Глава 20
Покрасневшие руки
Эван остался с Кэтрин на весь день. Он дал ей выплакаться, но не пытался ее утешить. Когда настала ночь, женщина уснула, прижавшись к его груди, как ребенок. Эван смотрел на татуировку за ее ухом – три звезды. На покоящихся на его груди пальцах блестели кольца, а браслеты на тонком запястье изгибались змеей, когда рука Кэтрин приходила в движение. Дыхание женщины было неровным после того, как она весь день проплакала. Эван положил руку на бок Кэтрин, чувствуя под пальцами хрупкие ребра. Ее рука коснулась костяшек его пальцев. Ее кожа была мягкой.
– Они найдут меня, – сказала Кэтрин. – И убьют.
– Нет. – Эван поднял глаза к потолку, глядя на выщербленную штукатурку. – Не убьют.
– Почему я теперь должна тебе верить? – В ее голосе не было упрека.
– Потому что надолго они на этом свете не задержатся.
Эван нежно гладил женщину по голове, пока она не заснула. Затем он встал с кровати. Ранее Эван сказал Кэтрин, что ему нужно будет позаботиться кое о чем и что он вернется утром.
Он поехал в Чайнатаун. Тридцать шесть часов спустя в здании все еще продолжалось расследование, и Эван не мог проникнуть внутрь. Он должен был оказаться на том месте, откуда стрелял снайпер, вдохнуть тот же воздух, понять его мысли.
Эван снова и снова слышал хлопок выстрела. Сэм Уайт, старик с обветренной кожей и морщинами вокруг глаз… Эван вновь вспоминал его последние слова: «С кем бы ты ни была, я надеюсь, что он защитит тебя». Эван мысленно представил себе, что происходило на другом конце телефонной линии. Отдачу от пистолета, входное отверстие пули посредине лба, голову Сэма, откидывающуюся назад. Затем последняя конвульсия, когда жизнь покидает тело, конечности сводит судорогой, тело обмякает… и остается лишь меловой силуэт на полу.
Приехав домой, Эван вновь оказался в лифте в компании миссис Розенбаум. Женщина держала свою крохотную сумочку двумя руками так крепко, словно опасалась, что ее вот-вот выхватят.
– Еще два дня, – сказала Ида, вытянув два морщинистых пальца, как будто без визуализации Эван не понял бы ее. – Через два дня приедет сын с внуками. Он починит мою дверь, это точно. И тогда я этому бесполезному управляющему…
В голове Эвана снова и снова звучал голос мужчины с другого конца линии: «Деньги не имеют значения. Уже не имеют».
Лифт поехал вверх. Эван почувствовал на себе пристальный взгляд Иды.
– С вами все в порядке? – спросила она.
Ему удалось кивнуть.
– Вы просто стоите и тяжело дышите, – продолжила Ида. – Ни тебе обычного «да, мэм, нет, мэм» и прочей ерунды. С вами точно все в порядке?
– Да, мэм.
– Ну хотя бы так.
– Полагаю, это ваш этаж.
– О, действительно.
Оставшееся время Эван поднимался в лифте в благословенной тишине.
Войдя в квартиру, он первым делом полез в холодильник и смешал себе мартини с водкой, тряся шейкер так долго, что его пальцы едва не прилипли к стали. Эван положил в стакан лед и вылил в него водку, желая этого холода, предвкушая, что его зубы сведет так же, как покрасневшие руки.
Хлопок выстрела.
Падение мертвого тела.
Папа? Нет. Нет. НЕТ!
Эван поднес стакан к губам, вдыхая запах алкоголя, чувствуя его на языке.
Отправить команду высокопрофессиональных убийц за должником и лишиться двух миллионов долларов казалось перебором, но в Вегасе, похоже, были готовы любой ценой преподать урок следующему должнику.
«Таковы наши рекламные издержки. Во избежание следующего раза».
Эван метнул стакан в раковину, даже не осознавая, что делает. Стакан разлетелся на осколки, преломляющие свет и бросающие на тусклый синий потолок радужные отблески. От металла и бетона эхом отразился грохот.
«Все будет в порядке, – сказал он Кэтрин. – Раньше все было в порядке».
В голове Эвана всплыла фотография Сэма, сделанная в один из обычных дней его обычной жизни. Воротник джинсовой рубашки, взъерошенные седые волосы.
«Папа научил меня всему».
Едва волоча ноги, Эван поплелся по коридору мимо японских циновок и катаны девятнадцатого века на стене. Он открыл дверь и вошел в спальню.
Хлопок выстрела.
Эван упал на колени перед бюро, выдвинул нижний ящик и вынул белье.
Падение мертвого тела.
Он подцепил крышку ногтем, поднял ее и отбросил на пол рядом с собой. По-прежнему стоя на коленях, Эван, затаив дыхание, уставился на содержимое тайника.
На дне ящика лежала порванная рубашка из синей фланели, перепачканная почерневшей от времени кровью.
Реликвия.
