Хентилхар

Все оставшееся до весны время бигорра не покладая рук, от рассвета до заката, работали под руководством великана. Поужинав, они тут же засыпали – у них не оставалось сил даже на то, чтобы посидеть у костра. Необходимость в поисках пропитания отпала, поскольку в кладовых Хентилхара было предостаточно зерна и солонины. Дров для того, чтобы обогревать башню и готовить еду, тоже хватало. Поэтому отныне все – мужчины, женщины и дети – принялись за изготовление оружия, которого хватило бы не только для их собственных воинов, но и для всех остальных племен в том случае, если удастся договориться с ними и вступить в совместную борьбу с захватчиками. Пока одни раздували меха, заливали драгоценное железо горен в формы, а затем придавали ему окончательную форму на наковальнях, другие трудились над изготовлением луков, рукоятей для мечей и ножей. Женщины полировали лезвия, а дети сновали между взрослыми, собирая металлические и древесные стружки и выполняя поручения старших. В конце каждого дня люди валились с ног от усталости, но никто не жаловался – общий труд сплачивал их и делал сильнее. Они хотели, чтобы в конце последней Луны Волка у них было как можно больше оружия, которое они намеревались погрузить в колодец, расположенный с северной стороны крепости, где свет Богини Луны должен был окончательно его заточить. На этой горе они были гораздо ближе к ней, чем в Турбе, поэтому не сомневались в том, что и результат будет отменным. Осен хотел было сказать им, что необходимости в этой церемонии нет никакой, что лезвиям его мечей и ножей нет равных благодаря секрету железа, но промолчал, подумав, что не его дело вмешиваться в верования людей. Кроме того, он был им благодарен. Долгое ожидание подходило к концу. Одиночество его зим вскоре должно было завершиться, что позволило бы ему воссоединиться со своим народом на Горе Воды. Он понял это, когда увидел застрявший в стене гарту, который сам выковал для своего друга.

В свою очередь Ихабар чувствовал себя героем: благодаря ему его народ заручился поддержкой великана! Многие называли это событие небывалым, хотя это было не совсем так, потому что другие припоминали, что их предкам однажды уже случилось укрыться в Хентилхаре. С другой стороны, он был «избранным», хотя и не знал для чего. На его вопрос Осен ответил, что скоро он все узнает. Но дни шли, а великан не спешил сообщить причину, заставившую его остановить свой выбор именно на нем. Пока все остальные трудились над изготовлением оружия, он жил в Северной Башне и продолжал тренировки, которые ему самому казались чрезмерно интенсивными. Но Ихабар не жаловался. Он бегом спускался и поднимался по тропе, приводившей его к отрогам горы, часами поднимал бревна и камни, упражнялся с мечом и копьем и научился пользоваться луком так искусно, что попадал в яблочко с расстояния в пятьдесят футов. Он замечал, что его мышцы наливаются силой, что он уже не тот несколько костлявый юноша, который прибыл в Хентилхар всего две луны назад. Он понял, что превратился в уважаемого воина, в тот день, когда в рукопашной схватке одержал верх над старшим братом и увидел гордость и одобрение во взгляде отца.

Тем временем вести, которые приносили следопыты, были неутешительными. Войско фрей пришло в движение и начало нападать на небольшие селения в окрестностях Элина. Казалось, оно выходит из зимней спячки, и их генерал использует эти вылазки для того, чтобы потренировать солдат, посылая их в места, не способные постоять за себя в силу отсутствия воинов и необходимого оружия. Но в сторону юга вражеская армия пока не выдвигалась – возможно, ожидая, пока бóльшая часть Энды освободится от снега. Необходимо было как можно скорее организовать встречу вождей всех племен. Единственная надежда, пусть и совсем слабая, оказать сопротивление врагу заключалась в объединении всех кланов, хотя до сих пор никто не сделал даже первого шага для того, чтобы заключить подобный союз. Атта решил начать переговоры и разослал гонцов по обоим склонам Илене. Он также отправил старшего сына к повелителю Арбилю в Илуро, а второму лучшему воину поручил поговорить со вспыльчивым вождем ксибуру, влияние которого простиралось до самого моря. Он приглашал всех прибыть в Синие Воды в день празднования Родов Богини. На упомянутую встречу должны были прибыть только вожди. Разумеется, их в любом случае должны были сопровождать воины, но самым главным было не привлекать внимания: у фрей повсюду были соглядатаи.

Ихабар в очередной раз был уязвлен, предложив известить племена на востоке и получив отказ.

– Почему? – спрашивал он. – Я уже ничем не уступаю Исею.

– Ты, вне всяких сомнений, отличный воин, но теперь ты служишь нашему покровителю.

– Как это я могу служить великану? Я свободный человек.

– Он попросил тебя в обмен на свою помощь, и я дал ему слово. По-твоему, почему ты с того самого момента упражняешься, в то время как мы не покладая рук делаем оружие? Ты нужен ему для осуществления какой-то задачи, и ты сделаешь то, что он тебе прикажет.

– А если я откажусь?

– Клянусь Богиней, Ихабар! Ты ведь не младенец, а мужчина! Вот и веди себя как мужчина!

Атта дал понять, что разговор окончен, и юноша отправился разыскивать Осена, решив раз и навсегда выяснить, чего тот от него ожидает. Он нашел великана перед башней – тот сидел на земле, погрузившись в созерцание пейзажа. Осен не ответил на его приветствие, и Ихабар решил сесть рядом, сказав себе, что с места не сойдет, пока хозяин крепости не сообщит ему все, что он хочет знать. Долгое время ни один не произносил ни слова. Ихабар терпеливо сносил порывы ледяного ветра, пока его одежда не начала покрываться тонким слоем инея.

– Пойдем внутрь, пока ты окончательно не оледенел, иначе придется просить ворожею из Ардана, чтобы она тебя разморозила, – засмеялся великан, вставая с земли и входя в башню.

У Ихабара зуб на зуб не попадал от холода, и ноги ему не повиновались. Ему стоило больших трудов подняться и последовать за Осеном. Чертов великан! Угораздило же его вломиться в это логово!

– Кто такая ворожея из Ардана? – спросил он, пытаясь согреться у огня.

– Где ты родился, парень, если не знаешь, кто такая Ибабе?

– Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь в Турбе упоминал ее имя.

– Наверное, потому что вам не нужна была ее помощь. К ней идут со всех концов Энды за советом, исцелением или предсказанием будущего. Скоро ты с ней познакомишься, потому что она тоже будет на встрече, которую созывает твой отец.

– Меня туда не приглашали, – буркнул юноша.

– Тебе не понадобится приглашение – ты пойдешь туда со мной. Хочу напомнить тебе, что я тоже вождь, хотя в моем клане всего один член, – погрустнев, добавил Осен.

– Так ты тоже там будешь?

– Конечно, но мне запрещено принимать участие в договорах людей, так что ты будешь участвовать от моего имени.

– Я тебе для этого понадобился?

– Для этого. И еще кое для чего, о чем я тебе расскажу в свое время.

– Откуда ты знаешь, что вожди прибудут на собрание?

– Я знаю гораздо больше, чем ты можешь себе представить! – засмеялся великан.

Ихабар не стал пытаться выяснять, что еще знает великан, – все его мысли были заняты предстоящим собранием. Он улыбнулся, когда представил себе, как изумится отец, увидев сына как равного в Синих Водах. Он велел ему подчиняться требованиям великана, и он это сделает. Впрочем, он не собирался ни о чем предупреждать отца, рассчитывая преподнести сюрприз.

Но несколькими днями позже удивиться пришлось Ихабару. Однажды утром, когда он собирался поупражняться в стрельбе из лука, Осен сообщил, что они отправляются в путь. Он не сказал, куда они направляются, лишь то, что они покидают крепость. Охваченный волнением Ихабар бросился прощаться с семьей в полной уверенности, что речь идет о начале его приключений. Однако ни отца, ни брата в кузне не оказалось, хотя работа была в разгаре: горны пылали, меха пыхтели, и кузнецы выбивали молотами по раскаленному железу на наковальнях тот же ритм, которым вестники предупреждают о надвигающейся опасности или сзывают на собрания или праздники, – стуча деревянными палками по толстым доскам. Ихабар еще в раннем детстве освоил эти ритмы, научившись им у вестника Турбы, и на мгновение замер, очарованный этими звуками, которых не слышал с момента прибытия в Хентилхар.

– Ихабар! Тебя ищет Атта! – крикнули ему.

Он бросился бежать в Южную Башню, вихрем ворвался в огромный зал, где находился лагерь бигорра, и остановился как вкопанный при виде отца, брата и сестры, которые с озабоченным видом стояли у шатра их семьи. Выяснилось, что мама пошла собирать корни и, поскользнувшись на склоне, упала и сильно ушиблась. Атта шагал из стороны в сторону, нахмурив лоб и сжимая кулаки. Он заметно нервничал. Еще никогда Ихабар не видел его таким обеспокоенным, даже когда Исей и тот болван бутурра поссорились и едва не втянули оба клана в грандиозную драку. Ни секунды не медля, он бросился к Осену, чтобы сообщить ему, что с мамой произошел несчастный случай и он должен остаться с семьей, после чего поспешно вернулся к своим. Довольно долго никто из хлопотавших в шатре женщин ничего им не говорил, но наконец одна из них позвала вождя, который вошел внутрь, но уже через несколько мгновений вышел и окликнул старшего сына и маленькую Геруку. Ихабар места себе не находил от беспокойства и решил, что все равно войдет в шатер, даже если для этого ему придется врываться силой. Однако он не совсем понимал, как ему одолеть целую армию заботившихся о матери женщин. Наконец подошла и его очередь.

Эрхе была бледная как мел. Румянец покинул ее щеки, а глаза потускнели. Однако она встретила сына улыбкой и попросила, чтобы их оставили наедине.

– Ты не уехал…

– Нет, – ответил пораженный ее бледностью юноша.

Казалось, в жилах матери не осталось крови.

– Ну же, подойди ближе. У меня почти не осталось сил, чтобы говорить, но я хочу, чтобы ты услышал то, что я должна тебе сказать.

И Эрхе прошептала на ухо сыну тайну, которую никогда никому не открывала. О ней не знал даже ее возлюбленный спутник, и она заставила Ихабара поклясться, что никто, кроме него, ни о чем не узнает. Потрясенный юноша сумел лишь кивнуть и поцеловать ее холодную руку. Он знал, что никогда не забудет этот день. Он видел, как разрыдался Атта, когда с наступлением темноты женщины известили его о том, что как Эрхе, так и неродившийся младенец в ее утробе, умерли. Вождь племени бигорра, воин, которого уважала вся Энда, не стал кричать или проклинать Повелителя Мертвых или его служителей. Он не умолял Богиню вернуть жизнь его спутнице и неродившемуся сыну. Он просто плакал. И так сильна была его боль, что не нашлось человека, который не ощутил бы его страдание и не разделил его с ним.

Вымытая, причесанная и одетая в лучшую тунику Эрхе лежала на ложе из бревен и сухой соломы с маленьким узелком в руках. Спутницу Атты и мать троих его детей провожал весь клан, собравшись во дворе Хентилхара. Это была одна из морозных ночей, когда звезды сверкают особенно ярко. Не было лишь ночного светила. Ихабар не мог отвести глаз от лица матери в тщетной надежде, что она вот-вот откроет глаза и улыбнется ему. Еще никогда он не видел ее такой красивой. Он слышал, не слушая, песни, сложенные для нее бардами, плач свистков в тишине, слова поддержки. На небольшом пиршестве, организованном в честь покойной, он не смог ни есть, ни пить. Согласно традиции его попросили что-нибудь сказать, но он и рта не смог раскрыть, будто онемел. Когда темноту пронзили первые лучи солнца, Атта и трое его детей поднесли к погребальному ложу зажженные факелы, и с вершины Горы Ветров к небу взметнулись языки пламени. Юноша словно прирос к полу и не сдвинулся с места, пока от костра не остались лишь угли. Затем он помог собрать пепел, чтобы поместить его в специальную пещеру-склеп, в которой уже хранились останки нескольких членов клана бигорра, умерших после того, как они покинули Турбу. Там Эрхе предстояло дожидаться своей очереди заново родиться из лона Матери всего сущего.

На следующее утро они с Осеном отправились к Арфидийской пропасти. Это было единственным, что Ихабару удалось выведать у великана.