Глава 1. Тамерлан
Тимур тяжело покачивался в седле. Видно, завтра будет непогода – разнылась раненная когда-то нога. Устал он: все время в седле, в походах. Конечно, можно ехать и в кибитке, как предлагал визирь. Вот она, украшенная по чину, крытая, с мягким ложем и бронзовым мангалом для обогрева следует за отрядом телохранителей. Но Тимур – мужчина, воин, а не изнеженный диван-беги, он должен показывать воинам пример.
Путь был долгий, холодно, потому как зима, но как он может спросить с лучника за неверный выстрел, если сам будет в тепле, а у воина от холода не гнутся пальцы? Да и привык он уже к седлу, полжизни в нем прожил.
Тимур с гордостью посмотрел на свое знамя с тремя кольцами, вышитыми золотыми нитями. Мог ли он, сын мелкого феодала-землевладельца, даже мечтать, что станет грозой и владыкой половины мира? Столько походов с тех пор совершено, столько крови пролито – и своих единоверцев, и чужой, тех же армян, грузин, персов, черкесов. Так нет же, неймется этому выскочке, этому волчонку Тохтамышу, которого Тимур приютил в свое время, спас от преследования и неминуемой гибели, дал войско, пусть и небольшое. Не из жалости или сострадания – нет, не знал Тимур такого слова – «жалость». Но дальновиден был и нужен был ему союзник в Золотой Орде.
Междоусобицы в улусе Джучи начались давно – еще с 1359 года, когда был убит Бердибек, сын Джанибека. С той поры на престоле сменилось двадцать пять ханов, некоторые из них успели «процарствовать» всего несколько месяцев. Так, Урус-Ханом был казнен Туй-Ходжа, глава Мангышлака. Его сын Тохтамыш, испугавшись за свою жизнь, бежал к Тимуру, в ту пору – эмиру Чагатайского улуса. Тимур тогда мне был всемирно известен, но любезно принял молодого царевича. Тамерлан уже тогда строил грандиозные планы покорения мира, но на пути его стояла обширная, мощная и все еще богатая Золотая Орда.
Тохтамыш имел законное право на престол в Сарае. Через молодого джучида Тимур и хотел прибрать к рукам улус Джучи, тем более что царевич был энергичен, умен и вполне мог сесть на трон.
Тимур оказал ему высокий почет, поставив во главе еще не завоеванных Соурана, Отрара и Сыгнака. К тому же последний был центром Кок-Орды. На эти города Тимур не имел права, поскольку они были частью Золотой Орды, и Урус-хан выжил Тохтамыша оттуда, его сыновья разбили войско, данное царевичу.
Все же Тохтамыш оказался предприимчив, вновь собрал войско, двинулся на запад, овладел Хорезмом, а потом и Сараем, выжив из него известного темника Мамая, проигравшего Куликовскую битву русскому князю Дмитрию. Тохтамыш гнался с войском за Мамаем, настиг его на реке Калке, где и произошло решающее сражение. Царевич одержал блистательную победу, но Мамай ускользнул от его воинов и сбежал в Крым, где и был убит генуэзцами. В Сарае же воцарился Тохтамыш. Случилось это осенью 1380, уже далекого, года. Царевич развил бурную деятельность, укрепляя Алтын Орду (Золотую Орду) и добился в том немалых успехов.
Почуяв силу, пару лет спустя Тохтамыш двинулся на Москву, заставив князя Дмитрия, прозванного Донским, вновь признать ордынскую власть и платить традиционную дань.
Признал силу Тохтамыша и правитель сильный, литовский великий князь Ягайло. Тохтамыш же из волчонка превратился в волка и из друга превратился во врага Тимура.
Но час расплаты настал. Тимур собрал огромное войско в двести тысяч воинов – конных и пеших – и теперь идет к землям Алтын Орды, к его сердцу – Сараю. В одном только Тимур завидовал Тохтамышу – тот был из знатного рода, пусть и далекий, но потомок Чингисхана. Тимур же никогда не сможет стать ханом, даже если покорит весь мир – только эмиром, пусть и великим. Не течет в его жилах княжеская кровь.
– Великий эмир! Да продлит Аллах твои годы! – к Тимуру, сквозь плотный строй отборной сотни телохранителей, подскакал посыльный.
Тимур поморщился.
– Говори!
– Начальник дозорного кошуна нижайше доносит, что в степи окружен и после боя взят в плен дозор хана Тохтамыша.
– Доставить ко мне их десятника!
Посыльный отвесил глубокий поклон, вскочил на лошадь и умчался. Конечно, десятник – птица невысокого полета, но и он мог что-то знать о тылах и планах Тохтамыша.
Опыта и хитрости, так же как и мудрости, не хватает Тохтамышу. Ведь в третий раз встречаются они как противники на поле боя. Дважды выигрывал Тимур бои, но везучий Тохтамыш дважды удачно ускользал невредимым и вновь собирал армию. Прямо как птица феникс! Глупец, он надеется только на силу!
Когда Тохтамыш вероломно вторгся на земли Тимура, то был разгромлен. Но тогда роковую роль сыграла неопытность хана. В своем послании хан просил Тимура простить его недостойный поступок и в случае прощения обещал ему быть во всем послушным.
Тимур созвал курултай 21 февраля 1391 года и, посоветовавшись с эмирами, решил наказать Тохтамыша. Тамерлан не пренебрегал разведкой. Его доверенные люди собирали сведения о Тохтамыше через купцов. И Тимур двинул огромное войско через Яссы, Соуран, Карачук и по реке Сырасу.
Поднявшись до Тобола, он круто повернул на запад. Время великий эмир выбрал удачно – Тохтамыш был не готов к отражению нашествия, поскольку Тимур пошел в обход. И узнал Тохтамыш о движении войск Тимура только 6 апреля. Срочно послал он гонцов во все стороны, собирая свои войска. Воины стягивались на правый берег Яика. Тохтамыш предполагал сосредоточить свои войска в Крык-Куле и ударить по противнику во время переправы через реку Яик. Обычно во время форсирования реки войско не готово к отпору, уязвимо.
Но Тимур разгадал замысел Тохтамыша, совершил переправу в верховьях Яика, где его никто не ждал, и Тохтамыш был вынужден отступить от Крык-Куля, где он поджидал запаздывающие части из Азова. Тохтамыша они не застали и стали легкой добычей Тимура. Но и без этих войск силы Тохтамыша были около двухсот тысяч и примерно равны войскам Тимура.
Преследуя врага, Тимур переправился через Сакмару, Самару и Сок и подошел к пределам бывшего Булгарского царства. Тохтамыш решил принять бой на реке Кондурче, севернее Самарской луки, когда, по его расчетам, войско Тимура ослабнет от непрерывных переходов. Конечно, доля истины в том была – ведь войска Тимура уже полгода шли по вражеской территории и страдали из-за нехватки продовольствия.
Но выбор места сражения Тохтамышем был сделан неудачно. В этом месте река Кондурча сначала течет на северо-запад, затем поворачивает на юго-восток и впадает в реку Сок, образуя треугольник перед впадением в Итиль (Волгу). В случае вынужденного отступления войско Тохтамыша легко могло быть прижато к Итилю и подвергнуться разгрому.
Этот промах Тохтамыша Тимур учел. Поскольку военная судьба может быть переменчивой, на этот случай Тимур имел удобный рубеж – реку Сок, позволявшую ему организовать крепкую оборону.
Перед боем 18 июня 1391 года Тимур разделил армию на семь корпусов, выделив для прикрытия флангов по одному корпусу, и один корпус был в резерве.
Татары оказались верны старой тактике Чингисхана, предусматривающей обход врага с флангов. Но и Тимур имел в рукаве несколько козырных тузов.
Он подкупил некоторых военачальников Тохтамыша через доверенных людей в ставке врага. Так, хан Идигей из знатного рода перешел со своим войском к Тамерлану.
Перед боем по старой и священной традиции перед войсками выходили на поединок воины из противостоящих армий.
От Тохтамыша вышел Бий Кикчан – воин огромного роста, силы и свирепости. Одного за другим он сокрушал поединщиков Тамерлана. Боевой дух воинства Тамерлана падал. И тогда на бой с Бий Кикчаном вышел перебежчик из стана Тохтамыша – сам хан Идигей.
Бой поединщиков был жестоким, кровопролитным, но в итоге багатур Бий Кикчан был убит.
Войска сошлись в схватке. И хотя до исхода битвы было далеко и неизвестно, чья бы взяла, Тамерлан приказал войскам кричать: «Враг побежал!»
Дрались отчаянно. Ведь еще во времена Чингисхана за трусость в бою одного воина казнили весь десяток. Струсил один – казнили десятерых, бежал с поля боя десяток – казнили всю сотню. Метод устрашения жестокий, но действенный.
Но у Тамерлана оставался еще один туз, и он его использовал в решающий момент. Тимур заранее подкупил знаменосца Тохтамыша.
Воины, десятники, сотники, тысячники и темники в ходе сражения наблюдали за знаменем. Рядом со знаменосцем были и сигнальщики, подающие знаки бунчуками на древках копий.
У каждого тумена, тысячи, сотни были свои бунчуки. Качнулся бунчук тумена вправо – и тумен послушно поворачивает, куда ему велит командующий.
В решающий момент знаменосец по сигналу Тимура уронил, поверг знамя. Воины восприняли это как сигнал к отступлению. Несмотря на то что на отдельных участках татары одерживали верх, остальные побежали, ломая строй и внося панику. Ну а уже дальше воины Тамерлана рванулись вперед, догоняя, рубя и коля татар. Битва превратилась в побоище.
Добивание длилось почти до вечера. Татарам удалось добраться до берегов Итиля, где многие утонули при переправе. А Тамерлан в течение трех недель стоял на месте сражения. Воины его собирали оружие, грабили окрестные аулы, искали уцелевших татар. В этой битве пало около ста тысяч татар и других союзников Тохтамыша. Потери огромнейшие, если иметь в виду, что на поле Куликовом потери обеих сторон едва достигали сорока тысяч.
Тамерлан привел домой огромное количество пленных. Тохтамыш с небольшим отрядом приближенных – беков, ханов – воинов опять благополучно ускользнул.
Вспоминая об этом походе, Тамерлан усмехнулся в рыжеватые усы. Хотя добить Тохтамыша надо было. Но войско понесло тяжелые потери. Ничего, сейчас он не повторит своего прошлого промаха, добьет волка в его логове. А на трон посадит какого-нибудь «ручного» хана, может быть, того же Идигея. Ох, нельзя верить татарам до конца. Недоверие и нелюбовь к татарам пока еще от Чингисхана тянутся. Ведь отца его отравили именно татары. И хоть в войско татар брали – не пренебрегали сильным союзником, ставили их обычно впереди, – там, где при столкновении потери были наибольшими. Хотя в умении воевать им не откажешь. К седлу сызмальства приучены, луком владеют отменно, но хитры, коварны, всегда камень за пазухой держат.
Взять того же Идигея. Ведь они были с Тохтамышем друзьями, и судьба их вначале была похожей. Оба бежали к нему, Аксак-Тимуру. В годы своей молодости, спасаясь от Урус-хана и его сыновей, обоих принял и обласкал Тимур. А в дальнейшем их жизненные пути разошлись. Тохтамыш стал во главе Алтын Урды и начал враждовать с Тимуром. А Идигей перекинулся с войском к Тимуру. Внешне – ничего особенного: среднего роста, смуглый, плотного телосложения, страшноватого вида. Но умен, сообразителен и отважен.
Происхождением Идигей был из «ак-мангыт» – белых мангыт, или ногайских татар. Его отец Балыча был беклере-беком при дворе Тимур-Мелика. Тохтамыш победил и убил Тимур-Мелика, предложив Балыче перейти к нему в услужение. Беклери-бек отказался и был казнен.
Убийство отца вызвало кровную вражду между Тохтамышем и Идигеем, но Идигей не был джучидом, как Тохтамыш, и не имел права на престол. Его надеждой править в Орде был лишь он, Тамерлан. Потому и перешел с войском Идигей на его сторону и служил преданно, как верный пес. А теперь он ехал в одном войске с Тамерланом, в передовом дозоре – указывал путь, поскольку местность знал хорошо.
Поход начинался тяжело – выпал снег, было холодно. Кони добывали себе прокорм сами, разгребая копытами снег и добираясь до пожухлой травы, но долго так продолжаться не могло. Однако Тимур хотел выиграть время – к моменту его прихода в логово врага должно было потеплеть, вылезет новая трава, и кони будут сыты.
Тимур к набегам подходил всегда основательно: для начала определял численность боеспособного войска противника, где расположены города, какие у них крепостные стены, каков гарнизон. Потом – местность: реки, дороги, горы, перевалы. Немаловажное обстоятельство – населяющие эти земли народы. Среди них были как скрытые союзники, так и непримиримые враги.
Время года также определяло начало боевых действий. Зимой воевать было несподручно – холодно, корма для лошадей, верблюдов и быков недостаточно, топлива для костров, обогрева и приготовления пищи – тоже. То ли дело – лето: трава по пояс, тепло, одежда не стесняет движения воинов в бою. Есть еще один фактор – сплоченность правящей верхушки в стане врага. Если там раздоры, междоусобица – очень хорошо! Всегда можно подкупить ханов или эмиров с их войском, даже посулить посадить на трон. Такие всегда находились, оказывая действенную помощь, подрывая единство изнутри.
А решающий фактор в любой войне – собственное, сильное и могучее войско. При огромной, хорошо подготовленной, вооруженной и экипированной армии можно разбить любого врага. А в том, что любой армии нужен еще и мудрый военачальник, Тимур не сомневался – это подразумевалось. Еще у себя, в Чагатайском уезде, при сборе армии, Тамерлан лично провел смотр войскам. Каждый воин должен был иметь основную и заводную лошадь с качественной сбруей. Оружие – лук, колчан с тридцатью стрелами, щит, копье и сабля – должно было быть в порядке, вычищено и наточено.
На каждый десяток воинов выделялась арба с погонщиком, на которой находились необходимые в походе инструменты и вещи: две лопаты, две мотыги, коса, пила, топор, шило, запасные наконечники для стрел, вилы, веревки, котел для пищи, бурдюки для водных переправ.
Каждому воину в походе полагался в войсковом обозе провиант, среди которых основные – мука, сухой сыр – крут и крупы.
За организацию армии Тимур взял десятичную систему построения войска, введенную в своем войске Чингисханом. Низшее звено – десяток воинов, потом – полусотня, сотня, тысяча и наконец – десять тысяч или тумен. Но вместе с этим он ввел и новые подразделения – численностью в пятьсот воинов, а также корпуса. Армия делилась на конницу, легко– и тяжеловооруженную, и пехоту. Конница давала мобильность, а пехота была нужна при осаде крепостей и состояла в основном из лучников.
Кроме воинов, ударного кулака армии, были еще и вспомогательные отряды – понтонеров и инженеров. Например, татары переправлялись через реки, надув воздухом бурдюки и держась за хвосты своих коней. Для быстрого форсирования воины Тимура тоже переняли этот способ. Но если рядом не было врага, переправу наводили понтонеры, и затем по временному мосту переправлялась армия и главное – обозы. Арбу с грузом вплавь не переправишь, а без того же медного котла-кумгана воина не накормишь. Потому хороший полководец – не только умный военачальник, но и тыловик.
Походы длились долго: короткие – месяцами, длинные – годами. Без тщательной подготовки можно выиграть одно сражение, но не войну. Какой спрос может быть с воина, если он давно досыта не ел, а лошади ослабели от бескормицы?
К Тимуру подскакал начальник телохранителей, ведя в поводу лошадь. Он ловко соскочил и согнулся в поклоне.
– Сахибкиран, доставили пленного десятника!
Тамерлан поморщился. Придворные льстецы называли его «сахибкираном», или рожденным под счастливой звездой. Тимуру это не нравилось, он ясно понимал, что, покачнись его воинская удача, – льстецы и лизоблюды кинутся искать более надежного и богатого хозяина.
Сам Тимур был неграмотен, но умен. Кроме родного тюркского языка он прекрасно знал фарси и любил беседовать с учеными, поэтами, хорошо знал историю. Тимур заботился лишь о процветании родного Мавераннахра и о возвышении блеска своей столицы в Самарканде. Всех пленных архитекторов, зодчих, строителей его эмиры пригоняли в столицу для ее обустройства. «Над Самаркандом всегда будет чистое небо и золотая звезда», – любил повторять Тимур. Соответственно, рос и возвышался род Барласов, из которого и вышел Тимур.
Тимур милостиво кивнул головой. Телохранитель подскочил к заводной лошади и, не церемонясь, свалил с лошади перекинутый поперек седла мешок, в котором и оказался пленник. Сдернув с его головы мешок, телохранитель толкнул пленника к Тимуру.
Увидев богато одетое окружение и всадника в украшенных одеждах, десятник догадался, кто перед ним и пал ниц в поклоне.
– Поднимись, – молвил Тимур. – Кто ты?
– Мурза Кутлук из рода Казанчи.
– Скажи-ка мне, мурза, велико ли войско Тохтамыша?
– Велико, великий эмир! Воинов – как звезд на небе!
Тимур усмехнулся.
– У меня есть хорошие звездочеты, сочтут.
В свите Тимура засмеялись.
– Хан Тохтамыш разослал гонцов во все города – от Бухары до Кафы, – дернул обидчиво плечом пленник. – И воины все подходят и подходят, – продолжил он.
– Мы разобьем всех! – остановил его Тимур. – Скажи-ка, где решил дать бой твой хан?
– Прости, великий эмир, мне это неведомо. Я простой десятник.
– Ты трус! Почему ты не умер в бою с оружием в руках, как твой десяток?
Мурза опустил голову.
– Меня оглушили ударом по голове, – тихо вымолвил он.
– Отведите его в обоз, пусть собирает кизяк для костров! – презрительно бросил Тимур.
Трус этот татарин, как и многие из них. Тамерлан ставил татар ненамного выше ногайцев, русских – даже почти поголовно вырезанных по его приказу в 1394 году под Дербентом койтаков. Мудр и дальновиден был великий Чингисхан, презирая татар. Многое взял Тимур от Чингисхана: деление войска на десятки, терпимость к вероисповеданию чужих народов, тактику ведения боя – правда, немного ее изменив. Хоть и был Тимур истым мусульманином, в войске его были воины разных национальностей и вероисповеданий. Были язычники, были иудеи, были христиане, но большинство – мусульман. Но убери иноверцев – и третья часть войска уйдет. И не все ли равно Тимуру, воин какой веры сложит свою голову за Мавераннахр? Каждая капля их крови сделает Самарканд чуточку богаче и лучше.
Тимур подал знак, подняв руку, и слез с коня. Немного тяжеловато стало ему в дальних походах – ведь время берет свое, и ему уже шесть десятков лет. А раньше мог неделями не вылезать из седла – и не уставал.
К Тамерлану подбежали, почтительно согнувшись, беки и мурзы из его свиты.
– Далеко ли еще до реки?
– Половина дня пути.
– Тогда сделаем небольшой привал.
Армия шла дальше. Тимуру быстро натянули шелковый шатер, устлали землю коврами, бросили подушки. Почти рядом с шатром развели костер – для этого на арбе везли сухие дрова. Вскоре запахло жареным мясом.
Тимуру подали в кувшине кумыс, разлили по пиалам. Прислуживал в походе один из телохранителей – Равиль, служивший ему половину своей жизни.
Приглашенные на трапезу эмиры, мурзы и беки жадно выпили немного кисловатого кумыса.
Пока жарилось мясо, коротая время, пожевали дольки сушеной дыни, урюка.
С большого серебряного блюда свисали еще дымящиеся куски жареной баранины. Тимур сам, накалывая ножом, подавал куски мяса присутствующим. Облагодетельствованные эмиры, огланы и мурзы в определенной порядком очереди протягивали руки и склоняли головы, произнося слова благодарности: получить мясо из рук Тимура считалось почетным.
Себе Тимур положил на небольшое блюдо седло барашка и начал есть, отрезая ножом куски мяса и ножом же накалывая их и отправляя в рот. Мясо было сочным, нежным, с румяной корочкой сверху – как любил Тимур. Хороший у него повар, из пленных – ценный раб, захваченный в одном из походов, понимает толк в мясе.
Некоторое время все молчали, занятые едой. В походе остановки случались нечасто, больше довольствовались сухими фруктами, сушеной рыбой и вяленым мясом.
Когда все поели, слуги принесли воды в кувшине, тазики и полотенца, чтобы присутствующие могли ополоснуть руки.
Когда прислуга удалилась, Тимур спросил:
– Что слышно о войске Тохтамыша?
– Собираются. Думаю, завтра мы уже увидим его передовые дозоры, – коротко ответил начальник передового кошуна бек Хасан.
– Надо бы успеть дойти до реки раньше хана, тогда удастся избежать встречного боя и потерь. Рано еще.
– Успеем. Полагаю, воины будут ужинать уже у реки.
Тамерлан удовлетворенно кивнул.
После короткого обсуждения насущных дел военачальники поклонились и, пятясь задом, вышли. По воинским традициям повернуться спиной к хозяину – верх неучтивости.
Тимур боком улегся на подушки. Армия его велика, много в ней искусных и опытных воинов, но и враг силен, и его армия не уступает по численности. Стало быть, лобовой удар исключается, слишком велики будут потери.
Думать надо, думать. Тохтамыш – хозяин на своей земле и особенности местности по-любому знает лучше Тимура. К тому же он попытается навязать свои условия боя, постараясь занять наиболее выгодные позиции. В этом его не обыграть. Где-то близко решение, но ускользает. Надо ехать, догонять ушедшие вперед войска. И глядеть надо уже на месте. Всемилостивейший Аллах не оставит его своей милостью.
Тимур поднялся, подошел ко входу, надел сапоги из мягкой кожи и вышел из шатра. Телохранители подвели коня, подождали, пока господин их усядется в седло, а рабы и слуги кинулись убирать шатер.
Дорогу можно было и не спрашивать – ее указывал вытоптанный сотнями и тысячами коней снег.
Тимур пятками ударил коня в бока. Застоявшийся скакун с места сорвался в карьер – только ветер засвистел в ушах. Сзади с лихим свистом и криками неслась сотня телохранителей – воинов опытных, прошедших с Тимуром не одну битву. Все они были из родного Тимуру города Кеша, что в Чагатайском улусе. Своим землякам Тимур доверял.
Скакали долго. Сначала обогнали длиннющий обоз, потом – вспомогательные части: понтонеров, рабочих. Стук копыт тысяч коней, ржание, повизгивание деревянных колес, разговоры – все войско производило изрядный шум, так что невозможно было услышать собеседника.
Тимур с удовольствием оглядел длинный обоз инженерного отряда. Там находились передвижные разборные башни для штурма городских стен. Их время еще не пришло, но они явно понадобятся – ведь в Золотой Орде более полутора сотен городов, причем некоторые довольно большие и с мощными крепостными стенами – вроде Сарай-Берке, Булгара или Кафы.
Тимур жаждал разбить войско Тохтамыша и стремительным вихрем пройтись по Орде, уничтожив все живое. Орда как противник не должна была возродиться. Если и будет существовать, то в ослабленном виде, не представляя угрозы для Мавераннахра. Воины Тохтамыша должны погибнуть или попасть в плен, а дети их из разбросанных по степи юрт когда еще подрастут.
Ныла правая голень – последствия неудачного боя в молодости. Кости ноги были перебиты, как и отрублены два пальца на правой руке. Хорошо хоть живым удалось уйти. Именно с тех пор Тимура и прозвали Железным Хромцом.
Старые раны всегда ныли к непогоде.
Тамерлан оглядел горизонт. Туч на небе не было. И все равно раны не обманывали его никогда – быть завтра ветру или дождю.
К Тимуру подъехал диван-беги, пристроил своего коня рядом, склонил голову в приветствии. Он был ставленником Тимура, служил с ним давно, понимал Аксак-Тимура с полуслова и заведовал деньгами, налогами, снабжением войска. Подчиненных у него было много, и управлялся он с ними ловко, как и с ценностями.
– Что сказать хочешь?
– Да продлит Аллах твои годы, почтенный Тимур. Жалованье привез воинам. Когда раздавать?
– Подождем немного, думаю, битва с татарами состоится совсем скоро, потери большие будут.
Диван-беги все понял с полуслова.
– Ты, как всегда, мудр, Тимур. Третья часть, а то и более сложат свои головы. Казна в прибытке будет.
– Вот за что я тебя ценю!
Диван-беги поклонился и отъехал. Он был одним из немногих доверенных лиц Тимура, кого телохранители пропускали к нему без спроса в любое время дня и ночи.
Деньги – основа всему. Будут деньги – выплатят жалованье, арбы и кибитки наполнятся припасами. Хитер и опытен был диван-беги, из одного медного пула мог сделать серебряный дирхем – прямо как презренный иудей.
В том, что потери будут большие, Тимур не сомневался – слишком большие армии сойдутся в бою на небольшом клочке земли. Полководцы же не хотят уступать друг другу, обоим нужна только победа. Проиграй Тохтамыш бой – даже если он останется в живых, третьего поражения от Тамерлана ему не простят. Оба – и Тимур, и Тамерлан – это понимали. А потери? Без них не бывает побед.
Воинов, как своих, так и чужих, как и жителей захваченных земель и городов, Тамерлан не жалел. Да, он заботился о войске – о лошадях, об оружии, о стенобитных машинах, о провианте и жалованье. Но это была забота владельца об исправно работающем механизме. Будешь его вовремя чистить и смазывать – он не подведет. А воинов новых нанять можно, да и подростки в Чагатайском улусе скоро подрастут, будет замена дедам и отцам. Семьи-то многочисленны, от каждой жены по нескольку, а есть еще наложницы и рабыни – нарожают.
С деньгами хуже – деньги ниоткуда просто так не появляются. Вот диван-беги доставил жалованье войску – три крытых кибитки, набитых серебром, да под охраной. Но это все с боем взято, у того же Тохтамыша четыре года назад, в битве при Кондурче. Денег на войско уходило много, только Тамерлан и диван-беги знали сколько. Его армия была одна из немногих, где воины получали жалованье.
Это татары жили только трофеями, грабежом. А рядовой воин в войске Тимура получал жалованье – в монетах, равных по стоимости трем-четырем коням, причем не тягловым, а верховым, которые стоили немало.
Десятник получал жалованье десяти воинов, сотник – равное жалованью шести десятников. Если десятниками могли быть простые воины, которых десяток выбирал сам, то сотником становился один из десятников. Тысяцкими или темниками, командующими десятью тысячами воинов, могли стать беки, эмиры – одним словом, знать. Простой воин редко когда мог подняться до таких высот.
Армию свою Тимур сколотил, выпестовал сам, взяв от организации войска лучшее из заветов Чингисхана и улучшив то, что перенял. Например, воины его знали строй – конный, естественно. И в бой они кидались не беспорядочной толпой, как татары, а организованно – кошунами, соблюдая порядок.
Перед боем впереди шел авангард, а самыми первыми – передовые дозоры. Авангард был не настолько силен, чтобы разбить большие силы, но сдержать их вполне мог, давая время развернуться главным силам.
После авангарда следовали союзники: туркмены, татары, другие племена. Уже потом – основные, главные силы, среди которых находилась ставка Тимура.
У каждой тысячи и тумена была своя одежда или седло – одного цвета. Были тысячи с белым седлом, с красным, синим. Так было легче управлять подразделениями, посылая гонцов во время марша или боя.
К тому же каждая тысяча имели флажок своего цвета. Такие же были и в ставке Тимура. Сигнальщик по приказу полководца подавал сигналы тысяцкому или темнику.
Только телохранители Тимура отличались от остальных – крупы их коней были покрыты тигриными шкурами, на всех – кольчуги с надраенными зерцалами. На поясе слева висела сабля, а справа – короткий меч. Это были отборные воины, и рядовой телохранитель получал жалованье как десяток в основном войске. Почти каждый имел приставку к имени – «храбрый» или «богатур». Некоторые приставки присваивались за подвиг в бою.
В боевом построении войско делилось на три линии – по три эшелона, значительные силы держались в резерве. Ударной силой всего войска была тяжелая конница – закованные в броню всадники, имевшие копья и сабли, а в пехоте – лучники. Но такая стратегия построения войска применялась на равнинах.
Для действий в гористой местности имелись специальные отряды, набиравшиеся из горцев, умевших подниматься по склонам и вести бой в горах. Их основными задачами были обходы тыла и разгромы вражеских заслонов, стоявших, как правило, на перевалах или узких горных тропах, где небольшие отряды в несколько десятков воинов могли сдерживать большие армии.
При штурме городских стен или крепостей основную роль начинали играть инженерные отряды, имевшие разные технические новинки: стенобитные машины, катапульты и баллисты – метатели «греческого огня», арбалеты. Пехота забрасывала городские рвы фашинами – вязанками хвороста, которые тоже готовили рабочие, перекидывала лестницы на городские стены. В ход шли и передвижные деревянные башни на колесах, пододвигавшиеся к стенам.
С них перебрасывались мостки, по которым штурмующие атаковали стены и их защитников.
Тимур хоть и был неграмотен, изучал опыт предшественников. С ним – даже в походах – ехали в обозе ученые и чтецы. На отдыхе они читали ему книги. Очень любил Тимур слушать о войнах древности – о Риме, о греках, особенно об Александре Македонском. Его опыт ведения боевых действий особенно привлекал Тимура.
Тимур слушал и делал выводы. Например, его войско на ночлеге или отдыхе занимало удобное место, силами рабочих возводились рвы по образу и подобию римских, по периметру ставились переносные дощатые щиты. А на расстоянии фарсанга во все стороны разъезжались сильные конные дозоры численностью до полусотни. На то время только армия Тимура обустраивала свой бивуак таким образом.
Лагерь был компактным, хорошо защищенным даже при неожиданном нападении. Хотя таких случаев не было – дозоры недаром получали свое жалованье.
За сон на посту нерадивый воин предавался смерти, причем казнили его свои же товарищи, воины десятка. Деньги и страх наказания – вот что принуждало войско нести службу ревностно.
И кроме жалованья были еще и трофеи. Понятно, что самая большая и ценная их часть уходила к Тимуру и его сардарам.
Каждый получал долю в зависимости от своего положения. Рядовой воин – добычу попроще; десятник, называемый он-баши – больше и богаче рядового воина, сотник – юз-баши – больше десятника. И конечно, после победного боя следовали пиры. Например, после победы над тем же Тохтамышем Тимур с войском двадцать шесть дней стоял рядом с полем битвы, предаваясь пиршествам – уж больно трофеи были велики. Тимур тогда взял себе лично пять тысяч пленных, которых выгодно продал потом на невольничьем рынке. Остальных пленных он раздал воинам.
С невольниками дома, во дворце, управлялся визирь, а за порядком во дворце и гареме следила старшая жена Биби-Ханым.
Ничего, придет еще время, когда он разобьет войско Тохтамыша и пройдет огнем и мечом по землям Золотой Орды. Тогда пленных будет еще больше, а богатые трофеи получит каждый его воин.
Величина Орды потрясает воображение – от Итиля до Крыма, от Кавказа до Руси. Одних городов только полторы сотни – и каких! Сарай-Берке, Булгар, Кафа, Гульстан, Ак-Кермен, Улук-Мечеть, Маджары, Солдайя, Чембало. И в каждом городе есть чем поживиться его воинам.
Орда богатела, занимаясь скотоводством, рыбной ловлей и продажей богатых даров моря – из Булгара поставляли рыбу даже в Самарканд. Также торговали рабами, взимали мзду с северных русских земель. Так что золотишко и серебро в Орде было.
А одни только кони чего стоят! Верховая лошадь в Орде стоила пятьдесят-шестьдесят дирхемов, отборные же лошади, коих табунами гнали в Среднюю Азию и в Персию, стоили до пятисот золотых динаров. Да и верблюды в Орде были двугорбые, которые крупнее и выносливее одногорбых арабских, и на рынках Персии ценились высоко – за них давали по двадцать пять дукатов против десяти за одногорбых.
Кроме того, через Орду пролегал восточный шелковый путь, а это купцы, торговля, налоги. Вот возьмет он Орду под себя, и все торговые пути под жесткой Тимуровой дланью окажутся.
И все-таки первое столкновение войск состоялось сегодня, прямо на марше.
К ставке Тимура подскакал на взмыленном коне гонец, ловко соскочил и, подбежав к лошади Тимура, пал перед ним на одно колено.
– Говори, – милостиво кивнул полководец.
– Татары напали на авангард! – выпалил гонец.
– А что же передовые дозоры?
– Не успели предупредить, вероятно, убиты, не вернулся никто.
– Много ордынцев?
Это было самое главное. Решился ли Тохтамыш дать встречный бой всеми силами или послал небольшой отряд – прощупать врага боем и замедлить его движение.
– Около тумена под командованием Казанчи.
– Откуда известно?
– Удалось взять пленного.
– Сами справитесь?
– Силы авангарда отважно бьются, татары несут большие потери. Сардар Омар-шейх просит передать, чтобы великий Тимур не беспокоился. Еще до вечера ордынцы будут уничтожены.
– Ты принес мне добрую весть, воин. Как твое имя?
– Ашун.
– Я не забуду про тебя, когда будут делить трофеи. А сейчас прими от меня за весть лисью шапку, и пусть она согревает тебя в походе.
– Да пребудет с тобой всемилостивейший Аллах, великий повелитель.
Гонец согнулся в поклоне, попятился спиной к лошади и вскочил в седло. Тимур даже не заметил, как он отъехал, погрузившись в мысли. «Зачем Тохтамыш бросил навстречу тумен Казанчи? Он ведь далеко не глуп. Что его тумен против моего войска? Вывод только один – он хотел задержать меня и выиграть время, чтобы дождаться подхода сил из отдаленных городов и кочевий. Ведь путь от Крыма или Булгара не близок. Если он бросил в бой – встречный бой – тумен, то какими силами располагает?»
В прошлый поход, три года назад, в битве на реке Кондурче, ему удалось собрать огромное войско, равное по силе войску Тимура, и только удача и опыт помогли ему одолеть золотоордынского хана.
Войско, не получая приказов, продолжало путь вперед, незаметно приближаясь к назначенной цели. Между тем авангард вел жестокий бой. Левое и правое крыло пытались окружить, зайти с флангов, обойти татарскую конницу. Главные силы авангарда связали боем татарские силы, не давая им возможности перегруппироваться, не дать сомкнуть кольцо. Силы были явно неравны, и татары это понимали.
Воины Тимура осыпали их стрелами, забрасывали копьями, рубили саблями. На место уставших или раненых вставали свежие воины, татар же подменять было некому.
Понеся тяжелые потери, ордынцы стали медленно пятиться, потом дрогнули и попытались отступить, пустив коней в галоп к небольшой реке Куре. Но славные силы авангарда им этого не позволили; не давая оторваться, догоняли и рубили.
До реки добрались единицы – те в основном, кто в битве был в задних рядах и кони которых были свежее и выносливее. На самой переправе оставшихся посекли из луков.
Тумен татарский перестал существовать. Но среди убитых темника не нашли. Ушел, ордынская собака!
Авангард тоже понес потери, но не существенные. Быстро собрав трофейное оружие – ведь железо ценилось дорого, – сняв с убитых шлемы и кольчуги, кошуны построились и прежним порядком продолжили марш. Единственное, что потребовалось, – выслать вперед новые дозоры и разъезды вместо вырубленных.
Шедшие в отдалении силы союзников подошли к месту прошедшего боя и двинулись прямо по телам павших, втаптывая их в мерзлую землю, тысячами копыт превращая их в кровавое месиво. А потом по ним прошли главные силы войска Тимура. От татарского тумена практически не осталось ничего, как будто гигантский каток проехал. Лишь вороны да стервятники кружили в вышине, дожидаясь, когда пройдут войска, чтобы сожрать куски оставшейся плоти.
К вечеру войско добралось до реки Терек, вернее – до нее добрались передовые разъезды. Далеко за рекой темнело, клубилось, посверкивало оружием в лучах заходившего солнца войско Орды.
Но к вечеру затевать бой никто из полководцев не решился. Дозоры несли службу, войско Тамерлана по приказу его стало разбивать лагерь, окапывая рвом и устанавливая бревенчатые щиты. Рабочие из инженерного отряда рыли на берегу окопы и тоже ставили щиты. Лагерь Тамерлана укреплялся, становясь неприступным.
Ночью отдельные лазутчики и небольшие отряды ордынцев переходили реку, пытаясь захватить кого-либо в плен или хотя бы помешать войску полноценно отдохнуть. Ведь после многодневного перехода войско нуждалось в еде и отдыхе. Только дозоры, значительно более усиленные ввиду близости врага, пресекали такие попытки на корню.
Ночью степь на другой стороне реки светилась множеством горящих костров. Посчитать их было невозможно, а ведь у каждого костра, над которым висел котелок с похлебкой, сидел и грелся десяток воинов.
Собрал в своем шатре, в ставке Тимур и своих сардаров – эмиров, ханов и беков. Слуги приготовили жареное мясо и фрукты.
После еды Тимур устроил небольшой совет. По традиции выслушали сначала самого молодого и не самого знатного. Потом стали высказываться минг-баши, начальники кошунов и корпусов. Сошлись на том, что сначала надо форсировать реку и, захватив землю на том берегу – плацдарм, – переправить основные силы. Учитывая, что татары всегда воюют по заповедям Чингисхана, строить свою тактику на этом.
Обычно ордынцы ставили свои самые сильные отряды на флангах и в начале боя пытались обойти противника с двух сторон, взяв его в клещи. А главные силы крутили перед врагом так называемое «колесо». Один за другим, без перерыва, конники подлетали к противнику поближе и скакали перед его фронтом войск, осыпая стрелами. По мере того как колчан пустел – ведь в нем было всего тридцать стрел, выпускаемых умелой рукой лучника за пару минут, – всадник поворачивал к своим. Противник еще не сошелся с ордынцами непосредственно в бою, а уже нес большие потери в людях и лошадях.
Кроме воинских и материальных потерь падал моральный дух: ведь создавалось впечатление, что татар великое множество – за ливнем стрел порой скрывалось солнце.
Потому Тимур с сардарами решили: после переправы через Терек, завязав бой, дождаться, когда татары ударят по флангам, и нанести им удар главными силами между их правым флангом и центром, рассечь войско ордынцев пополам. Известно ведь, что разбить потом войско по частям проще, чем бить в лоб. К сожалению, переманить кого-либо из ордынских полководцев на свою сторону Тимуру не удалось. С Тохтамышем оставались преданные ему люди. Хан Орды сделал верные выводы из боя на Кондурче.
