Глава тринадцатая
Бобу и остальным понадобилось несколько драгоценных секунд, чтобы найти в потолке тоннеля такое место, которое подошло бы для пробивания дыры. Они были бы рады не терять эти секунды – они понятия не имели, как Лилли справляется с толпой ходячих и сумела ли она добежать до часовни, – но решения нужно было принимать быстро, а ничего лучше никто не придумал. Поспешно обследовав местность, перебросившись парой слов с Ризом и сверившись с картой, Боб выбрал место футах в четырехстах назад по тоннелю, недалеко от поворота, под несколькими сталактитами. Оттуда до центра стада было ярдов сто, и это было оптимальное расстояние, чтобы без особого риска привлечь внимание ходячих.
Они воспользовались квадратной лопатой, которую принес с собой Мэттью, и Спид – вероятно, самый крепкий из них – погрузился в работу. Бывший футбольный защитник весил сто девяносто пять фунтов и стоял на спинах Мэттью и Бена, которые бок о бок опустились на четвереньки прямо под местом подкопа, чтобы дать ему опору. Они работали быстро, почти не разговаривая – в основном был слышен голос Боба. Едва встав на спины товарищей, Спид тотчас принялся пробивать потолок лопатой. Винтовка болталась у него на плече.
– Откуда мы знаем, что над нами не тротуар? – с трудом вымолвил Бен, стараясь не прогибаться под весом здоровенного ботинка Спида, который давил ему промеж лопаток. – Откуда ты знаешь, что земля поддастся?
– Я этого не знаю, – буркнул Боб и повернулся к Дэвиду. – Загляни в наружный карман моего рюкзака, там должно быть стоматологическое зеркало, которое мы нашли в аптеке.
Тем временем Спид снова и снова ударял лопатой по переплетенным под потолком корням, и с каждым ударом на пол сыпались новые и новые комья земли. Твердая глина Джорджии никак не поддавалась, но Спид старался изо всех сил.
В нескольких футах в стороне от них в темноте стоял Риз, который нервно кусал ногти.
Боб наблюдал за Спидом, и в голове у него тикала стрелка невидимого секундомера. Прошло несколько минут с того момента, как Лилли оказалась в центре стада, одна, без прикрытия, с единственной надеждой пробить себе путь сквозь строй мертвецов. Выстрелов уже не было слышно. Из этого можно было сделать два вывода: хороший, что она успела добежать до часовни, и очень, очень плохой – что у нее кончились патроны и ходячие поглотили ее. Сердце Боба колотилось все чаще.
– Ха! – Спид дернулся, на спины Мэттью и Бена посыпалась земля. В тоннель ворвался свет – ярчайшее желтое сияние, в котором клубилась пыль. Тотчас завоняло мертвецами, как будто кто-то открыл крышку мусорного бака. – Пробились! Пробились!
Боб подошел ближе.
– Так, теперь сделай несколько выстрелов сквозь эту дыру. Слишком много не нужно, не стоит переводить патроны, нам надо лишь привлечь их внимание.
– Будет сделано, – Спид отбросил лопату и поднял винтовку и просунул ее ствол в пробитую в потолке дыру. – Поехали!
Грохот автоматной очереди пронзил темноту тоннеля.
Риз и Дэвид заткнули уши, Боб переступил с ноги на ногу. Стоящие на четвереньках мужчины прокричали что-то друг другу, но больше никто не смог разобрать их слов. Наконец, после третьей очереди, Спид вынул металлический магазин, и он полетел прямо на спину Бену.
– Ай! Я же здесь, черт тебя дери!
– Простите, простите… Я спускаюсь.
Спид неуклюже спрыгнул с дрожащих спин товарищей и вставил новый магазин.
– Блин, может, мы встанем уже? – Бен терял терпение, в его голосе сквозила ярость.
– Нет, еще секунду, – ответил Боб и посмотрел на остальных. – Теперь все вместе, давайте зададим жару!
Боб принялся орать, вопить и визжать прямо под дырой в потолке, и его компаньоны вскоре присоединились к нему. Тоннель ожил от их истошных криков, которые эхом отражались от окаменелых стен, как будто в этом унылом, похожем на гробницу месте вдруг не на шутку разошлась лихая вечеринка. Наконец Боб поднял руку и велел всем замолчать.
– Так, дайте-ка я взгляну.
Он залез на спины Мэттью и Бена и обнаружил, что дыра в потолке больше, чем он предполагал, – размером примерно с автомобильный колпак. Аккуратно просунув в нее стоматологическое зеркало, он нагнул его таким образом, чтобы увидеть, что происходит на улице.
Отражение в крохотном, размером с почтовую марку зеркальце было ужасно.
Это было миниатюрное изображение ада на земле.
– Брат Иеремия, смотрите! Смотрите, что творится на улице!
Полная женщина в брюках-капри выглядывала наружу сквозь узкую полоску между досками на заколоченном окне.
Остальные присутствующие, которые всего несколько секунд назад замерли при звуке автоматных очередей, который донесся до часовни, молча наблюдали за тем, как проповедник подскочил к окну.
Выглянув на улицу, он понял, о чем говорила женщина, недоуменно попятился, повернулся и посмотрел в глаза Лилли. Затем он сделал кое-что такое, что не только поразило Лилли, но навсегда поселилось у нее в памяти: он поправил галстук. Движение было естественным и очень привычным – казалось, проповедник собирался подняться на кафедру и начать службу, – и заняло всего мгновение. Моргни Лилли в этот момент – и она бы его не заметила, но оно было таким странным, таким неуместным, таким анахроничным, что до конца ее дней запечатлелось у нее в голове.
– У нас мало времени, – сказал Иеремия. – Твои друзья отгоняют стадо от часовни.
Лилли взглянула на него.
– Нам нужно как можно быстрее добраться до канализационного люка на другой стороне улицы.
– Я понял тебя, – он повернулся к остальным. – Соберите рюкзаки. Всемилостивый Бог даровал нам второй шанс и прислал этих добрых людей – так поспешите, берите только самое необходимое.
Все зашевелились, схватили рюкзаки и принялись выкидывать на пол ненужные вещи. Косметические зеркальца, запасные ботинки, книги в мягких обложках, ключи и кофейные чашки полетели на старый паркет. Лилли некоторое время наблюдала за этим, очарованная слаженностью действий проповедника и его паствы. Семеро мужчин и шесть женщин – разного возраста и комплекции – следовали указаниям своего лидера с послушанием детсадовцев, несмотря на то что сами представляли собой разношерстную компанию бывших домохозяек, чернорабочих, матерей и старых ворчунов, собравшуюся с самых отдаленных уголков Старого Юга.
Вслед за полной женщиной в брюках-капри, которую звали Роуз, все наспех представились Лилли, и теперь ее голова распухла от имен, родных городов и коротких историй о том, что каждый из находящихся здесь давным-давно бы сгинул, если бы не преподобный Иеремия. Как ни странно, у проповедника было больше вопросов к Лилли, чем у самой Лилли к нему. Ему хотелось знать, какое общество она строит в Вудбери, какими они располагают ресурсами и – самое важное – почему она прошла весь этот путь, чтобы спасти их. В эти тяжелые времена люди опасались слепо доверять первому встречному. Лилли не была исключением. С момента своего появления в часовне она бегло изучала проповедника и его группу, стараясь по глазам понять, что за людей столкнула с ней судьба.
В основном они казались нормальными, хоть и истерзанными множеством потерь.
В какой-то момент Лилли заметила движение и услышала звук, который доносился из отдельной комнаты, и спросила Иеремию, что там. Все присутствующие опустили головы, после чего Иеремия печально утер глаза и тихо сказал:
– Там те, кому повезло меньше, чем нам… Те, кто не устоял перед чудовищами.
Заглянув внутрь, Лилли увидела двух мужчин и одну женщину, прикованных к стене цепями и кабелями, обмотанными вокруг шеи. Их молочно-белые глаза смотрели в пустоту, почерневшие челюсти медленно двигались.
Теперь Лилли постаралась выбросить все это из головы, подбежала к окну, выглянула наружу и увидела, как перекресток узких улиц медленно расчищался от мертвецов, как будто волшебный беззвучный свисток манил стадо прочь от часовни. Через несколько секунд путь должен был стать полностью свободным. Лилли вытащила один пистолет, затем другой и проверила пустые магазины, как будто они могли волшебным образом снова наполниться патронами. Убедившись, что они все так же пусты, Лилли поставила их на место и сунула пистолеты обратно в кобуру.
Иеремия подошел к ней.
– Увы, сестра Лилли, у нас почти нет оружия, – он жестом подозвал к себе двоих мужчин. – Это брат Стивен.
Он показал на долговязого парня лет двадцати пяти, который был одет в грязную рубашку с коротким рукавом, черные брюки и галстук-бабочку. Парень напоминал усталого мормонского миссионера, тщетно обивавшего пороги слишком многих домов. Держа в руках одноствольное помповое ружье, он кивнул Лилли.
– Это «моссберг», мэм, в нем патроны на оленя, – сказал он, как будто это все объясняло. – Стреляет не так точно, как винтовка, но с небольшого расстояния может наделать дел.
Лилли нервно кивнула.
– Хорошо, пойдете в первых рядах.
– У нас есть еще револьвер, – сказал проповедник и повернулся к другому мужчине, постарше, с исчерченным морщинами лицом, в бейсболке «Катерпиллар» и с табаком за щекой, который уже представился Лилли странствующим продавцом Библий. – С Энтони ты уже знакома.
Мужчина держал в руке древний револьвер, голубоватая сталь которого посерела от старости.
– Ничего особенного, но он славно послужил моему папаше в Корее и сорок семь лет лежал у него под прилавком в магазине инструментов.
– Так, хорошо, прекрасно… Будем надеяться, что стрелять нам не придется, – Лилли посмотрела на каждого из мужчин. – Вы меня понимаете? Крайне важно, чтобы вы не стреляли без крайней нужды.
Мужчины кивнули, и преподобный Иеремия строго взглянул на них.
– Ребята, слушайте эту даму и выполняйте все ее приказы. Поняли? – он повернулся к остальной части группы. – Это касается всех. С Божьей помощью эта женщина спасет наши шкуры.
К этому моменту все необходимое уже было распределено по рюкзакам и люди собрались возле двери. Лилли чувствовала запах застарелого пота, который источала их кожа, прикрытая грязной одеждой. Голод и постоянный страх наложили отпечаток на их лица. Преподобный Иеремия снова нервно поправил галстук, повернулся к Лилли и взглянул ей в глаза.
– Куда мне встать, дорогая?
– Сможете замкнуть цепочку?
– Без сомнения.
Он положил руку на громадный, размером с бейсбольную биту, стальной крест, пристегнутый к его бедру. При ближайшем рассмотрении Лилли заметила, что один его конец – тот, где находились ноги Христа, – был заточен, возможно на точильном камне.
– Если мы наткнемся на ходячего, – глухо, без удовольствия сказал Иеремия, – я проткну его этим старым крестом без лишнего шума.
– Верная мысль.
Лилли в последний раз выглянула на улицу сквозь щель между досками на заколоченном окне. Перекресток полностью расчистился. На тротуаре валялся только мусор. В сотне футов от них виднелась крышка канализационного люка.
– Так, ребята, по моему сигналу выходим и быстро идем – не бежим, а спокойно и тихо идем – на другую сторону улицы к колодцу, – она через плечо посмотрела на встревоженные, бледные, испуганные лица. – Вы все справитесь. Я в этом не сомневаюсь.
– Слушайте даму, – кивнул Иеремия. – Бог с нами, братья и сестры, если пойдем мы долиною… Господь наш и Спаситель пойдет рядом с нами.
Раздалось негромкое «аминь».
Лилли нервно схватилась за рукоятки пустых «ругеров» и посмотрела на брата Стивена, который сжимал дробовик с такой силой, словно это был вытяжной трос парашюта.
– Стивен… на счет три ты должен очень тихо открыть дверь. Понял?
Он порывисто кивнул.
– Раз, два… три!
Стук их шагов – стук пятнадцати пар ног, идущих по растрескавшемуся цементу, – и пыхтение людей, сгибающихся по весом тяжеленных рюкзаков, в обычных обстоятельствах привлек бы внимание любого человека и ходячего в радиусе полумили. Но в этот момент шум неожиданного исхода из часовни потонул в волне хрипов и стонов стада, которое отошло в сторону примерно на квартал, привлеченное громкими выстрелами из-под земли. Лилли бежала впереди церковной группы, не сводя глаз с крышки люка. Чем ближе к ней она подходила, тем больше убеждалась, что крышка двигается. Казалось, перед ней сама собой открывается огромная бутылка: крышка приподнялась с одного бока, образовалась узкая щель, из тени выглянуло бледное лицо.
– Берегись! – из люка показался Боб, угловатая голова которого силуэтом маячила на фоне света фонаря. – Ходячий! Прямо за тобой!
Достигнув колодца, Лилли обернулась и увидела в конце цепочки преподобного Иеремию, который обрушил свое священное орудие на темную фигуру, идущую прямо на него. Крупная женщина в грязном комбинезоне бросилась на него как раз в ту секунду, когда острый конец распятия вошел ей в висок и пробил череп, из-за чего в воздух полетели частицы кровавой ткани и прогнившего мозгового вещества.
– ИДИТЕ, БРАТЬЯ И СЕСТРЫ! – воскликнул проповедник и устремился вслед за группой.
Боб тем временем отодвинул крышку люка и принялся спускать людей – сначала женщин постарше, потом девушек, затем мужчин – в темноту, в черный оплот безопасности. Лилли спрыгнула вниз предпоследней, а за ней по лестнице спустился элегантно одетый проповедник. Как только Иеремия скрылся под землей, Боб подтащил крышку люка обратно и закрыл отверстие. Глухой металлический лязг эхом отозвался в тоннеле, но Лилли не услышала его из-за громкого звона в левом ухе. Она упала на пол, у нее из глаз посыпались искры.
Внезапное отсутствие света и нехватка кислорода оглушили ее – Лилли как будто вдруг оказалась под водой. Воздух был таким влажным, таким спертым, таким зловонным, что окутал ее словно туманом. Стряхнув наваждение, Лилли поднялась на ноги.
– Брат Иеремия! – В нескольких футах от нее стоял Риз Ли Хоуторн, который, заломив руки, смотрел на своего наставника, на своего второго отца, и пытался справиться с чувствами, сдержать слезы и предстать перед всеми стойким христианским солдатом. Он сглотнул комок, вставший у него в горле. – Слава Господу нашему, что с вами все в порядке!
Иеремия хотел было ответить, но в этот момент парень все-таки потерял самообладание, бросился к нему и практически упал в его объятия в порыве обожания.
– Слава Богу, слава Богу, слава Богу… с вами все в порядке, – бормотал Риз, уткнувшись лицом в пиджак проповедника. – Я все молился и молился, чтобы вы смогли выбраться.
– Ты очень смел, мальчик мой, – произнес Иеремия, удивившись неожиданному проявлению чувств со стороны Риза. Сунув огромный крест обратно за ремень, он обнял юношу и похлопал его по спине с нежностью отца, который после долгой разлуки вновь обрел своего сына. – Ты молодчина, Риз.
– Я думал, мы вас всех потеряли, – тихо сказал Риз в потрепанную ткань пиджака Иеремии.
– Но я жив, сынок. Мы все живы милостью Божьей и этих добрых людей. Наше время еще не пришло.
Проповедник кивнул Лилли и всем остальным, и церковная группа собралась возле Лилли, отряхиваясь и проверяя рюкзаки. Люди еще не успели отдышаться после пробежки через улицу, некоторые осматривали узкий тоннель, как будто задержав дыхание и пытаясь привыкнуть к атмосфере подземелья, которая разительно отличалась от той, что была наверху. Они сумели прихватить с собой немаленькое количество груза, рассованного по переполненным рюкзакам, и теперь они выстроились в две шеренги – тоннель был слишком узок, чтобы они сбились в одну кучку. Среди них было полдюжины женщин в возрасте от пятнадцати до шестидесяти лет, один чернокожий мужчина и несколько белых мужчин разного уровня физического развития – и все они встревоженно смотрели на Иеремию и Лилли. Лидеры, как истинные предводители кланов, приступили к знакомству. Лилли первым делом махнула в сторону Боба Стуки и объяснила, что он мозг всей операции с тоннелем.
– Приятно познакомиться, преподобный, – сказал Боб.
– Называйте меня Иеремией, – ответил проповедник, пожав Бобу руку и сверкнув глазами. – Или братом Иеремией. Или просто братом, как добрые самаритяне в былые времена.
– Хорошо, – Боб взглянул на проповедника, и даже в тусклом свете тоннеля Лилли заметила еле уловимую деталь – на нее никто больше не обратил внимания, но Лилли явно не ошиблась – Бобу тот пришелся не по душе. И все же Боб натянул улыбку на свое морщинистое лицо. – Меня можете называть как угодно, только не папаней, – он с укором посмотрел на Мэттью, но тот лишь усмехнулся.
Иеремия тоже улыбнулся легкой улыбкой и взглянул на Боба. В его глазах что-то промелькнуло. Лилли показалось, что она стала невольной свидетельницей сложной химической реакции, в которую вступили два этих старых льва.
В процессе этого – большинство членов церковной группы все еще отдувалось, проверяло рюкзаки и осматривалось в темных закоулках – из тени в пятистах футах от них донесся тихий шум, который остался незамеченным.
Сперва он был так тих, что его практически не было слышно, но, если бы кто-то навострил уши, он смог бы различить слабый треск. Поначалу приглушенный, нечеткий и невнятный – как хруст зеленой ветки, – он распространялся по темному тоннелю, неслышимый, нежданный, нежеланный… пока не достиг ушей Спида.
Спид стоял футах в пятидесяти от Лилли в той части тоннеля, которая была практически полностью погружена во тьму, и был ближе всех к источнику шума, который постепенно нарастал, как будто кто-то изо всех сил давил на упрямый корень. Последние несколько минут Спид проверял свои запасы патронов и считал, сколько у него осталось, но теперь замер и прислушался.
– Эй, – шепнул он Мэттью, который стоял рядом с ним на коленях и искал что-то в рюкзаке. Спид старался сохранять спокойствие. – Ты слышишь?
– Что именно?
– Тс-с-с… Прислушайся.
– Я ничего не слышу.
– Слушай внимательнее.
Звук стал громче, и еще несколько человек – Дэвид, Бен, полная дама в брюках-капри – повернулись на него и наклонили головы, пытаясь определить его источник. Теперь он напоминал скрип корабля во время шторма или треск громадного дерева на ветру – и от этого глубокого, сухого треска по коже у людей бежали мурашки. Он нарастал и нарастал, пока не смолкли все разговоры.
Когда Спид наконец понял, что это за звук, было уже слишком поздно.
Все происходило как будто в замедленной съемке, хотя Лилли и не могла понять, действительно ли события развиваются так заторможенно или во всем виноват ее шок: в сотне футов от них, вне зоны видимости, за поворотом тоннеля, где в потолке лопатой была пробита дыра, ослабившая целостность лабиринта, его свод начал обрушаться под весом собравшегося сверху стада.
Когда в тоннеле раздался жуткий грохот – гниющие тела провалились под землю в водопаде земли со звуком таким чужеродным, что он напомнил всем присутствующим раскат подземного грома, – Лилли инстинктивно попятилась. Она сжала зубы и потянулась за пистолетами, хотя в глубине души прекрасно понимала – как и остальные отступавшие люди, – что им некуда бежать и негде спрятаться. Одна из церковников – полная дама по имени Роуз, которая тоже пятилась назад, – запричитала:
– Нет нет нет нет нет нет нет-нетнетнетнетнетнет…
Сначала они увидели грибовидное облако пыли, вырвавшееся из-за изгиба тоннеля, которое сотрясло спертый воздух, как таран, и налетело на них, подобно громадной волне. Несколько человек направили на него лучи своих фонариков, и происходящее показалось всем настолько нереальным, что у многих закружилась голова.
В этот момент еще никто не повернулся и не побежал прочь – все замерли от ужаса, прокручивая в мыслях жуткие последствия темного тумана, который окутывал их своей пеленой. За пылевым облаком все так же грохотало – в тоннель проваливались все новые и новые мертвецы. Лилли не могла отвести взгляд от пылевой волны, которая накрыла их всей своей массой.
Голос Боба вывел ее из ступора:
– Так, все с оружием – вперед!
– Боб, мы не справимся со всеми! – Лилли автоматически сжала рукоятки «ругеров». – Их слишком…
– Выбора нет!
– Их слишком много!
– Откуда ты знаешь, сколько их? Мы даже не знаем, насколько велико…
Боб резко замолчал. Все остальные замерли на месте. Лилли с ужасом вгляделась в темноту.
За крошечную долю секунды ее глаза зафиксировали, что перед ней, а еще за одну наносекунду эта информация передалась ей в мозг, облетела всю кору и распространилась по телу, после чего ее сердце забилось быстрее, во рту пересохло, а вены опалило огнем предстоящей битвы.
Преподобный Иеремия протиснулся между Спидом и Мэттью и медленно прошел к авангарду группы. Он встал рядом с Лилли, но та не сразу услышала его приглушенное бормотание:
– И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона…
В сотне футов от них пылевое облако вдруг рассеялось и из него, как призраки из эфира, появились первые ходячие, которые шагали практически плечом к плечу и время от времени неуклюже натыкались на земляные стены тоннеля. В дрожащем свете фонариков их становилось все больше и больше, как будто из чудовищной табакерки выпрыгивали все новые и новые черти. Цепочка ходячих трупов уходила так далеко в темноту, что их было не перечесть.
Они наступали и наступали… пока простой приказ Лилли рывком не вернул к реальности всех живых людей, присутствовавших в тоннеле.
– ХРЕН С НИМ! – ее голос стал высоким и тонким, это был голос старой Лилли – малолетней, отмороженной, ненормальной Лилли Коул. – БЕЖИ-И-И-И-И-И-ИМ!
И вдруг все побежали – группами и поодиночке – все двадцать человек. Одни спотыкались, но могли устоять на ногах, другие натыкались на неровные стены узкого тоннеля, вскрикивали от боли, оступались и падали, но быстро поднимались вновь (или позволяли кому-нибудь из сильных ребят вроде Спида, Мэттью и Бена поднять себя) и устремлялись дальше в темноту. Несколько человек откололись от группы и попытались забраться по лестнице и вылезти через люк на угол Восемнадцатой улицы и Мэпл-стрит, но Лилли быстро помешала им, сдернула их со ступеней и подтолкнула к южному ответвлению тоннеля, на бегу объясняя, что всем не успеть вылезти через люк, что город захвачен ходячими, что там негде спрятаться и что в итоге они лишь снова окажутся в западне. Никто не знал, какова длина южного коридора. Несколько миль? Пара сотен футов? Если уж на то пошло, никто не знал даже, куда этот коридор их ведет, но все это отходило на второй план в сравнении с простой задачей спастись от жуткой волны, которая надвигалась на них. Стадо двигалось медленно, но неумолимо, мертвецы ковыляли по тоннелю на запах людей, и гнилостная вонь и пыль, которую поднимали шаркающие ноги, наводняли воздух. Вскоре все беглецы до единого закашлялись прямо на бегу и перешли с хорошего спринта на медленную, убогую трусцу. Пыхтя и сопя в душной темноте, они повернули за очередной угол – лишь немногие освещали фонариками их путь, – и вдруг двое лидеров забега остановились как вкопанные. Их преследователи натолкнулись друг на друга, сработал эффект домино, одни упали на пол, а другие навалились на стены – и вскоре вся группа из двадцати человек замерла в тени, смотря туда же, куда смотрели и первые беглецы.
– Вот дерьмо, – буркнула Лилли, сама не слыша собственный голос, когда луч одного из фонариков медленно заскользил по кирпичной стене, возвышавшейся футах в двадцати пяти от них.
Они зашли в тупик.