Глава 2
Крепость Одиночества
Дверь квартиры 21А ничем не отличалась от любой другой в доме и полностью соответствовала требованиям ассоциации жильцов, благодаря чему не привлекала внимания пристальных глаз Хью Уолтерса во время его ежемесячных инспекций этажей. Чего Хью не знал, так это того, что под тонкой деревянной отделкой скрывалась стальная дверь с пределом огнестойкости шесть часов, способная выдержать удар тарана и взрыв.
Наконец добравшись до квартиры, Эван вставил ключ в обычную замочную скважину. Когда он повернул ключ, щелчок, с которым отворились засовы внутри двери, был чуть громче, чем должно быть.
Эван вошел внутрь, запер за собой дверь, отключил сигнализацию, поставил окровавленный пакет на стеклянный столик и выдохнул.
Дом.
Или, по крайней мере, то, что служило ему домом.
Сквозь многочисленные окна и балконы открывался вид на Лос-Анджелес с высоты пентхауса. В двенадцати милях к западу сверкали небоскребы Даунтауна, а на юге вздымались в небо башни Сенчури Сити.
Квартира Эвана представляла собой единое открытое пространство с декоративным бетонным полом серовато-бронзового цвета. Это пространство разделяли многочисленные колонны; посреди помещения был установлен центральный камин; винтовая лестница вела в чердачное помещение, которое Эван переоборудовал под библиотеку. На кухне красовались стойки из литого бетона, блестела нержавеющая сталь бытовой техники, масляно переливался шлифованный никель. Над мойкой сияла зеркальная поверхность плитки. Островок кухни, набитой техникой, был окружен океаном пустого пространства – гладкую поверхность пола нарушали только тренировочные маты, разнообразные тренажеры и пара диванов.
Окна и стеклянные двери были сделаны из пуленепробиваемого поликарбоната, а опускающиеся жалюзи при необходимости добавляли еще один слой скрытой брони. Они были сплетены из крошечных колец, изготовленных из редкого титанового сплава и соединенных друг с другом наподобие кольчуги. Такой щит мог остановить пулю, выпущенную из снайперской винтовки, которая прошила бы обычный пуленепробиваемый материал. К тому же титановые кольца создавали дополнительную защиту от взрывных устройств и закрывали обзор потенциальным убийцам или наблюдателям.
И еще отлично защищали от солнца.
Стены тоже были укреплены. Эван вносил эти усовершенствования годами, никогда не прибегая к услугам одних и тех же поставщиков, заказывая доставку материалов на разные адреса и собирая устройства вне дома. Когда ему было необходимо нанять рабочих, чтобы установить что-то, он всегда заботился о том, чтобы они не знали, что именно устанавливают. Благодаря терпению и тщательному планированию Эван построил свою Крепость Одиночества так, что никто этого и не заметил.
Он был очень привязан к своему мирку, скрывавшемуся за дверью квартиры 21А. Однако при первой же необходимости Эван готов был с ним распрощаться.
Мужчина направился в кухню, подошвы его туфель гулко стучали по гладкому бетону. Единственным цветным пятном во всей квартире была так называемая «живая стена» рядом с плитой. Несмотря на то что был декабрь, вертикальный сад, снабженный системой капельного орошения, позволял выращивать все что угодно: от мяты и ромашки для свежего чая до кинзы, петрушки, шалфея, базилика и перца, который можно добавить в омлет.
Временами Эван невольно задумывался о том, что единственное живое существо в его доме – это стена.
Но у него были Заповеди, и эти Заповеди были для него всем.
Заглянув в холодильник, Эван вынул из морозилки запотевшую бутылку польской водки «U’luvka». Он налил несколько унций в шейкер, добавил кубики льда, потряс шейкер до тех пор, пока тепло рук не нагрело металл, а затем вылил его содержимое в охлажденный бокал для мартини. Сделав глоток и почувствовав, как обжигающе холодная жидкость касается губ, Эван зажмурился от удовольствия.
Пройдя мимо вертикального сада, он через раздвижную дверь вышел на балкон. Пол балкона был усыпан песчинками кварца, громко хрустевшими под ногами. Так и было задумано: сенсоры, встроенные в окна и дверь, реагировали именно на этот звук, если масса объекта была больше пятидесяти фунтов. Другие сенсоры реагировали на приближение крупных объектов к окну.
В квадратном цветочном горшке, стоявшем у края балкона, под растущими там кактусами был спрятан парашют – на тот случай, если Эвану придется срочно эвакуироваться.
Опершись локтями на поручень, он сделал еще один глоток, чувствуя, как от водки у него внутри становится теплее. Вдалеке на побережье на фоне черных вод Тихого океана горели огни района Марина дель Рей.
Внимание Эвана привлекло движение в доме напротив. Его окна выходили на квартиру 19Н. В окне, прикрытом вертикальными жалюзи, на фоне футбольного матча, который транслировали по телевизору, мелькал Джои Деларосса, что-то евший из горшочка деревянной ложкой. Джои работал бухгалтером в какой-то крупной фирме и бо́льшую часть свободного времени проводил за едой и просмотром телепередач. Примерно раз в месяц он уходил в запой, шатаясь, вваливался в свою квартиру после похода по барам Вествуда и принимался, рыдая, названивать своей бывшей супруге. Эти звонки ничем хорошим не заканчивались, поскольку Джои нарушал постановление суда, запрещавшее ему звонить жене. К тому же он уже три года не платил алиментов. Последняя ссора закончилась тем, что бывшая супруга Джои оказалась в двухдневной коме, а его сын на всю жизнь остался хромым, повредив пластинку роста или как там это называется у шестилетних. Дверь в кухне Джои запиралась на замок фирмы «Шлаге», который Эван мог вскрыть отмычкой за пять-семь секунд.
Эван приучил себя обращать пристальное внимание на каждую мелочь. Его голова была полна сведений о каждом жильце, каждой лестнице, каждом распределительном щитке и каждой тявкающей собаке.
Еще в двенадцать лет в него вбили Третью заповедь: контролируй свое окружение.
Какое-то время Эван стоял на балконе, прикладываясь губами к бокалу с ледяной водкой и вдыхая прохладный воздух.
В силу привычки он вновь проверил черный телефон. Несмотря на то что в нем был установлен литий-ионный аккумулятор большой емкости, заряда оставалось на одну полоску. Эван сразу же вернулся внутрь, поставил телефон на зарядку в кухне и подключил его к интеркому – теперь он услышал бы звонок где угодно на территории семи тысяч квадратных футов своей квартиры. Номер было очень просто запомнить.
1-855-2-NOWHERE
В нем было на одну цифру больше, чем нужно, но, учитывая то, в каком состоянии обычно находились те, кто его набирал, номер должен был быть простым и легко запоминающимся.
Черный телефон не звонил уже десять недель. Это значило, что он может зазвонить в ближайшее время или же через несколько месяцев. Эван не знал когда. Но сколько бы ни потребовалось времени, он будет ждать звонка.
Чувствуя возрастающее нетерпение, Эван принялся повторять про себя, как мантру, Седьмую заповедь: одна миссия за раз. Одна миссия за раз.
Эван разделся до трусов, затем, набрав березовых поленьев, развел огонь в камине и сжег свою одежду, испачканный пакет и окровавленный носок. Потом мужчина вернулся в ванную и положил на полку пистолетные глушители. Бо́льшую часть пространства в спальне занимала кровать на магнитной подушке, которая буквально парила в двух футах над полом благодаря особо сильным неодимовым магнитам. Кровать удерживалась на месте с помощью веревок. Финская дизайнерская компания утверждала, что магнетизм оказывает целительный эффект на организм, но медицинских подтверждений тому не было. Что же до Эвана – ему просто нравилось, как выглядит эта кровать. Ни ножек, ни спинок – минимализм в чистом виде.
Он направился в ванную и открыл дверь душевой кабины из замутненного стекла, которая бесшумно отъехала в сторону. Эван включил душ, пустив горячую воду – настолько горячую, насколько было возможно. Вода смыла грязь и пот, и Эван наконец смог внимательнее рассмотреть рану на руке. Не так плохо, как могло бы быть. Порез достаточно ровный и быстро заживет. Эван вышел из душа, вытерся и занялся раной. Решив не накладывать швов, он сжал ее края и обработал их суперклеем. По мере того как порез будет заживать, клей высохнет и выйдет из раны.
Эван вернулся в спальню. В платяном шкафу находилось около двадцати одинаковых серых футболок, дюжина пар темных джинсов и столько же свитеров. Одевшись, Эван с некоторым колебанием посмотрел на нижний ящик шкафа.
Мужчина выдохнул, а потом открыл его и отодвинул аккуратно сложенное белье. Единственным указанием на то, что у ящика двойное дно, было крошечное, размером с ноготь, углубление с краю.
Эван потянулся к нему и приоткрыл тайник, но затем его рука замерла, приподняв крышку лишь на несколько дюймов.
Он посмотрел на то, что было спрятано под ней, а потом положил белье на место и закрыл ящик. День выдался долгий, так что совершенно ни к чему было сейчас открывать этот тайник.
Эван сходил в кухню, взял кубик льда, а затем вернулся в ванную и достал с полки глушители. Войдя в душ, он крутанул кран горячей воды в обратном направлении. Ручка крана одновременно была электронным замком, реагирующим на отпечатки его пальцев. Едва Эван повернул ее, как в стене открылась потайная дверь, обнаруживая проход в скрытую комнату.
Мысленно Эван называл комнату площадью в четыреста квадратных футов «хранилищем». Во время мнимой перепланировки он оборудовал кладовку в задней части своей квартиры. В комнате под лестницей, ведущей на крышу, тянулись голые бетонные стены, торчали балки, а потолок спускался под наклоном вниз – из-за того, что сверху были ступеньки. Такой кладовки не было ни в одной другой квартире, так что никому не пришло бы в голову искать ее или даже предположить ее существование.
В той комнате, попасть в которую можно было лишь через потайную дверь, находились шкаф с оружием и верстак, стоявшие вдоль стены под лестницей. У противоположной стены располагались мониторы, на которых были видны коридоры и лестницы Касл-Хайтса: изображение с дешевых, но надежных камер наблюдения тайваньского производства, установленных в доме, легко перехватывалось.
Один из компьютеров, не подключенный к Интернету, содержал информацию о банковских счетах Эвана. Основной счет был зарегистрирован в Люксембурге на имя Z$Q9R#)3, а паролем к нему служило бессмысленное предложение из сорока слов. Доступ к счету можно было получить только по телефону, а транзакции проводились исключительно по голосовой команде. Не было ни электронного доступа, ни виртуальных транзакций, ни дебетовых карт. Другие счета были размещены в оффшорных зонах: на Бермудах, на Кипре, на Каймановых островах, а весь документооборот шел через трастовые фонды и шелл-компании, юридическим адресом которых был Род-Таун, Тортола.
Как говаривал Джек, шарикоподшипники внутри шарикоподшипников.
Эван определенно проделал долгий путь от типовых высоток в Восточном Балтиморе.
Рядом с компьютерной мышью на центральном столе стояла стеклянная ваза размером с кулак, заполненная галькой. В ней рос цветок алоэ. Эван опустил на зазубренные листья кубик льда – таким образом он каждую неделю поливал цветок.
Затем он положил глушители в один из шкафчиков с оружием и вышел из «хранилища», закрыв за собой потайную дверь.
В гостиной Эван наконец-то сел: умостился на ковре, скрестив ноги и держа спину прямо. Положив ладони на колени, он принялся медитировать. Эван обратил взгляд внутрь своего тела, чувствуя, как его кости соприкасаются с полом, ощущая вес своих ладоней. Мысленно он проследовал вниз по дыхательным путям – от носа к горлу и легким, ощущая запах горящих в камине березовых поленьев. Эван различал каждый завиток на поверхности стола из сандалового дерева, ощущал каждую нитку в персидском ковре, видел, как свет городских огней, проходя сквозь занавески, приобретает оранжевый оттенок. Следовало смотреть на все так, как будто видишь это в первый раз. Это всегда было его целью.
Эван внимательно слушал свое дыхание.
Он опустил веки, не закрывая глаз полностью, и мир вокруг него стал зыбким, как во сне, – не было ни прошлого, ни будущего. Эван заставил себя забыть о сегодняшнем дне – о четырехчасовой поездке из Лас-Вегаса, о ноже, вспоровшем его руку, о монотонном жужжании голоса Хью Уолтерса в лифте. Поток воздуха из кондиционера коснулся его затылка. Рана на предплечье пульсировала теплом, и нельзя сказать, чтобы ощущение было неприятным.
Что-то не так было с его левым плечом. Эван расслабил его, опустил на несколько миллиметров, чувствуя, как растягиваются мышцы. Тело и разум слились воедино, и вскоре осталось лишь его дыхание, и мир вокруг стал дыханием, и все остальное перестало существовать.
Какое-то время Эван продолжал сидеть так, растворившись в блаженной неподвижности.
А затем что-то вырвало его из транса. Эван моргнул раз, другой и огляделся. Он понял, что прервало его медитацию.
Звонил черный телефон.
