Белла пробуждалась долго и неторопливо – словно выныривала из океанских глубин бессознательного, из существования, столь близкого к небытию, что невозможно провести четкую границу между ними. Белла не знала, где находится, но казалось – она здесь уже была давным-давно. Или в подобном месте, навевающем ощущение столь же глубокого покоя и расслабленности. Существо Беллы заполнилось детским чувством уверенности и теплоты, знанием того, что попала в бесконечно добрые, мудрые, знающие руки. Вокруг был мелкий водоем, булькающий и журчащий, словно далекий смех счастливых детей. Белла протянула руку к фальшивому небу. И тысячекратным эхом прокатилось в сознании: «Я это уже видела. Видела».

– Белла, ты вернулась, – произнес добрый голос.

Постепенно пришло осознание: она не одна, кто-то ждет рядом. Наблюдает, как жизнь возвращается к ней. Мужчина. Он сидит на корточках, упершись ладонями в колени.

Он избегал смотреть прямо на нее, смотрел вбок, словно привлеченный птицей, бабочкой или некоей странностью на камне неподалеку.

– Мне холодно.

– Я принес тебе платье, – сообщил мужчина. – Если ты сядешь…

Он отвернулся на мгновение, и Белла нашла силы подняться из прохладной воды. Но силы оказались обманчивыми. Она почти забыла, как совладать с телом. Платье само обернулось вокруг, прижалось к коже, согревая и осушая.

– Очевидно, ты понимаешь меня, – проговорил мужчина. – Но сколько же ты помнишь?

Его лицо стало резче, контрастней, к нему и всему окружающему постепенно вернулись краски – кровь прилила к глазам Беллы, и они заработали нормально.

– Думаю, я знаю тебя, – ответила она.

– Я выглядел младше, – сказал он, вставая. – Белла, я – Райан.

– Райан…

– Ты ведь помнишь меня?

– Эксфорд, – проговорила она так, будто это имя могло открыть все тайны творения.

– Это хорошо, – похвалил он, одобрительно кивая.

– Ты раньше был маленьким мальчиком.

– Я снова постарел. Белла, тебя долго не было с нами.

Она почти ничего не помнила. Не сомневалась лишь в том, что когда-то жила и в той прошлой жизни знала человека по имени Райан Эксфорд. Тот был очень добр к ней – и сейчас пришел, похоже, помочь.

– Что со мной случилось? – тихо спросила она.

– Ты умерла. А они вернули тебя нам.

– Они?

– «Фонтаноголовые».

Вот, смутно знакомое слово. Ниточка памяти, за какую можно уцепиться, потянуть.

– Инопланетяне?

– Белла, отлично! Со временем к тебе вернется все.

Она ступила на берег. Посмотрела на свои руки. Когда-то с ними происходило нечто нехорошее, они стали бесполезными, болели. Но теперь – нет. Гладкие, изящные, точные в движениях – словно тренированные руки балийского танцора. В теле осталось лишь смутное воспоминание о боли, закостенелости суставов, постоянном напряжении.

– Где я?

– В посольстве – новом, конечно.

Она почти вспомнила старое. Память о нем переплеталась с ощущением большой, оставшейся где-то за спиной катастрофы, будто неловкость и страх, пришедшие с памятью о кошмаре в явь.

Случилось что-то ужасное.

– Янус, – выдохнула она.

– Ты помнишь, каким был его финал? – спросил Эксфорд, чье знакомое лицо испещрили старческие морщины и пигментные пятна.

– Я ошиблась.

– Белла, это не твоя ошибка.

Не понимая смысла слов, она проговорила:

– Я отправилась к «мускусным собакам». Они обманули меня. Все пошло не так.

Он помолчал, внимательно рассматривая ее:

– Действительно, были сделаны ошибки. Но сейчас важно двигаться вперед, а не переживать по поводу старого.

Она вспомнила запах «мускусных собак», перед тем как память четче обозначила их. Память о запахе сидела в самых древних, глубинных, примитивных частях мозга, заработавших раньше и яснее более поздних сложных систем.

Воспоминание о «собаках» всколыхнуло кое-что еще.

– Светлана! – воскликнула Белла так, будто вспомнила нечто крайне важное. – Как она?

– Светлана ушла. Теперь только ты. – Он протянул ей руку. – Позволь показать тебе.

Эксфорд увел ее из зала пробуждения сквозь двери матового стекла на галерею, чья стена была длинным высоким окном в черноту. Райан крепко держал Беллу за руку, обвил ее гладкие пальцы своими – жесткими, шершавыми, старческими.

– Значит, ты помнишь Светлану?

– Она была моей подругой.

– Не всегда.

– Нет, – согласилась Белла, ощущая, как встает на место очередной фрагмент памяти. – Не всегда. Особенно в конце.

– Ты помнишь, что случилось с Янусом после того, как «мускусные собаки», хм, обманули тебя? – спросил он, сухо улыбнувшись.

– Нам пришлось уйти. Эвакуироваться.

– И почему?

– Янус должен был взорваться. Они что-то сделали с ним. – Она запнулась.

Всякая мысль о событиях, повлекших гибель Януса, была ей неприятна. Безмятежная радость пробуждения в прохладном водоеме исчезла напрочь, сменившись горечью оживавших воспоминаний. Ощутив перемену настроения, Райн крепче сжал ее руку.

– Чем все закончилось? – спросила она наконец по-детски робко.

– Янус и в самом деле взорвался. Но большинство людей выжили. Нам хватило времени эвакуировать Крэбтри и прочие поселения, а ключ позволил переждать взрыв в другом месте.

– А ведь Светлана… она умерла, да? Я же вернулась за ней… нашла ее тело – но слишком поздно…

Она судорожно вцепилась в его руку.

– Белла, она не умерла. Но после взрыва Януса Света приняла решение – и очень нелегкое. – Он вздохнул, словно рассказ давался ему тяжело. – «Мускусные собаки» взорвали Янус, чтобы пробить дыру в Структуре. Ты помнишь Структуру?

– Да, – ответила Белла, поколебавшись.

– «Собаки» не ошиблись: Янус проделал дыру тысячекилометровой ширины в наружной стене, проломил материю и поля. Но, как нам и сказал Джим, дыра осталась ненадолго. Структура сразу же принялась ремонтировать себя, заделывать повреждения. Все восстановилось через несколько дней. Светлана использовала единственный в обозримом будущем шанс выбраться наружу. Другого не представилось бы еще очень и очень долго.

– Она улетела. – Белла почувствовала, как шевельнулась память.

– Света хорошо понимала риск. Джим сказал ей, что за всю документированную историю Структуры лишь одна раса выбралась за стены – и бесследно пропала. Но Светлана все равно решила лететь. Времени оставалось немного, и она попросила «фонтаноголовых» дать что возможно: те людские технологии, какими инопланетяне не спешили делиться раньше. После событий с «мускусными собаками» и явления Хромис скрывать эти технологии стало уже бессмысленно. «Фонтаноголовые» переоборудовали «Звездный мститель», вставили в него большой двигатель, сдвигающий системы отсчета, вместительную наноплавильню, библиотеку файлов для нее, достаточных, чтобы усовершенствоваться по дороге.

– «Звездный мститель». – Белла сдержанно улыбнулась.

Не название, а дурацкая шутка. Такие имена не дают настоящим кораблям.

– Они сумели прорваться наружу, – сказал Эксфорд. – Но времени едва хватило – удерживающие поля практически сомкнулись. Еще день – и Светлана осталась бы пленницей Структуры, как и все мы.

– А скольких я… то есть она взяла с собой?

– Тридцать, – ответил доктор, и лицо его на мгновение омрачилось, сделалось тревожным. – Улетели Светлана, Перри, Надис и все их самые верные сторонники плюс дюжина тех, кто еще не родился во времена посадки на Янус, но решил, что больше ни минуты не может сидеть в клетке.

– А остальные?

– Наплыва желающих не было. Когда подбирали команду, уже вовсю циркулировали слухи о вышедшей наружу расе – той, которая исчезла. Большинство вполне смирилось с идеей жизни внутри Структуры, по крайней мере на время.

Белле пришел в голову очевидный вопрос:

– А что случилось с вышедшими наружу?

– Неизвестно. Остается лишь надеяться, что они еще живы и отыскали достаточно ресурсов для существования. Они надеялись найти планету с теплым влажным климатом. Сумели или нет – мы не знаем.

– Почему же? – Для Беллы знание о судьбе Светы сделалось вдруг архиважным.

– Выйдя за стену, они продолжали слать нам данные, но через день принимать их сигналы стало трудно. Стена затягивалась. Через два дня мы потеряли всякий контакт с ними.

Новые воспоминания со щелчком встали на место, будто штифты в личинке замка.

– Они ведь видели Структуру снаружи. Правда?

Эксфорд взмахнул рукой – и черное окно пробудилось. Жест был вальяжный, артистичный, исполненный спокойной гордости мага, уверенного в точности заклятия.

– Вот фото, снятое через час после отбытия. Они уже перешли на главный двигатель, потому изображение искажается из-за попадания в поле искривления, но мы исправили как могли.

Снаружи отсек был длинным, слабо светящимся цилиндром с рваной дырой в боку. У краев снимка изобиловали цифры и обозначения – явно следствие лихорадочной напряженной работы команды ученых, полных желания выудить кладезь мудрости из каждого пикселя.

– А вот спустя два часа.

Масштаб изменился скачком. Цилиндр стал тонкой веточкой, дыра в нем – едва заметной.

– Сейчас ты видишь бо́льшую часть нашего цилиндра. Структура освещает себя. Зачем – понятия не имеем, но это весьма облегчило нам жизнь. Как сказал Ник, не нужно сидеть и ждать, пока вернется сигнал радара.

Белла подумала, что цилиндр издали выглядит человеческим волосом, какой очертило фальшивое сияние в макросъемке.

– А вот спустя шесть часов после выхода.

Теперь дыры было не разобрать, несмотря на указующую стрелочку. Цилиндр казался тончайшей ниточкой, с длиной в тысячи раз больше ширины. И он был не единственным. На снимке виднелись два других, стыковавшихся с первым под прямым углом. Один – чуть меньше и тусклее другого.

– Следующий: двенадцать часов после выхода. Изображение скорректировано с учетом искажений и релятивистских эффектов. «Мститель» ко времени фото двигался уже на половине скорости света.

Теперь виднелись не три ветви, но целая перепутанная их масса, многие десятки, набросанные безо всякого очевидного порядка, словно увеличенная картина каракулей сумасшедшего ребенка.

– Двадцать четыре часа, – продолжил Эксфорд. – Спустя сутки перехватывать сигнал стало очень трудно. Много шума, информационная плотность сигнала крайне мала.

Белла содрогнулась, представив масштаб. Веточка превратилась в целый лес. Отдельные линии почти не различались, но выделялись структуры их на масштабе гораздо большем размеров одного отсека. На двенадцатичасовом снимке все выглядело хаотично, но на суточном отчетливо виделось, что отдельные группы отсеков упорядочены, переплетены, собраны в макроскопические, протяженные, похожие на веревку образования. Иные в поперечнике не уступали орбитам обитаемых планет Солнечной системы.

– Тридцать девять часов после выхода наружу. Последний пригодный для дешифровки снимок. «Мститель» идет уже на девяноста процентах скорости света и готовится начать финальную фазу ускорения.

Окно-экран заполнилось чем-то мерцающим, огромным, будто созданным специально для полного и окончательного подавления человеческого духа. Белле захотелось, чтобы Эксфорд схватил ее, поддержал, не дал упасть в цепенящую, оглушающую бездну. Структура была намного больше самых смелых фантазий Беллы. Ее переплетающаяся, многосвязная, по сложности сходная с мозгом конструкция превышала шириной звездную систему и напоминала исполинский светящийся бублик – тор, – наклоненный под сорок пять градусов и потому открывший свою форму. Лишь после тридцати девяти часов полета разгоняющийся «Мститель» смог запечатлеть Структуру целиком.

– Посмотри в середину, – посоветовал Эксфорд.

Белла посмотрела. От внутреннего края бублика к центру шло множество светящихся спиц, каждая – переплетение сотен нитей-отсеков. По-видимому, они должны были соединиться в центре либо образовать мост к некоему узлу либо сгустку там.

Но не было ни соединения, ни сгустка. Спицы изгибались, разлохмаченные, будто ветви пораженного молнией дерева.

– Чего-то не хватает, – заметила Белла. – Не закончено, что ли?

– Возможно, закончено, но уничтожено. И в этом ответ на вопрос, куда подевались спикане. Не исключено, что «животные» взбунтовались и разнесли часть клеток, а также администрацию зоопарка.

Каплями дождя в память просочилось что-то о давно исчезнувшей подруге, разумной и мудрой.

– Значит, спикане мертвы?

– Либо спрятались. Так или иначе, это несколько меняет общую картину, не правда ли?

На мгновение у Беллы закружилась голова. Какая все же невообразимая громада!

– Тут все такое колоссальное! Что это? Где оно?

– Мы не знаем. На фоне Структуры почти не видно звезд и узнаваемых галактик. Опереться не на что. Когда связь с «Мстителем» прервалась, он еще не вышел за пределы конструкций Структуры. Может, если бы данные от них приходили еще хотя бы день…

– По крайней мере, они передали нам это, – произнесла Белла, не отрывая взгляда от колоссальной конструкции.

– Светлана подумала, что такие фото могут принести нам пользу. Мы сделали карту Структуры за несколько световых часов от пролома в стене. Люди Ника еще выжимают данные из переданного, постоянно улучшая ее.

– Это всего лишь карта.

– Все лучше, чем ничего. Говорят, что именно за такие данные некоторые культуры заплатили бы немало.

– Иными словами, нам есть что продавать.

Доктор протянул руку – и последнее изображение кануло в идеальную черноту.

– Теперь у нас нет Януса. Приходится выжимать как можно больше из спасенного.

– Что мы всегда и делали, – согласилась Белла, и затем вопрос, давно уже терзавший ее, все-таки вырвался наружу: – Когда я в последний раз видела тебя, ты был совсем молодым?

– Наверное, ты хочешь узнать, сколько прошло времени? – печально осведомился он.

– Была бы очень не против.

И снова он тяжело и болезненно вздохнул:

– Белла, твой случай был тяжелым. «Фонтаноголовые» не хотели возвращать тебя слишком рано. Надеялись усовершенствовать технику, сделать абсолютно все, на что были способны. А мы не хотели возвращать тебя до тех пор, пока… в общем, пока не встанем на ноги.

– Райан, сколько прошло времени? Как давно прибыли эти снимки?

– Шестьдесят один год, – ответил он и махнул рукой.

Тьма ушла. Сквозь окно стало видно: они в отсеке Структуры – может, и не в старом, но похожем. Белла узнала назойливо лезущее в глаза оранжевое свечение сотен вибрирующих, пересекающихся лавовых потоков вдалеке. Но ведь они не на Янусе, не на верхних этажах Высокой Башни или на внешней стороне «железного неба». Но определенно они находились высоко над поверхностью: то ли на верхних этажах очень большого здания, то ли даже на зависшем корабле.

Эксфорд указал Белле на участок стены, где отсветы лавовых потоков заглушались огнями яркого, расчерченного линиями пятна.

– Это Новый Крэбтри. Большинство из нас живут там, на стене.

От пятна, насчитывавшего, наверное, несколько десятков километров в поперечнике, тянулись длинные бледно-голубые светящиеся щупальца – линии связи с меньшими поселениями в сотнях, а то и тысячах километров далее по стене.

– Вы нашли его, новое место для жизни.

– Это оказалось непросто. Конечно, мы смогли воспользоваться советами «фонтаноголовых», но переход все равно оказался очень трудным. Ты же помнишь, как тяжело нам пришлось в Год Железного Неба.

Она кивнула.

– Теперь у нас есть новый опыт. Древняя история, оставшаяся страшилкой разве что в детских считалках. Мы прошли через кое-что пострашнее.

– И позволили мне проспать все трудности, – произнесла она, охваченная странным раздражением.

– Мы верили, что дела наладятся обязательно. У нас просто не было другого выбора.

– И что сейчас?

– Белла, мы хотим, чтобы ты вернулась к нам. Крэбтри ждет. Множество людей с радостью встретят тебя.

– Я спала так долго. Какая теперь от меня польза…

– Это тебе решать, – перебил он ее, не дав договорить. – Теперь нашими делами заправляет Майк Такахаси. Думаю, он более чем охотно передаст тебе часть своей ответственности – дай только шанс.

Белла вспомнила, как когда-то встречала Майка, пробудившегося из мертвых, вышедшего из мерзлого сна «ледяного ангела». Помогала Майку приспособиться к будущему, какое он и не думал увидеть. А теперь Эксфорд точно так же помогает ей. Пусть путешествие из прошлого в настоящее очень сложное и тяжелое. Майк смог проделать его. А значит, справится и капитан «Хохлатого пингвина».

Думая о Такахаси, Белла вспомнила печальный конец Януса – и всех тех, кто погиб на нем. Она хотела спасти кого-то, но чем сильнее пыталась вспомнить подробности, тем настойчивее они ускользали, оставляя после себя лишь ощущение тяжелой, глухой печали.

– Но если я приходила не за Светланой… тогда за кем? – нерешительно спросила она, глядя в строгое но доброе лицо Райана.

– Настанет время, и я расскажу тебе, – пообещал он тихо и увел ее от окна.