Глава 57
Еще одно освещенное окно
Он прибавил пару фунтов в весе, щеки округлились, веснушек стало больше.
– Привет, Чарльз, – хрипло сказал Эван.
Ван Скивер, не торопясь, прошелся по мансарде.
– Знаешь, в США живет триста шестьдесят семь тысяч сто пятьдесят девять человек с твоим именем, – улыбнулся он. – Один Эван на восемьсот пятьдесят четыре американца.
Звук немного отставал от изображения, не совпадал с движениями губ, как будто Чарльз находился где-то далеко-далеко, в другом мире.
– Конечно, от своей дурацкой фамилии ты избавился много лет назад. Задолго до Осло. Непросто было тебя найти.
– Хорошо, что меня назвали, скажем, не Игнациус.
Чарльз усмехнулся. Остановившись перед трупом Даники, посмотрел на него. Вокруг головы женщины медленно расползалось багровое пятно.
– Они такие беспомощные, а ты такой сильный, – сказал ван Скивер. – В этом твоя слабость, Эван, и так было всегда. В твоем добром сердце.
Эван думал о фальшивом паспорте, ничем не отличавшемся от настоящего, – его явно выдало министерство. О том, как отследили его телефон – невзирая на пятнадцать преград по всему миру. О том, что Слетчер упорно ездил на своей «тойоте», не меняя номеров, – полиция не стала бы его разыскивать.
– Ты не наемник, – произнес Эван. – Ты работаешь на правительство.
– Настолько же, насколько раньше на него работал ты, – откликнулся Чарльз. – Но да, я все еще внутри системы, если ты об этом.
– Кто твой куратор?
– Куратор? – Чарльз опять улыбнулся, и его улыбка напомнила Эвану о потрескавшемся асфальте баскетбольной площадки, чизбургерах на ужин, переполненных спальнях приюта «Прайд-хаус». – У меня нет куратора. Теперь это все мое.
– Что твое?
– Все.
И тут Эвана осенило. Внутри у него все перевернулось. Домик из домино лжи рушился, рушился – и теперь обломки прошлого посыпались ему на голову, погребая под собой.
– Программу «Сирота» так и не закрыли.
– Ее цель изменилась. И я стал боссом.
– Сколько наших осталось?
– Достаточно.
– Как ты вышел на мой след?
– Ох, ты себе даже не представляешь, как трудно было вычислить Человека из Ниоткуда. Мы разработали специальную программу обработки данных, чтобы проверять отчеты о совершенных преступлениях. Так всплыл отчет об убийстве Уильяма Чемберса. После этого мы вышли на Морену Агилар.
– Но как вы догадались, что это я?
– Очень уж жертва была приметная. Грязный коп, который подозревался во многих нарушениях. Как раз по твоему профилю. Ну, и отчет судмедэкспертов. Баллистическая экспертиза показала, что стреляли из пистолета модели 1911, твоего любимого, хотя калибр вначале сбил нас с толку. Обычно ты используешь экспансивные пули, но той ночью в ход пошли пули с цельнометаллической оболочкой весом в двести тридцать гран. А потом я понял – вокруг было полно народу, ты хотел, чтобы пуля летела чуть медленнее скорости преодоления звукового барьера и выстрел не привлек внимания окружающих. Но, по сути, тебя выдали деньги, оставленные за жилье. Откуда у нищей девчонки из Сальвадора стодолларовые купюры?
«Оплошность», – подумал Эван.
– Мы не стали выходить с ней на связь на тот случай, если нам придется воспользоваться ею позже. Правда, мы не ожидали, что она так быстро найдет для тебя настоящего клиента.
– Это дискредитировало подложного клиента, которого вы ко мне направили.
Чарльз поддел тело Даники носком ботинка.
– Именно так.
– Вы хотели, чтобы кто-то находился рядом со мной. Это позволяло вам определить мое местоположение.
– Ты же знаешь, как бывает с такими парнями, как ты. Нам нужно было контролировать место твоего пребывания, чтобы тщательно спланировать нападение на знакомой нам территории.
– Как тогда в мотеле.
– Именно. Но даже так, смотри, чем все обернулось. Поэтому мы немного изменили план, пожертвовали пешкой, чтобы ты смог продвинуться по доске. – Ван Скивер посмотрел на тело у своих ног. – Мы приложили немало усилий для того, чтобы спланировать операцию. К тому же мы надеялись, что ты останешься ночевать в мансарде. Но ты как акула. Всегда в пути.
– Как вы вышли на Данику?
– Ну, мы присмотрели парочку подходящих кандидатов заранее, пока тебя искали. Некоторое время мы наблюдали за Даникой. Она показалась нам более подходящим кандидатом.
Эван немного поразмыслил над его словами.
– Так вы поэтому гоняетесь за мной? Из-за моей благотворительности?
– Нет, конечно. – Чарльз закатил глаза, показывая, что разочарован. – Мы гоняемся за тобой из-за информации, которой ты располагаешь. Небезопасно позволять тебе бегать без надзора в зоне наших операций.
– Как и тебе.
– А я ни во что и не ввязываюсь.
– Мне сказали, что ты перебежчик.
Чарльз изумленно уставился в камеру.
– Я никогда не предавал программу.
– В то лето, когда мы встретились в Осло, мне дали задание убить тебя. Я отказался.
– Тем летом двоим из нас дали задание убить тебя. Тогда двум Сиротам впервые разрешили работать вместе. Твой куратор тебе солгал. Это ты был целью. Мы просто не могли тебя найти. До сих пор.
– Тогда почему…
И вот только теперь, в тусклом свете мониторов, Эвана осенило. Джек прислал ему фотографию Чарльза, зная, что он узна́ет друга детства. Зная, что Эван никогда не убьет другого Сироту. Зная, что он уйдет в подполье.
Джек дал ему ложное задание, чтобы предупредить, заставить выйти из игры. Если бы Эван узнал правду, он обрушил бы свой гнев на программу «Сирота», а может, и на само чертово правительство. И его бы убили.
На лице Чарльза читалось понимание. Его губы растянулись в улыбке. Прижимая телефон к уху, он обошел труп Даники.
– Ох, ну надо же. Ты не знал. А ты думал, почему Джек Джонс слился? Он защищал тебя.
Эван вслепую пошарил рукой, нащупал кресло, подтянул его к себе, сел. Ему вспомнилось, как Джек сидел за столом, накручивая спагетти на вилку: «Самое сложное – не сделать из тебя убийцу. А сделать так, чтобы ты остался человеком». Его напряженный голос перед той судьбоносной встречей у мемориала Джефферсона: «Возможно, утечка происходит с нашей стороны. Не хочу светиться. Я стараюсь не высовываться».
Джек нарушил множество протоколов, чтобы защитить Эвана. Он знал, чем рискует. И пошел на этот риск.
Скорбь Эвана по Джеку так и не ослабела, она всегда оставалась где-то в глубине его души, оплела его сердце. А теперь эта скорбь шевельнулась, разрушая основы его представления о мире, стальной хваткой сжимая его горло. Эван открыл рот, но с его губ не слетело ни слова.
Радовало только то, что Чарльз сейчас не видит выражения его лица. Тем не менее ван Скивер что-то почувствовал. Повернувшись, он заглянул в скрытую камеру на одном из навесных шкафчиков.
– Почему меня хотели убить? – с трудом выдавил из себя Эван.
– Ты не понимаешь. Ничего личного. Все изменило появление беспилотников. Теперь в любое время, когда только министерству обороны вздумается, можно нажать на кнопку, и где-то на другом конце мира взорвется машина с экстремистами. Так зачем учитывать человеческий фактор, идти на дипломатический риск – а ведь именно с такой опасностью связано существование нашей программы. Мы им больше не нужны. Вот уже много лет. И они начали нас убирать.
– Ты хотел сказать, что они давали нашим же ребятам задание убирать своих, – уточнил Эван.
– Именно. И эта операция продолжается. Наши убирают своих. Тех, кто представляет опасность.
– Мы все представляем опасность, Чарльз. Для этого нас и создали.
– Ну да. Но психологические характеристики некоторых Сирот предполагали более высокий шанс возникновения осложнений.
– Как в моем случае.
– Как в твоем случае.
– То есть если бы это я тогда согласился убить тебя, а ты бы отказался, то сейчас мы с тобой поменялись бы местами и это я стоял бы у той камеры?
– Ну, не тебе жаловаться на то, что они ошиблись, верно?
– Итак, новая цель программы «Сирота» – уничтожить всех Сирот? Разве ты не видишь, к чему это в конечном итоге приведет, Чарльз? Нас перебьют одного за другим…
– Пока не останется только один, – договорил за него ван Скивер.
– И тебя это не беспокоит?
– Нет.
– Почему?
– Потому что… – Чарльз подошел ближе к камере. – Им буду я.
– А что потом? – осведомился Эван.
На этот вопрос ван Скивер ничего не ответил.
Эван ждал. Как он и предполагал, Чарльз придвинулся к камере. Еще один шаг, всего шажок. Но Чарльз остановился, решительно глядя в камеру.
– Не важно, сколько времени у меня на это уйдет, – заявил он. – Я тебя найду.
– Прощай, Чарльз…
Лицо ван Скивера переменилось, он успел отпрянуть, но Эван уже кликнул мышью, подрывая скрытый в камере заряд.
Изображение на экране сменилось белым шумом: все камеры в помещении «поджарились» при взрыве. Эван долгое время сидел и смотрел на белесые полосы на экране, словно то был какой-то код, который нужно было расшифровать.
Он думал о том, что Чарльз все же был довольно далеко от камеры и заряда могло не хватить на то, чтобы взрыв убил его.
Встав, Эван почувствовал, что у него подгибаются ноги. Он едва доплелся до кухни и налил в шейкер две стопки «Жан-Марк XO». Он взбалтывал водку со льдом, пока его пальцы не прилипли к алюминиевой поверхности шейкера. Вылив напиток в бокал, Эван украсил водку насаженной на шпажку оливкой и, выйдя на балкон, обвел взглядом Даунтаун.
В его голове роились бесконечные вопросы и возможности. Ему нашлось место в тайном списке самых разыскиваемых личностей, но в этом списке оказались вовсе не вооруженные грабители или бородатые террористы в тюрбанах, а спецагенты, получившие свои навыки благодаря образовательной программе правительства – того самого правительства, которое теперь пыталось их уничтожить. А значит, у Эвана могли быть не только противники, но и союзники. Кто еще был в этом списке? Кто еще стоял за программой уничтожения Сирот?
Чарльз утверждал, что теперь сам курировал программу «Сирота», пусть и в новом статусе – она уменьшилась в объеме, но не утратила былой смертоносности. Эван был склонен полагать, что это правда. Прямо сейчас участники программы уничтожали бывших Сирот, которых правительство сочло опасными. Эван верил и в это. Но каковы были другие, новые цели программы, поставленные Чарльзом? Это еще предстояло выяснить.
Отхлебнув водки, Эван оперся на перила, глядя на Лос-Анджелес. Люди, охотившиеся за ним, могли быть где угодно, скрытые среди этих огоньков ночных окон. А Эван находился здесь. Им его не найти. Не сегодня.
Сегодня он всего лишь тень на фоне еще одного освещенного окна.
