Сидя перед зеркалом, я расчесывала волосы уже минут двадцать: меня это успокаивало. В гостевом крыле было тихо и настолько пустынно, что если высунуться за дверь и крикнуть: «Эй!» — эхо понесет крик по коридорам, швыряя его между стен. Вряд ли кто-то отзовется, хотя… Если отзовется, весело будет.

Винсент не торопился: после ужина он попросил Лавинию проводить меня до комнаты, а сам якобы остался решать какие-то дела. Демоны бы побрали весь высший свет с его приличиями и церемониями! Ничего нельзя сделать просто так, даже любовью заняться. Впрочем, за шторкой в общей зале можно вполне, если громко не пыхтеть, а вот просто так встать и вместе выйти из-за стола — ни — ни, хотя все уже большие и прекрасно знают, откуда дети берутся. Тьфу ты.

Я отложила щетку и устроилась на кровати с книгой. Обычно мне нравились смелые романы Миллес Даскер, но то ли напряжение и усталость взяли свое, то ли просто дорога утомила — строчки расплывались перед глазами и отказывались складываться в связный сюжет. Я всего лишь на мгновение прикрыла глаза, а очнулась от мягкого скользящего прикосновения по шее и груди. Де Мортен склонился надо мной: довольная улыбка, смеющиеся глаза… Ну просто объевшийся сметаны кот.

— Вы даже засыпаете в обнимку с книгой?

— Я бы с радостью засыпала в обнимку с вами, — сообщила я и зевнула. — Но пока вы разрешите свои дела, а заодно соблюдете все церемонии, я успею состариться, умереть и возродиться цветочком в оранжерее Мортенхэйма.

Взгляд Винсента потемнел.

— Я не позволю вам умереть сейчас, Луиза. А до старости еще далеко.

Винсент скользнул рукой в вырез моей сорочки, накрыл ладонью грудь, подался вперед и впился в мои губы. Ни один паровой обогреватель или как они там называются, не способен согреть так, как это делал мой герцог. От его близости по телу растекался живой огонь. Я отвечала неистово, искренне, позабыв обо всем. Дыхание сбилось, чувствовать сильные плечи и спину под пальцами, сжимать, гладить, ласкать…

Винсент терзал мой рот, а я задыхалась от нахлынувших ощущений: жесткого напора его языка, когда он углублял поцелуй или едва уловимых касаний к чувствительной коже припухших губ. Я скользнула рукой ему между ног, ладонью ощущая горячий, напряженный член и меня окончательно повело. Я ерзала под ним, терлась стоящим соском о горячую ладонь и ласкала его через плотную ткань брюк. Дыхание Винсента сбилось, глаза почернели. Если в такие упасть — растворишься без остатка.

Он перехватил мои руки, прошептал:

— Не торопитесь.

Я хотела, чтобы он оказался внутри, сгорала от нетерпения, но торопиться точно не собиралась. По крайней мере, сейчас. Легко уперлась ладонями ему в плечи, побуждая отстраниться, толкнула на кровать, подтянула сорочку повыше и устроилась поверх его бедер. Склонилась над ним, покрывая грудь и живот дразнящими поцелуями — укусами. Каждая острая ласка отпечатывалась на моей коже, отзываясь между ног вспышками удовольствия.

Я потерлась промежностью о его пах, задевая стоящий член, услышала хриплый выдох — рычание, и скользнула ниже. Брюки расстегивала издевательски — медленно, и так же не спеша потянула вниз, стягивая до колен. Глаз не отводила, в какой-то миг показалось, что сейчас меня опрокинут на спину и устроят веселую жизнь — уж слишком Винсент привык все контролировать. Тем не менее от желания ускориться удержалась, плавно опустилась и накрыла губами головку, слизнула выступившую на ней капельку, медленно втягивая его в себя.

Он действительно был огромен, я ласкала его губами — то сжимая плотнее, то расслабляя, и языком. Перекатывала между пальцами яички, поглаживала мошонку. Мои волосы рассыпались по плечам и спине, покрывалом окутали его живот. Между ног было влажно, а хриплые стоны Винсента пополам с отнюдь не благородными ругательствами заводили еще больше. Не прекращая ласк, я бесстыдно терлась о его ноги, дрожала вместе с ним. Почувствовав пульсацию во рту, даже не подумала отстраниться. Услышала протяжное рычание, плотнее обхватила напряженный ствол и глотала его наслаждение до тех пор, пока он, содрогнувшись, расслабленно откинулся на подушки.

Я приподнялась, глядя на Винсента сквозь завесу рыжих прядей. Сейчас он напоминал задремавшего хищника, утомленного любовной игрой: глаза закрыты, веки подрагивают. Глубоко вздохнув, я облизала губы, потянулась и вздрогнула — наши взгляды встретились, и мир перевернулся. Я снова оказалась под ним, а Винсент ласкал мою грудь, посасывал чувствительные соски, целовал живот и бедра. Между ног просто горело, первое легкое прикосновение языка к промежности сорвало с губ дикий, животный крик. Он жестко придерживал мои ноги, не позволяя подаваться вперед. О, дразнить он умел! Когда я забилась в его руках, накрыл губами клитор, усиливая наслаждение.

Его имя смешалось с прерывистым стоном, и прозвучало как:

— Вин… снт…

Впрочем, опомниться мне не позволили. Сердце все еще бешено колотилось, когда он подхватил меня под бедра и вошел сразу на всю длину. Теперь я уже кричала в голос, и искренне радовалась тому, что в комнатах по соседству никого нет. Наслаждение и легкая боль смешались, меня накрыло таким умопомрачительным оргазмом, что перед глазами поплыли разноцветные круги. Я дрожала в его руках, забывая обо всем, что было, и не представляя, что будет дальше. Да и какой там представлять — мысли вылетели из головы, растворились где-то за гранью. Казалось, в мире нет никого и ничего кроме нас. Наше шумное дыхание, стук сердец и сильные объятия, в которые так сладко погружаться, не думая ни о чем.

Винсент лежал на спине, а я примостилась у него на плече. Он легко поглаживал мои волосы и задумчиво смотрел наверх. Мне ужасно хотелось знать, о чем он думает.

Что мы творили? Что вообще происходит? Ночь после возвращения из театра тоже прошла необычно, но тогда я была слегка не в себе. Или достаточно не в себе — для того, чтобы оставить это без внимания.

— Винсент, — негромко позвала я. Осторожно, словно пробуя его имя на вкус — не в пылу страсти. Просто так.

Он повернулся, нахмурился, словно сбросил наваждение и не понимал, как я здесь очутилась, а я потянулась и провела пальцами по его губам. Наверное, не стоило этого делать, но удержаться не получилось. Воцарившееся молчание словно остановило время. Я смотрела на него, а Винсент неожиданно перехватил мою руку и отстранился.

— Какое-то время заклятие не будет вас беспокоить.

Я отпрянула, словно он меня ударил. Спокойный, равнодушный тон разрушил перекинувшийся между нами тонкий мостик тепла.

— О да, — я растянула губы в улыбке, — вполне успеете съездить по делам в город. Даже сможете задержаться: сегодня мы постарались на несколько ночей вперед.

Де Мортен прищурился.

— Боюсь, от наших стараний это не зависит. Если не станете искать встреч с другими мужчинами, продержитесь до моего возвращения.

— Не переживайте. — Я откинулась на подушки. — Я не собираюсь расставаться с жизнью ради того, чтобы насолить вам.

Можно было сказать, что после такого нет ни времени, ни желания думать о других, но гордость отказывалась делать комплименты этому сухарю. Зачем ему понадобилось все портить? Я не наивная девочка, прекрасно понимаю, что нас связывает только змея, а еще сногсшибательный, страстный, высекающий искры секс.

— Не сомневаюсь, — Винсент сел на край постели и стал одеваться. Дракон на его спине поблескивал в приглушенном мерцании светильников. Когда де Мортен двигался, он казался живым. — Когда все закончится, вернетесь к прежней жизни.

К которой из? Хотелось верить, что я забуду обо всем, как о страшном сне, но что дальше? Однажды я уже сбежала из этого мира, но не от себя. Даже сейчас мы с Винсентом ходим по кругу. Цепляемся за старую обиду, нанизываем на эту ржавую нить новые. Никак не желаем мириться с тем, что нас влечет друг к другу, что заклятие тут не при чем. Как будто в этом есть что-то постыдное.

М — да. Вот это я загнула.

Но что самое забавное, это правда. И с ней что-то нужно делать.

— Винсент, — я потянулась и легко коснулась его спины, дракон немедленно шевельнулся над лопаткой. — Останьтесь.

Он замер, медленно повернулся, встретил мой взгляд.

— Я не ложусь так рано, — напряженные плечи, сведенные брови — Всевидящий, ну почему он так часто хмурится?

— Я и не собиралась петь вам колыбельные.

Я подползла ближе, схватила его за щеки и слегка потянула в разные стороны, улыбка получилась неестественной, зато с лица сползло это мрачное выражение, уступив место удивлению: глаза у Винсента стали как блюдца. Еще бы, наверняка ни одна девица не догадывалась тискать Его Светлость за суровые щеки, так что преимущество на моей стороне.

— Вот. Так лучше. Со мной еще и говорить можно! Представляете?

— О чем… — Герцог осторожно убрал мои руки и прокашлялся, даже о штанах позабыл. — О чем вы хотите поговорить?

— Ну не знаю, — протянула я, — например, вот об этой красивой зверюшке у вас на спине. Сможете нарисовать мне такую же, только бабочку. Вот тут…

Я повернулась и ткнула себя в район правой ягодицы. Герцог проследил за моей рукой и неожиданно усмехнулся.

— Вопрос только в том, зачем она вам. Дракон — защита от магического удара.

Винсент поднялся, застегнул штаны, а потом уселся рядом, подложив под спину подушку.

— А вот бабочек в узорах армалов я не припомню.

Я наигранно — тяжело вздохнула: вместе с его улыбкой ко мне вернулось хорошее расположение духа.

— Ладно, буду любоваться на ваш, — я одернула сорочку и устроилась рядом с ним, скрестив ноги. — Это он спас вам жизнь?

Вспомнился шрам, который я видела. Отнюдь не единственный. След от пули на левом плече и изогнутая глубокая полоса на руке, чуть выше запястья: сейчас, когда он сцепил пальцы в замок, она выделялась особенно ярко.

— Не раз спасал, — де Мортен как-то странно посмотрел на меня.

— Тяжело его носить?

— Требует усилий — в составе чернил кровь некроманта, но узор полностью себя оправдывает: я до сих пор жив. Вот только некто придумывает все более изощренные способы, чтобы меня достать.

Винсент усмехнулся.

— Ваша змея тому доказательство.

Не знаю, хотел ли он меня напугать, но при упоминании некромантов мне стало по — настоящему страшно. Даже во времена расцвета магии их боялись до икоты, что уж говорить о настоящем. На основе крови некромантов создавались самые смертоносные и сильные заклинания. Что же творилось вокруг Винсента, если он решился носить на себе такое?

Фууух. Выдохнули.

В свете представившейся картины моя кусачая змейка казалась меньшим из зол. Я даже всерьез задумалась о том, чтобы пристать к Винсенту с азами боевой магии. Конечно, серьезного противника мои попытки только рассмешат до слез, но если у кого-то дергается от тебя глаз — это уже преимущество.

Приблизительно представляя себе его ответ на такую просьбу, я решила зайти с другой стороны.

— Почему решили использовать меня, а не эту вашу… как ее? Леди Уитмор?

Винсент подозрительно прищурился.

— А она-то здесь при чем?

— У вас же с ней роман, — как можно более невинно заметила я. Правильно, пусть думает, что меня интересуют его любовные похождения. А они меня не волнуют, вот ничуточки! — Зато меня вы терпеть не можете.

— Я не раз спрашивал себя о том же: почему вы?

Винсент задумчиво всматривался в мое лицо.

— И к какому выводу вы пришли?

— Ни один из вариантов мне не нравится.

Его взгляд скользнул вдоль моих ног, ленивая улыбка заставила сердце забиться сильнее.

— Никогда бы не подумал, что вы жалуете бульварное чтиво.

Я и забыла про роман, который мы лишь чудом не столкнули на пол.

— Миллес Даскер — не бульварное чтиво. Она пишет про сильных женщин, которые не постеснялись бросить вызов обществу.

— О да. «Сладкая горечь свободы», — Винсент повертел книгу в руках и открыл на первой попавшейся странице. — «Я замолчала. Должна ли я прогнать этого напыщенного, самоуверенного гордеца? Или стоит прислушаться к тому, о чем кричит мое сердце?»

Он приподнял брови.

— И о чем кричало ее сердце?

— О том, что она его любит, — буркнула я и выхватила книгу из его рук.

— Что случилось дальше? Она его прогнала?

— Сама ушла.

— Истинно женское поведение.

Я хотела было возмутиться, но передумала: отложила книгу и уютно устроилась у него на плече.

— Винсент, научите меня боевой магии.

Я боялась, что он разозлится или посмеется, но вместо этого герцог просто пригладил мои волосы.

— Это невозможно. Я учился этому долгие годы, магия теперь часть меня.

Можно подумать, я не знаю. Мужчины учатся с раннего детства, а потом еще и в университеты поступают. У женщин магия слабее — так исторически сложилось, сейчас им никто не позволяет ее развивать, даже если есть зачатки выше среднего. Умеешь красоту наводить — и хватит с тебя. Но если недруг де Мортена соберется еще что-нибудь учудить, как-то не хочется оказаться полностью беззащитной.

Винсент погладил меня по щеке, приподнял подбородок:

— Могу обеспечить вам бабочку.

— Боевую?

— Боевую, — вздохнул он. — Как вы.

— Хорошо.

Я зевнула, прикрыв рукой рот, закрыла глаза. Всего на несколько минут, чтобы под ровный стук его сердца быстро провалиться в сон.