16
Все делалось быстро, но без лишней суеты. Отряд выдвинулся из расположения и в десяти километрах от места прорыва перекрыл трассу на Белоград. Однако ромеи на рожон не полезли. Они понимали, что их встретит заслон, и вступать в бой не собирались. Вражеская бронегруппа имела иную цель и, сбросив диверсионные группы, которые растворились в лесах, ромеи захватили пленных и отступили. Классическая разведка боем и заброска рейдеров.
Целью вражеских спецназовцев являлись стратегические промышленные объекты и тылы словенской армии. Это даже новобранцу понятно. Следовательно, необходимо перехватить диверсантов, пока они не сделали какую-нибудь пакость. Это тоже ясно. И после полуночи, когда обстановка прояснилась, нам поступил новый приказ.
Одна из диверсионных групп, десять-двенадцать человек, пересекла трассу и двинулась к теплоэлектростанции в поселке Заречный, а другая была замечена вблизи позиций гаубичной артиллерии и вступила в перестрелку с охраной. Делалось это демонстративно и словенское командование решило, что эти группы отвлекают на себя внимание. А поскольку сил для прочесывания местности и прикрытия всех важных объектов не хватало, к поимке диверсантов привлекли вольные отряды. Наш в том числе и ничего странного в этом не было. Но Тенгиев, к которому у командования особое отношение, смог договориться, что мы будем вести свободную охоту и это здорово. Поймал кого-то или нет — без разницы. Главное — участие и свобода маневра. При таких раскладах можно вообще ничего не делать, вернуться на базу и никто не попрекнет. Лично я так бы и поступил, ибо гоняться за ромейским спецназом интереса не было — темно, холодно, сыро и велика вероятность словить шальную пулю. Однако неугомонный Тенгиев отсиживаться в тепле не собирался, ибо он человек деятельный и подошел к порученному заданию всерьез.
Был собран военный совет и на нем офицеры определили цели, по которым может ударить противник. В девяти километрах к северо-востоку штаб 15-й пехотной дивизии. На западной окраине Белограда два военных аэродрома, артиллерийские склады и три завода, которые производили боеприпасы и чинили словенскую бронетехнику. Южнее железнодорожный мост, по которому в ближайшие дни к фронту пойдут бронепоезда. А помимо того возле реки лагерь для военнопленных ромеев, и хотя таковых немного, не больше сотни человек, они есть. Все это достойные цели для диверсантов и спецназовцы обязательно по ним ударят. Разумеется, если их не перехватить и не уничтожить.
Майор разделил отряд на две части. Половину бойцов он лично повел к железнодорожному мосту. А вторую половину под командованием Раймонда Кауса направил к лагерю военнопленных. Мне выпало ехать с Каусом и я приказал своим бойцам грузиться.
Добирались с приключениями. Тыловики перепугались и на дорогах суета. Везде им чудились вражеские спецназовцы, и они стреляли в любую подозрительную машину. Вот нам и не повезло. Хотя это как посмотреть. Ведь все остались живы и это уже хорошо. На одном блокпосту нашему грузовику разнесли лобовое стекло и пули чудом не задели водителя, а на другом ошалевший солдатик подорвал противопехотную мину. Я думал, что нас накроет осколками и без жертв не обойтись. Но пронесло. Не знаю, кто делал закладку мины, но спасибо ему, дураку. Он ее так установил, что все осколки ушли в чистое поле, а нас лишь слегка присыпало гравием.
В конце концов, все разрешилось и, вспоминая недобрым словом тыловых вояк, мы добрались до лагеря военнопленных. Нас двадцать шесть человек, три группы, и охранников, которыми командовал пожилой капитан-пограничник, еще пятнадцать. Чтобы отбить наскок ромейских спецназовцев, если они рискнут освободить соотечественников, этого достаточно. Можно устроить пересменку, часть бойцов держать в окопах и в районе казармы, а остальные пусть отдыхают. Но майор Каус решил иначе. Он приказал мне спрятать группу в ближайшую рощу, которая находилась между лагерем и лесом, оборудовать там позиции и затаиться, а остальных воинов распределил по огневым точкам. Спорить с командирами в отряде не принято — мы хоть и вольные стрелки, но дисциплина жесткая, поэтому все разбежались по местам.
Через час я уже сидел в неглубоком окопе под корневищами старого дуба и готовился к бою. Честно говоря, мне казалось, что спецназ к нам не сунется, и мы зря мерзнем. Но я не сам по себе. На меня смотрели бойцы, для которых я пример. По этой причине приходилось все делать на совесть, отрыть окоп и замаскировать его, а затем проверить личный состав и осмотреть поставленные перед нашими позициями растяжки и противопехотные мины.
Вооружился я хорошо. У меня ручной пулемет, а рядом автомат и РПГ. Плюс к этому есть кинжал, пистолет и четыре гранаты. Можно повоевать. И бойцы группы вооружены не хуже. Чего-чего, а стволов у нас хватало и подходы к лагерю военнопленных мы перекрыли так, что если кто сунется, то обязательно пойдем по открытому полю и окажется у нас на прицеле. А поскольку роща, в которой затаилась моя группа, немного в стороне от основной чащобы, у противника не будет времени на проведение дополнительной разведки.
Перед рассветом я почувствовал смутное беспокойство. Своему чутью я доверял и велел бойцам затаиться. А затем стал искать врагов, но первыми ромеев заметили братья Стахоровы. Они подали мне знак, указали направление и, присмотревшись, я заметил в полукилометре от наших позиций движение. Враги были рядом.
Я достал бинокль и обнаружил трех вражеских спецназовцев. Сомнений не было — ромеи, и я отправил к майору Каусу посыльного, пусть предупредит его о появлении врагов. Будь у нас УКВ-радиостанция, все было бы проще. Но чего нет, того нет.
Посыльный вернулся через пятнадцать минут и сказал, что новых приказаний нет. План остается прежним. Мы пропускаем ромеев к лагерю. Бойцы встречают их огнем, и когда диверсанты откатываются обратно к лесу, мы накрываем их, добиваем и берем пленных. Все просто. Вот только ромеи в лобовую атаку не пошли, а ударили с той стороны, откуда их появления ждали меньше всего.
Тем временем рассвело. Вражеские разведчики исчезли, и целый час ничего не происходило. Где противник — не понятно. Что он задумал — не ясно. А потом в лагере вспыхнула перестрелка и стали взрываться гранаты.
Посмотрев в бинокль, я обнаружил, что ромеи атаковали лагерь со стороны реки. Не менее тридцати вражеских бойцов, гораздо больше, чем думал Каус, ворвались в лагерь, и завязался бой. Спецназовцы рассчитывали на легкую победу, да не тут-то было. Наши бойцы оказались не хуже и смогли дать ромеям отпор. Но… Все-таки перевес оказался у противника и наш доблестный отряд, оставив лагерь, отступил.
Майор Каус, желая сберечь людей, уводил воинов вдоль речного берега, и противник его не преследовал. Ну, а я наблюдал за этим со стороны и понимал, что нужно ждать. Глупо ломиться по чистому полю к лагерю, половину группы потеряю, а то и всех положу. А уходить ромеи все равно будут в сторону леса — это самый удобный путь, так что повоевать еще успеем.
Ромеи освободили соплеменников, вооружили их и, оставив небольшой заслон, который продолжал перестрелку с Каусом, стали отступать. Они двигались толпой, все вперемешку, освобожденные пленники и спецназ. Однако одна группа держалась отдельно. Шесть ромеев окружили пленника, худого мужчину в потертом комбинезоне и больших очках с роговой оправой, прикрыли его и двигались в стороне. Я сразу это отметил, и промелькнула мысль, что, возможно, именно ради этого человека и был организован налет на лагерь. Впрочем, эта мысль сразу ушла на второй план. Нужно действовать, бить врага, и я отдал команду, которую мои бойцы так ждали:
— Огонь!
Тах-тах-тах! Тах-тах-тах! Тах-тах-тах!
Пулемет забился в моих руках. Длинная очередь хлестнула по беглецам и спецназовцам, а следом вторая. Сталь и свинец прошлись по толпе, и пули не щадили никого. Не меньше десятка врагов упали на землю, кто убит, кто ранен, а затем в бой вступили остальные воины группы. Автоматы, пулеметы и РПГ. Мы били из всего, что у нас было. Дистанция полсотни метров, местность открытая, промазать сложно и мы не щадили никого.
Шквал огня прокатился по полю. Грохнули два взрыва. Спасения от нас не было, и укрыться врагам негде. Однако спецназ есть спецназ. Это профессионалы. И пока пленники, обычные солдаты и младшие офицеры, которых прихватили словенские разведчики, пытались вжаться в грунт, ромейские диверсанты попробовали нас атаковать.
— Слева! — перекрывая шум боя, заорал Корней.
Взгляд налево. Опасность! Нас попытались обойти по флангу. Ромейские диверсанты, не стреляя, быстро приближались к нашим позициям и стремились как можно скорее добраться до укрытия. Шансы у них были хорошие. Однако мы к такому маневру противника готовились. Поэтому я был спокоен, сменил в пулемете ленту и передернул затвор, слегка сместился в сторону и начал мысленный отсчет:
«Раз! Два! Три! Четыре!»
Примерно в двадцати метрах от моего окопа противник напоролся на мины и растяжки. Негромкие хлопки — взорвались гранаты. Крики раненых людей. А потом сразу громкий взрыв противопехотной мины и еще один.
Взрывы подкинули тела людей вверх. На моих глазах один из ромеев перекувырнулся, а затем его разорвало напополам, и ноги упали отдельно от туловища.
«Хорошо мины сработали, но бой еще не окончен», — подумал я и, поймав в прицел последних диверсантов, которые замерли на месте, потянул спусковой крючок и срезал их одной очередью.
Пыль и гарь стало относить ветерком в сторону. В нас никто не стрелял, и я приказал прекратить огонь. После чего осмотрелся и обнаружил, что воевать больше не с кем. Заслон в лагере был уничтожен вернувшимися бойцами Кауса. Основную часть врагов перебили мы. А группы, которая прикрывала пленника в очках, нигде нет.
— Упустили! — кулаком я ударил в землю и окликнул наших следопытов: — Стахоровы!
— Здесь! — отозвался один из братьев.
— Видели группу, которая отдельно шла!?
— Да!
— Где они!?
— Уже в лесу! Пока мы толпу долбили, эти стороной прошли! Там низинка небольшая, она их прикрыла! Мы попытались по ним из пулемета ударить!
— И что!?
— Подранки есть!
— Прогуляйтесь по следам! Посмотрите, куда они пошли! Только осторожно!
— Ясно!
Стахоровы побежали к лесу, а я отдал бойцам приказ провести зачистку и взять в плен спецназовцев, если таковые будут обнаружены. Но это вряд ли. По-моему, все полегли. И пока воины ходили по полю боя, я подготовился к броску по лесу. Очень уж меня заинтересовал странный человечек, которого оберегали диверсанты.
Вскоре к нам подошел майор Каус и я доложил о том, как вел бой, а затем предложил организовать за недобитками погоню.
Майор задумался. Он потерял треть бойцов, и операция пошла совсем не так, как ему хотелось. А тут еще беглецы. Как поступить? Каус колебался. Но вернулись братья Стахоровы, которые доложили, что среди беглецов минимум двое раненых, и майор решился.
— Бери пять-шесть бойцов, — сказал он, обхватив меня за плечи и заглядывая в глаза, — догони этих гадов и хотя бы одного живьем притащи. Сможешь?
— Да, — подтвердил я.
— Давай, поручик. Надеюсь на тебя. А то у нас ни одного пленного спецназовца.
Кивнув, я собрал группу. Взял братьев Стахоров, Ведогора, Корнея и Филарета, а еще капрала Миронова из шестой группы, который неплохо знал эти места. После чего, без промедления, повел воинов в лес, вышел на след противника и начал погоню.