ГЛАВА 5
ЭТО ВОЙНА

Одной из характерных черт ГООУ была непредсказуемость педагогического процесса. Даже на совершенно обычных и скучных предметах вроде гендерных исследований никогда нельзя было предположить, что нас ожидало. Когда я вошла в класс, Карин успела разделить доску пополам и теперь заполняла ее цитатами. Слева было написано: «Если ты любишь своего убийцу — выбора нет. Нельзя бежать, нельзя сражаться». Справа: «Я не птица, и никакие сети не удержат меня, я свободное человеческое существо, с независимой волей, которая теперь требует, чтобы я вас покинула». Глубокомысленно…

— Итак, — радостно потерла руки преподавательница, когда все собрались, — сегодня мы поговорим о современной героине, а также о прогрессе (или регрессе, тут уж вы решайте) женского образа, совершенном за последние два века. Одна из этих фраз принадлежит персонажу романа, опубликованного в тысяча восемьсот сорок седьмом году, девушке, влюбившейся в человека сложного характера, тяжелого прошлого и гораздо более высокого положения в обществе, чем у нее самой. По поводу последнего можно сказать, что на протяжении большей части книги она зависит от главного героя. Другую произнесла современная независимая девушка, образ которой, по словам автора, был вдохновлен характером героини из первого примера. Она и станет предметом нашего сегодняшнего обсуждения. Кто мне скажет, какая из цитат относится к кому?

Любопытно. «Джейн Эйр» даже я была в состоянии узнать, хотя не могла назвать себя ярой поклонницей классики. Но кому принадлежала вторая цитата?

— Белла Свон? — угадал кто-то в первом ряду. Карин довольно кивнула и достала из-за спины стопку книжек с узнаваемой черной обложкой.

О нет. Полтора часа обсуждения творчества Стефани Майер? Это как плохой розыгрыш, честное слово. Заберите меня отсюда, я на такое не подписывалась!

— Надеюсь, ты читал «Сумерки», потому что я о них почти ничего не знаю, — прошептала я Дизу.

— Как ни странно, читал, — флегматично откликнулся мой сосед по парте. — Карин заставила в прошлом семестре, — вздохнув, айтишник взял у нее наш экземпляр и продолжил шепотом: — На самом деле могло быть хуже: тогда мы еще обсуждали «Пятьдесят оттенков серого».

— И как? — с искренним интересом спросила я. «Пятьдесят оттенков» тоже как-то прошли мимо меня.

— После первых ста страниц я рыдал кровавыми слезами, — признался Диз. — Не видел ничего ужаснее с тех пор, как ходил чинить компьютер у секретарши на кафедре полевых литисследований.

Интересно, это он сейчас говорил иносказательно или в прямом смысле? А то кто их, демонов, знает… Я бросила на напарника взгляд из-под ресниц. Вот ведь… демон. А внешне и не сказать: обычный человек, небритый и невыспавшийся. Лицо осунулось — сплошные углы и резкие, будто вычерченные лезвием, линии. Под черной оправой очков залегли тени. Упрямо сжатые губы побелели и сливались с кожей. Волосам все так же требовались ножницы или хотя бы пара заколок. Честно говоря, помимо покрасневших от недосыпания глаз, ничего инфернального во внешности компьютерщика я так и не нашла. Зато привлекла его внимание.

— У меня на лице что-то? — он провел ладонью по подбородку, затем по щекам. — Ты так пристально смотришь.

Я смутилась. И решила спросить прямо:

— Ты что, правда демон?

Верилось с трудом. Даже после чудесного открытия, что моя соседка по комнате — вампирша. На его губах появилась насмешливая улыбка.

— Ах, это? Ну да.

«Ну да»? Они сговорились, что ли? Как можно отвечать подобным образом на важные вопросы? «Ну да»! Нет чтобы сказать что-то… более подходящее ситуации. Хотя как должен звучать правильный ответ на такой вопрос (кроме очевидного «Нет, конечно, демонов не существует!»), я придумать не могла.

Роли поменялись: теперь уже Диз следил за моей реакцией.

— Страшно, крошка?

Я подумала, прежде чем отвечать. Удивительно, но страшно не было. По крайней мере, не от того, что мой сосед по парте реально оказался из преисподней. В сравнении с ректором, его загадочным секретарем и моими жизненными перспективами Диз был не так уж и плох.

Но это не означало, что в его присутствии можно было расслабиться. После всего, что я услышала вчера, у меня было только больше поводов не доверять ему ни на гран.

— Нет, — наконец решила я, — не страшно.

— Ну и правильно, — он загнул уголки у нескольких страниц, протянул мне книгу и откинулся на стуле, еще глубже натянув капюшон серой толстовки. — Карин обожает эти сцены. Если сможешь что-то про них сказать, считай, сегодняшнее занятие ты сдала. Разбуди меня, когда пара кончится.

Он, что, на полном серьезе собирается спать на глазах у Карин и думает, что это ему сойдет с рук? Было бы слишком наивно.

— Эй, — любопытство, которое сгубило кошку и (я всего лишь исходила из своего жизненного опыта) сулило мне в будущем похожую участь, все не отпускало, — а про кровавые слезы — это была метафора или…

— Нет, блин, это была гемолакрия, — донесся из-под капюшона недовольный голос. — Конечно же, это была метафора.

На этой ноте я от него отстала, понимая, что большего не добьюсь. Вполуха слушая обсуждение и выводя на листке тетради абстрактные загогулины, я задумалась над более актуальной для меня темой, чем страдания Беллы Свон. Итак, что мы имеем?

Что такого я забыла про ночь первого сентября? Неизвестно.

Единственное, в чем я была уверена, так это в том, что мои потерянные воспоминания как-то были связаны с демонами. Не зря же один из них (я покосилась на айтишника; как ни странно, сиделось и думалось рядом с ним довольно комфортно, даже паранойя затихла, пока он спал) постоянно попадался мне на пути.

Что этим чертовым демонам от меня нужно? Также неизвестно. Почему? Да потому что мне вообще ничего про демонов неизвестно. Мне была нужна информация. Как можно больше и как можно скорее, желательно еще вчера.

Если я и оставила Диза в покое, то ожидать того же от Карин, как я уже говорила, было наивно. Не вытерпев и получаса, преподавательница подошла и пнула его. Ногой, обутой в тяжелый, «докмартинсовский» ботинок. Класс вздрогнул. Да уж, никому не пожелала бы такой побудки.

— Мы говорили о целях и стремлениях Беллы, о том, что…

— Что на протяжении всей серии она видит смысл своей жизни в Эдварде, а потом, после рождения Ренесми, — в своей семье. Знаю, — айтишник поднял на нее совершенно бодрые глаза.

— И каковы твои мысли на эту тему? — сахарно-сладким тоном поинтересовалась преподавательница.

Компьютерщик безразлично пожал плечами.

— Лишь бы она сама была довольна.

— Но?..

— «Напрасно утверждают, что человек должен довольствоваться спокойной жизнью: ему необходима жизнь деятельная; и он создает ее, если она не дана ему судьбой. Предполагается, что женщине присуще спокойствие; но женщины испытывают то же, что и мужчины; у них та же потребность проявлять свои способности и искать для себя поле деятельности, как и у их собратьев мужчин…»

— «Вынужденные жить под суровым гнетом традиций, в косной среде, они страдают совершенно так же, как страдали бы на их месте мужчины. И когда привилегированный пол утверждает, что призвание женщины — только печь пудинги да вязать чулки, играть на рояле да вышивать сумочки, то это слишком ограниченное суждение. Неразумно порицать их или смеяться над ними, если они хотят делать нечто большее и учиться большему, чем то, к чему обычай принуждает их пол», — закончила цитату Карин.

Вау. Просто вау. Глядя, как эти двое наизусть цитируют Бронте, я почувствовала себя ущербной. А еще мне стало стыдно за свое образование: ладно Карин, она учитель, ей положено любить литературу, но Диз… Даже не говоря о том, что «Джейн Эйр» наверняка не была самой любимой его книгой, чтобы ее запоминать, — откуда он вообще все это знал, он же якобы из другого мира?

— И вот еще один пример того, как современная литература дает более архаичное представление о женщине как хранительнице семейного очага и о ее главной роли, роли матери семейства, чем книга девятнадцатого века, — резюмировала Карин. — Ладно, за цитату прощаю. Можешь спать дальше. Остальные, — хищно улыбнулась она, — только попробуйте отвлечься.

Помня о «мартинсах», класс пообещал слушать очень внимательно. А Диз шутливо козырнул ей, устроился поудобнее и, кажется, опять задремал. По крайней мере, когда после занятия я исполнила обещание и попыталась его разбудить, очнулся он не сразу.

— Что, уже всё?

Зеленые глаза осоловело моргнули, пытаясь сфокусироваться.

— Да, — коротко ответила я. Полтора часа пролетели вовсе не так страшно, как я ожидала, — во многом благодаря подсказкам айтишника, знавшего, на что Карин обратит внимание.

Пока мы сидели в классе, снова пошел дождь. Зима, терроризировавшая нас на протяжении нескольких недель, все же сдалась и ушла, но погода от этого намного лучше не стала. Вчера, к примеру, ГООУ пережил четвертый за время моего пребывания здесь ураган. Корпус каппа-ню-сигма, глядя на творившийся на улице хаос, даже решил вспомнить молодость и попробовать улететь — не иначе как в Изумрудный город, из-за чего было объявлено, что студенты, решившие вылезти из общежития до «урегулирования инцидента» (как хороший политик, ГООУ всегда находил обтекаемые и безопасно звучащие формулировки, что бы ни случилось: летающие дома, землетрясение или восстание разумных грибов в столовой — спасибо, дорогие коллеги-алхимики, за последнее!), поступают так на свой страх и риск, и университет нести ответственность за судьбы этих храбрецов и дураков отказывается. Сегодня же небо с утра затянуло свинцово-серыми тучами. «И разверзнутся хляби небесные», — проком ментировала картину за окном София, лишенная ночных тусовок, а значит, бодрая и отвратительно хмурая в восемь часов утра. Оставалось надеяться, что ее пессимистичный прогноз не оправдается: насколько я помнила, в Ветхом Завете после этого говорилось что-то вроде «и бысть дождь на землю четыредесять дней и четыредесять ночей». Я понятия не имела, означало ли «четыредесять» четырнадцать или сорок, но в любом случае была против.

Остановившись на пороге корпуса, я попыталась одновременно запихнуть в сумку полученную на уроке литературу, достать зонтик и не выпустить из рук пакет с распечатками для Оливера, которые утром забрала из типографии, но не успела отнести в редакцию. Нелегкая задача, сейчас я бы не отказалась от дополнительной конечности.

— Помощь не нужна? Знаешь, я мог бы понести твой зонт, — раздалось у меня над ухом.

Я подняла глаза: рядом на крыльце стоял Диз, с отвращением рассматривавший серое небо. Надо же, какая галантность! Я хмыкнула.

— Признайся, ты просто боишься промокнуть.

— Боюсь? Никогда! Но, — согласился он, — скажем так, перспектива не вдохновляет.

Подумав, я сунула ему в руки зонтик. Почему бы и нет, если нам идти в одну сторону?

— Пакет взять? — спросил айтишник, наблюдая, как я борюсь с плакатом формата А1, все пытавшимся развернуться.

А вот это — ну уж нет, без всяких «почему бы».

— Как скажешь, — равнодушно отреагировал он на мой отказ и зевнул.

— Что, тяжелая ночка? — сочувствующе поинтересовалась я. Выглядел он довольно потрепанно.

Компьютерщик поморщился.

— Сессия.

— В октябре?

— Первый курс, — вздохнул он, — я тебе даже завидую. Вот перейдешь на специализацию, узнаешь, что такое ГООУ на самом деле. Восемь сессий, и все начинаются в самый неожиданный момент.

Я споткнулась. Нет, что расписание в ГООУ не поддавалось рациональному объяснению, подчинялось каким-то своим правилам и зависело как минимум от шести переменных, включавших в себя лунный календарь, погоду и настроение левой пятки… пятидесятого тентакля ректора, а предметы могли начаться и закончиться в любое время дня и семестра, я уже поняла. Но восемь сессий в году? С них ведь станется, с их оригинальным стилем преподавания. Неожиданно вариант отчисления на тот свет показался не таким плохим.

— А сам ты, кстати, на каком курсе?

— На третьем.

— А сколько тебе лет? — не удержалась я от вопроса.

— Много. Я видел падение Трои и великий пожар Рима, Черную смерть и открытие Америки… — торжественным тоном начал Диз и расхохотался, увидев изумление на моем лице. — Что, купилась, крошка?

Он заслужил этот тычок под ребра. Даже не спорьте.

— А если серьезно?

— Двадцать.

— Человеческих лет или… — не унималась я.

— Или каких?

— Я не знаю, демонических? Как вы вообще время считаете? Сколько у вас дней в году? И часов в дне? И… — обратив внимание на выражение его лица, я замолчала. — Что? Интересно же!

— Ага. И поэтому ты решила устроить мне допрос? Знаешь, крошка, я в принципе не против, но человечество уже давно придумало более эффективный способ передачи информации. Может быть, ты слышала о такой штуке, как книги?

Книги… Отличная идея, как я раньше не додумалась. Мне срочно нужно попасть в библиотеку. Я сверилась с часами. Сейчас не успею, но если после следующей пары вместо обеда завернуть туда…

— У тебя такое лицо, будто ты что-то задумала, — прокомментировал демон.

— Я? Никогда! — невольно повторила я его ответ. — Но ты не мог бы немного поторопиться? Мне еще нужно Райли забрать.

— Как пожелаешь, — он прибавил скорости, заставляя меня почти перейти на бег. Вот она, разница в росте, чтоб ей долго икалось, — сам-то айтишник шел совершенно спокойно. Впрочем, сейчас такому темпу я была даже рада. — Райли — это тот Охотник, который ждал тебя на прошлой неделе?

— Откуда ты знаешь, что он Охотник? — удивилась я.

Компьютерщик пожал плечами.

— Они вечно так смотрят, словно в уме пересчитали все твои грехи и готовятся если не жестоко тебя казнить, то хотя бы прочитать лекцию о правильном поведении.

Я с трудом подавила улыбку. Сравнение было весьма точным.

— Нет, не он. Райли — моя одногруппница. Мы с ней договорились здесь встретиться, но…

Но в толпе ее было не видать. Судя по кислому виду студенческих масс, дождь оказался для многих неожиданностью. В холл главного общежития битком набилось народу, и все с мрачной заинтересованностью смотрели за окно, словно надеясь, что ливень сейчас исчезнет, стоит только сконцентрироваться на этой мысли. Лично я бы на это не рассчитывала. Привстав на цыпочки, я попыталась поверх голов найти Райли, но не сильно в этом преуспела. Придется искать ее по телефону.

— Твоя одногруппница случайно не рыжая? С кучей амулетов и очень серьезно настроенная? — предположил демон.

Звучало похоже на нее.

— Откуда ты знаешь?

— Она очень внимательно на нас смотрит.

— Где? — я завертела головой, пытаясь обнаружить ведьму; Диз показал.

— Ладно, я пошел. Спасибо, что поделилась зонтом, — протянул он мне его.

«Спасибо, что давал подсказки на лекции», — хотела сказать я, но не успела, айтишник уже скрылся в толпе. Как ему это удавалось? Только что был человек (ладно, демон) — и нету его.

Зато ко мне уже протискивалась Райли.

— Это был он? — вместо приветствия спросила она. — Тот демон, которого упоминал Макс? Ну ты и попала, подруга! Пошли!

Я сопротивлялась. Но если я что-то и узнала про рыжую за время нашего знакомства, так это то, что, если она поставила себе цель, она этого добьется.

— Куда? Омега-каппа-тета в другой стороне! Мы опоздаем!

— Успеем! — Райли была непреклонна. — А пока пошли ко мне!

Буквально втолкнув меня в лифт, она нажала на кнопку с цифрой «четыре».

— Так, значит, это он? Как ты тогда его назвала?.. Диз? Расскажи мне всё! Почему вы пришли вместе? А, ну да, ты говорила, у вас какие-то занятия… А что у вас еще? Ты случайно не из-за него всё тянешь с Максом? Не подумай, не осуждаю. Наоборот, полностью тебя понимаю…

Не умолкая, рыжая запихнула меня в ближайшую от лифта комнату.

— Господи, что это за звуки? — ужаснулась я доносившемуся из ванной комнаты вою.

— Люси. Моя соседка.

— С ней все в порядке?

На секунду Райли замерла, думая над ответом.

— Ну, она баньши, а с ними по жизни всё не совсем в порядке, — обернувшись на дверь ванной, она быстро покрутила пальцем у виска. — Близость смерти и все такое… Но конкретно сейчас — да. У нее просто есть отвратительная привычка петь в душе.

Действительно, если прислушаться, то в звуках — пением назвать это я все же не могла — угадывалась какая-то мелодия. А я какое-то мгновение сомневалась, стоит ли оставаться в одной комнате с Софией. Да мне повезло с соседкой! Спит, молчит, максимум — хлопает дверью по ночам.

— Не отвлекайся, — потребовала Райли. — Итак, демон.

— Угу, — покорно согласилась я, понимая, что так просто от меня не отстанут, — демон.

— Он красавчик.

С этим утверждением сложно было поспорить.

— Он до сих пор не заметил, что панк мертв, а мода на готов закончилась в девяностые, — из чувства противоречия нашла я, что возразить.

— А еще, небось, обаятельный, как и все они, — добавила Райли, пропуская мимо ушей критику.

А с этим поспорить было не только можно, но и нужно. Обаятельный? Да он меня с ума сводил, но в самом неромантичном смысле этой фразы!

— И определенно в тебе заинтересован.

Осталось только выяснить, что именно во мне его так сильно интересовало, что я устала уже натыкаться на него по всему университету.

— Так что у вас с ним?

— Ничего, — честно призналась я.

— Ничего… Потому что уже было, или потому что только будет?

Я с интересом осмотрелась, оттягивая необходимость отвечать. В гости к Райли я попала впервые. В отличие от нашей с Софией комнаты, тут сразу чувствовались две хозяйки: чья-то половина, похоронно-мрачная, была идеально чиста и несколько… пуста. Ничего личного, только пара черно-белых фотографий на стене. А вот вторая явно принадлежала Райли. Все горизонтальные поверхности, включая заправленную розовым пледом постель, покрывали разбросанные в ее очаровательно непринужденной манере вещи. И тут сразу становилось понятно, что под всей своей конфетно-девочковой мишурой рыжая была не просто ведьмой, но и потомственным артефактором, мастером металла и камней. Учебники соседствовали с листовым серебром, массивный молоток лежал на постели рядом с щипцами для завивки волос, на письменном столе на сером бархате россыпью валялось содержимое косметички и десятка два ограненных камней (подойдя ближе, я рассеянно покатала зеленый пальцем: интересно, сколько можно заработать, если попросить вот так «на учебу» изумруды от ГООУ и продать их в нашем мире? Правда, я сомневалась, что ректор не предусмотрел такой возможности и не пресек ее в зародыше). На комоде стоял целый батальон рамок с фотографиями. Вся жизнь Райли Харпер, задокументированная и упакованная, полная по-американски белоснежных улыбок. Райли с семьей: групповой портрет, на переднем плане — трое девчонок, и все одинаково рыжие и смешливые; старшая еще держит на руках очаровательного карапуза с такой же кричаще-оранжевой шевелюрой. Райли с подругами — пятеро девушек-подростков в форме команды поддержки сидят за столиком кафе. Райли с одноклассниками, все одеты в мантии и смешные шапочки с кистями. Райли с Тоби, первое лето после выпуска, позади пляж и яркое калифорнийское солнце, а впереди — поступление в ГООУ и расставание…

— Ничего не было, ничего нет, ничего не будет. Точка.

— Но почему? — поразилась ведьма. — Ты его хорошо рассмотрела? Да если бы я могла…

— Так забирай, — равнодушно предложила я. — Хочешь, познакомлю? Или, еще лучше, он постоянно в IT торчит, заходи в любое время.

Райли громко вздохнула и покосилась на фотографию — ту самую, с калифорнийским пляжем.

— Я бы с радостью, — грустно сказала рыжая, теребя браслет на запястье, — но не получается. Наверное, еще слишком рано.

— Вот и мне слишком рано, — отрезала я.

Стоило теме переместиться с ее сердечных ран на чужие, как Райли сразу оживилась:

— Да? Почему? Расскажи, ты же ничего о себе не говоришь! Мы знакомы уже месяц, а я ничего почти о тебе не знаю!

— Знаешь, — упрямо возразила я. — Ты знаешь, что я скрытная.

— Ладно тебе! Ну скажи! Про меня ты уже всё слышала, — безо всяких преувеличений. Про себя Райли рассказывала без умолку, — я плохой человек, бросила парня своей мечты, разбила сердце ему и себе, а все потому, что не могла признаться ему, что я ведьма. А у тебя какая история?

— Скучная. Хорошо, — увидев ее обиженное лицо, я выдохнула и попыталась взять себя в руки. Может, психотерапевт Софии была права и иногда стоит кому-то рассказать, что тебя гнетет? — Знаешь ваши истории про популярного квотербека, который на спор решает влюбить в себя скучную ботаничку, а потом понимает, что вовсе она не скучная, и сам в нее влюбляется?

— А ботаничке еще строит козни злобная чирлидерша, которая хочет заполучить квотербека себе, но не из любви, а ради престижа? Всегда ненавидела этот стереотип, — подхватила Райли и смутилась. — Извини, продолжай.

— Так вот. В жизни он в нее не влюбляется.

— О. Так ты говорила про себя…

Вроде того. Только он был не квотербеком, а местным мажором с обаянием плохого мальчика, сигаретами, мотоциклом и вечно отсутствовавшими родителями. А я… я была такой, какая я есть. Обычной, скучной и правильной. Бывают люди, которым нравится то, что общество считает самой идеальной моделью поведения. В детстве им нравится ходить в школу, потому что учиться в любом случае интереснее, чем прогуливать занятия и опасаться родительского наказания; они с удовольствием навещают родственников и не считают, что разговоры за чаем с плюшками — это такая обуза; в дождливые вечера они залезают в кресло под клетчатый плед, рассеянно гладят кошку, забравшуюся к ним на колени, и читают интересную книжку — не потому, что эта комбинация демонстрирует их глубокий внутренний мир, а просто потому, что это уютно. Они не чувствуют в себе революционного настроя и не делают попыток взбунтоваться против загнившего мира (которые, будем откровенны, в подростковом возрасте выглядят жалко, бессмысленно и почему-то обычно принимают форму курения за гаражами и тяжелой музыки, гремящей на всю квартиру), им и так хорошо. Тихо и спокойно.

С детства меня очень тяготила эта моя «правильность». Иногда мне даже казалось, что, если бы не стремление доказать себе, что я не такая, я бы и не влюбилась в Алека (хотя теперь, после встречи с Дизом, пора уже было признать: дело было не в Алеке. У меня просто был типаж, совершенно мне не подходящий). Но все получилось наоборот. Вышло, что я очень даже «такая», и никакое плохое влияние этого не исправит. Остается только смириться.

— Все с тобой ясно, — подвела итог Райли. — Давно это у тебя было?

— Он бросил меня накануне выпускного, — созналась я.

Нет, все-таки я была согласна с Софией: совет оказался хреновым. Не знаю, как она, но я никакого облегчения от исповеди не почувствовала.

— Низко, — оценила рыжая. — Но прошло уже немало времени. Так и собираешься, раз уж обожглась на молоке, дуть на мороженое?

Как по мне, не самый плохой план.

— А что ты предлагаешь? — я задумчиво провела пальцем по краю металлического листа. Острый.

— Я — ничего. Но вот кое-кто другой… высокий, темноволосый, привлекательный, никого не напоминает?

— Нет, — отрезала я.

— Ну почему?!

— Мы друг другу не подходим. Мы слишком разные.

Примерно как песни Тейлор Свифт из моего плейлиста и хард-рок, доносившийся со второго этажа комцентра. Даже если бы у Диза был какой-то искренний интерес ко мне, начать что-то с ним было бы то же самое, что повторить историю с Алеком.

— Тем лучше! Отвлечешься с ним, все равно с демонами ничего большего затевать нельзя, быстро разойдетесь, и вернешься обратно в игру! — иногда идиомы, которые заклинание-переводчик, накрывавшее ГООУ, переводило дословно, доводили меня до исступления. Особенно американские, почему-то почти всегда связанные либо с деньгами, либо со спортом. — И потом, не думаю, что у тебя в этом вопросе есть выбор.

— Почему же?

— Таких, как он, все-таки не зря на протяжении всей истории называли обольстителями. Они знают, как соблазнить. Читают все твои эмоции, угадывают каждое твое желание… — Райли мечтательно улыбнулась; я была склонна отнестись к этой информации скептически. — Поверь, если демону от тебя что-то нужно, рано или поздно он своего добьется. А ему от тебя явно что-то надо.

Мне вспомнилось сегодняшнее занятие. «Я свободное человеческое существо, с независимой волей…» Глупости. Конечно же, у меня был выбор. Никого нельзя соблазнить, если сам человек этого не хочет.

— Пусть попробует, — пожала я плечами.

Впрочем, я не сомневалась, что Диз и пытаться не станет. Его интерес ко мне происходил из совсем других сфер, так бы он на меня во второй раз и не взглянул. Райли тяжело вздохнула, поражаясь то ли моей глупости, то ли упрямству.

— Ладно, хоть ты и не хочешь, но я тебе все равно помогу, — решила она.

«Хоть ты и не хочешь, но я тебе все равно помогу» — самая страшная фраза в мире. Все неприятности в моей жизни начинались именно с нее. Кроме одной, пришедшей по почте в конверте с университетским гербом.

— Мы сейчас опоздаем, — напомнила я Райли.

Не то чтобы я так торопилась на семинар по магии, но лучше публичный позор, чем непрошеное сводничество. Отклика мой намек, увы, не нашел. Что-то бормоча себе под нос, рыжая растерянно разглядывала бардак на разноцветной половине комнаты. Надеюсь, она ничего не собиралась сейчас в нем искать — идея была заранее обречена на провал.

Посторонние (я бы даже сказала, потусторонние) звуки стихли, и из ванной показалась веснушчатая девица с полотенцем на голове.

— Я думала, ты ушла, — удивилась она. — Слушай, я возьму твой фен, ты не против?

— Нет, — рассеянно откликнулась Райли, по очереди проверявшая все ящики стола. — Он где-то на кровати, посмотри. Мы уже уходим, — невпопад добавила она.

Нижний ящик, доверху забитый какими-то пакетиками и коробочками, закрываться отказывался, поэтому Райли так и оставила его выдвинутым.

— Мы?

Рыжая все еще была слишком занята, так что отвечать пришлось мне.

— Привет, — протянула я руку. — Наташа.

Ладонь баньши показалась мне холодной, как могильная плита, — но не факт, что это были не причуды моего воображения.

— Люси, — задумчиво протянула она. — Но зачем…

Окончание фразы так и повисло в воздухе.

— Что «зачем»? — переспросила я, когда она отпустила мою руку.

Баньши отвернулась.

— Ничего. Просто задумалась… о своем.

«Просто задумалась», как же. Никогда не любила тайны. Категорически не любила, даже детективы из-за этого не читала. И угораздило же меня попасть в ГООУ, где каждый второй вел себя таинственно и каждый первый что-то скрывал.

— Нашла! — донесся до нас торжествующий крик. — Красный или синий?

Мы обернулись. Так вот, значит, как выглядели амулеты? Честно говоря, я была несколько разочарована. В руках Райли держала два браслета; ярко выкрашенные бусины из агата были нанизаны вперемешку с ажурными медными шариками. Бижутерия с этнической ярмарки? Да. Мощный артефакт? Едва ли.

— Красный или синий? — поторопила меня ведьма.

Я вновь посмотрела на браслеты. Граненые бусины мягко поблескивали при свете торшера.

— Я знаю эту сцену, — уверенно заявила я. — Сейчас ты скажешь, что, если я выберу синюю таблетку, то забуду все, что со мной происходило, — а что, может, и правда выбрать? — А если возьму красную, то пойму, что такое Матрица.

— Что? — не поняла меня Райли. — Да нет же, красный или синий? Влюбить или убить?

Интересный выбор. Я задумалась. Влюбить или убить… Нет. Я помотала головой, отгоняя дурацкие мысли. Это было бы неэтично.

— Никакой.

— А может, все-таки?..

— Никакой, — повторила я достаточно твердым тоном, чтобы Райли прекратила настаивать. — А что, им правда кого-то можно убить?

Рыжая задумалась.

— Теоретически… да. Но вообще он делался на обычного, поэтому не знаю, насколько подействует на демона. Уверена, что не хочешь попробовать? Мне бы это очень помогло в будущем при калибровке.

Нет, спасибо.

— По-моему, убийство — это немного радикально.

— Зато он точно от тебя отстанет. Если ты уверена, что этого хочешь, конечно, — добавила она. Хотеть-то я хотела, но не такими методами. — Потому что я бы на твоем месте все-таки еще раз подумала — может, этот демон не так уж и плох?

Возможно. Но это не означало, что передо мной стоял выбор из двух предложенных вариантов. Нет. Никаких «влюбить», никаких «убить».

— А как эта штука вообще действует?

Честно говоря, поверить в то, что человека можно убить при помощи десятка бусин и резинки, было непросто.

— А как ты хочешь? — с энтузиазмом спросила Райли. — Потому что если у тебя есть предпочтения, то у меня тут большой выбор. Этот, — она открыла стоявшую на столе шкатулку и достала из нее кулон в медной оправе, — работает как гильотина. Есть кольцо с ядом, не в том смысле, разумеется, но вскрытие покажет отравление мышьяком. Еще есть…

Кучка украшений на столе росла. Колотые раны, гниение, остановка сердца, асфиксия… Кто мог знать, сколько увлекательных способов прикончить ближнего своего придумало человечество?

— Я ей говорила, что у нее странное хобби, — прокомментировала экспозицию Люси. — О, вот и фен. Спасибо.

— А я тебе много раз объясняла, что это не хобби, а семейная традиция! — крикнула ей вслед Райли, отрываясь на секунду от перечисления экспонатов своей коллекции, но не успела: дверь в ванную захлопнулась раньше.

Внезапно я подумала, что ни разу не видела Райли без браслета на левой руке — на котором было не меньше двух десятков разных подвесок. Надеюсь, они были простым и не слишком смертоносным украшением… Впрочем, стоило вспомнить, как профессор прервал практическую демонстрацию на первом уроке магии, только Райли взялась за одну из них, как мои надежды рассыпались прахом. Я ходила на занятия с ядерной бомбой замедленного действия.

А я еще считала, что из них двоих Макс более опасен… Я была не права.

Как и следовало ожидать, занятие по магии закончилось для меня очередным фиаско. Не знаю, почему меня приняли в ГООУ — ни капли магии в себе я не чувствовала, хотя и нечистью, по словам Макса, которому я была склонна в этом вопросе доверять, тоже не была. Бюрократическая ошибка? Искали одну Наташу Соколову, а нашли другую, меня?

За полтора часа занятий к абстрактным загогулинам с гендерных исследований добавились новые, и это было моим самым большим достижением. Горько скривив губы, я посмотрела за окно, где дождь стал понемногу стихать. Я могла смириться с «двойками», но только с теми, которые получала по причине лени. Собственная неспособность что-то выучить стала для меня новым и неприятным опытом.

Что-то коснулось моей руки: маленький дракончик, сотканный из огня, обвился вокруг запястья. Настоящий… или наоборот, как выяснилось, ненастоящий: выглядел он совсем как в сказках или на китайских календарях, а не как на факультете криптозоологии. Я перевела взгляд на соседнее место и улыбнулась Максу. Как и я, он откровенно скучал, но по другой причине. Запомнив его по предыдущему занятию, профессор лишь спросил фамилию Макса и, коротко кивнув, попросил до конца семестра тихо посидеть где-нибудь в уголке и не отсвечивать. Райли так не повезло: у нее преподаватель первым делом отобрал зачарованный браслет, после чего с доброй улыбкой пообещал составить ей индивидуальную программу занятий. Так что свидетельствовавший об окончании семинара звонок прозвучал для всех нас спасительными трелями. Побросав вещи в сумку, я уже закинула ее на плечо, как меня остановили.

— Наташа, задержись, пожалуйста.

Я тяжело вздохнула.

— Идите без меня, — шепнула я Максу с Райли, — я все равно на обед не успеваю.

Макс внимательно посмотрел на меня, но отчего-то мне не захотелось делиться с ним своими планами. Райли на эту заминку не обратила внимания.

— Увидимся тогда завтра, — прощебетала она, беря блондина под руку и выводя из класса.

А я приготовилась к очередному выговору.

Мастер Дженсен поставил один из освободившихся стульев напротив моего и уселся на него верхом.

— За время работы здесь я должен был учить восьмерых студентов, которые попали в ГООУ так же, как и ты.

Любопытное начало. Но… восемь? София за семь лет, проведенных здесь, слышала только о троих. Сколько же преподает уже мастер Дженсен? И как умудряется при этом выглядеть на двадцать пять?

— Это правда, что все они умерли? — как можно спокойнее спросила я.

— Охотники не могут позволить себе оставить в живых того, кто не способен управлять своим даром.

Меня, например. Макс мне это уже говорил.

— Необученный маг — это угроза, — объяснил мастер Дженсен. — В первую очередь для себя. Во вторую — для обычных. В третью — для нас. У тебя есть магия, Наташа. И тебе нужно научиться справляться с ней.

— Почему вы так в этом уверены?

— В первом или во втором? — насмешливо вскинул брови преподаватель. — Потому что, если не научишься ее контролировать, умрешь. И хорошо, если не утянешь за собой никого другого.

— Нет, в том, что у меня вообще есть магия?

— Ты же здесь. Ошибки быть не может.

А я все-таки предполагала ошибку. Ничего невероятного — знаете, сколько Наташ Соколовых в России? Я как-то смотрела по интернету. Поняла, что, если решу когда-нибудь стать публичным лицом, придется задуматься о псевдониме.

— Из тех восьмерых двое категорически не признавали существование магии. Двое не верили в свои способности. Они считали, что не принадлежат этому миру, и никому не удалось их переубедить. Двое боялись, что магия их изменит, что, поверив в свои силы, они перестанут быть собой. Этот страх парализовал их больше, чем ты можешь себе представить. И еще один… Это был тяжелый случай. Тот человек просто не хотел жить. Ему не нужен был новый мир, который мы предлагали, он и в старом не нуждался. Просто хотел, чтобы его оставили в покое.

— А что случилось с восьмым? — спросила я, уже предполагая, что ничего хорошего.

— Сошел с ума, только переместившись сюда. Ему не повезло, он попал прямо к вольеру с драконами. Медики так и не смогли ничего сделать, чтобы вернуть ему рассудок.

Я могла понять того беднягу. Когда такая жуткая (при ближайшем рассмотрении-то милая, но до этого момента еще дожить нужно) харя несется к тебе во весь опор, спеша поприветствовать, можно не только сойти с ума, но и умереть с перепугу.

— Поэтому я хочу, чтобы ты задала себе три вопроса. Первый, — начал он отсчитывать на пальцах, — чего ты хочешь? Второй: чего ты боишься? И третий: во что ты веришь? Мне не нужны ответы, — перебил он меня, прежде чем я успела что-то сказать, — но я хочу, чтобы ты дала их себе. Поняла? А теперь свободна.

Честно говоря, я ничего не поняла. Но, будучи девочкой ответственной, по дороге в библиотеку постаралась подумать над заданными вопросами, хотя и не видела в них никакого смысла.

Чего я хотела? Безопасности. Стабильности. Вернуться домой.

Чего я боялась? Умереть здесь. Потерять контроль над своей жизнью. Влюбиться.

Верила ли я в магию? После всего, что я здесь видела, глупо было бы во что-то не верить.

Верила ли я в свои способности? Ввиду предыдущего ответа было бы нелогично не верить, но…

Попытки разобраться в себе пришлось временно прервать. Библиотека, почему-то помеченная на карте университета большим красным крестом, возникла внезапно, словно выросла из-за поворота. Отмахнувшись от мысли, что в ГООУ так оно и могло быть, я поднялась по ступенькам и потянула на себя дверную ручку. В лицо тут же дохнуло пылью и затхлостью.

Библиотека явно не входила в рейтинг мест ГООУ, которые был обязан посетить любой студент. Судя по слою пыли, ровному и удивительно толстому, здесь не убирались лет пять, а четко различимые на полу цепочки следов подсказывали, что за это время посетить книгохранилище удосужились хорошо если пара десятков человек.

Никого не было. Только за стойкой выдачи книг сидел скелет в очках с толстыми линзами (было бы страшно, если бы не бирка на ключице, гласившая, что данный инвентарь принадлежит медицинскому факультету, нашедшего слезно умоляют вернуть в корпус мю-альфа-дельта), да наверху одного из книжных шкафов свил гнездо ворон.

И как тут, спрашивается, тянуться к знаниям? Я осмотрелась: раз библиотекарей не было, их должна была заменять стойка самообслуживания. Логика не подвела. Напротив скелета обнаружилась странная конструкция, напоминавшая помесь диапроектора и кассового аппарата. К счастью, инструкция к нему прилагалась, из целых двух пунктов.

Теперь стало понятно, почему библиотека не пользовалась у студентов особой популярностью — они бы еще предложили подписать контракт кровью! Ниже кто-то приклеил написанное от руки объявление в лучших традициях советских поликлиник: «Товарищи студенты! Проявите уважение к своим коллегам, вытирайте за собой кровь!»

Покачав головой, я решила, что одалживать книги буду только в случае крайней необходимости. Лучше скопировать текст, благо принтеров-сканеров и прочей оргтехники, пылившейся без дела, в библиотеке хватало. Сев за ближайший компьютер (удивительно, но он заработал!), я открыла библиотечный каталог. Ввела «демон» и нажала «искать».

Показать.

Неплохо. Если бросить все дела, запереться здесь и читать по две книги в день, то лет через сто пятьдесят я смогу сказать, что знаю о демонах все. Если доживу до того счастливого момента.

Я прокрутила список вниз. А. Н., «Lemegeton Clavicula Salomonis»; А. Н., «Книга о служебных обязанностях духов или Книга высказываний Царя Соломона о князьях и царях демонов»; Иоганн Вейер, «Псевдомонархия демонов»; Жак Альбин Симон Коллин де Планси, «Инфернальный словарь»… Некоторые из этих названий были мне знакомы по статье из «Википедии», которую я тщательно изучила перед походом сюда. А мне нужны были источники, написанные не обычными людьми. Мне требовалась реальная информация — в противном случае я могла бы никуда не ходить и почитать про демонов в интернете. Подумав, я ограничила поиск издательством ГООУПиОАатСДиРН. Шестьсот тридцать два результата, с этим уже можно работать.

«Политические структуры потустороннего мира», «Пандемониум: география и достопримечательности», «Экономическая стратегия развития северного региона Ада на 2014–2017 годы по человеческому летоисчислению», «Образ демона в человеческом искусстве девятнадцатого века и образ человека в демоническом искусстве соответствующего периода. Сходство и различия»… Не то, тоже не то… «Семьдесят два правящих рода Ада. Иерархия, личности, способности». А вот это уже могло пригодиться. Переписав библиотечный номер, я отправилась на поиски — хорошо хоть, карта открытых секций библиотеки висела прямо у входа, иначе у меня были все шансы провести здесь не только обед, но и остаток жизни. Библиотека ГООУ пусть и не отличалась старинным деревянным дизайном, как в замках или известных университетах Европы (а дешевые алюминиевые стеллажи вообще было бы неплохо подкрасить, а то они местами облупились), все равно поражала воображение. При взгляде на покрытые ковровой дорожкой проходы, убегавшие куда-то вдаль, казалось, что еще немного — и ты поймешь, как выглядит бесконечность. Ни конца, ни края, ни стены видно не было. А ведь снаружи здание не было таким большим…

Секция демонологии нашлась в восточной части второго этажа, сразу за демографическими исследованиями. Поднимаясь, я почувствовала, что мне не по себе. Одиночество давило. Здесь, в пыли и полумраке, не верилось, что за мутными стеклами окон находится мир, полный красок и жизни. И людей. Неожиданно я поняла, что соскучилась по компании. Любой, даже не обязательно человеческой. С умилением я вспомнила Пушка и остальных драконов за забором вольера.

А еще тишина. Из разряда «и только мертвые с косами…» Никогда не думала, что буду бояться тишины (с моими многочисленными родственниками она была благословением, увы, редким. Про ГООУ и говорить не стоило, в общежитии постоянно кто-то был рядом), но обстановка начинала действовать на нервы.

«Спокойно, — велела я себе. — Вот уже нужная секция, нужный ряд, осталось только найти полку…»

Я вздохнула. Ну конечно. Самая верхняя полка. А какая еще могла попасться, с моим-то везением? Найдя среди номеров на корешках требующийся, я привстала на цыпочки, чтобы достать книжку. Откуда ни возьмись появилась мертвенно-бледная рука и потянулась к искомому справочнику, обогнав меня буквально на долю секунды. Э, нет, так дело не пойдет, мне эта книга самой нужна! Подавив в зародыше желание взвизгнуть и убежать, я крепко схватилась за переплет, чувствуя, как под ногтями сминается старая кожа обложки (не человеческая, надеюсь? Про подобные издания много чего говорят…). После чего обернулась и хмуро посмотрела на обладателя руки.

Вот, казалось бы, какова вероятность…

— Чуть больше одной тысячной процента, — произнес хриплый после сна голос.

Я недоуменно моргнула. Как он здесь вообще оказался, только что же никого рядом не было? А не услышать его появление было невозможно.

— Что?

— Вероятность того, что из восьмидесяти тысяч студентов в ГООУПиОАатСДиРН я наткнусь именно на тебя. Или ты на меня.

Похоже, он подумал о том же, что и я. Не очень-то велика эта самая вероятность, будем откровенны. Оттого только подозрительнее…

— А каковы шансы, что из всех находящихся тут книг нам обоим понадобится одна и та же? — ласково спросила я и дернула талмуд на себя. — Отдай! Я ее первая увидела!

— А я первый за нее взялся. Мне кажется, это дает мне на нее больше прав, так что разжимай пальчики, крошка.

Ни за что! Я сильнее схватилась за книжку и, чтобы не выпустить том из рук, последовала за Дизом, когда он сделал шаг назад. А затем еще один. И еще.

— Серьезно? — поинтересовался демон, когда мы дошли таким образом до главного прохода. — Так и будешь держать? Сколько тебе лет?

— Восемнадцать.

Айтишник закатил глаза.

— Это был риторический вопрос. Зачем тебе демонический «Кто есть кто»?

Никакой нейтральный и не вызывающий подозрений ответ в голову не приходил. Тогда я вспомнила, что лучшая защита — это нападение.

— А тебе? Ты и так демон, зачем он тебе сдался? Это же для тебя, небось, как семейный фотоальбом.

— По родственникам соскучился, — огрызнулся Диз, продолжая мою метафору. — Решил, дай хоть так на них полюбуюсь.

— Что, правда? — паранойя на мгновение уступила место любопытству. — В этом списке есть твои родственники, серьезно? А ты сам?

— Нет. Но есть мой отец. — Заметив мой интерес, он усмехнулся и предложил: — Если любопытно, могу показать.

— А тебе что с этого будет?

После того памятного вечера, когда выяснилось, кто такой Диз, Макс заодно решил предупредить меня, что связываться с демонами… скажем так, неосмотрительно. Опасно. И вообще не стоит, особенно если ты только попала в этот мир и ничего о нем не знаешь. И что демоны никогда ничего не делают просто так или себе в ущерб. Правда, это не совсем вязалось конкретно с Дизом и, например, с его помощью на лекции, но…

— А ты после этого отдашь мне книгу. На время, мне она нужна минут на пять, не больше. Если хочешь, можешь посидеть рядом, проследить, чтобы я с ней никуда не сбежал. Только перестань прожигать меня взглядом, все равно не получится, — я с подозрением на него посмотрела: он, что, опять издевался? — Да, именно это я имел в виду. Знаешь, мне показалось, что сегодня утром у нас почти получилось нормальное человеческое общение, может, попробуешь повторить?

— Забавное ты выбрал прилагательное, учитывая, что по крайней мере один из нас не человек…

— Двое, — напомнил он мне. — Нас здесь таких двое. Ну что, по рукам?

Я не спешила соглашаться.

— Пять минут, после чего ты возвращаешь книгу мне?

Диз кивнул.

— И никак не будешь мешать мне ее читать?

— Зачем мне это делать? — удивился он.

Я задумалась. Уступить справочник ненадолго, а потом изучать сколько хочется — и без такой сомнительной компании за спиной? По-моему, нормальный вариант. Внутренний голос попробовал шепотом сообщить, что так и продают души демонам: сначала кажется, что условия выгодные, что просят они самую малость, а потом ты и сам не замечаешь, как оказываешься в Аду. Я его проигнорировала.

— По рукам.

Стоило мне согласиться, как книга оказалась у меня.

— Посмотри Абигора, — посоветовал айтишник, отходя к рабочей зоне.

А он там успел неплохо устроиться: настольная лампа была включена, промокшая под дождем толстовка сушилась на батарее, на круглой столешнице стоял пластиковый стаканчик с кофе. И даже пыли оказалось поменьше, можно было без опаски занять место за столом. Я открыла алфавитный указатель и быстро нашла нужную страницу.

Абигор, демон войны и герцог Ада, имеющий в подчинении шестьдесят легионов демонов. Неплохое резюме. Коротко и мощно.

— Отец?

— Не в человеческом смысле этого слова.

— А в каком?

— Это сложно объяснить, — скривился Диз.

В ГООУ все было сложно объяснить. И это начинало надоедать.

— Родоначальник? — Диз подбирал слова медленно, будто иностранец, не уверенный в своем знании языка или в том, что нужный ему термин вообще существует. — Глава клана? Что-то вроде того.

Я разгладила ладонью бумагу. Вопреки моим ожиданиям, гравюра изображала не чудовище, а обаятельного мужчину средних лет, которого не портили ни длинный нос, ни узкая бородка клинышком. Я украдкой взглянула на Диза: сходство определенно просматривалось.

— Красавец, не правда ли? — и опять моя реакция не осталась незамеченной.

— Сам себя не похвалишь — никто не похвалит?

— При чем здесь я? — невозмутимо ответил он. — Это все автор.

Действительно, в тексте сообщалось, что «появляется в образе прекрасного рыцаря, в отличие от большинства демонов весьма привлекателен внешне». Я с сомнением покосилась на Диза. Прекрасный рыцарь, значит?

— Довольна? А теперь отдавай книгу обратно, как договаривались.

В глубине души подозревая, что где-то в его словах крылся подвох и книжку я обратно не получу, я протянула ему том. Уговор есть уговор. Следующие минуты протекли в молчании, которое прерывал лишь шелест старых страниц; Диз с такой скоростью их перелистывал, что выцветшие чернила упорно пытались слиться в мутное пятно. Наконец демон хмыкнул и потянулся за толстовкой.

— Видишь, было не так страшно, — легкомысленно подмигнул он мне и скрылся за стеллажами.

Нет. Совсем не страшно. И никто меня не обманул: «Семьдесят два правящих рода Ада» были в моем полном распоряжении. Я перегнулась через стол и подтащила книгу к себе. А что, кстати, в ней искал Диз? Понять я так и не смогла, поэтому сейчас с интересом разглядывала последнюю открытую им страницу.

Данталион, герцог Ада, командующий тридцатью шестью легионами демонов.

«Согласно записям Вейера, его племени известны мысли всех мужчин и женщин, и они могут изменить их по своему желанию…»

Я вздрогнула. Изменять мысли… Это же не могло быть простым совпадением?

— Я не понимаю, — пожаловалась я, устраиваясь на сухом валуне. Пока я сидела за книгами, дождь закончился, но надолго ли? — Как он все время оказывается там же, где я? Следить он за мной не мог, — иначе бы не успел высушить кофту и допить кофе; нет, Диз пришел в библиотеку раньше меня, — о моих планах не знал… Думаешь, совпадение?

Мой собеседник мотнул головой. Мне с ним повезло: редко когда встретишь такого внимательного слушателя, который не перебивает.

— Вот и мне так кажется, — согласилась я. — Тогда как? И ведь не первый раз уже… Да подожди ты, сейчас достану!

Ладно, насчет «не перебивает» я покривила душой. Хотя Пушок и не разговаривал в человеческом понимании этого слова, он все равно умудрялся четко и понятно выражать свои мысли. К примеру, сейчас он ясно показывал, что, если я не поспешу и не достану наш обед из сумки, выходные мне придется провести за онлайн-шопингом, выбирая новую.

Выйдя из книгохранилища и посмотрев на часы, я поняла, что успею еще пообедать. Идти обратно в помещение не хотелось, поэтому я решила взять, как мне велели, прошутто (да здравствует столовая ГООУ и сервис в ней: килограмм окорока мне выдали без вопросов; клянусь, там бы не удивились, даже если бы в придачу к нему я потребовала стопку крови и пачку сушеных нетопырей) и навестить драконов.

— А его поведение? Вот почему обязательно надо быть таким загадочным засранцем? Появляется из ниоткуда, исчезает в никуда, ничего не говорит, но в то же время… Нет, это не твое мясо!

Мягко отодвинув морду Пушка, сегодня скучавшего вне вольера в одиночестве, я достала из сумки незнакомый сверток и нахмурилась. Это еще что и откуда? В тетрадный листок оказались завернуты два браслета, красный и синий. Ну, Райли… Когда только успела подложить? На листке в клеточку торопливым почерком была нацарапана записка.

Еще бы ей не было интересно. Подумав, я надела синий браслет на руку. По идее, зная, что в случае угрозы у меня есть возможность если не убить, то хотя бы навредить кому-то, я должна была чувствовать себя в большей безопасности… Я прислушалась к своим ощущениям. На самом деле получилось наоборот: будто на запястье у меня была нацеплена бомба, а в чьих руках находился детонатор, я понятия не имела. А если я его случайно порву? И при этом случайно обращусь к кому-то по имени? Нет уж, спички детям не игрушки. В последний раз проведя пальцами по агатовым граням, я сняла браслет и сунула его в карман джинсов.

— Так, на чем я остановилась… Точно. В то же время я готова поспорить, что он хотел, чтобы я увидела ту страницу, иначе не оставил бы книгу открытой. Но зачем? И если он наконец решил мне что-то сообщить, то почему не сделать это, как все нормальные люди? И нелюди… Почему нельзя просто сказать, безо всяких загадок?

Пушок не знал ответа на этот вопрос. Но всегда был готов утешить, ткнувшись шипастой мордой в шею.

— Щекотно, — хихикнула я. — Ладно, держи свой обед.

Наконец-то я сумела найти в торбе лоток с нарезанным окороком. Правда, тут же возник вопрос, как покормить дракона. Нацепив на одноразовую вилку кусочек мяса, я осторожно вытянула ее вперед. Надеюсь, мои пальцы останутся при мне…

С молниеносной скоростью драконьи челюсти сомкнулись на белом кусочке пластика. Вилка жалобно хрустнула, и в руке у меня остался лишь черенок. Поняла, это не метод. Перебрав в уме варианты, я просто поставила лоток перед драконом.

— Чем кормишь?

Криптозоолог, чье имя я так до сих пор и не узнала, возник у меня из-за спины и устроился рядом на камне.

— Чем сказал, тем и кормлю, — проворчала я.

Может, это местная мода такая — вместо приветствия пугать до полусмерти своим внезапным появлением? Ковбой, сменивший сегодня фланелевую рубашку и шляпу на футболку с надписью «Сделано в Техасе», шустро стащил у Пушка ломтик окорока, закинул его себе в рот и с одобрением кивнул.

— Молодец, — оценил он и потянулся за следующим; дракон предупреждающе зарычал. — А вот я с тобой всегда делюсь, — укорил он Пушка.

— Хочешь яблоко? — предложила я.

На мгновение ковбой задумался — да, замена была неравноценной, — но все же согласился.

— Чего такая печальная сидишь? — спросил он, вгрызаясь в глянцевый бок.

— Я не печальная, я задумчивая.

— Тогда чего такая задумчивая сидишь?

Не рассказывать же правду?

— Пустыня. Я думала, после такого дождя она будет выглядеть как-то… живее. Может, расцветет, как во время Эль Ниньо…

Дракон и криптозоолог одновременно повернули головы, рассматривая ландшафт. Пыльная потрескавшаяся земля, выглядевшая так, словно дождя она не видела лет десять, серо-зеленые кактусы, одинокое перекати-поле… Какое там цветение! Создавалось впечатление, будто и не было никогда ни снега, ни ливней, только плюс тридцать и солнце.

— На самом деле иногда она цветет, — прочавкал криптозоолог и кинул огрызок Пушку. — Только никто не может угадать когда, и длится цветение не как в нашем мире, несколько дней, а всего пару часов. Так что я бы не рассчитывал на это посмотреть. Слушай, а кто там идет, не видишь?

Из-за вольера к нам быстрым шагом приближалась не по погоде замотанная в черное пальто фигура. Выцветшее белое каре с рваной челкой, обведенные черным карандашом глаза, впалые скулы… Девушка из столовой!

— Эй, Бекка, иди к нам! — замахал руками ковбой.

Бекка его проигнорировала. Отшатнулась в сторону, когда Пушок кинулся ее приветствовать, и стремительно прошла мимо, даже не удостоив взглядом нашу компанию.

— Ты ее знаешь? — поинтересовалась я, когда она отошла достаточно далеко, чтобы не услышать мой вопрос.

— Ребекку? Конечно, мы с ней учимся вместе.

Значит, еще один криптозоолог…

— Чего это с ней? — задумчиво почесал бороду ее коллега. — Странная она, с тех пор как связалась с этими темными…

— Темными?

— С демонами, — перевели мне незнакомый эпитет. — Втюрилась в одного из них и с тех пор сама на себя не похожа. Нормальная девчонка была…

В моей голове что-то щелкнуло. Кусочек пазла встал на место, и я поняла, что за картинку собираю.

— Кажется, я ее как-то видела, — равнодушным тоном сказала я. — Она еще с парнем была, демоном, такой высокий худой брюнет, весь обвешанный какими-то готическими побрякушками. Это не в него она влюбилась?

Криптозоолог застыл, размышляя. А потом расхохотался.

— Это ты про Диза, что ли?

Я не поняла: его тут что, все знали? Отсмеявшись, он покачал головой.

— Нет, он хоть и из той же тусовки, но Бекка точно не с ним. Там у нее блондин какой-то мутный. Я слышал, девчонки на курсе у нас шептались, этот ее хрен с архитектурного, что ли…

А жаль, такая версия пропала. Было бы так логично: Диз и Ребекка, которых я видела (первого — согласно его словам, вторую — по моим собственным ощущениям) на празднике в честь начала учебного года… И что было дальше, я не знала. Но была убеждена, что, если только хорошо подумаю, все пойму.

Возможно, я несколько переоценила свои способности. За полчаса, что занимала дорога от драконьего вольера до центра коммуникаций, понять ничего не удалось, ровно как и придумать. Скрепя сердце пришлось только признать, что быть с кем-то знакомым — не преступление. Даже если речь шла о Дизе.

В редакции сегодня был только Оливер, низко склонившийся над письменным столом.

— Я принесла плакат и флаеры, — сообщила я вместо приветствия.

— Молодец, — похвалили меня второй раз за день. — А что насчет читательских писем?

Я поморщилась. В редакцию студгазеты я устроилась по одной простой причине: я неплохо (по крайней мере, не очень плохо) справлялась со словами и больше ничего полезного, на чем можно было бы заработать в ГООУ, не умела. Тогда я думала, что мне повезло: легкая, хорошо оплачиваемая подработка, с которой не будет никаких трудностей. Я не учла одного — масштабов безграмотности моих товарищей по альма-матер. Казалось бы, с универсальным заклинанием-переводчиком проблем быть не могло, но нет: изъясняясь невыносимо коряво даже на своем родном языке, студенты умудрились сломать и его. «Слезы на сердце» были еще не худшим перлом — большинство комментариев к прошлому номеру вообще походили на описание товара в онлайн-магазине, переведенное при помощи онлайн-переводчика с китайского на русский через английский.

— Половина из них в ужасном состоянии, но не думаю, что смогу сделать с ними что-то еще, — призналась я. — Мы точно обязаны их все печатать?

Оливер тяжело вздохнул.

— К сожалению, да. Ректор считает, что это показывает уважение к читателям и способствует развитию демократического духа в университете.

Какое дело Ктулху — или его ближайшему родственнику — до демократии? И почему бы тогда не проявить уважение к сотрудникам студгазеты и не запастись перед написанием трехкилометровой оды во славу ГООУПиОАатСДиРН словарем?

— Между прочим, ты успела отобрать фотографии? — вспомнил главред. — Ким спрашивал, может ли он начать прикидывать место в следующем выпуске.

— Сейчас сброшу ему путь к папке.

А заодно досмотрю фотографии с первого сентября.

Я села за свое рабочее место и открыла хранилище на общем диске. Фотографий на месте не было. Не всех, разумеется, но ту, что я распечатала, где Жако умудрился поймать в кадр Диза с Ребеккой, кто-то удалил. Прокрутив содержимое папки, я обнаружила еще несколько пропущенных номеров — в той части, которую не успела просмотреть. Что же было запечатлено на них? Похоже, теперь я никогда этого не узнаю. Твердо помня, что удалить их не могла, но все равно на что-то надеясь, я открыла корзину. Пусто.

Чертов Диз! Без него здесь точно не обошлось. Стул отъехал в сторону с громким скрипом.

— Мне нужно на минуту в IT, — пояснила я Оливеру. — У меня здесь какой-то глюк…

И дайте мне только добраться до этого глюка — задушу голыми руками!

Поднявшись на второй этаж я, впрочем, остыла. Допустим, я сейчас распахну ногой дверь, встану в позу и потребую мне все рассказать. И что дальше? Диз только ухмыльнется, назовет крошкой и пошлет куда подальше. В ответ на все вопросы он промолчит, обвинения будет отрицать, и ни к какому результату я не приду. В замешательстве я замерла перед нарисованным пингвином. И что мне делать?

— Я могу чем-то помочь, или ты просто так здесь стоишь? — раздался из-за двери сварливый голос.

Женский, обрадованно поняла я. Может, сегодня не его смена, и Диза тут вообще нет? В голове созрел новый план.

— Привет, — я проскользнула внутрь. Симпатичная толстушка с салатовым ирокезом на голове сидела за столом в одиночестве и читала какой-то комикс. Как ее тогда представил Диз? — Каталина, верно?

— А ты Наташа, — с неудовольствием заключила она, осмотрев меня с головы до ног. — Диз будет через пару минут.

Значит, нужно успеть, пока он не пришел.

— Я не к нему. У нас там в редакции небольшая проблема — даже не проблемка, а так, мелочь. Ты бы не могла взглянуть?

Вдруг удаленные фотографии удастся восстановить?

— Диз скоро придет, — упрямо повторила латиноамериканка. — Он и посмотрит.

Да не нужен мне Диз! Совсем не нужен.

— Давай лучше ты поможешь? Просто это срочно, и Оливер уже мечет громы и молнии…

Я немного преувеличила: если бы наш главный в самом деле метал громы и молнии, как это за ним водилось в моменты особенно острого цейтнота (к сожалению, в ГООУ это выражение быстро переставало быть фигурой речи и становилось буквальным), на втором этаже услышали бы.

Игнорируя мои мольбы, Каталина перелистнула страницу. Я машинально перевела взгляд на раскрашенные панели.

— Это то, о чем я думаю? — с благоговением спросила я.

Нет, я никогда не стала бы использовать общие интересы, чтобы попытаться втереться в доверие. Просто так совпало.

— Наверное.

— Первый том?

Компьютерщица кивнула.

— Но разве он уже вышел?

— Нет.

Тогда как?.. Я осеклась. Это ГООУ. Не задавай вопросов, если не уверена, что хочешь знать ответ.

— Дашь почитать? — вырвалось у меня против желания.

Каталина оторвалась от страницы и с любопытством посмотрела на меня.

— Пожалуйста… — я сложила руки в молитвенном жесте.

— А чего сама не купишь? — поинтересовалась она.

Причина была банальной.

— Денег нет.

До первой зарплаты в редакции у меня оставалось еще две недели, стипендии в ГООУ отсутствовали как факт (учитывая, что студенты и так находились в университете на полном иждивении, я не могла никого за это осуждать), а карточку, на которую родители присылали деньги, я решила оставить на черный день.

Каталина презрительно фыркнула, услышав ответ.

— Тоже мне проблема. Скажи просто, что тебе нужно для учебы, пусть ректор платит.

По какому же, интересно, предмету могли понадобиться комиксы?

— Иллюстрация, — начала перечислять айтишница, хотя я ничего не спросила, — сценарное дело, литературные исследования, жанровые исследования, гендерные исследования, — и тут они, — история искусства, фольклористика… В крайнем случае напиши, что они нужны тебе для понимания современной человеческой культуры, — здесь все так помешаны на нашей адаптации среди обычных, что это всегда прокатывает.

— Учишь первокурсников плохому? — спросил Диз, открывая дверь.

В руках у него была спортивная сумка, толстовку он сменил на растянутую футболку, а мокрые волосы лезли в глаза. Я машинально обернулась посмотреть, не начался ли снова дождь, но, увы, именно сегодня в нашем склепе окон не было.

— Полезному! — поправила его коллега. — Как соревнования?

— А ты как думаешь? Четвертое место в личном зачете.

Бросив сумку под стол, он подошел ко мне, так близко, что можно было почувствовать его парфюм, пахнувший свежемолотым перцем.

— Что ты здесь делаешь, крошка?

Серые глаза смотрели пристально и… неприятно. Так неотрывно и равнодушно хищник следит за своей жертвой, прежде чем сделать смертельный выпад. Страх ледяной волной прошелся по позвоночнику. По-хорошему, мне следовало сейчас отступить и ретироваться за дверь. Сигнализационная система, встроенная в подсознание на случай, когда мозг слишком занят обидой и раздражением, чтобы распознать опасность (читай: на этот случай), отбойным молотком стучала в висках: беги, и побыстрее! Я велела ей замолчать.

— Мы с Каталиной просто разговаривали, — спокойно ответила я, словно руки не тряслись от совершенно иррационального ужаса. — Спасибо за совет, сама бы я не додумалась. Однако мне пора. Приятно было познакомиться.

Со всем возможным сейчас достоинством я вышла и, вежливо прикрыв за собой дверь, позволила себе привалиться спиной к стене и выдохнуть. Вытянула вперед ладони: пальцы все еще подрагивали от напряжения.

А ведь он сердился, неожиданно поняла я. Более того, он был в ярости, хотя я не знала почему. Еще что-то ускользало от моего внимания, как в тот день, когда я впервые встретила Софию…

— Пожалуй, она мне нравится, — услышала я через стенку голос Каталины. — Храбрая и воспитанная: я бы от тебя такого сразу деру дала, а она еще и попрощаться решила. Не вздумай ее обижать, как ты это обычно умеешь, слышишь?

— С чего ты взяла, что я собираюсь? — а это уже голос Диза, спокойный и расслабленный, будто не он сейчас был зол как сто чертей… сто демонов. — Зачем она приходила?

Порадовавшись тому, что не успела озвучить просьбу и рассказать про удаленные кем-то фотографии, я тихо спустилась по лестнице.

Я не знала, что на его языке означало «обижать», но с меня было довольно. Хватит недомолвок и загадок, непонятной помощи, если она вообще была помощью, странных игр, а теперь еще и невысказанных угроз. Если он хотел что-то сказать, у него был шанс. Теперь настал мой черед дать отпор.

Это война. А на войне все средства хороши.

Надо только составить какой-нибудь план, потому что я, честно говоря, понятия не имела, с чего начинать.