гог выдвинул предположение, что идти в дозор без материального оружия как-то несолидно. Лис же, когда я ему задала этот вопрос, ответил, что бывают ситуации, когда одной магией не обойдешься. Но я, как ни пыталась, такой ситуации представить так и не смогла.
В целом жители деревни вели себя вполне дружелюбно, хотя их улыбки едва ли были искренними. Несколько домов пустовали, помощники пропавших магов стали жить вместе и держались очень отчужденно. Жизнь в полях — это значит всегда быть начеку и готовым к опасности. Но даже тут к потерям никак не могли привыкнуть.
Безмолвное напряжение стояло в воздухе. Дошло до того, что я начала терять сон, аппетит и любопытство, — три вещи, из которых высшие силы когда-то и сотворили будущего почти-мастера зелий Юстину Раэль. Каждый раз, когда Лис уходил в дозор, я садилась на скамейку перед домом и тупо смотрела на ведущую к лесу дорожку, будто вот-вот стоит ожидать плохих вестей.
Навязчивая мысль о том, что однажды не вернется домой кто-то еще, не давала мне покоя. Особенно, что этим кем-то еще окажется Лис. Последний видел мое беспокойство, но ничем не мог мне помочь.
Тучи над моим маленьким безопасным мирком сгущались.
Когда я еще в крепости узнала, что Лис пропал, я думала, что ничего не может быть хуже. Оказалось, может. Бесконечное ожидание, беспокойство, разошедшееся не на шутку воображение. Мне казалось, я скоро сойду с ума.
Спасение пришло, откуда не ждали. Дурашка, как будто чувствуя, что со мной творится что-то неладное, стала заходить ко мне почти каждый день после своего дозора. Ее помощник Вий молча забирал у магини оружие, пыльный дорожный плащ и сам отправлялся домой.
Дашка учила меня вязать крючком (из шерсти, которую она получила, распустив собственный зимний свитер), правильно чистить стекло и лечить мелкие ранки не с помощью сложных отваров, а обыкновенного синего подорожника, растущего на каждом шагу. Тему пропавших магов мы не поднимали ни разу до тех пор, пока в один пасмурный день, помогая мне чистить горох, Дашка не сказала:
— Подумать только, еще год назад я собиралась замуж за этого старого обалдуя, Нимуса.
Тайком я оглядела дородную фигуру женщины, которую в темноте можно было принять за тролля, и на мгновение задумалась, как должен был бы выглядеть жених такой дамочки.
Тем утром мне было не совсем до разговоров: в отсутствие Лиса я получила короткую записку, принесенную коричневым лесным голубем. Меня взволновало не столько содержание («Жду тебя в ивовой пещере на востоке от крепости»), сколько сам факт, что голубь явно не принадлежал никому из известных мне магов. С полудикими почтальонами лучше было не связываться хотя бы потому, что менее надежных письмоносцев придумать было сложно. Орон и тот скорее бы донес письмо до адресата, чем это непредсказуемое создание, отстающее от своего разумного родственника на несколько ступеней эволюции.
Что записка была адресована Лису, я не сомневалась, только вот что-то подсказывало мне, что лучше с ним на эту тему было не говорить.
Вдруг я вспомнила о существовании Дашки, которая все еще ожидала, что я как-нибудь поддержу беседу. Спрашивать напрямую, что стало с магом, я боялась, поэтому решила перевести все в шутку:
— Небось, сбежал из-под венца?
Дашка улыбнулась и отряхнула руки от прилипшей шелухи.
— Да, за два дня до свадьбы. Ушел в дозор — и все. Нет его.
— А какой он был, твой жених? — спросила я.
— Какой-какой — обычный. Две руки, две ноги, — похвасталась магиня. — Даже глаза и уши на месте, хотя в магах был не первый десяток.
На человеческом языке это означало, что колдуном этот Нимус был очень даже неплохим. Я содрогнулась. Если пропадали такие опытные маги, то что сможет сделать Лис, пробыв в полях меньше года, и опыта у него, ясен Мерлин, было гораздо меньше, каким бы талантливым и уникальным магом он ни был.
— Как ты думаешь, они найдут это чудовище? — задала я уже давно волнующий меня вопрос после минутной паузы.
— Хотела бы я знать. — И Дурашка пожала плечами. — В любом случае, Нима уже не вернуть. Как и сына Рыбы, и дочь Гога, и многих других. Что бы за нечисть в лесах не шарила, с такой, чтобы с магом разобраться на раз-два могла, мы еще не сталкивались. Слава лешему, с твоим Лисом все в порядке.
И тогда я наконец произнесла эти два слова, которые уже давно вертелись у меня на языке:
— Мне страшно.
Женщина в тот же миг перестала лущить горох и обхватила мою ладонь свой шершавой теплой рукой.
— Я знаю, — просто сказала она. — Именно поэтому я иногда тайком благодарю небо за то, что так и не вышла замуж.
В прихожей раздались шаги, и Дашка поспешно отдернула руку, пытаясь вернуться к прежнему занятию. Но я видела, что в глазах у нее стояли слезы. Чтобы не смущать гостью, я решила отвлечь внимание на себя и пошла встречать Лиса.
Натянув улыбочку пошире, я встала у порога и приготовилась к горячим объятьям. Однако моему взору предстало кое-что совсем неожиданное и неприятное.
Лис был жив и чисто теоретически — цел. На том, конечно, спасибо, но широкая красная полоса на шее с еще не до конца запекшейся кровью вызывала такую зубную дрожь, что я от негодования готова была супругу еще и фингал добавить.
— Ну? И как вы это прикажете понимать? — спросила я тоном, каким обычно ревнивые бабищи спрашивают у кавалеров, где они пропадали весь вечер.
Лис поначалу пытался улыбаться, но потом понял, что дело дрянь и где-то он все-таки прокололся. Думая, что я не замечаю, он принялся выискивать место раны.
— На шее, — милосердно подсказала я.
Парень весь заизвивался, как уж на сковородке, в поисках предательской царапины. Мне же для полной картины в руках скалки не хватало — вопреки своим страхам с ролью жены я обжилась быстро.
Не пойми откуда выросла Дашка.
— Ой, да ладно тебе, Тинка! Подумаешь, гарпия коготком задела! На этом проныре вообще все как на собаке заживает, ты не переживай!
Актриса из магини была довольно никудышная, особенно если учесть, какой разговор мы вели всего несколько мгновений назад. В глубине души мы обе знали: сегодня царапина, а завтра вообще может без ноги приползти. И дай леший будет чем видеть, куда, собственно, ползти.
Едва за соседкой закрылась дверь, я выплеснула:
— Вот получу лицензию, за пятки меня из леса не вытащишь!
Я села у огня, а меня все равно продолжало трясти, словно от лихорадки. Вроде бы небольшой порез, да и, к тому же, давно пора привыкнуть к таким мелким производственным травмам, но все равно я не могла не возненавидеть себя прежнюю за то, что так рвалась в поля. Даже не участвовать, а просто наблюдать со стороны было мне не по зубам.
Лис молча заварил мне травяной чай, укрыл стеганым одеялом и сел рядом.
— С ума сойти можно, — пожаловалась я.
— Знаю.
Парень приобнял меня за плечи, отчего сразу стало теплее.
— Кто это был хоть?
— Монтикора. Они ж твари летучие — тут не знаешь, откуда нападет. Так что…
— Еще легко отделался, — закончила я за него.
Мне виделся домик в этой новой крепости. Я представила себе идиллическую картину: я встречаю мужа у порога, а он вместо рваных ран приносит купленную по пути с работы горячую буханку серого хлеба. Заслышав шаги, смех и разговоры, на шум сбегаются дети и толкаясь и пихаясь соревнуются за право первым обнять отца.
Затем как гром посреди ясного неба пришло понимание: этого не будет никогда. А если брать в расчет еще то самое видение, которое все не желало выпадать у меня из головы, то я вообще боялась предсказать, что с нами будет даже завтра.
Я не сомневалась в том, что выбор, который я сделала, был правильный. Но к некоторым последствиям своего решения я оказалась более чем просто не готова. Я как изнеженное тепличное растение, которое внезапно оказалось посреди пустыни под нещадными лучами палящего солнца.
— Твое старое видение не изменилось? — спросила я с надеждой.
Лис устало вздохнул.
— Дай мне еще немного времени, и мы что-нибудь придумаем, — ответил он, но по его тону было ясно, что уж с монстром будущего у него сейчас сражаться сил точно не хватит. От него все еще пахло мхом и кровью, и этот запах заставлял помнить о настоящем.
— Не надо.
— Что не надо? — удивился Лис.
— Может, не надо ничего придумывать?
— Юстина, ты о чем?
И тогда я попыталась изложить свою теорию:
— Ну, если помнишь, в том видении ты вроде как был цел и невредим. Ну, я, конечно, особо не приглядывалась, но в отличие от Гога, у тебя там точно было две ноги…
Такой наглости Лис от меня явно не ожидал. Он резко встал и направился греть воду, чтобы смыть с себя вражескую кровь. Он ничего не сказал, но в воздухе так и витали невысказанные слова: «Иногда я так жалею, что мы с тобой не общались все эти годы. Тогда мы бы поняли, какие мы разные».
Мне хватило нескольких секунд, чтобы в голове у меня окончательно созрел план. Если Лису так важно, чтобы видение не сбылось, что ж, я могу это устроить. Я могу поступить так неожиданно, что сама судьба ужаснется, какой сюрприз я ей приготовила.
На следующий вечер под предлогом «проверить, как там Рутель», я на самом деле направилась в комнатушку Тигры, которая сама в это время возилась в мастерской с Рыбой. Подруге я оставила записку с подробным руководством к действию в мое отсутствие, а сама уверенной походкой (чтобы никто ничего не заподозрил) направилась в сторону леса. Опыт в побегах у меня уже был, так что волнение меня не выдавало.
На самой окраине поселения меня заприметила Туня вместе с сыном, но я как ни в чем не бывало помахала обоим рукой. Мало ли, что за дела меня ждут в диком лесу. Я, между прочим, тоже почти маг, и об этом знали все. И все, кроме Лиса, вполне одобрили бы, если бы я в ближайшем будущем тоже заступила в дозор.
Только выйдя на тропу, я наконец-то смогла выдохнуть. У меня было не так много времени, чтобы умереть красивой, в чистом платье, пахнущей мылом кожей и со свежим дыханием. Тянуть как-то не особенно хотелось, но и сдаваться первой попавшейся твари я не собиралась.
Под плащом я прятала дорожный кошелек, в котором вместо денег хранила крошечные скляночки с самыми разными зельями на любой вкус. Тут вам и тягучее зеленое снадобье от несварения, и тут же кое-что покрепче, припрятанное для неприятеля. Главное в спешке не перепутать.
Первую колбочку я решилась разбить, наткнувшись на стаю саблезубых кротов. Их обычные родственники ограничиваются только тем, что могут перерыть огород и погрызть картошку, но этим милым зверушкам на обед вместо капусты подавай что-нибудь попитательней. Одно хорошо — слепые. Хотела сказать, как кроты, но это уже каламбур.
Первое зелье тягучей каплей шлепнулось на землю, и какое-то время казалось, что ничего не происходит. Но затем в воздухе стал улавливаться едва ощутимый «аромат» тухлых яиц.
Постепенно вонь усиливалась, и обеспокоенные кроты задергали рыльцами. Еще через несколько мгновений на поверхности остался один-единственный монстр, но он был уже так стар и неуклюж, что не представлял никакой опасности.
С первым своим испытанием я спряталась вполне успешно, так что путь оказался свободен, и я гордо зашагала вперед, словно в конце поляны мне обещали приз за лучшую женскую роль второго плана в черно-белом фильме.
В теории мастер зелий мог справиться почти с любой нечистью. Тут важно знать, к кому какое варево применить. К примеру, травить гремучих обезьян — это все равно, что пытаться червя в земле утопить. У этих паразитов желудки покрепче прочих, а что до ядов, то они порой с голодухи могут даже полакомиться останками какого-нибудь василиска. А те жуть как ядовиты.
Но это все теория. Одно дело, когда ты сидишь в уютном кресле, окруженный горой книг, а совсем другое, когда ты один в полях и на принятие решения может оставаться всего несколько секунд, а иногда и меньше.
Говорят, все, что надо, придет с опытом. Но учитывая степень опасности профессии, достаточно опытными становятся отнюдь не все.
А что касается женщин-магинь, то тут это вообще вымирающий вид по понятным причинам. Если уж девушка и может о чем мечтать, так это максимум о месте помощника (а если уж совсем повезет, то и жены), но в остальном это поле пока не пахано. Бабы, может, и дуры, но в пасть к дракону по собственной воле соваться не хотят. Я — редкое и очень глупое исключение.
Миновав кротовье поле, я остановилась на развилке и задумалась, куда бы на моем месте отправился маг, заступивший в дозор. Чтобы не заблудиться, я взяла за ориентир столбы дыма, видневшиеся с западной стороны, где располагалась недостроенная крепость.
В итоге я выбрала самую узкую и нехоженую из троп. Если бы я была смелым, молодым, отважным магом-мужчиной, то точно отправилась бы туда, куда человеческая нога если и ступала, то точно ничего не потоптала.
Несмотря на всю браваду, дергалась я от каждого шороха. А уж когда в сумерках неуклюжая летучая мышь задела меня крылом, я едва удержалась, чтобы громко так, по-девчоночьи не завизжать. Что ни говори, а время, проведенное в полях, сделало меня очень нервной.
Но пугала даже не потенциальная встреча с какой-либо тварью — больше заставляло дрожать колени ее отсутствие. После саблезубых кротов я наткнулась лишь на одного гремлина, да и тот особых хлопот не доставил.
Что-то в лесу было не так. Недаром ведь его звали диким: здесь ютилось такое количество разнообразной нечисти, что на остальных Плоских землях столько и в сумме не наберется. Чего же так испугались самые знаменитые монстры империи? Уж не того ли чудовища, что избавлялось от наших магов?
Я не знала, куда иду. С каждой минутой затея стала казаться все глупее, ночь — темнее, а лесная чаща — опасней. Если Лис решил ложиться спать, не дожидаясь моего возвращения (в дозор-то ему надо было рано заступать), то время до того, как он отправится меня искать, еще было. Но я знала этого прохвоста как все свои котелки для зелий, а это значило только одно: благоверный уже рвет и мечет.
С такими беспокойными мыслями я не сразу заслышала чужое присутствие. Какие-то идиоты неподалеку разожгли костер и горланили что было мочи:
— Ой да я бы, да магинюшку, да родненькую, да с циклопиком, да обнял я бы… — хрипло напевал один. Что все слова известной народной песни он переврал, я уже вообще молчу.
Следом раздался голос более молодой и куда более трезвый:
— Учитель, может, вам уже хватит?
— Какой хватит?! Мы только начали! — Бедняга засуетился. После непродолжительного кряхтенья послышался звон разбитой бутыли, из которого я заключила, что младший все-таки выиграл.
Было ли их только двое или больше, опасны они были или нет, но это были люди, а люди в таких местах куда лучшие союзники, нежели василиски. Сразу я решила не выходить, поэтому засела в кустах и принялась подслушивать и подглядывать, что в темноте получалось не очень. Сидевшие у костра были похожи на большие угловатые тени, из которых в разные стороны торчали клоки непричесаных волос и лоскутья рваной одежды.
Тот, кого назвали учителем, уже сладко похрапывал, обнявшись с толстым щербатым пнем.
Помимо него в кругу сидели еще семеро. Все разного возраста, мужчины, женщины. Разве что детей там не было, а так полный суповой набор. Объединял их, разве что, совершенно запущенный внешний вид, хотя и тут степень запущенности разительно отличалась.
У костра царило такое безудержное веселье, что и подумать было нельзя, что все это действо происходит в самом опасном лесу земель, где регулярно пропадали люди. Причем не какие-нибудь, а маги не робкого десятка.
Из приглушенного отклика их разговоров понять что-либо было трудно, поэтому я решила положиться на судьбу и вылезла из своего убежища.
Если я думала, что на меня сразу обратят внимание, то я сильно ошибалась. Собравшимся было весело и без меня, что еще раз убедило меня в том, что я не нужна никому, даже сумасшедшим лесным незнакомцам.
Последовав советам любимых фильмов, я негромко кашлянула, чтобы привлечь внимание. Когда это не сработало, я нагло подсела в круг между «учителем» и его молодым другом, чей разговор услышала первым.
Среди всех была рыжеволосая женщина средних лет с прекрасным лицом, но только с одной рукой. Сохранившейся конечностью она заплетала маленькие косички сидевшей слева от нее девчушке, на вид чуть младше меня. Не отрываясь от своего занятия, женщина спросила:
— Так ты, выходит, новенькая?
Я не знала, что значит это «новенькая», но на всякий случай кивнула:
— Ну что-то вроде того.
Остальных, казалось, мое присутствие все так же не колыхало. Бросив на меня пару любопытных взглядов, собравшиеся продолжили распевать песни, хлебать наваристый суп и запивать его чем-то явно спиртным.
— А чего это тебя не днем привели? — поинтересовался мужчина с таким длинным и прямым носом, что рыба-пила умерла бы от зависти.
— А должны? — робко поинтересовалась я.
— Да ладно тебе придираться, носач, — обратился к нему тот самый паренек, споривший с учителем.
— Да, бери пример с леворучки: занимайся своими делами, — поддакнул мужчина средних лет с рябой от ожога щекой.
Носач, учитель, леворучка… Что это за компания такая? У них вообще имена нормальные имеются?
В конце концов мне без лишних вопросов выделили тарелку похлебки. От подозрительного спиртного напитка я вежливо отказалась.
Рядом с этими людьми было тепло и приятно. И это было не только потому, что они грелись у костра в эту промозглую ночь. Было в них что-то такое беззаботное, что становилось завидно. Хотелось тоже вот так забыть все свои проблемы и завести песню, перевирая и слова, и мелодию.
— Ну, а теперь прошу на боковую, — объявила леворучка после того, как угли костра медленно начали шипеть.
Я поежилась:
— И вы, что, спите вот так, без огня? А если нечисть…
— Фью-ю-ю… — протянул мужчина с длинным носом, покрутив у виска. — Ты, красавица, назавтра не вспомнишь, холодно тебе было или жарко. Так зачем зазря силы тратить?
В том, что такое можно забыть, я сильно сомневалась, но все же послушно подложила руки под голову и попыталась заснуть.
Происходящее было слишком странным. Эти люди не отвечали ни на какие вопросы и сами немного спрашивали. Им не было интересно ни мое имя, ни откуда я пришла, ни что делаю поздно ночью одна в диком лесу. Оборотнями эти люди точно не были: уж я бы точно узнала. А других тварей, оборачивающихся людьми, я что-то припомнить и не могла.
Не прошло и нескольких минут, как отовсюду раздался заливистый храп, и сопение учителя утонуло в этом море человеческих звуков. Я все лежала и гадала, что сейчас делает Лис. Волнуется ли он, злится ли на меня. Я бы, наверное, разозлилась. Да и как бы я ни хотела помочь, мне не выстоять против этого таинственного существа, похищающего магов.
Из всех собравшихся в лесу одна черноволосая девчушка мне кого-то напоминала. Я как будто видела ее где-то в кино или встретила на улице кого-то очень похожего. Но как я ни напрягала память, вспомнить не выходило.
А утром все мои новые знакомые таинственно исчезли. И только холодные угольки напоминали о том, что все это был не сон.