Глава 6. Тимур. Погоня
Однако планы Тимура нарушились самым неожиданным образом.
Многие из татар, недовольных Тохтамышем, донесли, что хан с небольшим войском ушел по берегу вверх по течению Итиля.
«Стало быть, прав я был, когда одним из путей бегства Тохтамыша представлял Булгар. Хан бежал на север. Надо во что бы то ни стало догнать его – ведь из Булгара он может быстро уйти в земли московитов. Ищи его потом! А у меня нет ни проводников, знающих те далекие земли, ни подходящей для их сурового климата одежды у воинов. По слухам, там даже летом так холодно, что надо носить шапку и кутаться в звериные шкуры. Кроме того, там нет привычных для нас степей – одни дремучие леса с узкими дорожками, где невозможно пройти конным строем, и просто негде развернуть армию».
Подумав так, Тимур переменил свое решение. Во главе своей армии он поставил Миран-шаха – своего сына; сам же, взяв несколько кулов – всего немногим более тридцати тысяч воинов и часть инженерного отряда, направился вверх по Итилю, вслед за Тохтамышем.
Эмир понимал, что догонять хана с большой армией – попусту тратить время. Обозы, проблемы с питанием по дороге значительно замедлят передвижение, а хан ждать не будет. Насколько он знал от многочисленных советников – того же Идигея, – из всех городов Булгарии лишь один Булгар, столица, мог оказать реальное сопротивление, обладая мощными каменными стенами и гарнизоном. Тохтамыш пойдет туда, а это неблизко. Потому и важна скорость, чтобы хан не успел организовать там воинов и оказать серьезное сопротивление. Пусть Орда существует, но в урезанном, ослабленном виде. Будучи обескровленной, она не сможет в ближайшем будущем совершать набеги на земли Тимура. А Булгар – это улус и союзник Орды. Так чего жалеть эти городишки? Пусть сгинут в паутине времени и названия их потомки забудут.
Первым же взятым городом после Сарай-Берке, который оставили в стороне, – все-таки там уже правил новый хан Орды – стал Бельджамен. Стоял он на берегу Итиля и со стороны реки не был прикрыт. С трех других сторон город окружали невысокие крепостные стены – видно, правитель города надеялся на могущество и грозную славу Орды. Кто посмеет напасть на ордынский город, когда и Сарай недалеко? Прогадали!
Эмир овладел городом за два дня. Сначала гулямы бросились на штурм, но получили отпор. Тимур не стал больше рисковать зря, теряя людей, – и так его армия после битвы с Тохтамышем при Тереке потеряла половину численности: около ста тысяч только убитыми. А ведь были еще и раненые, отправленные с обозами в Чагатай. И в войске Тимура оставалось активных сабель не более семидесяти тысяч.
К вечеру первого дня подтянулся обоз инженерного отряда. За ночь установили осадные орудия, камнеметы. И с рассветом на Бельджамен обрушились огромные камни, а потом и горшки с «греческим огнем». В городе занялись пожары.
Инженерный отряд соорудил навес над тараном, и гулямы пошли на приступ. Около полусотни их толкали таран – бревно, окованное спереди железом. Оно висело на цепях, которые крепились к козлам. И все это сооружение передвигалось на огромных деревянных колесах.
Один из кошунов, спешившись и прикрываясь бревенчатыми щитами, подошел к крепостным стенам поближе и осыпал защитников тучей стрел. Вскоре со стороны городских ворот раздались глухие звуки ударов тарана. Один, другой, третий!
Ворота не были рассчитаны на таранные удары, и вскоре от досок полетели щепки. Одна из створок сорвалась с петель и рухнула. В образовавшийся проход тут же ворвались гулямы.
Что происходило внутри крепости, Тимур не видел, но хорошо представлял.
Гулямы вырезали защитников у ворот и хлынули на городские улицы. Они убивали всех, кого встречали на своем пути. Не щадили никого – даже детей, стариков, женщин. По улицам текли ручьи крови, отовсюду слышались истошные крики. Воздух был пропитан дымом и запахом крови.
И вот сопротивление защитников города подавлено, и каждый из оставшихся в живых жителей думал о собственном спасении.
Бежали к реке, набивались в лодки и отплывали подальше, с горечью и страхом наблюдая за разрушением города. Кому не хватило места в лодках – а таких было большинство, – отрывали от построек доски и бревна и пускались вплавь. А кто кидался в реку и так. Только широк Итиль, и не каждый даже хороший пловец переберется на другой берег.
Эмир не отзывал воинов – пусть их сабли напьются крови, а сами гулямы наберут трофеев. И войско грабило, жгло, убивало, насиловало. Из подвалов вытаскивали продуктовые запасы и тут же съедали, а что съесть не могли, прятали в чересседельные сумки – про запас. Ведь обоза с провизией за войском не было: эмир полагался на богатые трофеи – и оказался прав.
Войско бесчинствовало до позднего вечера, а утром Тимур уже отдал приказ на выступление.
Воины ехали, похваляясь друг перед другом добытыми трофеями.
Следующим днем пало Рахметовское, которое взяли шутя, за пару часов.
Потом пошли мелкие селения. Их проходили легко. Кто из жителей успевал сбежать, того не преследовали.
И на четвертый день войско Тимура подошло к Укеку.
В городишке явно уже были наслышаны о разгроме и резне в Бельджамене, потому как городские ворота были распахнуты настежь, на стенах не было часовых, а многие жители в страхе перед грозным именем Тимура разбежались, куда глаза глядят: к родне в стойбище, в далекие аулы.
Когда Тимур с войском вошел в городок, его встретили пустынные улицы. Двери многих домов были раскрыты, а хозяева, сбежав, все ценное забрали с собой.
Гулямы были злы – ведь они настроились на небольшой бой и трофеи. Но самое плохое, что испортило Тимуру настроение, – так это новость, что еще всего три дня назад здесь был Тохтамыш.
Гулямы поймали зазевавшегося жителя и хотели его убить, да их минг-баши помешал, решив сначала допросить его. А чтобы разговорчивее был, татарина били палками по босым ступням, что, надо сказать, очень больно.
– Я ничего не знаю! – кричал горожанин.
– Куда ушел ваш хан?
– Не знаю! Он никому ничего не говорил. Но ушли по дороге на Булгар.
– Сколько их было?
– Не знаю.
– Бейте, пока не вспомнит.
Гулямы принялись за дело. Минг-баши с удовольствием наблюдал за истязаниями.
– Пощадите! Их было около трех тысяч! Они с обозом прошли, а на второй его бросили и уходили налегке.
Минг-баши задумался. Раз пришли с обозом, а потом его бросили, значит, где-то здесь в городе должен быть груз с обоза?
– Осмотрите город! Перерыть все! – приказал минг-баши.
Эмир, занявший самое пристойное здание этого захудалого городишки, расположившись на ночлег, обратил внимание на шнырявших по улицам гулямов.
– Что, еще не все трофеи собраны? – удивился эмир, глядя с балкона.
– Пусто! Никаких трофеев! – доложил ему минг-баши.
– Тогда зачем людей гоняешь?
– Поймали горожанина, попытали слегка, и он проговорился. Что Тохтамыш пришел с обозом, а ушел на Булгар налегке, только верхами.
Глаза эмира хищно сверкнули. Не успел минг-баши сказать, что Тохтамыш ушел без обоза, как он понял, что надо искать. Что конкретно искать, он не знал, но это должно было быть что-то ценное. Хан заезжал в Сарай, откуда пошел на Булгар с обозом. Ну не гарем же он вез – женщин бы увидели. И не продукты – хана и его воинов кормили в городах, через которые они проходили. Ценные вещи вроде шитых золотом халатов или нечто подобное? Маловероятно. Хану надо жизнь свою спасать, ему не до тряпок. Где-то близко разгадка. Шитые золотом халаты… Вот! Казну он с собой из Сарая увез, чтобы она ему, Тимуру, не досталась!
Эмир спросил минг-баши, замершего рядом в почтительной позе:
– Пленник жив?
– Конечно, великий эмир. Как я мог приказать убить пленника, когда он сказал про обоз?
– Ко мне его! И найдите всех жителей, кто видел обоз или что-нибудь необычное!
Минг-баши ушел исполнять приказание, а эмир нервно ходил по комнате, оглаживая бородку. «Неужели где-то здесь, в Укеке, лежит ордынская казна? Это было бы большой удачей! Хан может еще побегать – все равно найду, вытащу из любой норы, куда бы он ни забился. А казну надо найти, даже если для этого придется пытать и убить всех жителей».
Усталость от долгого и утомительного перехода как рукой сняло. Эмир почувствовал возбуждение, взбодрился. Сейчас, когда он уже немолод, так мало осталось в жизни событий и вещей, которым бы он радовался. Битвы и большие деньги – вот что его еще занимало. Если битвы бодрили и заставляли бурлить кровь, как в молодости, то богатые трофеи позволяли без забот кормить армию – единственную опору государства и украшать любимый город Самарканд.
При воспоминании о столице на глаза эмира навернулись слезы – ведь там погребен его сын, его долгожданный первенец. После были и другие дети, другие жены, но смерть первого сына оставила в его жестоком сердце кровоточащую рану на всю жизнь.
Заявился минг-баши, виновато развел руки в стороны: обыскан весь город, но ничего ценного, так – мелочь. А пленник – вот он.
Минг-баши махнул рукой, и два огромного роста гуляма ввели в комнату пленного татарина.
– Так куда делся обоз? – спросил его Тимур.
– Не знаю, о повелитель. Я видел, как в город въехал хан с войском и обоз из нескольких повозок. Но, пробыв несколько дней, Тохтамыш ушел из города с войском. Я сам стоял у городских ворот и могу поклясться Аллахом – ни одной повозки не было.
Тимур задумался. Обоз – не иголка, в кушак халата его не воткнешь. Куда-то же он девался?
– Ну, хорошо, предположим – я тебе верю. А вот скажи, мусульманин, в эти дни, что хан был в городе, не произошло ли чего-нибудь необычного?
– Большой дом сгорел, а в нем – сотня воинов. Жители сбежались, хотели помочь тушить, но хан запретил.
– Запретил тушить? – удивился Тимур. – И никто из воинов не спасся из горящего дома?
– Именно так, повелитель.
Эмир был удивлен, но не подал вида. Лицо его оставалось бесстрастным.
– Уведите его, мне он не нужен. Других нашли?
– Да, мудрейший эфенди. Еще два десятка.
– Я хочу поговорить с каждым.
– Слушаюсь и повинуюсь, эфенди.
Эмир допросил всех. Жители знали мало – в основном все прятались в своих домах и ничего не видели. Лишь мелкий торговец обмолвился, что видел, как уже на второй день после прибытия хана обоз выходил из города в сопровождении сотни воинов во главе с ханом.
– Это был сам хан?
– Я хана Тохтамыша знаю в лицо, – горделиво вскинул подбородок торговец.
– Верю. Продолжай.
– А уже после полудня обоз вернулся в город.
– Хан и воины вернулись тоже?
– Да, о повелитель. Я уже хотел сворачивать торговлю – покупателей не было, как обоз и воины вернулись.
Эмир походил по комнате, погладил бороду.
– Мне сказали, что в городе был пожар. Это так?
– Так, великий эмир. Я сам видел огонь и дым.
– Припомни – пожар случился после того, как вернулся обоз?
– Именно так. Обоз вернулся назад, повозки загнали на постоялый двор. А ближе к вечеру случился пожар. Следующим утром хан Тохтамыш с войском ушел из города, и все благодарили Аллаха за его уход.
– Почему же? – Тимур спросил просто так, из любопытства, и получил неожиданный ответ.
– Ты знаешь, о повелитель, что все новости узнаются на базаре? Люди, которые были у горящего дома, сказали, что хан не велел тушить дом, потому как воинов из этого дома поразила страшная болезнь – моровая язва. Люди испугались, что среди воинов могут быть еще больные и заболеет весь город. Потому и радовались, хотя не скрою – воины покупали на базаре еду и кое-что по мелочи. Купцы радовались.
– Ты все сказал, ничтожный?
Торговец упал на колени.
– Все, о повелитель. Пощади! Не убивай, и моя семья и дети будут молиться за тебя!
– Да будет так. Выгоните его взашей, пусть живет.
Гулямы вытолкали обрадованного торговца из дома, пнув на прощание.
– Живи и благодари милосердного эмира за его щедрость!
Сам же эмир, несмотря на опустившуюся на город ночь, ходил по комнате. Его мучила одна назойливая мысль: «Что бы это значило? Обоз с охраной и ханом ушел, а потом вернулся».
Эмир хлопнул себя по лбу. «Вот же она, разгадка! Хан вывез нечто ценное и спрятал. Наверняка казну». Эмир аж вспотел от осенившей его догадки. «Обозников убили его воины, а воинов убили и сожгли по приказу хана. Концы обрублены, свидетелей нет. Потому и пожар был, и хан запретил его тушить. Ну, хитер, лис! Остроумный ход!»
Но и Тимур прожил на этом свете достаточно долго, чтобы не разгадать эту головоломку. «Итак, свидетелей не осталось. Искать самому – только время тратить. Надо догнать и схватить хана. Тогда он скажет все, в том числе и то, где спрятал ордынскую казну».
Тимур потер руки. Теперь хан нужен ему не только для мести и устранения сильного противника, но еще и для того, чтобы выведать, где спрятана казна. Завтра же надо идти на Булгар, обложить его со всех сторон, чтобы ни одна мышь из города не выскочила.
С тем Тимур и уснул.
Проснувшись поутру, эмир вспомнил поговорку отца: «Лучше оказаться в нужном месте с десятком воинов, чем не оказаться там с туменом».
Гнали быстро, проходя мимо маленьких городков и аулов, население которых в ужасе ожидало разгрома, приготовившись к самому худшему.
Инженерный обоз с осадными орудиями значительно отстал, но эмир не беспокоился. Отряд имел охрану и подойдет к Булгару немного позже. Все равно сразу штурмовать город не получится, надо его взять в кольцо и провести разведку – какие ворота слабее или расположены в более удобном для штурма месте.
К исходу третьего дня конница Тимура уже вышла к Булгару. Войско тут же разделилось и окружило город, не подходя на дальность полета стрелы во избежание потерь. Удалось захватить несколько человек, выехавших из города и не успевших вернуться. Их с пристрастием допросили, стараясь выведать, какие участки городских стен наиболее слабы, какова численность гарнизона и наличие запасов продовольствия и воды.
Тимур не собирался долго держать осаду: продовольствие было нужно его воинам. Попутно выяснилось, что буквально накануне бывший здесь Тохтамыш ушел.
Разгневанный эмир вскричал:
– Куда?!
– Только Аллах ведает. Степь велика!
Взбешенный Тимур приказал отрубить пленникам головы и насадить их на колья, выставив на виду у городских стен – для устрашения.
Инженерный обоз подтянулся к Булгару только к пополудни следующего дня. Но гулямы времени даром не теряли: подбираясь ночью поближе к городским стенам, они осмотрели их и ворота.
Город был огромен. Он не уступал по размерам обоим Сараям и имел по периметру мощную стену. На половину полета стрелы стояли сторожевые башни. Но и ворот было много: гулямы насчитали не менее девяти, а ворота – слабое место любой крепости.
Гулямы постреливали из луков по защитникам, не нанося особого вреда.
Тимур выслал к городу переговорщика, предлагая сдаться. Бичура-хан ответил отказом. Услышав ответ. Тимур-хан лишь усмехнулся.
– Не такие крепости брали, и эта падет. Мои верные гулямы, я отдаю город вам на три дня. Мне не нужны строптивцы. Можете брать все, что вам понравится! Ешьте, пейте, наслаждайтесь женщинами, но помните: вы должны взять с собой в седельные сумы провизию. Три дня город ваш, потом мы идем дальше.
Слышавшие слова Тимура гулямы заревели от восторга и стали бить саблями о щиты. Заслышавшие эти крики и шум жители Булгара творили молитвы, прося Всевышнего уберечь их от смерти. Кровь стыла у них в жилах. Город не раз пытались взять беспокойные соседи, но никогда к его стенам не подходил столь грозный противник. Против него не устоял Тохтамыш с огромной армией. Надежда была только на крепкие стены и мужество защитников.
А утром на город обрушился град больших камней, горшки с горящим «греческим огнем». Появились первые убитые и раненые, заполыхали пожары. А камнеметы все бросали и бросали на город тяжелые валуны, разрушая дома.
Потом удары камнеметов перенесли на ворота. Сначала ударил один камень, потом другой… От крепких дубовых ворот отлетали щепки, но ворота держались.
Эмир пока не отдавал приказа на приступ – пусть поработает инженерный отряд.
Осадные орудия работали без устали до вечера, повредив ворота и многие участки стены.
Когда опустились сумерки и прицельная стрельба стала невозможной, по городу стали метать горшки с горючей смесью. От занявшихся пожаров в городе стало светло, как днем. Люди задыхались в дыму, бежали к реке.
Утро не принесло облегчения. Взошедшее солнце не могло пробить плотную пелену дыма. На стенах маячили одиночные дозорные.
Гулямы, получив, наконец, приказ эмира на штурм, дали по дозорным залп из луков и пошли на приступ. Впереди катили тараны и били ими не в одни ворота, а сразу в трое. Тимур так делал всегда. Защитники тогда обороняли каждой группой свои ворота и не могли прийти другим на помощь.
Кроме ворот штурмовали и стены, прислонив к ним высокие лестницы с крюками. Защитники пытались было облить нападавших кипятком из котлов, но, едва высунувшись за бойницы, падали, пронзенные несколькими стрелами. На место убитых вставали другие, ухитрялись баграми или длинными шестами отталкивать от стены штурмовые лестницы. Когда лестницы падали, гулямы, на них находившиеся, калечились или гибли.
Видя потери, Тимур приказал прекратить штурм стен с лестниц. Только наносили удары таранами по воротам, и камнеметы били по стенам, выбивая из них камни и убивая защитников.
В одном месте кладка стены оказалась слабее, и инженеры сосредоточили удары камнеметов по этому участку. Камни летели один за другим, глухие удары сотрясали стены, пыль не успевала оседать. Все вокруг было усеяно каменной крошкой. Но и стены разрушались медленно.
Защитники поглядывали на нее с тревогой – достоит ли до вечера? Ночью, под покровом темноты, стену будут ремонтировать. Для этого есть и камень, кучами лежащий внутри крепости. Да вот беда: известковый раствор не успеет схватиться за короткое время до утра.
Тимур вдруг заметил, что камнеметы прекратили свою адскую работу.
– Гонца к осадным орудиям немедленно! В чем дело?
Оказалось – кончился запас камней.
Тимур приказал гулямам собрать из окружающих аулов и стойбищ местных жителей с повозками, чтобы собирать и подвозить к камнеметам камни.
Но только к вечеру работа камнеметов возобновилась.
Зато защитникам города удалось облить горячей смолой и поджечь два тарана. На первый взгляд, беда невелика, инженерный отряд найдет еще прочные бревна. Но на это уйдет драгоценное время. Ведь срубить дерево, причем только дуб или лиственницу, обладающие большой прочностью, мало. Надо обрубить ветки, на комлевую часть поставить железный наконечник, подвесить ствол на цепях под козлами, что стоят на колесах и прикрыты сверху настилом для защиты от стрел или льющегося сверху кипятка или расплавленной смолы.
Только к полудню следующего дня удалось сделать новый таран. А вскоре – и второй. Немного в отдалении от ворот, которые сокрушались таранами, были поставлены в три ряда лучшие лучники. Каждый защитник, неосторожно показавшийся на стене или мелькнувший в бойнице, оказывался убитым или раненым метко пущенной стрелой.
Грохот работающих таранов снова услаждал слух Тимура, как и звук без устали работающих камнеметов. Камни и горшки с зажигательной смесью летели на город почти без перерыва.
Наконец одному из таранов удалось разбить в щепы одну из створок городских ворот. Туда немедленно ринулись гулямы, вырубая на своем пути всех живых – воинов, женщин, которые подносили защитникам еду и воду, подростков, доставлявших отцам и братьям пучки стрел из запасов.
Немного погодя рухнула часть стены, открыв широкий проход. Не зря все-таки Тимур организовал и выпестовал инженерный отряд, взяв за образец для подражания греческие осадные орудия и пригласив опытного в таких делах грека за большое жалованье. Зато при осаде городов инженерный отряд существенно облегчал задачу, круша городские стены и ворота, разрушая дома и поджигая город.
Тимур по праву гордился своими инженерами и понтонерами. Немногие армии мира имели такие вспомогательные части – те же ордынцы, например.
Еще утром эмир предупредил военачальников, что в городе не следует убивать охотников, могущих послужить проводниками, и городскую знать, которая могла быть посвящена в планы Тохтамыша. Вдруг проболтался хан, куда собирается направиться из Булгара. Ведь отсюда он мог пойти на Иски-Казань, на Русь – к князьям-данникам или в донскую степь, а оттуда – или в Киев, к Витовту, или в Крымский улус. Крайне важно было вызнать направление его бегства.
Меж тем гулямы ворвались в город через пролом в стене, и многие защитники города оказались погребены под рухнувшими ее обломками. Когда пришла помощь, в облаке пыли из бреши в стене появились гулямы. Начался короткий и кровопролитный бой.
Воинов Бичура-хан имел немного – ведь большая и лучшая часть войска ушла с Тохтамышем на битву с Тимуром и полегла там. Бичура-хан, понадеявшись на крепость и высоту городских стен и укрытий, оставил в городе лишь несколько тысяч воинов и теперь жестоко поплатился за свой просчет.
Гулямы, изрубив защитников у пролома в стене, все вливались и вливались в город, растекаясь по его улицам. Теперь остановить их было невозможно, да и некому. Они убивали, грабили, насиловали, набивали трофеями сумы: все-таки Булгар был городом зажиточным, не маленький Укек, и трофеи были богатыми.
Памятуя о приказе Тимура, воины оставляли в живых богатеев, нещадно, однако убивая их слуг и детей, насилуя на их глазах их жен и дочерей. Над городом повис жуткий крик – даже вой.
Когда город в основном был захвачен, Тимур въехал туда на коне в сопровождении телохранителей.
– Великий эмир! Город пал, не устояв перед твоей мудростью и силой! – поклонился Тимуру Бердибек. – Только неразумный правитель его, Бичура-хан, заперся в дворцовой мечети с семьей и гаремом. Что изволишь с ними делать?
– Я хочу посмотреть.
Эмир в сопровождении Бердибека и воинов проехал в центр города к большому и красивому дворцу хана. Эмир с любопытством осматривал роскошное здание. Некоторые ему нравились своей архитектурой, и он с удовольствием построил бы в своей столице, Самарканде, такие же. Надо будет запомнить облик.
Эмир со свитой выехали на дворцовую площадь. Слева стояло главное здание дворца, личные покои хана. Справа высился минарет и сама мечеть. Над куполами сиял золотом полумесяц.
– Хан заперся там, и с ним много челяди, гарем, – сказал Бердибек.
– Откуда известно?
– Слуги сказали, коих в плен взяли.
Эмир тронул поводья лошади, подъехал к мечети, спрыгнул с седла. Поднявшись по ступенькам, постучал в запертые двери.
– Эй, Бичура-хан! Ты слышишь меня? Я – Тимур!
Некоторое время за дверью слышалась какая-то возня, приглушенные голоса. Затем совсем рядом из-за двери раздался голос:
– Это правитель Булгарского улуса хан Бичура. Что ты хочешь, Тимур?
– Выходи, хан! Я не стану тебя убивать. Ведь ты не сразился со мной у Терека, не был полководцем у Тохтамыша.
– О чем мне говорить с разбойником, разрушившим мой город, доставшийся мне от отца? Ты убил многих моих людей, твои воины бесчинствуют на улицах. Я тебя сюда не звал, а непрошеного гостя гонят плетками.
Тимур вспылил. Так с ним в захваченных городах еще никто из знати не разговаривал. Обычно они ползали перед Тимуром на коленях, лобызая его сапоги, и умоляли сохранить им их жалкие жизни.
– Или выходи, или умрешь, как пес!
– Если мне суждено умереть, значит, Аллах отвернулся от меня. Но я умру свободным человеком, а не рабом.
Тимур сошел со ступеней. «Безумец, он мог сохранить свою жизнь и жизнь своей семьи». Но в глубине души эмир проникся уважением к этому гордому человеку.
Разом помрачнев, он повернулся к Бердибеку.
– Обложить мечеть дровами и сжечь!
Бердибек кивнул, ничуть не удивившись. С противниками Тимур не церемонился и всегда расправлялся жестоко.
По приказу сардара гулямы быстро разобрали стоящие близ дворца хозяйственные постройки, обложили со всех сторон здание мечети бревнами и досками.
– Поджигай! – кивнул Тимур.
Сухие доски и бревна быстро вспыхнули, пламя разгорелось; поднявшись до уровня второго-третьего этажа, оно гудело и ревело. Даже на большом расстоянии чувствовался сильный жар. Внутри мечети громко кричали и плакали люди, но их крики не трогали сердце Тимура. Он с ухмылкой наблюдал, как из узких окон мечети повалил дым, а следом за ним вырвались языки пламени.
Какой-то человек бросился с высокого минарета на землю, предпочитая быструю смерть мучительной от огня.
Потом среди собравшихся поглазеть на пожар гулямов пронесся громкий вскрик ли, вздох ли – кто знает? Все смотрели наверх, на крышу мечети. На ее куполе виднелась девушка в богатых одеждах и рядом с ней – подросток, почти ребенок. Девушка была очень красива.
– Это дочь Бичуры-хана, – донеслось до эмира.
Дым поднялся выше крыши, скрыв дочь хана от глаз воинов Тимура. По легендам, которые рассказывали потом уцелевшие жители, дочь Бичуры-хана вознеслась на небо и потом часто являлась горожанам.
Вскоре голоса и крики в мечети стихли. Так закончил свои дни Бичура-хан.
А перед Тимуром предстали двенадцать булгарских визирей. Допытался-таки у них Железный Хромец, что Тохтамыш с воинством ушел в донские степи.
– Так, в Крым или в Киев решил идти! – понял Тимур. Он указал на стоящих перед ним на коленях визирей.
– Отрубите им головы, и пусть тела их сожрут бродячие псы. Всех уцелевших мужчин выгнать из города, а женщин отдать на потеху воинам. На три дня город ваш!
Гулямы встретили эти слова восторженным ревом.
Визирям быстро отрубили головы.
Но Тимур был непрост. Давая воинам три дня на разграбление Булгара, он подстраховался, разослав к Иски-Казани и к землям урусов конные дозоры. Те дошли до низовьев Камы и, не отыскав следов Тохтамыша, вернулись назад.
Вот теперь можно трогаться в путь по следам Тохтамыша.
Войско Тимура вышло из Булгара, оставив за собой сожженный, разрушенный, обезлюдевший город. Город, имевший до нашествия Тимура более десяти тысяч домов и более ста тысяч жителей, был «обращен в ничто и небытие, в мире осталось только одно имя его».
Войско Тимура вели проводники из Булгар – охотники, знавшие эти места. А чтобы проводники случайно не завели не туда, семьи их были взяты в заложники. Собственно, и без проводников след коней Тохтамыша был виден в степи широкой, вытоптанной копытами коней полосой. А еще – разграбленными стойбищами и аулами татар Идигеевых.
И так было три дня.
Тимур уже хотел отдать приказ убить проводников, как они понадобились. Союзники Тохтамыша, зловредные черкесы, выжгли степь, а редкие колодцы завалили трупами павших животных. Теперь и кони, и люди могли напиться только из редких в этих местах рек.
Подошли к Дону, вдоволь напились и, переправившись, направились к Днепру.
Эмир стал задумываться – куда вести войско? Вперед, на запад, или повернуть на юг, в Крымский улус?
В этот момент подоспел гонец от Миран-шаха, доставивший послание. По сообщению Миран-шаха, он преследует войско татарское, направляющееся в Крым.
Эмир обрадованно потер руки, воздев их к небу:
– Благодарю тебя, о всемилостивейший Аллах, за вести, которые доставил гонец! Теперь я знаю этот путь!
Эмир отдал распоряжение, и войско Тимура повернуло на юг.
Через два дня кулы эмира воссоединились с основным войском, его обозами и его неспешным ходом. А куда спешить? Крым – полуостров, похож на кувшин с узким горлышком-перешейком, перекрой его – и деваться Тохтамышу будет некуда.
Было довольно тепло, а в Крыму – прямо-таки жарко, как в родном Чагатае. Лето!
Воины потели в доспехах, но не снимали их: жизнь дороже. Ведь по степи слонялись небольшие группы татар, периодически нападавших на охранение. Да и нападениями эти вылазки назвать было нельзя: подскачут поближе рассеянные по фронту всадники, выпустят колчан стрел, развернутся и снова уходят в степи. Гулямы их даже не преследовали, только отстреливались из луков. Ведь впереди были более важные цели: Тохтамыш с его недобитым войском, многочисленные города по побережью, сулившие немалые трофеи и славу.
Эмир пообещал гулямам отдать весь полуостров, весь Крымский улус на разграбление. Вот и стремились туда гулямы с алчно горевшими глазами. А что до трудностей – той же жары, так и хуже бывало. Боевой поход – не халва, сладко не бывает. Зато потом, когда вернутся из похода с богатой добычей! О! Можно будет взять вторую или третью жену, наложниц с собой из похода привезти. Вот тогда и вкушать шербет и халву, наслаждаясь отдыхом. Чем не райская жизнь?
Войско эмира подошло к перешейку, который отделял Крымский полуостров от степей донских и приднепровских, и замерло, потому как в пределах видимости стояла крепость.
Крымский улус татары считали землей, неприступной для чужих. Это был почти остров, попасть на который можно было лишь через Перекопский перешеек – узкую полоску суши, омываемую с западной стороны водами Черного моря, а с восточной – Азовского, называемого Меотидой. Перешеек был перекрыт рвом, за которым возвышался огромный земляной вал. Строительство грандиозного защитного сооружения было начато еще скифами, а доведено до совершенства татарами – силами многих тысяч рабов, погибших от непосильного труда на этой земле.
А за валом стояла крепость Ор-Капы – с гарнизоном из пяти тысяч татар под руководством ор-бея, как называли начальника крепости. Должность сколь почетная, столь и денежная, и издавна ор-беем назначали представителей рода Ширин. Главным же центром рода был город Карасубазар.
Крепость представляла собой пять башен, соединенных мощной стеной. За первой башней, ближе к Сивашу, располагались ворота в Крым. Да, самые настоящие ворота – из дуба, окованные железом. Вот за проход через них каравана, обоза или путника взимался налог.
Крепость считалась неприступной и до сих пор оправдывала это гордое название.
Но Тимура это не страшило. Он сейчас опасался одного: не пойдет ли Тохтамыш к генуэзцам и не улизнет ли из Крыма на корабле – хоть в тот же Киев.
Столицей Крымского ханства был город Кырым, известный в дальнейшем как Салхат, или Бахчисарай, стоящий в центре Крыма на внутреннем склоне крымских гор, в долине реки Чурук-Су. Защищала город крепость Кырк-Ера, стоявшая на горном мысу.
На землях Крымского улуса существовали генуэзские колонии. Еще в 1266 году Генуя добилась от ставленника Золотой Орды в Крыму, хана Мангу, передачи им во владение Кафы, ставшей центром их колоний.
В 1357 году Генуя приобрела Чембало, в 1365-м – Солдайю, вытеснив оттуда венецианцев. Возникли и новые их поселения: Воспоро – современная Керчь, Джинестра – ныне Одесса.
Планы Генуи были поистине грандиозными. Они основали Тану в устье Дона (Азак, а затем и Азов), Матрегу (Тамань), Коку (Славянск-на-Кубани), Лияш (Адлер), Грузук (Гурзуф), Сорсона (Херсонес), Мапа (Анапа), Бата (Новороссийск), Каста (Хоста).
Колонии были чрезвычайно богаты. Из Италии и Германии корабли везли ткань и сукно, из Греции – масло и вино, из Африки – слоновую кость, из Персии, Индии – пряности, драгоценные камни, мускус. Обратно корабли тоже шли не пустыми. Они увозили зерно, соль, кожи, меха, воск, мед, рыбу, лес, а главное – пленников, проданных им татарами. В качестве рабов на огромных невольничьих рынках Кафы были в основном русские, черкесы, аланы. Вино, проданное на Русь из Кафы, называлось фряжским.
А посему для себя Тимур решил, как говорится, убить двух зайцев: добраться в Крыму до Тохтамыша и пограбить генуэзские города. Ну и что с того, что они не принадлежали Орде. Когда идет большая война, несколько взятых на меч городков не в счет.
На Тереке он и его войско стяжали победу и воинскую славу, теперь эмир должен был дать своим воинам богатые трофеи. И на пути к Тохтамышу и трофеям стояла лишь жалкая крепость Ор-Капы.
Смешно! Татары горделиво величали ее неприступной. Но если есть дверь или ворота, к ним можно подобрать ключи. А у него были универсальные ключи, которые находились в инженерном обозе, и назывались они – тараны.
Тимур разрешил войску отдых. Слуги поставили шатер, где эмир собрал сардаров. Приехали все его военачальники. Слава Аллаху, в битве на Тереке он не потерял ни одного.
Теперь они сидели перед ним на коврах обвеянные боевой славой, его столпы сотрясателя Вселенной.
– Мы почтительно слушаем тебя, сахибкиран, – прервал затянувшееся молчание шейх Нур-ад-Дин.
– Я любуюсь вами, мои храбрые сардары, – ответил Тимур. – А собрал я вас для того, чтобы решить – как будем брать эту крепость? Я хотел бы выслушать каждого.
Сардары понимали – Тимур хотел выбрать вариант с наименьшими потерями. Да, войско велико, но с каждой схваткой оно тает, а подкрепления ждать неоткуда, слишком далеко родная земля. Татар же еще только в донских и приднепровских степях бродят отрядами от десятка до нескольких тысяч, и все стараются укусить, напакостить исподтишка. Ничего, падет разгромленным Крымский улус – дойдет очередь и до них.
Сардары начали предлагать свои решения. Было понятно, что они уже думали над этим. Сулейман-шах предложил наиболее быстрый и безопасный способ: перебросить несколько тысяч воинов на кораблях в тыл – ведь крепость строилась с учетом отражения атак только с северной стороны, от перешейка, и с тыла была абсолютно беззащитна.
Эмир усмехнулся:
– Где взять столько кораблей? Дай мне их, и я награжу тебя половиной добычи!
Джехан-шах предложил под покровом ночи переправить через вал и крепостную стену удальцов из горного отряда, способных взобраться на отвесные стены.
– Мы просто погубим воинов. Татары начеку и наверняка усилили караулы. После любого шороха они поднимут тревогу.
После долгих обсуждений, когда были обговорены и другие предложения, эмир объявил свое решение.
– Сделаем так. Завтра войско подбирает камни, благо их полно на этой земле. Инженерный отряд ночью собирает камнеметы и завтра с самого утра начинает обстрел ворот и башен. «Греческий огонь» не применять – там нечему гореть, к тому же его осталось мало и взять негде, а нам еще предстоит брать города в Крыму. Как только сопротивление башен будет подавлено, а ворота разбиты в прах, кулы Омар-шейха и Бердибека на рысях проходят ворота и с тыльной стороны стены добивают ордынцев. Миран-шах и Сулейман-шах штурмуют крепость в лоб, прикрываясь переносными щитами из бревен. Защитники не смогут отразить нападения одновременно с двух сторон. Стоять наготове за дальностью полета стрелы. Я дам сигнал к атаке. И да поможет нам Аллах!
Все встали и с поклонами вышли. Обсуждать можно было лишь до момента, пока Тимур не объявил своего решения. Теперь это был приказ, который следовало выполнять неукоснительно. Тимур железной рукой поддерживал дисциплину в войске, считая исполнительность одним из залогов победы.
Приняв решение, эмир лег отдыхать. Однако ему не спалось. Было ощущение, что он чего-то не предусмотрел, что-то упустил.
Тимур оделся, кликнул стражу и, сев на коня, направился поближе к крепости Ор-Капы. Гулямы провожали его удивленными взглядами.
Эмир подъехал почти к самому рву. Впереди, в сотне шагов, темнела мрачной громадиной крепость. По верху стены прохаживались редкие караульные с факелами в руках.
В голове эмира созрел дерзкий план. «Почему татары отдыхают ночью? Надо лишить их сна! Учитывая, что их не так много, они выставят на стену всех. А завтра, когда начнется штурм, защитники будут уже усталыми. Всего-то и нужно будет, как взять кул, не задействованный в завтрашнем штурме. Пусть сегодня ночью предпримет ложную атаку эмир Осман. Подскачут, постреляют, покричат».
Тимур развернулся назад, подъехал к шатру Османа. Не ожидавший увидеть эмира в столь позднее время, сардар Осман даже растерялся немного, но тут же взял себя в руки, склонил голову.
– Я в чем-то провинился, сахибкиран?
– Нет, уважаемый эмир.
И Тимур поставил перед сардаром задачу.
Опытный воин, Осман тут же понял ее суть – вымотать врага еще до столкновения.
– Якши! Задумка хорошая! Мы нападаем внезапно. Было бы здорово, если хотя бы несколько камнеметов или баллист нас поддержат. Пусть у крымчаков создается полное впечатление настоящей атаки.
– Не возражаю. Только не увлекайся, не подставляй людей под стрелы.
– Хоп, якши!
Глаза эмира Османа заблестели. Он уже предвкушал, как потреплет врагу нервы, не даст спать.
Тимур направился к своему шатру, но с лошади не слез – он хотел посмотреть на представление. И оно не заставило себя ждать.
Сначала глухо ухнули несколько камнеметов.
– Молодцы! – похвалил в душе инженеров Тимур.
Почти все камни ударили точно в стену. Факелы в руках татарских часовых сыграли крымчакам плохую службу, являясь в ночи видимым ориентиром.
В крепости зашевелились. Было видно, как на крепостной стене появилось множество воинов. В них полетели новые камни, калеча и убивая.
– Превосходно! – радовался Тимур.
После нескольких залпов, нанесших урон, в атаку пошли гулямы Османа. На ходу они метко пускали стрелы, осыпав ими неподвижную мишень.
Татары вначале укрылись, пригнувшись за выступ стены, но потом, подгоняемые десятниками и сотниками, поднялись и принялись отстреливаться. Но кул Османа уже развернулся и стрелой несся назад.
Так повторялось несколько раз. За двумя-тремя залпами камнеметов следовала ложная атака, гулямы осыпали стрелами крепость и отходили назад.
Вот теперь можно отдыхать.
Удовлетворенный Тимур слез с коня и, войдя в шатер, улегся на мягкую кошму. Ночью он слышал, как кричат в атаке гулямы, как хлопают камнеметы. Но эти звуки не тревожили его покой, они были привычны и приятны слуху Тимура.
Проснулся эмир выспавшимся, с хорошим настроением, хотя поспать удалось немного. Выйдя из шатра, он первым делом бросил взгляд на крепость. У одной из башен удачным попаданием была разрушена верхушка, а одна из створок ворот в Крым – изуродована.
– Славно! Время потрачено не зря.
На стенах крепости были видны татары, причем их было слишком много для караула. «Весь их гарнизон не спал! Сейчас последует продолжение», – подумал Тимур и послал гонца к инженерам с наказом начать обстрел из всех камнеметов. Главная цель – ворота.
Воины из кулов, не задействованных в предстоящей атаке, уже собирали камни и подносили их к камнеметам и баллистам. Груда камней возле орудий росла на глазах, благо здесь их было много.
Разом ухнули камнеметы. Гулямы с любопытством глядели, как камни бьют в стены, по башням, по воротам.
Татары на стенах с ужасом смотрели на стоящую перед ними громадину войск Тимура. Столько воинов сразу они не видели никогда, и это их пугало.
А самое плохое – камнеметы. Они били и били в стены, разваливая каменную кладку и убивая соплеменников. И сделать чего-либо, утихомирить каменный дождь было невозможно.
Камнеметы работали долго – почти половину дня. Уставшие от бешеной работы расчеты заменялись гулямами. Лишь на время замолкал то один, то другой камнемет или баллиста – и то лишь для того, чтобы заменить разорвавшиеся или растянувшиеся воловьи жилы.
Крепости здорово досталось: все башни не имели верха, в стенах прорехи, от ворот остались жалкие остатки. На стенах маячили лишь одиночные часовые, чтобы не пропустить момент начала атаки. Все остальные укрылись за стенами, у их подножий – туда не залетали камни.
Тимур же сидел на коне, наблюдая за обстрелом крепости.
В полдень он решил, что татары подавлены и большого сопротивления не окажут, тем более что ворота разбиты и конница может прорваться за стены.
Он отдал приказ сигнальщикам, и тут же качнулись вперед сигнальные бунчуки кулов Омар-шейха и Бердибека. Застоявшиеся кони рванулись вперед.
Какое-то время камнеметы еще метали камни по самой крепости, но затем прекратили свою адскую работу.
Часовые на стенах успели поднять тревогу, но конница уже неудержимо летела вперед – прямо по Московскому шляху, начинающемуся от Крымских ворот и идущему по донским степям на Русь.
Татары начали метать стрелы, на место разбитых ворот выскочили два десятка копейщиков в тщетной надежде сдержать напор гулямов, но они тут же были сметены.
А гулямы заворачивали коней, спрыгивали на землю и рубили крымчаков.
Защитники крепости бросились по лестнице вверх, на стену, но их догоняли, рубили и сбрасывали со стены вниз.
Схватка уже кипела на самом верху. Силы татар таяли, а через разбитые ворота в крепость вливались свежие силы гулямов Тимура.
Вскоре все было кончено. Лишь нескольким татарам из дальней, пятой башни удалось ускакать в глубь острова. Преследовать и убивать их Тимур запретил.
– Они же поднимут тревогу. Мурза и бек начнут собирать воинов для отпора, – шумели сардары.
– Э, не все так однозначно! – ответил Тимур. – Они принесут в свои селения весть, что пала доселе неприступная крепость. И страх перед моим войском будет бежать впереди меня, пугая их и подавляя волю. Пусть бегут, несут в свои племена ужас, страх. Крымчаки соберут воинов в крепости, приготовятся к осаде. Они глупцы! Зачем нам их крепости? Мы поставим у крепостей небольшие отряды и не дадим им высунуть носа из их каменных ловушек. А сами тем временем возьмем на меч торговые города, в первую очередь – Гезлев и Кафу, а уж потом Чембало и Солдайю. Наши сабли уже напились крови, пусть теперь пополнятся богатыми трофеями переметные сумы моих храбрых гулямов.
Сардары и стоявшие неподалеку гулямы, слышавшие слова Тимура, встретили новость восторженными криками «Сурун!». Слова Тимура передавали дальше – тем, кто их не слышал, и вскоре «Сурун!» кричало все войско.
Пока Тимур уединялся с сардарами, гулямы принялись деловито обыскивать убитых крымчаков и крепость. Найденное продовольствие съедалось, трофейное оружие и все, что представляло ценность, складывалось на подводы.
Тимур подошел к разложенному походному столику, расстелил на нем кусок шелковой ткани. Это была карта, причем довольно точная.
Сардары встали вокруг стола, и Тимур начал ставить задачу.
– Если мы будем брать их города всей армией, один за другим, хитрые генуэзцы успеют сбежать на кораблях, прихватив самое ценное. Я решил разделить войско. Каждому сардару выделяю свою цель, свой город. По мере возможности в бои не ввязываться – воинской славы у нас в избытке. Пора подкрепить ее золотом и серебром.
Среди сардаров пробежал одобрительный смешок – все были согласны.
– Итак, слушайте и смотрите внимательно.
Тимур вытащил из ножен кинжал, обвел взглядом сардаров.
– Ты, шейх Нур-ад-Дин, идешь на Чембало. – Тимур ткнул острием кинжала в значок на карте. – Ты, Сулейман-шах, берешь Солдайю. – Тимур показал кинжалом место на карте. – Я с кулами Миран-шаха, Омар-шейха и Джехан-хана иду на Кафу. Эмир Осман, берешь Гурзук. Шейх Сейф-ад-Дин, тебе выпала честь брать столицу Крымского улуса – Кырым. После взятия трофеев сожги и разрушь город – впредь я не хочу слышать даже упоминания о нем. На его месте должны остаться только развалины.
– Повинуюсь, сахибкиран! – склонился Сейф-ад-Дин. Еще бы! Честь брать столицу улуса явно пришлась шейху по нраву.
Эмир продолжил.
– Хан Идигей – на Боспоро. Оставшиеся кулы будут находиться здесь, у крепости Ор-Капы в резерве. Тут же останется инженерный отряд с осадными машинами. Сношение поддерживать ежедневно через гонцов. Обозы с трофеями и пленных тоже доставлять сюда. Все услышали мои слова и должны исполнить.
Сардары разошлись по своим кулам и кошунам. Все были рады – впереди была легкая прогулка и богатые трофеи.
