Белла села на поезд до Форпоста. Теперь вокруг Крэбтри разрослось много форпостов, но этот был первым – и гораздо больше прочих. Там жило сто двадцать человек – немногим менее, чем команда «Хохлатого пингвина», – в россыпи разнокалиберных куполов и микрооранжерей, приклеившихся к «коробке передач», словно колония морских уточек на крутом стальном борту каботажного парохода. В последние годы «фонтаноголовые» показали, как увеличить гравитационное поле под Крэбтри, Поддырьем и прочими поселениями на ледяной шапке, но к тому времени большинство форпостов уже успело укорениться.

Поезд пошел вверх под углом почти в девяносто градусов мимо огромного скопления непрерывно вращающихся колес. Их величественное, плавное движение напомнило Белле виденные в детстве ветрогенераторы электричества с их огромными серыми лопастями ветряков. Нагруженные края колес заходили в область локально высокой гравитации, сообщающей им вращательный момент, передаваемый на электрогенераторы.

Состав замедлился, зайдя в стеклянный блок вокзала. Белла вышла из вагона в сопровождении Лиз Шен и едва заметного, похожего на скользнувшую тень «призрака». Слева от женщин вздымалась поверхность Януса. Казалось, она уходит в головокружительную высь стеной, где сливались в серую муть контуры лавовых потоков и светящихся символов. Форпост будто уместился на узкой полке, пристыкованной к этой огромной стене. Справа, метрах в трехстах, полка обрывалась. За ней лежала только затягивающая, безраздельная тьма «железного неба». Этот пейзаж дезориентировал, сбивал с толку. Неудивительно, что Светлана отклонила предложение приехать в Крэбтри.

Гостей встретили и проводили в изолированную комнату, где уже ожидала Барсегян. Помещение впечатляло богатым убранством. Стенные панели из мореного дерева обрамляли голограммы Марса предпороговой эпохи. Выглядели они точь – в-точь как пейзажи за окном. Если бы не слишком уж сильное различие пейзажей, взятых из разных марсианских мест, можно было бы представить себя на веранде дома где-нибудь на марсианском утесе. Линии горизонта и освещение на картинах согласовывались, создавая иллюзию панорамы. Усевшись в кресло, Белла увидела на картине, как стены некой безымянной марсианской колонии захлестнуло песчаными вихрями. Стены вздымались высоко, из-за них виднелись укрепленные минареты, купола мечетей, отсвечивающие бронзой и золотом ранним вечером марсианской осени.

И Светлана, и Белла для встречи оделись официально – по своим меркам, разумеется. Белла – в черный жакет на черной же тенниске без рисунка и узкие черные джинсы, Светлана – в темно-синий деловой костюм с высоким воротником и черные перчатки. Барсегян явилась со своими советниками и охраной – не «призраком», но хромированным роботом, болтавшимся на потолке уродливым прожектором, оснащенным множеством манипуляторов с лезвиями и стволами. Видимо, слухи о по крайней мере одной работающей наноплавильне в распоряжении Светланы соответствовали истине. На столе – бокалы и графин с водой.

– Спасибо за согласие встретиться, – сказала Белла.

– Честно говоря, теряюсь в догадках насчет причины твоего визита, – ответила Света, разведя руками. – Что ты хочешь услышать от меня?

– Заверения. Ничего больше.

– В таком случае ты выбрала на редкость неудачное время.

Света ткнула пальцем в экран флекси. Как и Белла, она предпочитала работать по старинке.

– Я только что получила известие от нашего правосудия. Приговор вынесен. Перри отсидит пятьдесят лет после принудительного омоложения.

Белла сдержалась с трудом. Суд пошел не так хорошо, как она надеялась, но настолько жестокий приговор оказался полной неожиданностью. Наверное, его объявили, когда она ехала на поезде. Она глянула на Лиз Шен, та ответила едва заметным кивком.

– Извини, – выговорила Белла. – Это куда больше, чем я предполагала. Я рекомендовала снисхождение…

– Это больше, чем дают за убийство, – прервала ее Светлана, ведя пальцем по экрану флекси. – Здесь сказано, что политика наказаний пересмотрена из-за нашей благословенно удлинившейся жизни. Мы существуем дольше, убийство, соответственно, становится преступлением гораздо более страшным. Белла, но ведь он не убивал никого!

– Я знаю. Еще раз извини, – пробормотала растерянная, покрасневшая Белла.

Новость явилась в самый неподходящий момент.

– Я надавлю на нашу юстицию…

– Бесполезно. Они решили сделать из него образцово-показательный пример. Последнее из великих преступлений.

– Но мы же все знаем, что он поступил так ради общего блага. Разве это не утешение?

– И ты еще смеешь говорить про утешение? Белла, он – мой муж. И его забирают от меня на пятьдесят лет. Да мы столько не прожили еще здесь!

– Приговоры пересматривают. Всегда. Может, не в этом году, но когда переменится состав суда…

– Они сократят до сорока лет. До тридцати, если повезет. И ты всерьез думаешь, что это намного лучше? Ты убеждала, что ему могут и условного срока не дать!

– Я на это надеялась.

– Но ты же, наверное, представляла, насколько беспочвенны такие надежды. У тебя достаточно связей в Отделе юстиции. Сомневаюсь, что ты совершенно ни о чем не догадывалась.

Белла прикусила губу и заговорила, стараясь оставаться спокойной:

– Светлана, не обвиняй меня во всех грехах. Правоохранительный аппарат как он есть – твоя выдумка, а не моя.

– Я считала, что оставила его в надежных руках.

– В очень надежных. Это машина для отправления правосудия. Она точно исполняет предназначенное: отправляет правосудие.

– И ты считаешь, что полвека – это правосудие? – крикнула Светлана, и робот на потолке зашевелился, реагируя на тон.

– Я считаю полвека пятьюдесятью годами. Не отрицаю, время долгое, но в конце его Перри не станет старше, чем сейчас. В этом смысл принудительного омоложения. Если эти годы значат столь многое для тебя, ты можешь попросту перепрыгнуть через них. – И, повинуясь внезапному жестокому порыву, о котором пожалеет впоследствии, Белла добавила: – Если хочешь, я для тебя сама проведу все необходимые формальности как можно скорее.

– Да уж, это тебя точно устроит, убрать беспокойство подальше на полстолетия.

– Если уж ты так ставишь вопрос, – проговорила Белла, и «призрак» рядом расправил бумажно-тонкую руку.

Висящий на потолке робот подполз ближе. Линд содрогнулась при мысли о том, что тот или другой вдруг двинутся слишком резко. Наверное, в конце концов «призрак» выиграет, но не сразу. Далеко не сразу. И прольется кровь.

– Я никуда не отправляюсь, – отрезала Светлана. – И не сделаю ничего, что принесет тебе малейшую выгоду. – Она потерла затянутые в перчатки ладони и посмотрела в упор на собеседницу. – Напомни-ка мне, о чем ты желала переговорить?

– О, я уверена: ты понимаешь. Несмотря на все случившееся между нами, у меня все еще личная просьба к тебе. Светлана, я знаю, ты обладаешь определенными, скажем так, талантами. Я уже говорила, что признаю их за тобой. И не слишком виню тебя за ненависть ко мне. Если бы Перри был моим мужем, я бы не более тебя склонялась к переговорам.

– Белла, тебе не кажется, что твои намеки бессмысленны?

– Я еще могу различать, в чем есть смысл, а в чем нет. И распознаю опасную и глупую самонадеянность. Несомненно, ты видела передачи «мускусных собак».

– Их трудно не заметить.

– Да. И они искушают. Уже давно Маккинли предупредил меня, что «мускусные собаки» из кожи вон полезут, чтобы подорвать наше доверие к «фонтаноголовым». Теперь мы обе видели доказательство их правоты.

– Возможно. Но это не значит, что обязательно следует не доверять «мускусным собакам».

– Маккинли рассказал мне, насколько они опасны.

– Но если слова «мускусных собак» справедливы, разве не станет Маккинли лезть из кожи вон, чтобы дискредитировать их?

– Света, но ведь кому-то здесь мы должны доверять. – Белла покачала головой. – После тридцати пяти лет отношений у меня нет причин не доверять безоговорочно Маккинли.

– Что, совсем нет причин? В самом деле?

– Никаких существенных причин.

– Так скажи мне, в чем же предназначение Структуры? Кто принес сюда нас? Почему здесь и другие расы? Кто принес сюда их? О чем умалчивают «фонтаноголовые»?

– На эти вопросы есть ответы. В свое время, когда Маккинли посчитает нас готовыми, он откроет их нам.

– А может, «мускусные собаки» правы и «фонтаноголовые» – лишь паразиты на менее развитых культурах? Тогда вполне понятно, отчего Маккинли столь скупо делится знаниями.

– Они принесли нам чудесные дары.

– В последнее время волшебный источник что-то пересох.

– Если уж ты не доверяешь Маккинли, доверься хоть Джиму Чисхолму. Уж его-то ты послушаешь?

В ближайшем окне по каньону пронеслась с ревом, будто исполинский поршень, стена пыли, заглотив ажурный подвесной мост.

– Я доверяла прежнему Джиму, но не уверена, что к нам вернулся целиком он.

Посещая Беллу, Хромис неизменно находила ее встревоженной. В последнее время Белла обнаружила, что мертвая женщина-политик – единственная, чьим советам нет убедительных причин не доверять.

Прошли дни. Затем недели. Передачи «мускусных собак» стали умнее, изобретательнее. Ролики их по-прежнему беспрепятственно проникали в сеть и делались настырнее, убедительнее, конкретнее. В обмен на доступ к Янусу «собаки» обещали людям доступ к открывающему двери ключу, полученному от «шепчущих», плюс к тому технологию сдвига координатных систем, о которой уже говорила Хромис.

Белла решила рассказать ей все, что узнала о других культурах Структуры.

– «Фонтаноголовые», «мускусные собаки», а еще «шепчущие» и «вырвавшиеся», – задумчиво перечислила Хромис. – Несомненно, есть еще и множество иных.

– Маккинли сказал – тридцать пять рас, включая нас.

Белла шла по длинной извилистой дорожке между огромными баками «океанариума» в нерабочее время, после его закрытия для посетителей.

Когда генетически реконструированные скаты, манты, акулы выросли из аквариумов офиса Беллы, та с радостью подарила жителям Крэбтри рыб и общественный аквариум, сделанный из старой камеры «токамака» под остатками «Хохлатого пингвина». Рыба плыла между ненужными уже магнитами и зеркалами системы удержания плазмы, теперь ржавыми и заросшими кораллами, будто снасти и пушки древнего затонувшего галеона.

– Вы прибыли сюда на Янусе, принесенные против воли сквозь пространство и время, – размышляла Хромис. – Возможно, другие расы оказались здесь сходным образом.

– На борту их версий Януса?

Хромис остановилась изучить текст под аквариумом, когда светящийся голубой угорь выскользнул из трещины в станине магнита.

– Почему нет? Ледяной спутник, вдруг начавший двигаться под собственной тягой? Как думаешь, хватило бы этого, чтобы привлечь внимание большинства разумных рас?

– Но зачем?

– Могу предложить несколько причин. Правда, ни одна не выглядит обнадеживающей. Начнем с простейшей и потому наиболее вероятной. Представим, что спикане – простоты ради будем звать их так – были одной из первых возникших разумных рас во всей Галактике. Причем задолго до людей. Здесь я говорю не о нескольких миллионах лет.

– Полагаю, кому-то же надо быть первым, – согласилась Белла.

– Если они и не стали первейшими, то уж точно были среди самым-самых. И они делали то же самое, что и мы: глядели в ночное небо и удивлялись, куда же подевались остальные? Конгресс Кольца Линдблада – и другие политические объединения рядом с нами – выслали зонды в Галактику, но ко времени моей записи эти зонды прошли всего десять-одиннадцать тысяч световых лет. Доступные нам границы постоянно расширялись – но мы по-прежнему не находили выжившие разумные расы. И даже когда взглянули дальше, нацелили наши телескопы на звезды за пределами границы материального познания – то и там не заметили признаков разумной жизни. Насколько мы знали, наша экспансия шла по пустой, безжизненной Галактике.

– И вы думаете, что спикане тоже видели только пустоту?

– Если и существовали другие культуры, они не дожили до эпохи спикан. Наверное, те пришли к выводу, что разум – слишком редкое и хрупкое явление, чтобы выживать в течение вселенски больших промежутков времени. Потому контакты между разными расами представлялись чрезвычайно маловероятными. А если и произойдет исключительно редкое событие взаимодействия двух летающих меж звездами рас, то вряд ли они встретятся на равных. Технологическое и умственное различие окажется таким, что даже диалог, не говоря уже о взаимовыгодной торговле, будет немыслим. Белла, что нового может тебе предложить обезьяна? Или землеройка? Мы говорим про разрыв между культурами приблизительно такого порядка.

Белла кивнула. Они с Хромис уже столько раз вели диалог на сходные темы, что соображения казались привычными до обыденности, будто слова затверженной мантры.

– Вряд ли они бы сумели осмысленно общаться.

– Конечно же не смогли бы. И потом, спикане хотели не просто контактов, а контактов равных. Причем так сильно, что решились поменять правила игры.

– На то и Структура, – заметила Белла.

– Сделанная в конце времен, а скорее, запущенная строиться спустя очень долгое время после конца спикан. Структура – место сбора разумных рас, каким еще только предстояло родиться и развиться. Спикане рассыпали по Галактике ловушки – устройства вроде Януса – и принялись ждать. За исключением возможных послов в далекое будущее, должных собрать Структуру, спикане исчезли из Галактики – то ли вымерли, то ли ушли куда-то еще. А после их исчезновения неизбежным образом развились другие культуры. Промежутки между их возникновением могли составлять многие миллионы лет, но ведь они ничто по сравнению с возрастом Галактики.

– Хромис, у меня кружится голова и от восемнадцати тысяч лет. Время намного большее я и представить не в силах.

– Понимаю тебя. Но если я права – а я всего лишь фантазирую, – то назначение Структуры и состояло в сведении этих промежутков к нулю, в соединении рас, будто они сосуществуют единовременно. Как в зоопарке, сжимающем ареалы обитания, сводящем в одно место животных, которые никогда бы не ужились на таком пространстве в природе. Структура сжимает и время, сводя разумы воедино.

– Используя ловушки, чтобы заманить к себе.

– Они – ключ. Рано или поздно представители разумных рас наткнутся на свои эквиваленты Януса. Мы-то едва успели покинуть Землю. А другие культуры могли провести в космосе тысячи и даже сотни тысяч лет, перед тем как обнаружить свой Янус. – Хромис улыбнулась Белле с симпатией. – С чем-то вроде сдвига систем отсчета за сотни тысяч лет можно пересечь всю Галактику и создать империю из сотен миллиардов миров, нечто столь великолепное, что невозможно представить его тленным. Но даже и сотня тысяч лет – всего лишь мгновение по сравнению с галактическим временем.

– «Фонтаноголовые» намного опередили нас.

– Несомненно, они летали к звездам задолго до того, как попали в ловушку. Конечно, если попали сюда так же, как и вы. А может, прошли миллионы лет с тех пор, как «фонтаноголовые» покинули родной дом. Но прогресс их не продвинулся так уж далеко. Им еще нужны материя и энергия. А у вас это есть. И это главное.

– А «мускусные собаки»?

– Другая культура, выхваченная из иной временной точки. То же самое справедливо для всех остальных. Родившиеся позднее, скорее всего, имели смутное представление о предшественниках – как «фонтаноголовые», узнавшие о нас по нашим руинам. – Затем Хромис мрачно добавила: – В Структуре могут быть и расы, знающие «фонтаноголовых» по их руинам.

– Но зачем делать это? Если спикане заинтересованы в контакте, где же они сами?

– Возможно, не так заинтересованы в самом контакте, как в исследовании его протекания. Когда открываются врата в торцах отсеков, расы могут взаимодействовать друг с другом. Контакты не всегда проходят хорошо. Но если в Структуре уже тридцать пять разумных рас, возможно немалое количество комбинаций.

– Я думала, «фонтаноголовые» – смотрители зоопарка. Но по-твоему, скорее кукловоды.

– Не исключено.

– Но что случится, если мы захотим покинуть сцену?

– У вас меньше выбора, чем вы думаете, – тактично указала Хромис, чуть нахмурившись. – Если Структура способна удержать «фонтаноголовых», не говоря уже про тридцать три прочие инопланетные расы, из которых даже не все состоят из барионной материи, то покинуть Структуру – не вполне тривиальная задача.

– Это не помешает нам попытаться.

– Конечно не помешает. Но следует иметь в виду: пока вы не знаете о том, что вас ждет за пределами Структуры.

– Я пообещала вернуть моих людей домой.

– Некоторые обещания лучше нарушить. Уж поверьте мне. Я – политик.

Белла вздрогнула, заслышав внезапно приближающиеся шаги. «Призрак», не оставлявший ее, развернулся, приняв позу, характерную для угрозы низкого уровня.

– Привет, Лиз, – сказала Белла.

– Хромис все еще с тобой? – спросила Лиз Шен.

Белла покачала головой. Хромис исчезла в момент появления Лиз.

– Случилось что-то важное?

– Да. Важнее некуда. Опять Светлана. Она отправилась к «мускусным собакам».