9. Мораль как политическое оружие. Гомосексуализм и Pussy Riot
Владимиру Путину навязываются не только немецкие правила приличия, которыми он должен руководствоваться в политике, и не только они его раздражают. Ему предлагают принять западные нормы моральной и политической корректности, которые Россия должна признать в качестве обязательных. «Почему гомосексуализм – важная тема для государства? Лично я против гомосексуалистов ничего не имею», – так он описывает во время одной ночной дискуссии весной 2013 года свою позицию в отношении геев и лесбиянок. «Государство должно концентрироваться на том, что важно. У гомосексуалистов детей не рождается. В задачи государства не входит регламентировать сексуальные предпочтения или же выдвигать свои представления в этой сфере в качестве внешнеполитических требований к другому государству». Путин делает небольшую паузу и переходит к основному пункту своих представлений, которых он придерживается с тех пор, как занял свой пост в Кремле. «Это решение, которое принимает наше общество, и никто другой. И лично против господина Вестервелле я тоже ничего не имею», – добавляет он иронически. Конкретным поводом для подобного выражения его позиции стал закон о пропаганде гомосексуализма, принятый российским парламентом, вызвавший жёсткие дискуссии в Германии, причём не только среди геев и лесбиянок, но и в политических кругах.
Тогдашний министр иностранных дел Гидо Вестервелле в связи с этим летом 2013 года опубликовал на веб-странице германского МИДа предупреждение в отношении поездок в Россию. Это не только акт общей заботы о гражданах, но и выражение личной обиды. Известно, что Гидо Вестервелле – открытый гомосексуалист.
Текст предупреждения звучит так: «Гомосексуализм в России не является уголовно наказуемым преступлением. Тем не менее, большинство представителей российского общества считают однополое партнёрство неприемлемым. Федеральный закон против пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних вступил в силу 13 июля 2013 года. В соответствии с законом, при распространении информации, открытой демонстрации и поддержке гомосексуализма, в том числе и иностранцами, виновным грозят штрафы в размере до 100 тысяч рублей, до 15 суток ареста и высылка из Российской Федерации».
Специального предупреждения для гомосексуалистов, которые хотят отправиться в Саудовскую Аравию или другие исламские страны, в которых демонстрация их влечения к своему полу может иметь еще худшие последствия, на веб-странице германского МИДа нет. Там лишь указывается на подобные риски в рубрике «Особые нормы уголовного права». Общественное возбуждение достигло кульминации как раз вовремя, перед запланированным визитом федерального канцлера в Санкт-Петербург, который должен состояться месяцем позже. Ангела Меркель публично призывает Россию отменить новый закон о гомосексуалистах. Это требование в гораздо большей степени связано с германской избирательной кампанией, нежели с ориентированной на определённые ценности внешней политикой христианских демократов. Нет ни одной другой страны, где глава правительства выступил бы с подобным публичным требованием.
Тот факт, что движение лесбиянок и геев в Германии лишь после нескольких десятилетий тяжёлой борьбы получило гарантии своих прав и что часть христианских демократов до сих пор с трудом это признаёт, не играет при этом никакой роли. Прозвучавший призыв в основном касается сегодняшней внутренней политики. В Германии гомосексуализм в настоящий момент принципиально признаётся обществом. В России его признание находится на том же уровне, что и в ФРГ пятидесятых годов, когда лесбиянки и геи точно так же публично осуждались, как сейчас в России. Более того, до 1973 года гомосексуализм считался в ФРГ уголовным преступлением, и только в 1994 году бундестаг отменил известный параграф номер 175, на основе которого десятки тысяч людей были осуждены уголовным судом.
Издание «Taz» вышло с заголовком «Там, где гомофобия – мейнстрим» и довольно точно описала ситуацию следующим образом. В России более двух третей населения выступают против гомосексуализма. Ни критика со стороны Меркель, ни предупреждения об опасности поездок в Россию для приверженцев однополой любви от германского МИДа не впечатлили российское общество. Дума закон не отменила – депутаты в Москве, точно так же как их коллеги в Берлине, мало склонны к политическому самоубийству. Публичный выговор со стороны Германии мало чем помог гей-движению. Ему придётся еще в течение многих десятилетий вести тяжёлую борьбу в российском обществе для того, чтобы добиться хоть сколько-нибудь приемлемого статуса.
«Запад следует своим представлениям, нравится нам это или не нравится, – говорит советник Путина по духовным вопросам отец Тихон, – и по некоторым пунктам наши мнения всегда будут различаться». «Конечно, – признаёт он, – брак для гомосексуалистов – это вопрос организации их личной жизни, однако, с точки зрения Русской православной церкви, такой брак однозначно не может быть признан». А в том случае, если этот брак признает российское государство, это, по словам отца Тихона, – не что иное, как «прямой путь к деградации». Тут позиция отца Тихона полностью совпадает с мнением католической церкви.
Затем настоятель рассказывает историю для того, чтобы описать прагматичный взгляд Путина на эту тему. Когда они в очередной раз вместе обедали, российская пресса написала о предстоящем визите в Берлин, а также о том, что тогдашний правящий бургомистр Берлина Клаус Воверайт является открытым гомосексуалистом. Отец Тихон как заботливый представитель духовенства советовал Путину не подавать гомосексуалисту руки. Путин возразил: с одной стороны, всё это – личное дело Воверайта, с другой стороны, этот человек официально представляет Берлин – таковы были его аргументы. Когда тогдашняя супруга Путина Людмила выступила на стороне священника и поддержала требование Тихона, ответ Путина был краток и ироничен: «Дорогая, не надо ревности». Даже если эта история выдумана, она тем не менее точно описывает манеру поведения Путина. Он проявляет достаточную гибкость, если этого требуют обстоятельства, но это мало меняет его политические убеждения.
Внутриполитическую пользу ему принесло и нашумевшее выступление Pussy Riot в 2012 году в крупнейшем и важнейшем соборе России – храме Христа Спасителя. То, что западная пресса называет женщин из авангардистской группы, название которой переводится как «бунт вагин», иконами сопротивления против Путина, свидетельствует об ошибочной оценке положения в России. Выступление в храме мгновенно сделала группу всемирно известной. Члены Pussy Riot под видом верующих прошли в храм и проорали свою панковскую молитву против Путина и предстоятеля российской Церкви – патриарха Кирилла. Всё это они записали на видео, чтобы потом опубликовать в интернете для СМИ. Они успели выполнить всё это до того, как ошеломлённые сотрудники храма смогли вышвырнуть их из церкви. Рассказ о борьбе мужественных молодых рок-музыкантов против жестокой и всё менее популярной системы имел на Западе большой успех. Миллионы прочитали об этом в интернете. В России, однако, расчёт на восприятие этого авангардистского выступления как героического не оправдался. Акция вызвала однозначное отвращение.
Рефрен панк-молебна «Богородица, Дева, Путина прогони» звучал довольно невинно. Однако другие слова текста – «срань господня» и «сука» в адрес патриарха – были восприняты верующими в России лишь как целенаправленная провокация, что, собственно, и планировалось. Надежда Толоконникова, одна из активисток, вместе с её мужем Петром Верзиловым приобрела в России известность в определённых кругах, организовав в московском Биологическом музее публичную сексуальную оргию, которая сделала бы честь группе «Коммуна 1» в Германии шестидесятых – так написала об этой акции «Frankfurter Allgemeine Sonntagszeitung».
Для российской оппозиции акция в церкви была неприятным ударом. А Владимиру Путину она сыграла на руку. Российский президент быстро распознал здесь политический потенциал и использовал его. Он публично заявил, что сожалеет об инциденте: «Я приношу свои извинения всем верующим и священнослужителям за них [Pussy Riot], если они не смогли этого сделать сами. Надеюсь, что этого больше не повторится». Церковь тоже воспользовалась удачной ситуацией для мобилизации. Через два месяца после инцидента патриарх Кирилл в течение четырёх часов служил в присутствии 50 тысяч верующих молебен «в защиту веры, поруганных святынь, Церкви и её доброго имени».
Попытка бойкой представительницы группы Надежды Толоконниковой во время последующего судебного заседания сравнить суд с московскими показательными процессами сталинского времени – мол, «это процесс над всей государственной системой Российской Федерации» – также не сработала. Правда, то, что она представила себя как фигуру на переднем крае сопротивления, в некоторых кругах интеллектуалов Москвы и Санкт-Петербурга на некоторое время способствовало росту потребления красного вина и горячим спорам о том, что можно и чего нельзя делать в искусстве. Однако с политической точки зрения акция была провалом.
Социологи из Левада-Центра по опросам определили, что 86 % россиян выступают за наказание участниц акции. Более половины были согласны с жёстким наказанием, составившим два года лишения свободы, хотя такой срок многие, в том числе уполномоченный по правам человека Владимир Лукин, критиковали как чрезмерный. Лишь 5 % населения выступили за то, чтобы оставить акцию девушек без последствий.
«Мы столкнулись с неоспоримым фактом: это глупые курицы, совершившие акт мелкого хулиганства ради саморекламы», – разгневанно резюмировал ситуацию в интернете Алексей Навальный, блогер и известный оппозиционер, противник Путина. Он также выступил только против жёсткого наказания. На Рождество 2013 года, за три месяца до окончания их срока, Владимир Путин помиловал активисток.
