Адская глотка

Занималась заря, и Ихабар подумал, что не помнит такого сияющего рассвета. Осен уже давно скрылся из виду, и он тоже продолжал путь, нигде не останавливаясь, хотя почти не чуял под собой ног и порой казалось, что еще немного – и от дурноты он рухнет с очередного крутого склона вниз. Не сводя глаз с виднеющейся вдали вершины Горы Ветров, он старался не думать ни о чем, кроме того, что необходимо идти вперед. Но когда окружающий пейзаж превратился в нечто неправдоподобно прекрасное, он, застигнутый врасплох нахлынувшими чувствами, остановился и залюбовался красотой Земли Энды. Сев на щит, он смотрел на пробуждение солнца, окрасившего небо в розовый, фиолетовый и оранжевый цвета, и на вздымающиеся над тучами заснеженные вершины гор. Только сейчас он постиг значение слова «покой». По мере того как светило продолжало свой путь по небосводу, Ихабар восстанавливал в памяти все, что произошло с тех пор, как он вместе со своим племенем покинул Турбу. Он чувствовал, что за краткий промежуток из каких-то четырех или пяти лун стал совершенно другим, как будто успел прожить несколько жизней. И он очень устал. Он закрыл глаза и уснул, но даже во сне ему не удавалось отдохнуть. Образ умершей матери на ложе из веток, приготовленных для погребального костра, смешивался с воспоминаниями о великане с факелом в руках в недрах обиталища ужасного Ингумы, двух жутких драконах, волке и гигантском яйце, из которого предстояло появиться третьему дракону. Он метался между этими образами, пытаясь отыскать разгадку тайны, окутывавшей его сон. Случайностей не бывает. Так говорила мать его отца. Все имеет свой смысл, и он хотел понять причину, по которой оказался в центре этой интриги. Он проснулся, когда солнце уже начало медленно клониться к закату. У Ихабара онемели ноги, и ему потребовалось немало времени на то, чтобы восстановить свою способность двигаться. Он вошел в Хентилхар, когда бигорра начали возвращаться в крепость. Он, войдя в Южную Башню, бросил на пол щит и меч и упал на постель, не отвечая на расспросы отца, брата и сестры. На этот раз кошмарные сновидения его не тревожили, сон был глубоким и крепким.

Как Ихабар и предвидел, никто, кроме Геруки и еще некоторых детей, не поверил в историю, которую он рассказал на следующее утро, уплетая суп и трижды протягивая миску за добавкой. Но его это не волновало. Он прекрасно знал то, что видел, и лишь улыбался, слушая шутки соплеменников. Он убедился, что изменился и в этом. Раньше он с кулаками бросился бы на насмешников, устроив драку. Но теперь ему было все равно. Он знал, что Осен подтвердит его рассказ. Кроме того, было еще яйцо дракона, неоспоримое доказательство истинности его истории. Тем не менее великан не появился ни в этот день, ни в последующие. Обеспокоенный его отсутствием Ихабар пришел к Северной Башне, но обнаружил, что дверь заперта. Осен не открыл ему, несмотря на то что он долго колотил по ней кулаками и даже камнем. Когда стемнело, он увидел, что в верхней части сооружения горит свет, и снова начал звать великана, но по-прежнему безрезультатно.

– Чтоб ты утонул в навозе! – возмущенно воскликнул Ихабар.

Он исполнил обещание, данное великану Аттой, и больше не собирался терпеть его капризы и странности. Он также не забыл, что тот бросил его на произвол судьбы в Теснине, а также позже, на обратном пути. Ради него он рисковал жизнью и больше ничем не был ему обязан. Однако Ихабар не мог отрицать того, что ему пришлось пережить невероятные события, которые он не забудет до конца жизни.

Запасы оружия в кузне росли, и вождь бигорра решил, что этого довольно не только для того, чтобы вооружиться самим, но и чтобы поделиться с теми, кто решит к ним присоединиться в грядущей битве. Разведчики вернулись с новостями. За исключением гор, снег сошел по всей территории Энды, и фрей готовились к наступлению. Основные вражеские войска по-прежнему находились в лагере, разбитом в окрестностях руин Элина, но близлежащие селения уже пострадали от ярости захватчиков. Один из разведчиков сообщил, что собственными глазами видел, как они стирают с лица земли одну из деревень. Варвары убили всех жителей, включая детей, после чего подожгли хижины. Они не ведали жалости, и до Турбы оставалось менее пятидесяти миль. На мгновение Атте пришла в голову мысль еще раз отправиться к Баладасте и попытаться спасти бигорра, оставшихся на равнине, но он отбросил ее. Предатель-тарбело уже один раз предоставил ему возможность покориться, и он ее отверг. Больше говорить было не о чем, и он наверняка приказал бы своим варварам немедленно убить Атту. С другой стороны, он получил известие о встрече, созываемой Арбилем из Илуро, которой предстояло состояться в Адской Глотке. Это собрание в какой-то мере нарушало его планы о встрече в Синих Водах, которую, видимо, лучше было отменить. Однако было ясно, что он поедет в Адскую Глотку хотя бы для того, чтобы из первых рук выяснить, каковы планы вождей кланов – намерены ли они объединяться для совместной борьбы либо каждое племя собирается воевать в одиночку. Он решил отправить своего сына Исея в сопровождении нескольких воинов, чтобы предупредить жителей Турбы о приближающейся опасности. Они также должны были отвезти им часть изготовленного в Хентилхаре оружия, чтобы в случае появления фрей оставшимся в селении упрямцам было чем защищаться. На встречу в Адской Глотке он решил отправиться в сопровождении лишь одного человека, чтобы привлекать к себе как можно меньше внимания. Перебрав все кандидатуры, он остановился на Ихабаре.

Что-то изменилось в этом безрассудном юноше, который всего несколько лун назад то и дело выводил его из себя. Пока он не очень хорошо понимал, в чем заключается эта перемена, но даже внешне было заметно, что сын уже не тот, что прежде. Атта вместе со всеми улыбался, слушая его рассказ о приключениях в обиталище Ингумы Мрачного и о встрече с двумя драконами. С двумя! Вот это полет воображения! Однако чуть позже он вспомнил, что его собственный отец однажды рассказал ему о крылатом чудовище, пролетевшем над Бигоррой. Чудище сожгло на своем пути хижины и посевы и скрылось на западе, в направлении моря. Но Ансо был очень остроумен и обожал рассказывать древние истории и легенды, поэтому тогда Атта решил, что это лишь очередная сказка. Хотя, возможно, он ошибался. Он надеялся расспросить обо всем Осена, но великан заперся у себя в башне и после возвращения еще ни разу не подал признаков жизни. Его сын возобновил обходы окрестностей Хентилхара, но вид у него был угрюмый. Он избегал вечерних посиделок у костра и больше не рассказывал детям сказки. Что-то с ним произошло за время отсутствия, а может, и раньше. После погребения Эрхе он сразу ушел с великаном, и у них не было времени ни поговорить, ни вместе оплакать утрату спутницы и матери. Атта стиснул зубы, не зная, как поступить. Он ушел в себя, не желая делить боль ни с кем, даже с собственными детьми. Его задело то, что последние мгновения жизни женщины, которую он любил всем своим существом, были отданы этому шалопаю Ихабару. Что она ему сказала? И почему сыну, а не ему? Он надеялся, что если возьмет Ихабара с собой, то ему удастся все выяснить по пути. Кроме того, если он и в самом деле побывал в Теснине и вышел оттуда живым и невредимым, то для экспедиции, цели которой были в высшей степени туманными, лучше товарища и быть не могло. Для чего понадобилась эта встреча повелителю Арбилю, заявившему, что в Илуро найдется место только для бьярно?

– Почему я? – удивленно спросил юноша, когда отец известил его о своем выборе.

– Потому что ты мой сын, и я могу на тебя положиться.

Ихабар впервые услышал от отца подобные слова, и не знал, что ответить.

– Когда мы уезжаем?

– Завтра на рассвете.

Ихабар вспомнил, что Осен обещал взять его на встречу в Синие Воды, но, возможно, он не знал об этой встрече, созываемой повелителем Арбилем. Он снова пошел к Северной Башне, и снова безуспешно.

Они скакали по горам, долинам и лесам, которым, казалось, не будет конца. Много раз им приходилось объезжать глубокие пропасти, они ели и пили, не спешиваясь, сходя с лошадей только для того, чтобы помочиться, и наконец к вечеру второго дня прибыли в условленное место. Тут Ихабар сообразил, что Атта знает эти места как свои пять пальцев. За все время пути он ни разу не продемонстрировал ни малейшего колебания, и у них ни разу не возникло необходимости спрашивать дорогу.

– Ты здесь уже был? – спросил юноша, когда отец наконец остановил лошадь при виде моста, дальний конец которого исчезал на противоположном краю необычайных размеров пропасти.

– Да, – последовал лаконичный ответ.

– Кому принадлежат эти земли?

– Ксибуру.

– Они нам друзья или враги?

– Они сыновья Энды.

Подъехав ближе, они увидели лошадей, пасущихся под присмотром четверых воинов, людей Арбиля. При виде Атты и его сына они подняли мечи и позволили им спешиться лишь после того, как Атта подробно объяснил, с какой целью явился в Адскую Глотку. Вождь бигорра не собирался в темноте пересекать мост, соединявший две стороны глубокого ущелья. Они начали искать место для ночлега и обнаружили скрытую зарослями щель в скалах. Их мучил голод, поскольку в последний раз они плотно поели еще в Хентилхаре, и, удобно устроившись на земле, отец и сын приготовились отдать должное запасу еды, которую приготовила для них Герука: сыру, пирогам из желудевой муки, орехам, вяленому мясу и бурдюкам с водой. Кокска и лошади Атты пришлось довольствоваться травой, растущей внутри расщелины, поскольку сюда сквозь густые ветви деревьев все же проникал солнечный свет, и водой, стекающей по одной из стен их убежища.

– Что она тебе сказала? – спросил Атта, разбивая камнем орех.

– Кто? – не понял Ихабар.

– Твоя мать.

– Она всего лишь хотела попрощаться…

– Не лги мне, сын. Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы понимать, когда ты не говоришь правду.

– Это касается только меня и ее.

– Скажи лучше, что это касается нас с тобой.

Внезапно он понял, что сказала Ихабару Эрхе. Ничем иным это и быть не могло.

– Она заставила меня пообещать, что я не скажу ничего и никому, в том числе и тебе, – принялся защищаться юноша.

– Не имеет значения. Я знаю, что ее беспокоило. Я всегда это знал, хотя она считала, что мне ничего не известно.

Сквозь нависающие над расщелиной ветви они видели Богиню Тьмы, озаряющую ясную и холодную ночь, и Ихабар попытался всмотреться в лицо отца, но его скрывала накидка, в которую завернулся Атта.

– Это случилось однажды ночью, очень похожей на эту, – снова раздался его голос. – Все знают, что в Луну Волка предзнаменования всегда бывают недобрыми. Говорят, что есть люди, которые в такое время превращающиеся в это животное, хотя я ничего подобного ни разу не видел. Но я видел, как люди теряют рассудок и становятся агрессивными, хотя, может, они всегда такие и для этого им вовсе не нужен свет дочери Амари. Возможно, для них он служит всего лишь оправданием для того, чтобы дать волю своим самым низменным инстинктам. Младшая сестра твоей матери объединилась с лесорубом, который жил в маленькой деревне в окрестностях Лескара, и она решила пожить несколько дней у нее, чтобы помочь ей освоиться на новом месте.

Атта замолчал, и Ихабар не решался нарушить тишину.

– На этот поселок напали и убили почти всех жителей, за исключением Эрхе и еще одной женщины. Твоя тетя тоже погибла. Твоя мать никогда об этом не говорила, но мы были единым целым, и ей незачем было рассказывать мне о том, что ей пришлось пройти через то, через что не должна проходить ни одна женщина. А потом родился ты.

– Я…

– Ты мой сын, сын Эрхе и Атты, внук Ансо из клана бигорра из Турбы.

– Но…

– Нет никаких «но», которые имели бы хоть какое-то значение. Сын – это тот, кого мужчина вырастил, и я вырастил тебя так же, как Исея и Геруку. Я запрещаю тебе говорить об этом, пока я жив, и тем более после моей смерти.

– Кто это сделал? – после очередной долгой паузы спросил Ихабар.

– Это осталось неизвестным.

На следующее утро они оставили лошадей внутри расщелины, прикрыли ее ветками, чтобы окончательно скрыть от посторонних глаз, и пешком перешли по мосту на другую сторону пропасти. Высота, конечно, впечатляла, но не меньшее впечатление произвел на них мост, сделанный из досок и веревок, который ветер раскачивал, как ему вздумается.

– Нам обязательно туда идти? – спросил юноша.

– Мне кажется, что после встречи с двумя ужасными драконами ты уже ничего не должен бояться, – засмеялся отец.

– Я не боюсь, просто проявляю осторожность.

– Тут нечего бояться. И осторожничать тоже не стоит. Главное, не смотри вниз и крепче держись за веревки.

И чтобы показать сыну, что он знает, о чем говорит, Атта зашагал прямо по воздуху, как позже это вспоминал его сын. Потому что именно так это выглядело со стороны: хрупкая человеческая фигура идет над пропастью, а над ней парят орлы. Ихабар не сразу решился сделать первый шаг, а когда все же сделал, от ненадежной, раскачивающейся под ногами опоры у него закружилась голова и по спине пополз холодок.

– Не смотри вниз! – донесся до него голос отца.

Он последовал его совету и зашагал, устремив взгляд вперед и крепко сжимая веревки. Юноша старался не думать о бездне под ногами, и ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он дошел до конца моста.

– Впечатляет, верно? Обратно идти будет легче.

Атта хлопнул сына по спине и зашагал вперед, не дожидаясь ответа. Ихабар не очень ему поверил, но все равно был счастлив ощутить под ногами твердую почву, и ему даже в голову не пришло оглядываться на проделанный путь.

Они последними явились на встречу, проходившую в лесистой и безлюдной местности. Тут находилась просторная круглая хижина, которую невозможно было найти, не зная о ее существовании. С виду хижина была в очень хорошем состоянии: ни каменные, обмазанные глиной стены, ни соломенная крыша не демонстрировали ни малейших признаков обветшания. Как позже узнал юноша, поблизости жил лесоруб с семьей. Этим людям и было поручено поддерживать жилище в состоянии готовности для собраний вождей племен Энды, хотя на самом деле последнее состоялось еще до его рождения. Никто не стал его представлять, и ему пришлось самостоятельно определять имена и происхождение собравшихся в хижине людей. Тут были далеко не все. По словам отца, не хватало большинства кланов с южной стороны Илене и многих вождей с севера. Он не знал здесь никого, за исключением повелителя бьярно Арбиля, который кивком головы дал понять, что он узнал его, но не обратился к нему ни единым словом. Благодаря помощи представителя племени ксибуру, воина гигантских размеров и устрашающей внешности, он выяснил имена всех остальных.

– Женщина – это наша предводительница Аридана. Вон тот с рыжеватыми волосами – Алкка из племени оскидате, малыш с угрюмой физиономией – это урдо Белойа. Дальше Бетан из клана оско, Мендаур от барето, а самый старый – Ирулар, вождь итуро.

Ихабар пытался запомнить имена, но воин бормотал невнятно, к тому же собрание началось вскоре после их появления. С самого начала стало ясно: все собравшиеся согласны с тем, что им угрожает огромная опасность, но между ними нет согласия относительно того, что следует предпринять перед лицом этой опасности. Они спорили до хрипоты до самого обеда, во время которого страсти немного улеглись. Но как только голод, терзающий пустые желудки, был утолен, разногласия разгорелись с новой силой. Ихабара и многих других оттеснили на второй план, не позволяя вставить ни слова, и он не понимал, почему вожди племен не способны договориться даже в такой серьезной ситуации. Если верить Арбилю, дож Баладасте готовился завоевать все Земли Энды и объявить себя королем. Повелитель Илуро был весьма самоуверенным типом. Он выступил перед собранием и даже предложил собственный план действий, который сводился к необходимости уведомить захватчиков о планах тарбело. Его слова вызвали возражения остальных вождей. Кто его информатор? Кого он представляет? Это кто-то из своих или перебежчик из числа фрей? Почему они должны ему доверять? Повелитель Илуро отказался отвечать на эти вопросы, ограничившись просьбой дождаться появления упомянутого информатора. Юному бигорра хотелось принять участие в обсуждении, крикнуть, что они не видят дальше своего носа, а потому обречены остаться в дураках, что им необходимо хоть раз подумать обо всем вместе, объединиться перед лицом общего врага и оставить разногласия на потом. Но Ихабар не мог этого сделать, потому что тем самым подвел бы отца. Кроме того, он пообещал ему, что и рта не раскроет, пока они будут находиться в Адской Глотке. Он вышел из хижины, устав сидеть в полутьме, где не удавалось даже разглядеть лица своих соседей, и задыхаться в дыму открытого очага. Кроме того, у него не было ни малейшего желания продолжать слушать ни к чему не ведущую перепалку. Он обошел хижину, время от времени ударяя мечом по стволам дубов в попытке сбросить бессильную злость.

– Ты именно так собираешься победить в битве с фрей?

Он стремительно обернулся на звук голоса, показавшегося ему знакомым. Невдалеке на камне сидел мужчина, наблюдавший за ним с ироничной улыбкой. Ихабар напряг память, чтобы вспомнить, где он мог его видеть, и вскоре узнал насмешника. Этот человек находился во дворце повелителя Илуро, когда он вместе с дядей и двоюродным братом приехал туда с просьбой о помощи. Это он тогда в своей изорванной в лохмотья одежде походил скорее на грязного бродягу, чем на воина, и это он унизил его на глазах у всех. Какого черта он здесь делает? Ихабар рывком выдернул из ствола застрявшее лезвие меча.

– Даже не думай, – предостерег его незнакомец. – Я вижу, что теперь у тебя меч горен. Но где бы ты его ни нашел, и даже если ты кое-чему научился, поверь, я по-прежнему умею обращаться с оружием лучше тебя.

Так, значит, этот сын беззубой ослицы тоже его узнал. Только этого ему и не хватало! Он полдня терпел бесконечные разговоры только для того, чтобы сносить еще и насмешки этого высокомерного хвастуна? Кто он вообще такой?

– Забудь, оно того не стоит. – Ироничное выражение лица незнакомца сменилось дружеской улыбкой. – Ссорясь друг с другом, мы льем воду на мельницу фрей, а также этих остолопов, которым никак не удается договориться. Как тебя зовут?

– Меня зовут Ихабар, сын Атты и внук Ансо из клана бигорра из Турбы, – ответил юноша. – И это тот же меч, который был у меня, когда я приезжал в Крепости. И я нигде его не нашел, это наследство моего деда.

– Я Гарр, а это, – воин погладил рукоять своего меча, – Эло.

Перед тем как покинуть Итуро, они зашли на оружейный склад в поисках своего оружия. Он хотел забрать меч, который отнял у одного из всадников в Ущелье, а затем оставил у ворот, чтобы войти в город. Но неожиданно он увидел свой любимый меч, и сердце учащенно забилось в груди. Он узнал бы его где угодно по необыкновенному лезвию, закаленному кланом алио с Железной Горы, и рукояти, на которой кузнец выгравировал его имя. Даже не задумываясь о том, что здесь делает его оружие и кто может теперь быть его хозяином, он схватил меч и мысленно поклялся больше никогда, никогда его не терять, тем более не менять на кувшин пива. Он рассек мечом воздух и ощутил, что к нему возвращается сила, которую он считал утраченной. Он снова был сыном Кейо из Элузы, лучшим воином Энды. Охранник склада наморщил лоб, пытаясь припомнить, этот ли меч чужеземец оставил здесь, несколько дней назад входя в город, но глядя, как он вращает им над головой, промолчал. Было ясно, что именно он владелец меча, а кроме того, хотел бы он посмотреть на того, кто попытается этот меч отнять!

– И что ты здесь делаешь? – спросил Гарр, снова переключая внимание на юного бигорру.

– А ты?

– Сопровождаю Ирулара из Итуры, хотя на самом деле меня привело сюда любопытство. Эти, – он кивнул в сторону хижины, – все равно не договорятся. Им никогда этого не удавалось, с чего бы вдруг сейчас все произошло иначе? Каждого из них интересует только личная выгода, а также судьба их кланов, их стад, их селений… Захватчики вторгнутся, все это сотрут с лица земли, и те, кому удастся выжить, будут превращены в рабов.

– Я буду сражаться до последней капли крови и убью столько захватчиков, сколько смогу.

– В этом я не сомневаюсь, парень, нисколько не сомневаюсь… Но тебе не кажется, что думать головой интереснее, чем яйцами?

И воин рассказал ему о войске фрей, состоящем из тысяч солдат, об их боевых машинах и сопровождающих их тварях, а также о том, что там, где проходит войско, остается лишь выжженная земля и обуглившиеся камни. Затем, к удивлению бигорры, он острием меча нарисовал на земле карту Земли Энды и в нескольких местах сделал насечки.

– Здесь, здесь, здесь… мы были бы непобедимы, и этим варварам не помогли бы ни их люди, ни их оружие. Но для этого необходимо, чтобы вот они, – он снова ткнул мечом в сторону хижины, – в кои-то веки, черт возьми, между собой договорились!