Глава четырнадцатая, в которой можно ходить по озеру
Через два дня тяжелой дороги по болотам, оврагам и непроходимой чаще мы вышли на широкую тропу, где, по счастью, стоял указатель всего с двумя направлениями. «Налево», — твердила одна из дощечек. «Направо», — указывала вторая.
— Нет, они издеваются, — надула губки Рутель и сердито сложила руки под грудью.
Мы с Тигрой только прыснули, больше смеясь над Рутель, чем над глупым указателем. Один только Орон оставался невозмутимо спокойным. Он, наверное, бедняга, ничего и не понял. В задумчивости почесав затылок, он сказал:
— По крайней мере, это не противоречит здравому смыслу.
И впервые в жизни мне захотелось пожать этому здоровяку руку, но я, конечно же, сдержалась.
— Предлагаю голосовать, — сказала я. — Кто за то, чтобы пойти налево, поднимите левую руку. Направо — соответственно, правую. Мой голос считается как два голоса.
— Это еще почему? — Рутель нахмурилась.
— Потому что я здесь единственная, кто более или менее может называть себя магом. А вас троих, к тому же, никто не звал.
Спорить со мной никто не стал, но даже с таким раскладом моя умноженная на два правая рука благополучно проиграла. Мой авторитет перед спутниками таял, как забытое на солнце сливочное масло. Кстати о еде.
Звук, явно далекий от соловьиной трели, раздался из моего желудка.
За последние несколько дней проблема пропитания стала для нас особенной острой. Стащив из дома немного еды, я совершенно не рассчитывала потчевать ею еще три голодных рта. А эта безмозглая парочка вообще не подумала ни о каком скарбе, так что делиться приходилось даже драгоценным зубным порошком.
Теперь я, кажется, поняла значение фразы «кара небесная».
По дороге идти было значительно легче, чем пролезать через густые заросли в легком платье из шифона и давить муравейные башни в теннисных туфельках. Единственное, чего мне сейчас хотелось даже больше, чем нормальной сытной еды, так это горячей ванны. Не берусь судить, но у меня сложилось такое ощущение, что после двух пыльных и грязных дней пахнет от меня теперь отнюдь не фиалками.
И что самое ужасное, я по-прежнему понятия не имела, в какую сторону идти и что делать. Затея с каждым днем казалась все более бессмысленной, и я уже начинала жалеть, что вообще выбралась из крепости. Назад-то дороги не было.
Однако моих спутников, казалось, эти мысли совершенно не волновали. Для них я была нерушимой твердыней, ведь эти бессчетные книги должны же были меня хоть чему-то научить. И я так думала, когда отправлялась в это путешествие. Но мои знания оказались совершенно бесполезны на практике. Как, скажите мне на милость, умение высчитывать чье-то число энергетического поля поможет мне добыть еду? Или можно ли использовать теорему Коуля о пересечении магических потоков для борьбы с комариными укусами?
Мир за стеной оказался сложнее, чем я думала, и я не могла этого не признать. Хотя вслух говорить все еще не решалась. Эти ребята верили в меня — я не хотела их подводить. Или я просто боялась, что они узнают, что заучка Тина на самом деле не более чем набор непригодных для жизни статей из энциклопедии?
— Все, остановимся здесь, — сказала я твердым голосом. Я понятия не имела, безопасно ли будет ночевать неподалеку от воды, но посвящать друзей в свои сомнения не собиралась.
Тигра первая скинула со спины рюкзак и привалилась к надежному стволу росшего неподалеку водяного дуба. Она утерла пот со лба, но вслух ничего не сказала. Усталость вообще всех нас делала не очень-то разговорчивыми.
— Леденец? — предложил Орон очередную мятную конфетку, от которой меня, честно, уже тошнило. Кентавр меня за ногу! Из всей возможной снеди этот недоумок взял с собой леденцы!
Я покачала головой и пробормотала что-то похожее на вежливое извинение. Сил кричать на кого-то или ссориться уже не было. На пятке набухала огромная болючая мозоль, и только это спасало окружающих от моего гнева.
— Не знаете, что это за место? — Рутель все еще стояла на дороге, с недоверием поглядывая на зеркальную водную гладь, будто покрытую серой пленкой с молока.
Только я хотела признаться, что на самом деле понятия не имею, куда нас завела, как Тигра сказала:
— Серебряное озеро. Мы с семьей когда еще путешествовали, видели похожие — Золотое и Медное. А это, судя по цвету, Серебряное. Веселая штука, на самом деле. Каждый день ровно в полдень поверхность застывает и позволяет путникам перейти на тот берег прямо по воде. Так что Тина дело говорит: подождем здесь до завтра.
Я ничего такого не говорила, а только выбрала место для ночлега наугад. По крайней мере, от Тигры хоть какая-то помощь. Я с облегчением выдохнула: завтрашний день уже не казался таким же бесцельным, как предыдущий.
Мы развели костер и разделили друг с другом скромный ужин: несколько крекеров, кусочек козьего сыра и по очереди отпили из фляжки с родниковой водой. Когда еда уже закончилась, а сон еще не пришел, мы сидели в кругу вокруг огня — Орон в обнимку с Рутель и мы с Тигрой, прижавшись друг к другу боками, — и пытались поддерживать беседу. Но о чем бы мы ни начинали говорить, разговор все равно сводился к дикому лесу и новой крепости.
— Я как-то подслушала разговор родителей, — сказала Тигра непривычно тихим усталым голосом. — Они как раз говорили о том, каким это место может стать лакомым кусочком для всякого преступного отребья. Земля в центре Плоских земель, туда ж все дороги фактически ведут. Там бы давно что-нибудь возвели, но, говорят, место то проклято. Поэтому и лес диким зовут: мало какие маги там надолго задерживаются, а тем более…
Тут Тигра запнулась, и я поняла, что она хотела сказать. А тем более молодые.
Перед глазами сразу всплыла ухмыляющаяся физиономия Лиса. Я уже едва могла вспомнить, из-за чего злилась на него. По сути, он не сделал ничего ужасного. Ну да, побил меня моим же оружием, но это я виновата, что вообще согласилась на эту авантюру с приворотным зельем. Тут вина только моя и ничья больше. А что касается наших старых разногласий, тут я тоже не могу сказать о нем ничего дурного. Несмотря на вечно несерьезный вид и показное пренебрежение, Лис всегда заботился обо мне больше, чем я думала.
Время лечит все. А когда старые, почти стертые из памяти обиды сменяются вестью о пропаже, то тут начинаешь корить себя за глупое поведение. Я должна была сказать, что простила его за все, что мои чувства к нему ничуть не изменились. Но сейчас мне остается только грызть мятные леденцы в компании полутигрицы и психованных молодоженов.
— О чем вы вообще думали?!
Мои слова застыли, как гром посреди ясного неба. Если до этого ребята еще позволяли себе легкую улыбку, то сейчас их бледные серьезные лица говорили только об одном: Тина, только не сейчас. Но меня уже невозможно было остановить.
— У нас заканчивается еда, нам повезло, что мы до сих пор не встретили ни одного циноцефала и не наткнулись на гарпию. Леший-спеший, да я понятия не имею, куда нам идти! Как вы можете сидеть здесь и говорить о пропавших магах как о чем-то будничном? Хотели приключений? Не сиделось дома? Только когда желудок к спине прилипнет, не говорите, что я вас не предупреждала!
Закончив свою короткую, но пламенную речь, я освободилась из-под плаща, которым мы с Тигрой вместе укрывались и не оборачиваясь направилась в сторону воды. Лучше бы кто-нибудь из них что-нибудь сказал, пусть даже Орон, потому что эта тишина за моей спиной заставляла меня чувствовать себя виноватой еще больше. Ненавижу.
Мне всю жизнь хотелось сбросить груз, который я тащила на своих плечах. Я мечтала уехать из крепости, чтобы быть как кошка у себя на уме. Но сначала родители, теперь эта троица… Несмотря на свою нерушимую корку, внутри я была мягкая, как хлебный мякиш.
Я усмехнулась и зашвырнула камешек как можно дальше в темноту. Всплеска я не услышала, потому что тут же набрала полные руки камней и стала ими швыряться, как заведенная.
Как же мы с Лисом оказались похожи. Оба обожаем брать на себя лишнюю ответственность.
Мне хотелось плакать, но слезы никак не шли. Сейчас я жалела себя даже больше, чем пропавшего возлюбленного. Я не знала, куда идти, что делать. Мой план оказался не надежней песочного замка, который превратился в руины под первым же дождем.
Но должен же быть хоть какой-то способ все исправить.
Внезапно какая-то птица пролетела прямо перед моим лицом, задев крыльями щеку. От неожиданности я замерла, галька выпала из обвисших рук.
Это оказался голубь. Он сел на мое плечо, как будто знал меня, и, сладко воркуя, стал клювом водить по моим волосам. Когда я посадила птицу на руку, сердце мое едва не остановилось. Да, это могло быть совпадение, да, я могла ошибаться, потому что было слишком темно, но тем не менее я готова была поклясться, что именно хозяина этой птицы-альбиноса я сейчас хотела найти больше всего на свете.
Не сразу я заметила привязанную к лапке записочку. Начав читать, я сначала подумала, что голубь принес мне ее по ошибке, что адресована она совсем другой девушке, но слова постепенно приводили к осознанию.
«Дорогая Тина, я знаю, что это письмо рано или поздно найдет тебя. Зная тебя, возможно, когда ты будешь уже далеко от дома. Готов поставить золотой, что ты сейчас ночуешь в каком-нибудь поле под полной луной.
Прости, что не попрощался с тобой перед отъездом, но я думал, что иначе не выдержу и начну умолять тебя отправиться со мной. Какая-то часть меня только на это и рассчитывала, иначе бы я нашел бы себе помощника еще давным-давно. Но я рад, что ты осталась, и надеюсь, что из тебя получится отличный мастер зелий. Кто бы мог подумать! Мне всегда казалось, что зелья — твой нелюбимый предмет.
Жаль, что голуби не летают со скоростью света или хотя бы со скоростью сплетен. Сейчас я отдал бы все за то, чтобы ты была дома. Если это так и ты еще в крепости, прошу тебя, не вздумай волноваться и уж точно не вздумай нарушать закон. Если ты это уже сделала… Что ж, я не удивлюсь.
Со мной все в порядке. Да, в диком лесу начали пропадать маги, и я по неосторожности ввязался в одну историю, из-за чего несколько дней провел в лесу, поэтому меня и поместили в список пропавших.
Следуй за моим голубем: он приведет тебя прямо к опушке дикого леса. Надеюсь, с тобой все в порядке. И… прости меня. Ты знаешь, за что».
— Что это ты там читаешь? — бесцеремонно поинтересовалась материализовавшаяся за спиной Рутель. Хотя я и не могла разглядеть ее в темноте, была практически уверена: руки сложены под грудью, подбородок горделиво вздернут вверх. Да, Рутель изменилась после замужества, но некоторые вещи в людях сложно изменить.
— Ничего.
— А голубь откуда?
В темноте бывшая староста сама видела, как птица. Я поспешно спрятала записку за спину. Ее содержимое было таким личным, что я не хотела, чтобы кто-либо еще читал ее. Особенно Рутель.
— Какой голубь? — Я пожала плечами, и сообразительная птица (не зря говорят, что некоторые голуби-альбиносы порой умнее некоторых людей) упорхнула прочь.
— Показалось.
Я прищурилась и мысленно уже готова была дать ей отпор. Рутель слишком быстро приняла поражение, а это не сулило ничего хорошего.
— Мы можем поговорить? — Она встала рядом со мной и уставилась в черную непроглядную даль. Если бы она сейчас посмотрела мне в глаза, то мне бы многое пришлось объяснить.
— Валяй.
Я присела на корточки и обхватила колени руками. Хуже уже не будет. Спасительное письмо, крепко зажатое в кулаке, придавало мне сил.
— Я знаю кое-что… — Она помедлила. — Не уверена, стоит ли тебе рассказывать.
— Ты уже начала. Порезала лопух — кидай в котел.
Девушка негромко рассмеялась.
— Ах, я и забыла уже, что ты у нас почти мастер зелий. Я тебе всегда так завидовала, Тина, ты даже не представляешь. Даже сейчас немножко.
— Ты?! — Я даже рот приоткрыла от удивления. — Чему тут можно завидовать?
Холодный ночной ветер заставил поежиться. Кажется, зря я отказалась от Тигриного плаща.
— Всегда лучшие оценки, лучшая во всем. Я даже старостой стала, думала, преподаватели начнут ко мне лучше относиться. Но это не помогло. В глазах других я по-прежнему оставалась середнячком. Веселой беззаботной Рутель, той самой, из дамского совета, той самой, которая может думать только о парнях и нарядах. А мне хотелось, чтобы меня воспринимали серьезно. Но все же понимала: такой, как ты, мне никогда не стать.
— Зачем тебе быть такой, как я? — удивилась я.
— Не знаю. Мне всегда хотелось, чтобы в меня так же влюблялись самые красивые мальчишки. Мне хотелось получать награды на всяких олимпиадах и викторинах. Хотелось быть независимой.
— Все правда, кроме мальчишек. — Я попыталась засмеяться, но Рутель не поддержала мой смех. Внезапно она перевела тему:
— Рассказать, как мы сблизились с Ороном? Многие думали, что мы не пара. Ты сама знаешь, на свадьбу не все наши бывшие одноклассники пришли. Многие смеялись над нами, дескать, какое неожиданное сочетание. Но за последние несколько лет, Тина, я успела узнать этого здоровяка так хорошо, что не могла не влюбиться. Да, — словно бы бросая вызов моему удивлению сказала Рутель, — мы стали общаться еще очень давно на почве… общих интересов.
Я почуяла в голосе девушки неладное.
— В смысле, интересов?
— Об этом-то я и хотела тебе сказать. В общем, мы оба помогали одному человеку. Поначалу я не задумывалась, правильно ли поступаю. В шестнадцать лет не особо думаешь над моралью тех или иных поступков. Как-то после уроков Герольд отвел меня в сторону, пригласил прогуляться. Я с радостью согласилась. Сама знаешь, таким парням, как Герольд, не отказывают. Тогда он попросил меня об одолжении. Меня и еще Орона. Он рассказал нам, что ему очень нравится одна девушка и что он ей тоже нравится. Но она все никак не может забыть его брата, поэтому… ну, ей нужно в этом помочь.
Я все меньше понимала, о чем говорит Рутель, а сама девушка говорила все сбивчивей и быстрее, словно боялась упустить мысль:
— Раз в несколько месяцев мы незаметно подливали тебе в сок или кофе приворотное зелье. Очень слабое, никаких побочных эффектов. Это как обезболивающее. Знаешь, если ушибла руку, можно и потерпеть, но если сломала запястье, без кое-какой помощи не обойтись. И ты так мучилась без Лиса, и я не знала, чем еще тебе помочь, что согласилась. А потом Лис попросил меня помочь и ему. Он хотел, чтобы я убедила тебя тоже выпить «зелья» и чтобы ты думала, что это все взаправду… Я чувствовала вину перед ним и хотела как-то все исправить, но вышло опять дьявол знает что.
К своему изумлению я не ощутила злости. И это понимание так сильно окрыляло, что я чувствовала себя всесильным божеством, способным карать и миловать. Может, это письмо от Лиса так на меня подействовало, потому что сегодня я явно была настроена давать прощение налево и направо.
— До каких пор? — только спросила я.
Несколько бесконечных секунд Рутель молчала, а потом все-таки решилась сказать:
— До самого конца учебы в академии.
Признаюсь, такого ответа я не ожидала. Возможно, год или два назад — тогда это многое объясняло. Но всю последнюю ступень я едва ли вспоминала о своих чувствах к Герольду.
В голове возникла картинка. Орон или Рутель, подсаживающиеся ко мне в столовой, когда у Тигры были другие дела. Каждый пытался заговорить мне зубы пустой болтовней, а потом как бы невзначай что-то ронял или задевал. Да, Тина, во внимательности тебе не откажешь, особенно если учесть, что ты все это время и в ус не дула, а все спихивала на глупость Рутели и этого недо-гоблина.
— Ясно, — завершила я наш разговор, но Рутель, наверное, думала, что лучше бы я на нее накричала.
Значит, не так уж я была далека от истины, когда думала, что нахожусь под любовными чарами. Вопрос оказался только в их направлении.
Я вспоминала, что чувствовала, когда думала, что увлеклась Герольдом. Это было не то приятное томление в груди, которое я испытывала, когда смотрела на Лиса. Это было совсем другое. Это была такая равнодушная любовь, как будто мне больше ничего не оставалось делать, как воспылать к этому красавчику нежными чувствами. Я словно бы любила его от безысходности, от нечего делать. Как будто просто больше некого было любить.
И в какой-то степени я даже благодарна за это чувство, потому что оно действительно помогало практически не думать о Лисе. Но потом… что случилось потом? Почему зелье перестало действовать? И, наконец, самый главный вопрос: знал ли Лис о том, что творит его брат? Может, именно это стало причиной его обмана с приворотным зельем?
Я явно упускала какие-то детали. Голова словно опухла от мыслей, уснула я в беспокойстве.
Как и говорила Тигра, ровно в полдень Серебряное озеро вмиг затвердело, будто покрылось толстой ледяной коркой. Идти по такой поверхности было немножко непривычно, такая она была ровная и шершавая. Это тебе не скакать по кочкам и продираться через заросли диких колючек. Спасибо травяному справочнику, я хотя бы знаю, до каких растений нельзя дотрагиваться. Все-таки я немножко преувеличила, когда утверждала, что не способна выжить вне городских стен.
Настроение у меня было приподнятое, несмотря на то, что главной хорошей новостью я с друзьями так и не поделилась. Может, я просто была слишком жадная, а может, просто боялась спугнуть свое счастье. Несколько раз я видела блики белых крыльев на том берегу, и каждый раз мне казалось, будто это какой-то прекрасный мираж.
После вчерашнего никто из ребят не рисковал ко мне приставать, и оттого становилось еще приятнее.
— Дорогая, смотри! — Орон подозвал Рутель и пальцем показывал на озеро под ним. — Смотри, вон еще одна! Еще одна! Еще!
Я посмотрела под ноги и тоже пригляделась. И правда: серебристая поверхность на самом деле была полупрозрачной, так что стоило немного присмотреться — и можно было увидеть стайки проплывающих прямо у тебя под ногами рыб.
— Слушайте вы, голубки! — вмешалась Тигра в семейную идиллию. — Пошевелили бы лапами, потому что озеро застывает всего на час. Не завидую я тому, кто внезапно окажется над самой глубокой впадиной в неподходящий момент.
— Это у тебя лапы, животное! — захихикала Рутель и показала Тигре язык. Орон тоже засмеялся. Тигра в ответ только незлобно оскалилась и едва заметно улыбнулась. Кажется, эти трое неплохо ладят.
Никто не спрашивал меня, откуда я знаю, куда идти. Вскоре я поняла, что виднеющаяся впереди возвышенность не что иное как Узкие горы. А это значило только одно: дикий лес уже рядом.
В один прекрасный момент я что-то уловила, почувствовала легкое, едва заметное изменение в воздухе. Скинула туфли (все равно волдырь на ноге жутко болел) и ринулась прямиком через поле мягкой пшеницы.
Пшеница! Значит, где-то недалеко есть люди!
Позади меня раздавались крики Рутель и Орона. Одна Тигра, опустившись на все четыре лапы, сначала догнала меня, но увидев мое счастливое выражение лица, все поняла и замедлила бег.
Я вбежала в поселение, вся мокрая и запыхавшаяся. В платье, бывшем когда-то ослепительно-белым, а теперь больше похожем на половую тряпку. Босиком, с взлохмаченными волосами и диким огнем в глазах. Пожалуй, сейчас я мало отличалась от сошедшего с ума оборотня, решившего полакомиться магами на их территории.
Раньше я видела подобные деревни только на картинках. Небольшие домики, минимум излишеств и украшательств. Никаких дворовых собак или кошек, разгуливающих сами по себе. Все максимально просто, кое-где сушится белье или растет морковь, но в целом поселение выглядит так, будто их жители только что сюда переехали. Опасная работа мага не позволяет нигде пускать корни. Поля — это не город, защищенный прочными стенами. Поля — это место, где маги борются с дикими тварями и черной магией.
И все же даже такая, деревня магов была мила моему сердцу.
Незнакомая полная женщина с обвислым подбородком и тяжелым взглядом окликнула меня так громко, что я аж подпрыгнула на месте.
— Эй, малая! Ты здесь что забыла?
Руки она держала перед собой, будто я была гиеной, готовой наброситься в любой момент. Оно, в принципе, и понятно: здесь водятся и такие существа, что порой от человека не отличишь. Может, мне и повезло по пути сюда ни на кого не наткнуться, но поля они на то и поля, что здесь нечисти на каждую пядь земли в разы больше, чем людей.
Я подняла руки вверх, показывая тем самым, что не собираюсь причинить женщине вреда. Та немного расслабилась, но настороженности во взгляде не утратила.
— Я ищу Лиса Эйлера. Не подскажете, где его можно найти?
— А кто ты ему? — Женщина поджала губы, и тяжелый подбородок заходил ходуном.
— Невеста, — ответила я без колебаний.
Глаза незнакомки так и говорили: «Была бы невестой, приехала бы с ним». Но вместо этого она сказала:
— Он в дозор ушел. Сейчас уже должен вернуться, если нигде не задержался.
— В дозор? — переспросила я. Ну вот, перечитала столько книжек о магах, а элементарных понятий не знаю.
— Нечисть бить, — просто ответила женщина и без стеснений сплюнула на землю. Наверное, именно так она думает о нечисти.
Она уже собиралась было уходить обратно в дом, но я ее остановила.
— Извините! А как вас зовут?
Женщина на мгновение остановилась, повернулась и кинула через плечо:
— Дурашка я. А тебе, кем бы ты ни была — невестой или оборотнихой — я советую привести себя в человеческий вид, прежде чем пугать бедолагу своим видом.
Но я уже не обращала на эти слова никакого внимания. Я шла вдоль дороги, заглядывая за калитку то одного, то другого дома в надежде увидеть знакомое лицо.
И тут я увидела его, идущего мне навстречу. Сначала я его даже не узнала: волосы отросли, и непослушные светлые пряди упрямо спадают на лицо; он похудел; кажется, как будто даже вырос. Одет в высокие сапоги, брюки из плотной коричневой кожи и простую льняную рубаху. А в голубых глазах все так же плещется небо.
Лишь когда мне удалось разглядеть Лиса получше, я с ужасом отметила длинную свежую царапину: начинается на лбу, пересекает глаз и каким-то чудом его не задевает и заканчивается на правой щеке. Я даже боялась представить, какое чудовище может оставить такую ужасную отметину.
Лис был удивительно спокоен. Когда он наконец подошел ко мне вплотную, то легонько щелкнул по носу, как будто видел меня только вчера.
— Ай! За что?! — взвизгнула я, зажимая нос обеими руками.
Без лишних слов он притянул меня к себе — грязную, босую, — и мы стояли долгое время молча, и я лишь слушала мерное биение его сердца. Затем я почувствовала его губы на своих волосах. Это было всего лишь легкое прикосновение, но оно заставило меня в трепете позабыть обо всем на свете.
— Лис, я… — Я нехотя отстранилась, чтобы взглянуть на его лицо. Снова в глаза бросилась длинная царапина, и я несмело потянулась к ней пальцами. Мне хотелось узнать его, этого нового Лиса, хотелось изучить его вдоль и поперек, как одну из книг, которые я учила наизусть. — Милый, кто тебя так?
Парень на мгновение прикрыл глаза, словно пытался взять себя в руки.
— Скажу одно. Это не человек. Но это было в честном бою, — наконец признался он.
Мне хотелось расспросить его еще о тысяче других вещей, но за спиной раздались радостные крики. Сюда приближалась вся моя честная компания.
Я думала, что Лис тут же начнет укорять меня в беспечности, спрашивать, зачем я взяла их с собой, но он только посмотрел мне в глаза и усмехнулся.
— И у тебя хватило терпения не убить их по дороге? — спросил он с улыбкой.
— Вообще-то изначально их было тридцать, — ответила я самым серьезным тоном, на который только была способна. — Выжили сильнейшие.
На ночь Рутель и Орона приютил один старый маг по имени Рыба, Тигра отправилась ночевать к Дурашке — той самой женщине, которую я встретила, когда только пришла в деревню, — а я, как вы уже наверняка могли догадаться, отправилась к Лису.
Мы немного говорили. Можно сказать, не говорили совсем. Между нами все еще была какая-то неловкость из-за той истории с зельем и из-за более старой ссоры тоже. И пока мы все окончательно не выяснили, о каких-то других отношениях не могло быть и речи.
— Я подогрел воду. — Лис указал на дымящийся чан на печи. — Можешь помыться в задней части дома. Я тебя не потревожу.
Если честно, меня немного пугал этот новый Лис. Спокойный, рассудительный, взрослый. Я видела, что теперь его жизнь измерялась не в прожитых годах, а в одержанных победах над нечистью полей.
Как вести себя теперь, я не знала, но решила положиться на волю случая.
Обернувшись жестким вафельным полотенцем, я разложила перед собой платье, в котором пришла сюда. Несмотря на все мои старания отмыть его, оно уже никуда не годилось. Но выбрасывать я его пока не решилась.
— Ли-ис! — слабо позвала я, зная, что он услышит. Когда выяснилось, что мой отец тоже маг, я познала бесконечность обостренных долгими тренировками всех шести чувств. Мои зрение и слух за последние полгода тоже улучшились, но со зрением и слухом Лиса они не сравнятся, думаю, никогда.
— М?
Он лишь слегка приоткрыл дверь, и я заметила, что он стоял с закрытыми глазами.
— Кончай дурачиться, ты, наглая котовская морда, меня сто раз голой видел. — Я до этого никогда не видела Лиса смущенным, поэтому веселилась еще сильнее. — У тебя есть что-нибудь из одежды? Мое платье теперь только на тряпки.
— О, в тряпках у нас как раз дефицит! Мне завтра рано вставать в дозор, так что я уже пойду спать. Я оставлю для тебя свечу — будешь ложиться спать, не забудь погасить.
И, кинув мне рубаху — близняшку той, что была на нем самом, — Лис удалился.
Некоторое время я сидела на деревянной скамье в задней части дома и смотрела на круглую и белую, как головка козьего сыра, луну. Думала о родителях, о Тае, которых оставила дома совсем одних. Думала о Рутель и Ороне, которых вместе свела моя скромная персона. О Тигре, такой сильной и смелой и такой безбашенной одновременно. А потом, конечно, думала о Лисе и о том, что между нами было, и о том, что будет.
В единственной комнате горела единственная свеча. Лис уже спал сном младенца, и во сне его лицо было таким безмятежным. Я огляделась и поняла, что кровать здесь одна-одинешенька, так что, недолго думая, нырнула под одеяло рядом с Лисом.
— Надо будет попросить Рыбу сколотить кровать пошире, — пробормотал парень сквозь сон, и я победно щелкнула его по носу.
