Перри появился в Высокой Башне через три дня. Белла уже почти забыла, зачем он явился. Потребовалась не одна секунда лихорадочного копания в памяти, прежде чем всплыло дело Бэгли.

– Может, ты и прав, – проговорила Белла уныло, – и стоит пока похоронить его.

– Я в самом деле говорю с Беллой, с какой общался три дня назад? – осведомился Перри разочарованно.

И был прав, усомнившись, – посещение куба полностью расстроило упорядоченный мир Беллы.

– Извини, – сказала она, предлагая гостю кресло, залитое зеленым колыхающимся светом от аквариумов. – Уж мне-то точно не стоило говорить такое.

Перри снял красную кепку, поскреб спутанную поросль тонких седых волос. Посмотрел на хозяйку кабинета, прищурив один глаз.

– Белла, с тобой все нормально?

– О да! – воскликнула она чуть энергичнее, чем следовало. – Просто у меня выдалось несколько странных дней. Или даже недель, если уж на то пошло. Майк вернулся… на вечеринке случилось такое…

– Я рад тому, что ты заговорила со Светой. Ты подбила Майка привести ее?

– Нет, конечно! – Беллу встревожила сама мысль о том, что Перри посчитал подобную хитрость возможной. – Я вошла в оранжерею, полная решимости даже взглядом не встречаться с ней. И неплохо справлялась.

– Думаю, Света решила так же.

– Я Майка хотела прибить на месте. Что говорит само за себя, учитывая, сколько и как я ждала его возвращения.

– Быть может, тебя утешит, что Света тоже была не в восторге. Майк-то посулил ей встречу наедине с Маккинли и не упомянул, что ты будешь там тоже.

– И как она сейчас?

– Испытывает огромное облегчение. Думаю, у вас обеих были причины не хотеть ни видеться, ни разговаривать.

– С этим трудно не согласиться.

– Но по той же логике вряд ли вы обе хотели вечно продолжать свою ссору. Знаешь, даже в самые мрачные дни, когда Светлана не выносила простого упоминания твоего имени в ее присутствии… – сказал Перри и запнулся, глядя вопросительно, ожидая разрешения продолжить.

– И что? – спросила она настороженно.

– Света по-прежнему не выносила, когда кто-нибудь осмеливался критиковать тебя. Она-то критиковала, и еще как. Бранила за все подряд. Но если кто другой подавал голос – горе ему. Только у Светы было Господом дарованное право ругать Беллу Линд. Никто иной его не заслужил.

– Могу поверить, – ответила Белла с улыбкой. – Наверное, я и сама чувствовала нечто похожее.

– Для Светы очень многое значила возможность поговорить с тобой. Понимаю, она могла и сама заговорить годы назад…

– И я могла, – перебила его Белла.

– Но ты не заговорила, и она тоже. Вероятно, вы обе ожидали, что противная сторона сделает первый шаг, или боялись того, что может произойти, если вы заговорите. «Небо» обвалится или вроде того. Ну ведь не обвалилось. И мне кажется, что наш мир сейчас лучше, чем был неделю назад.

– Я тоже так думаю, – согласилась Белла осторожно – ей показалось, в голосе Перри прозвучало нечто странное и очень тревожное. – А кстати, в чем дело?

– В Мередит Бэгли. Расследование ее убийства.

– Я знаю. Потому и попросила тебя прийти сюда.

Повисло молчание. Они сидели, глядя друг на друга. Казалось, Перри порывается заговорить, но не решается. Белла же оставалась бесстрастной, решив не подталкивать его. Он потупился, прикрыл веки, собирая волю в кулак, а затем посмотрел на Беллу и выговорил тихо:

– Ты нашла верные имена.

– Знаю. И всегда знала. Вопрос стоит лишь в сборе достаточных доказательств.

– Тут я могу помочь тебе.

– Только если сможешь доказать, что логи были подредактированы либо стерты.

– Не просто доказать. Ведь скрыл следы именно я. Подправил файлы, чтобы защитить этих троих.

Она услышала, но не хотела верить своим ушам.

– Нет. Я позвала тебя, полагая, что ты укажешь на то, как можно все скрыть и остаться безнаказанным, а не делать признания.

– Белла, ты угадала верно, вот и все.

– Нет, ты не мог. Немыслимо. Ты бы никогда не сделал такого.

– Но я сделал.

Осознание подступало медленно и неотвратимо: да, он говорит правду.

– Они же убили ее так жутко! Неужели ты мог быть причастен к такому?

– Я не причастен к убийству, – проговорил Перри и замолчал, снова собираясь с мыслями. – Я всегда знал: люди очень злы на Мередит с тех пор, как ты приказала ей помочь тебе, заставила действовать против Светланы…

– Им не хватило Тома Крэбтри?

– Его убили в слепой ярости. Новое убийство было лучше продумано. Оно совершилось спустя пять лет после нашего прибытия на Янус. Кое-кто хотел показать, что память у них долгая.

– Ты знал, что готовится убийство?

– Я предполагал, что жизнь Мередит в опасности, и пытался предупредить: советовал перевестись на работу в другое место, подальше от приверженцев Светланы. Но Мередит не хотела слушать. Думала, это я угрожаю ей. Но я не знал, когда они собираются действовать и кто именно.

Белла позволила себе немного расслабиться:

– То есть в убийстве ты никак не принимал участия.

– Смерть есть смерть. Я всегда хотел положить всему этому конец.

Она посмотрела на него с недоумением и ужасом:

– Но если ты не одобряешь убийства Бэгли, зачем ты изменил логи наружных работ? Виновные могли предстать пред судом еще сорок три года назад.

– Я не хотел, чтобы они представали перед судом.

– Не понимаю.

– Ты не помнишь те дни? На счету была каждая пара рук. Мы едва держались.

Он прав. Первые годы колонии остались далеко позади, но Белла помнила все невзгоды.

– Но ведь правосудие должно совершиться, – в отчаянии проговорила она. – Виновным нельзя оставаться безнаказанными.

– Со дня убийства они жили в страхе. Я сказал им, что скрыл данные по наружным работам, но ясно дал понять: в любой момент они могут пойти в ход.

Белла прикинула последствия таких угроз:

– А им не пришло в голову убить тебя?

– К чему? Убийцы, конечно же, решили, что я рассказал обо всем Светлане или другим, кому доверял полностью.

– И потому преступники жили долгие годы, не зная покоя, – заключила Белла. – Но разве мы все не жили так же?

– Но они-то прожили в страхе гораздо больше. И живут до сих пор, – ответил Перри, почесывая усы. – Уже пятнадцать лет все знают: дело Бэгли открыли снова. Сомневаюсь, что оба оставшихся в живых не ожидали с тех пор каждую минуту стука в дверь.

– Перри, почему сейчас?

Он ободряюще улыбнулся.

– Ты бы все равно добралась до меня, даже если бы путь ко мне оказался не слишком приятным. Но тогда бы не я пришел к тебе, а ты ко мне – и с охраной. – Перри развел руками – мол, вот он я. – А я пришел к тебе сам.

– Ты всего лишь удалил файл. Ты не убивал Мередит Бэгли.

– Я скрыл преступление.

– И сделал это ради Крэбтри, чтобы мы не потеряли еще три жизни.

– Так я и скажу суду. А поверят они или нет… – Он пожал плечами. Сейчас не важно. Пусть решает суд.

– Я не могу отдать им тебя.

– Так ты хочешь правосудия или нет?

– Конечно, я хочу правосудия, только вот… не такого. Ты так много сделал для меня и для нас всех. Нельзя же, чтобы все закончилось вот этим.

– А как иначе? Я пришел к тебе, не ты ко мне. Выбор не твой, а мой.

Белле стало дурно.

– А как со Светой? Что она думает?

– Она не знает.

– О нет! – выдохнула Белла, закрыв глаза и желая, чтобы кто-нибудь пришел и забрал жуткую напасть, утешил, успокоил, заверил: все закончится хорошо. – Я не могу, – сказала она так тихо, что самой подумалось: Перри не услышит.

Однако он услышал:

– Мужайся. И сделай, что должна.

– И это ты мне говоришь мужаться? – Она не верила своим ушам.

В самой глубине души уже гнездилась уверенность: выбора нет. Жребий брошен. Белла позволила Перри вернуться к Светлане на сорок восемь часов. Когда он уходил из Высокой Башни, она заверила, что вызовет его в суд. Но два дня для сомнений – срок огромный. Дело лежало так долго без движения, открывалось, снова тормозилось. Если бы Белла сообщила, что опять уткнулась в тупик и нужно время для расследования очередных версий – а его можно с легкостью растянуть на месяцы и годы, – никто бы не заподозрил ничего.

Белла безжалостно давила сомнения и укрепляла решимость. Надо доводить начатое до конца. Они ненадолго затихали. А потом все начиналось сначала.

Через день позвонила Светлана. По ее тону Белла поняла сразу: Перри рассказал ей.

– Мне необходимо встретиться с тобой, – сказала Света.

Белле не следовало снимать трубку. А если уж сняла, нужно было отказать во встрече. Но где взять силы?

– Где? – выговорила Белла.

– Ты мне скажи.

– В четыре часа буду в Поддырье, а потом отправлюсь на Небесную сторону. Встретимся в ресторане Сугимото, на вокзальной площади.

Белла явилась точно вовремя, в сопровождении лишь «призрака» – робота, созданного для максимальной скрытности толщиною в бумажный лист. Будто фигурка оригами в рост человека. Он, полупрозрачный, неслышно ступал рядом, словно нечто уже промелькнувшее, видимое лишь уголком глаза. Когда же останавливался, делался как тончайшее острие ножа. «Призраки» были технологией последних дней перед Порогом, их с трудом изготавливали даже самые совершенные наноплавильни.

Ресторан Сугимото был весь в деревянных перегородочках, узорчатых веерах, миниатюрных садках камней, изящных акварельках. Джуди Сугимото открыла свое заведение в первые годы после появления площади. Она согласилась вести неторопливый, малоприбыльный бизнес, пока не случится демографический взрыв. А он ожидался в самом скором будущем.

Как обычно, ресторан был практически пуст. Белла заметила Светлану в углу. Она приканчивала порцию толстогубого, разбойного вида иглобрюха – рыбы фугу. Белла заказала себе лишь стакан саке. Есть не хотелось совершенно.

– Я знаю, почему ты здесь, – сразу сказала она, садясь за столик Светы.

За окном изогнутого стекла открывалась захватывающая панорама вокзальной площади, с изощренной путаницей пересекающихся эстакад поездов и лифтовых шахт. Поле долгого молчания Светлана произнесла:

– Я не хочу оставлять безнаказанным убийство Мередит Бэгли.

– Очень бы удивилась, если бы ты хотела.

Света глянула с опаской на «призрака», сложившегося и поменявшего цвет, чтобы слиться с креслом.

– Убийцы заслуживают наказания за совершенное. Но ведь Перри хотел защитить не их, а всех нас.

– По крайней мере, ты признаешь, что Перри вовлечен в дело, – заметила Белла, отхлебывая саке.

– Он же мне сам сказал. Или, по-твоему, это была ложь?

«Призрак» напрягся, ощущая агрессию в голосе.

– Я всего лишь имела в виду, что для тебя было нелегко узнать и принять такое.

– Так и есть. Нелегко.

– Света, я по своей воле пришла повидать тебя. Пожалуйста, смени тон.

Та воткнула палочку в остатки иглобрюха и тряхнула головой, раздосадованная, как показалось Белле, настолько же ею, насколько и собой.

– Я хочу, чтобы ты передумала, – проговорила она наконец.

– Передумала вершить правосудие?

– Есть разное правосудие. Тебе теперь известны имена. Перри же назвал их тебе.

– Да, – осторожно сказала Белла.

– И что еще нужно? У тебя же есть данные от Аша Меррея, указывающие на убийц.

– Аш Меррей мертв.

Света махнула палочкой, отметая возражение:

– Белла, ну ведь это чушь. Ты можешь призвать его назад одной росписью на формуляре.

– Но показаний Аша не хватит для обвинения.

– Теперь у тебя есть и другой свидетель. Перри подтвердит, что трое убийц значились в логе наружных работ, когда погибла Бэгли.

– А факт стирания им того самого лога?

– Не всему обязательно всплывать на суде.

– Но суд рано или поздно доберется до истины. Они захотят узнать больше: как Перри увидел имена, почему не рассказал раньше. И даже если суд не докопается, остаются двое убийц. Они-то знают, что сотворил Перри. Ты и в самом деле считаешь, что преступники, проигрывая все, не выдадут его?

– Но ведь они до сих пор смотрят в рот Перри.

– Если бы они смотрели, то не убили бы Мередит.

– Они не предадут его.

– Света, он уже предал их, придя ко мне. Насколько я понимаю, теперь они квиты.

– Но ты ведь подобралась бы к Перри раньше или позже.

Саке притупило остроту ее рассудка. Белла выдала прямо и откровенно:

– Давай уж начистоту: к Перри Бойсу я всегда испытывала и продолжаю испытывать огромное уважение. Я восхищаюсь им. За все годы моего изгнания…

– Ну вот, началось! – Светлана закатила глаза.

– Да послушай меня! Я не о себе и не о тебе – а о Перри Бойсе и о той соломинке, которую он протянул мне. Он спас меня от безумия. Другие были добры ко мне: Эксфорд, Ник, Джим, конечно, но выжила я благодаря Перри. Он принес мне аквариум, оставил мне хоть микроскопический лоскут собственного достоинства.

– Он доверился тебе. Пришел к тебе добровольно, чтобы ты узнала истину, думая, что тебе хватит здравого смысла похоронить ее.

– А по мне, его слова очень уж походили на признание, будто он ожидал от меня немедленного ареста.

– Не ожидал, уж поверь.

– Я не спец по разгадыванию скрытых намерений. Просто веду расследование. И надеялась отыскать стершего файлы человека, чтобы наказать его. Я не могу остановиться лишь потому, что он оказался моим другом, или из-за его благородных мотивов.

– Ты смогла бы, если бы захотела.

– Тринадцать лет у власти почти ничему не научили тебя, – произнесла Белла, вдребезги разбивая крохотную надежду на дружбу, зародившуюся так недавно. – Здесь нам больше делать нечего, – добавила она, обращаясь к роботу.

«Призрак» обнаружил себя, отлепившись от кресла.

– Белла, прошу тебя! – взмолилась Светлана.

Белла ушла не оглядываясь. Она покинула ресторан и села на ближайший лифт, уходящий с площади.

– Какой приятный сюрприз! – воскликнул Маккинли, подчеркивая энтузиазм широким взмахом двигательных щупалец. – Я не ожидал увидеть тебя снова так скоро после воскрешения Майка!

Пара других инопланетян – Канченджанга и Дхаулагири, – по обыкновению, держались молчаливо чуть позади, наблюдая.

– Что-то случилось? – спросил Джим Чисхолм, глядя на нее озабоченно.

– С Майком все отлично, – заверила Белла. – Насколько я вижу, он приживается чудесно.

– Вечеринка оказалась замечательной идеей, – заметил Джим, держа руки в рукавах объемистой сутаны.

С тех пор как Белла видела Джима в последний раз, его волосы стали белее и длиннее, борода чуть плотнее и близ уголков рта пробилась седина. Но в посольстве время, казалось, текло медленнее, чем в Крэбтри.

– Прости, не смог прийти, но я не хотел, чтобы меня заподозрили в желании перетянуть все одеяло на себя.

– Ничего страшного. Нужно было повидать тебя. Нам о многом стоит поговорить.

– Я уверен, Майк стал звездой вечера. А еще слышал, что вечеринка принесла и другие приятные плоды.

– Если ты имеешь в виду Светлану и меня…

– Да. Новости воодушевляющие. Будем надеяться, ваше примирение пойдет на пользу всем.

– Да, будем, – ответила Белла сухо.

С хорошими плодами покончено. Навсегда. Скорее рано, чем поздно, новость достигнет посольства. Примирение оказалось лишь обманчивой оттепелью между зимами.

– Может, вы хотите обсудить время очередного омоложения? – поинтересовался Маккинли.

– Спросите меня об этом через десять лет.

Маккинли сплел небрежное подобие окуляра высокого разрешения из зрительных щупалец – дал знать Белле, что весь внимание.

– Белла, и в чем же дело? Ты хочешь переговорить с Джимом наедине?

– Спасибо за предложение. Час назад я бы, несомненно, ответила «да». Но мне теперь нет резона скрывать мои намерения от вас. Ведь они в конце концов станут известны вам.

– Они касаются нас?

– Да, – ответила она и ощутила, как накатывает волна дурноты, чувство собственной неуместности, глупости и мелочности, потерянности и невежества. – Простите меня, Маккинли. Я бы очень хотела спросить у вас кое о чем.

Джим прокашлялся:

– Белла, не забывай, пожалуйста: «фонтаноголовые» никогда не скрывали того, что не считают нас готовыми для всех ответов. Есть истины опаснее, чем любая продвинутая технология.

– Джим, я знаю. Слышу это годами. Возможно, даже и верю. Но временами становится очень тяжело жить в неведении.

– Ошибкой было бы считать, будто нам известны все ответы, – заметил Маккинли.

– Но ведь кое-какие у вас есть? Давайте поговорим о Пороге.

– Конечно, давайте, – ответил инопланетянин и взмахнул приглашающе щупальцами. – Тут никаких запретных тем.

– Вы никогда не заявляли нам прямо, но при каждой передаче данных непременно указывали на то, что вы вступили в контакт с человеческим кораблем, запущенным с Тритона где-то вблизи времени Порога.

– Данные указывают именно на это.

– Я не говорю про данные, – процедила Белла, изо всех сил стараясь не взорваться. – Я говорю о том, что вам известно. «Фонтаноголовые» – раса, способная к межзвездным перелетам. И летали вы гораздо дольше нас, даже по стандартам «тайской экспансии».

– Да, мы можем перемещаться от звезды к звезде, – сообщил Маккинли веско, будто хотел раз и навсегда покончить со всеми сомнениями Беллы.

– Но тогда ответь: насколько велика была ваша империя, либо владение, либо уж как там вы его называете, ко времени столкновения с тайским кораблем? Ваши сородичи встречали другие тайские корабли? А как насчет вылетевших с Земли после Порога? Что случилось с ними?

Его щупальца всколыхнулись, скользя друг по другу, словно у анемона, потревоженного внезапным течением.

– Сложные вопросы.

– Потому я и задаю их.

– Наша территория велика. Она включает объем пространства со многими звездными системами.

– Маккинли, дайте мне какие-нибудь числа. Мы говорим про сотни, тысячи либо миллионы?

Инопланетяне зашевелили щупальцами. Проблески рубиново-красного и изумрудно-зеленого от внутренних слоев означали лихорадочный обмен визуальными сообщениями.

– Белла, я всегда старался оставаться искренним с вами, – выговорил наконец Маккинли.

– Так почему бы вам просто не сказать мне?

– Наша область включает сотни тысяч систем, – сообщил он и осторожно спросил: – Белла, почему это так важно узнать именно сейчас?

– Потому что мне кажется очень странным факт встречи всего лишь с одним кораблем «тайской экспансии».

– И какая разница, встретили мы один либо несколько?

– Вы не видите разницы? Ну хорошо, расскажите мне тогда о «мускусных собаках». У них тоже свое владение? – Белла не стала ждать ответа, не сомневаясь: и теперь она не услышит ничего отдаленно похожего на правду. – А другие расы, упрятанные, по вашим словам, в разные части Структуры, – как насчет них? Какие у них империи? Сотни тысяч звездных систем, как и у вашей? Маккинли, почему мы не видели никаких признаков этих огромных соперничающих владений, глядя с Земли на звездное небо? Почему все выглядело настолько чертовски пустым?

– Но вы же видели спиканскую структуру, – указал Маккинли.

– Да. Один инопланетный артефакт в небе на расстоянии двухсот шестидесяти световых лет. И сделанный, как ни странно, существами, каких мы не встретили до сих пор. Маккинли, где они? Где спикане, построившие все вокруг нас?

– Послушайте, нам стоит закругляться! – заявил Джим, хлопая в ладоши.

– Я еще не закончила! – отрезала Белла.

– Нет, Белла. Ты закончила, – сказал Чисхолм с внезапной, необычной для себя твердостью. – Ты уже выговорилась. Выразила разумные сомнения. Маккинли, в свою очередь, ясно дал понять о своем нежелании давать ответы. И ты должна уважать его решение. Будет ли взрослый отвечать на каждый вопрос ребенка? Конечно нет. Это было бы опасным и вредным.

– Может, мне стоило начать с тебя? – сказала она кисло. – Ты же выше нас и дальше видишь.

– От меня ты не узнала бы ничего нового.

– Но разница в том, что по человеку я всегда могу определить, врет он или нет. И даже по тебе.

Джим посмотрел на нее с искренней жалостью, состраданием и любовью:

– Белла, если я и солгал тебе, то разве не во благо?

– Я имею право знать правду.

– Его имеют и жители Крэбтри, и всего Януса. Ты рассказала Габриэле Рамос о случившемся в Старом Буэнос-Айресе? Рассказала Майку Паскуалуччи о том, в какое чудовище превратился его сын?

– Это не то же самое! – вскричала Белла, кипя праведным гневом. – Ты не можешь сказать, что это одно и то же!

– Одно и то же. – Джим Чисхолм отвернулся – словно учитель, которого подвел лучший, самый многообещающий ученик. – Белла, когда успокоишься, позвони мне. Тогда, быть может, мы о чем-нибудь и договоримся.