Эпилог

Триста бомбардировщиков «B-17» вылетели из Англии в направлении Аугсбурга 24 февраля 1944 года. Их целью являлся завод Мессершмитта возле города. Они встретили незначительное сопротивление и обрушили 4300 бомб на крупнейший авиационный завод Европы. Вдвое больше бомбардировщиков вернулось к городу ночью. На сей раз целью служили гражданские объекты. Эта миссия выполнялась в рамках плана, реализованного спустя год при бомбардировках Дрездена: бомбить города, пока Германия не станет молить о пощаде. Гитлер питал слабость к Аугсбургу. Он мечтал возродить былую славу города, развить его промышленность и создать образцовый «город немецких предпринимателей». Дворцу Фуггеров предстояло сделаться музеем торговли.

Если Гитлер и питал такие надежды до английского рейда, ему пришлось от них отказаться. Бомбардировщики сровняли город с землей. Они уничтожили башню Перлах и превратили в пыль городскую ратушу. Дворец Фуггеров, служивший складом, загорелся. Часовня Святой Анны уцелела, однако пожары сильно повредили усыпальницу и работы Дюрера. Фуггерай пострадал еще сильнее. Население укрылось в бомбоубежищах, но одни горожане поспешили выйти – и погибли от взрывов; другие «просто» лишились крова.

Участь Фуггерай постигла и город в целом. Всего 730 горожан погибли под бомбами, но, как и в Фуггерай, остальные лишились крова. Пожары, вызванные фосфорными бомбами, горели ночь напролет. Когда пламя наконец угасло, Аугсбург лежал в руинах. Уроженец Аугсбурга Бертольт Брехт передал ощущения горожан – двери были закрыты, а крыши распахнуты.

На следующий день после бомбежки трое дальних потомков Якоба Фуггера подписали обязательство по восстановлению Фуггерай из собственных средств. Они считали, что, если этого не сделать, род Фуггеров будет забыт. Эти Фуггеры, отстоявшие от Якоба на семнадцать поколений, были далеко не столь богаты, как их предки, но они до сих пор получали доходы от земель, приобретенных Якобом столетиями ранее. Для восстановления поселка они закупали стройматериалы у американских оккупационных сил и следовали оригинальным строительным планам, разве что установили современную сантехнику. А еще увеличили количество домов со 106 до 140.

Один из этих троих, Йозеф Эрнст, граф Фуггер фон Глотт, позднее участвовал в заговоре фон Штауффенберга с целью убийства Гитлера. Он согласился возглавить Немецкое государство Бавария, если заговор увенчается успехом. Нацисты легко нашли его и прочих конспираторов, когда попытка убийства провалилась. Гестапо отыскало Фуггера в его замке в Кирхгайме. Фон Штауффенберга и большинство других заговорщиков казнили, причем некоторых душили струнами от фортепиано, чтобы растянуть процесс. Но Фуггер отделался тюремным заключением. По окончании войны американцы освободили его из нацистской тюрьмы, и он стал депутатом первого послевоенного парламента Германии.

Пока Фуггеры восстанавливали Фуггерай, другие горожане перестраивали центр города. Аугсбург сегодня выглядит как во времена расцвета Фуггеров, но сходство ограничивается фасадами. От дворца Фуггеров сохранились только вход и Дамский двор, там сейчас кафе, и туристы мочат босые ноги в фонтане. Юристы, стоматологи и бухгалтеры занимают помещения, где Фуггеры обедали с императорами и принимали посланцев Ватикана, споривших с Лютером. Дом, где жили братья Фуггер, превращен в универмаг. Эркер на втором этаже обозначает местоположение отдела обуви. Образец стиля эпохи Возрождения, он отмечает былое местонахождение фуггеровской Комнаты, где считают золото. По соседству расположен офис нюрнбергской страховой компании, которая управляет «Частным банком князя Фуггера»; рекламные брошюры уверяют, что банк «привержен принципам, предусмотрительности и энергичности» своего знаменитого основателя. Семья Фуггер владеет небольшим пакетом акций банка. Аугсбург известен как Fuggerstadt, город Фуггера. Упоминания о Фуггерах встречаются везде. В старом городе есть статуя Ганса Фуггера, одного из племянников Якоба и знаменитого мецената. В Фуггерай установлен бюст самого Якоба.

Вайссенхорн также величает себя Fuggerstadt. Помпезное здание конторы Фуггера, на одной площади с ратушей, недавно подверглось реконструкции. Фреска над воротами старого города изображает, как агент Фуггера прогоняет крестьян, что пытались захватить город в 1525 году. Прилавки книжного магазина через дорогу изобилуют «фуггеровскими» сувенирами и книгами, включая сокращенную версию завещания Якоба, и дамскими романами о супружестве Якоба и Сибиллы. В бестселлере Томаса Мильке «Якоб Богатый» Фуггер предстает похотливым старым негодяем: «Якоб был вне себя от ярости. С громким криком он швырнул молодую женщину навзничь, сорвал ночную рубашку с ее юного, усыпанного веснушками тела и силой овладел ею». На соседней полке стоит удостоенный Букеровской премии роман Хилари Мантел «Внесите тела». В сцене, представляющей молодых помощников Томаса Кромвеля, сын Кромвеля Грегори удивляется их сумкам – с такой же сумкой обожал расхаживать бухгалтер Фуггера Маттаус Шварц. «В этом сезоне юноши ходят с сумками мягкой кожи, как у агентов банка Фуггера, которые колесят по всей Европе и задают моду. Сумки в форме сердца, и ему всегда кажется, что молодые люди идут к возлюбленным, но те клянутся, что ничего подобного». В австрийском Арнольдштайне местный бизнесмен построил башню на руинах мануфактуры Фуггерау в 1864 году, чтобы производить свинцовые гильзы. Теперь она пустует. Там вообще мало что напоминает о Фуггерах. Улица Фуггера ведет через промышленный район. Мемориальная доска в монастыре извещает, что Фуггер купил Фуггерау в 1495 году; рядом, в кафе «1495», туристов потчуют едой под «Дип пепл» и «Форинер». Это кафе названо в честь даты первого розлива местного пива.

Сами Фуггеры разбросаны по всему свету и сохраняют память о Якобе Фуггере, финансируя Фуггерай. Граф Александр Фуггер-Бабенхаузен управляет фондом, который курирует этот жилищный проект и другие семейные предприятия. Окончив Гарвард, он работал в «Морган Стэнли» и в частной инвестиционной компании «Тексас Пасифик груп». Нынешние Фуггеры – потомки, разумеется, братьев Якоба. К числу прямых потомков последнего принадлежат лишь дети, внуки, правнуки и так далее его внебрачной дочери Мехтхильды Бельц. По моей просьбе специалисты в генеалогии провели поиск живых прямых потомков Якоба – и обнаружили шестерых. Это члены благородного семейства Лойтрум фон Эртинген из-под Штутгарта. Один из них банкир, как и его далекий предок. Минуло пять веков; возможно, у Мехтхильды были десятки, если не сотни потомков, но отыскать их крайне сложно, ведь записи о простолюдинах появились намного позже. Лойтрум фон Эртингены нашлись благодаря тому, что некогда вошли в ряды знати.

Еще одна загадка – судьба бургундских сокровищ, драгоценностей, которые швейцарские торговцы продали Якобу Фуггеру. Считается, что Якоб продал «Перышко» Максимилиану за 30000 флоринов. Больше об этом украшении не слышали. В 1545 году Антон Фуггер уступил Генриху VIII «Трех братьев» и ряд других украшений за 60000 фунтов. Тюдоры владели «Тремя братьями» до 1623 года, когда Иаков I отправил украшение в Испанию своему сыну Карлу в качестве свадебного подарка. После этого следы теряются. Бургундские сокровища, как полагают, давно утратили оригинальную форму. Скорее всего, их владельцы извлекли камни из оправ и продали их по отдельности. Но изображения всех четырех драгоценностей сохранились. Эскизы, которые продавцы показывали Фуггеру, экспонируются в историческом музее Базеля.

В 1530 году папа надел на голову Карла V императорскую корону, ту самую, о короновании которой грезил Максимилиан. Карл носил этот венец последним из правителей Священной Римской империи. Последующие императоры нисколько не ценили эту корону и не собирались ради нее отправляться в Рим. Наполеон упразднил Священную Римскую империю в 1806 году, но Габсбурги продолжали оказывать влияние на европейскую политику на протяжении столетий. Императрица Мария Терезия единственная из женщин укрепила могущество Габсбургов. Она правила сорок лет и родила шестнадцать детей, включая Марию-Антуанетту, несчастную королеву Франции. В 1864 году эрцгерцог Максимилиан, названный в честь знаменитого предка, покинул Австрию ради трагически завершившейся трехлетней авантюры и титула короля Мексики. Республиканские повстанцы во главе с Бенито Хуаресом и при помощи Вашингтона, который возражал против вмешательства европейцев в дела Америки, расстреляли Максимилиана. Эрцгерцог Франц Фердинанд – вероятно, наиболее известный Габсбург – вошел в историю тем, что его убийство в 1914 году в Сараево привело к мировой войне. После него Отто фон Габсбург считался наследным принцем, но Первая мировая война покончила с Австро-Венгерской империей. Отто представлял Германию в Европейском парламенте и скончался в 2011 году в возрасте 98 лет.

Фуггер надеялся, что сумел уладить вопрос о ростовщичестве раз и навсегда, однако споры вспыхнули вновь в 1560 году, когда иезуиты-реформаторы в Аугсбурге попытались отлучить от церкви местных кредиторов. «Подлинному ростовщичеству тут предаются открыто… оные ростовщики пренебрегают всякими возражениями, исходящими от людей, сведущих в законах», – писал Петр Канизий, священник-иезуит, позднее причисленный Римом к лику святых. Урсула Фуггер, благочестивая внучатая племянница Якоба, просила иезуитов разобраться в «ростовщических договорах, к коим в немалой степени причастна наша семья». Иезуиты ответили, что Рим ведет расследование. Ватикан очутился в безвыходном положении: лютеране одобряли кредитование, следовательно, Аугсбург мог отринуть католицизм, если Рим выступит против него. Спустя двадцать один год папа Григорий VIII подтвердил буллу папы Льва с одобрением кредитования, и иезуиты согласились со Святым престолом. Сегодня христиане не испытывают сомнений относительно кредитов, зато мусульмане до сих пор считают взимание процентов ростовщичеством, и исламские банки вынуждены прибегать к уловкам наподобие тех, какими пользовались Фуггер и прочие банкиры эпохи Возрождения.

Эта книга началась с утверждения, что Фуггер был самым могущественным бизнесменом всех времен. Данное утверждение легко обосновать, поскольку конкуренты сильно ему проигрывают. Конечно, другие тоже оставили след в истории. До Фуггера Козимо де Медичи, прежде всего банкир, а уже потом государственный деятель, правил Флоренцией и использовал свое влияние, чтобы не пускать Францию и Священную Римскую империю в Северную Италию. После Фуггера Самуил Оппенгеймер служил Габсбургам, носил официальный титул «придворного еврея» и привлек деньги других евреев, чтобы спасти Вену от турок в 1683 году, а также Пфальц от Людовика XIV в 1688 году. В сравнительно недавние времена Фрэнсис Бэринг был советником британских премьер-министров, а в США Джей Пи Морган остановил биржевую панику 1907 года.

Среди всех предпринимателей в истории лишь Натан Ротшильд сопоставим с Фуггером в степени влияния на экономику и политику, а его жизнь и карьера как бы повторяют жизненный путь Фуггера. Подобно Фуггеру, Ротшильд происходил из многодетной семьи. Он трудился в партнерстве с братьями и, не будучи старшим, сумел возвысить семейный бизнес благодаря своему интеллекту и дерзости. Ротшильд начал деловую карьеру в Германии с оптовой торговли текстилем и, как Фуггер, бросил ткани ради банковской деятельности. Его клиенты, как и клиенты Фуггера, заимствовали на войну с французами. Ротшильд финансировал Веллингтона при Ватерлоо, а затем устроил пятимиллионный кредит для Пруссии. Он ссужал Габсбургов, и те облагородили его титулом барона. Ротшильд, в точности как Фуггер, никогда сам не пользовался этим титулом, в отличие от наследников. Есть и другое совпадение: Ротшильд заключил договор на аренду месторождения ртути в Маэстрасагос в Испании. Этот рудник по-прежнему доминировал в мировой добыче ртути в восемнадцатом столетии. Опять же Ротшильд, как и Фуггер, высоко ценил своевременную информацию. Вспомним знаменитый эпизод, когда он узнал от своих агентов о победе Веллингтона при Ватерлоо на час раньше других финансистов. Любопытно, что эти двое расходились во взглядах на принципиальный вопрос. Фуггер поклонялся двойной бухгалтерской записи. Ротшильд не обращал на нее внимания, и его небрежность в отчетности сводила братьев с ума. Вероятно, Ротшильд сумел бы сделать намного больше денег, если бы обладал аккуратностью и придирчивостью Фуггера.

Утверждение, что Ротшильд и другие великие финансисты не оказали влияния на историю, равного влиянию Фуггера, вовсе не означает, что мы умаляем их достижения. Просто Фуггеру выпало жить в уникальный момент, когда единственный человек мог изменить все. Правительства по-прежнему живут не по средствам. Они нуждаются в финансировании более чем когда-либо. Но вместо того, чтобы привлекать средства физических лиц, готовых рискнуть личными состояниями, они заимствуют у страховых компаний и пенсионных фондов, что разделяют риск дефолта правительства с налогоплательщиками. Мир больше не нуждается в Фуггерах, потому что мы, имея пожизненные страховые полисы и ИПС, сами в некотором смысле стали Фуггерами.

Автор журнала «Роллинг стоун» красочно охарактеризовал в 2010 году компанию «Голдман Сакс» как «гигантского спрута-вампира». Основатель немецкой социалистической партии Фердинанд Лассаль в схожих выражениях описывал Фуггеров: «Теперь все в руках банкиров, они – истинные короли наших дней! Кажется, будто в Аугсбурге крутится гигантская шестерня со щупальцами и эти щупальца раскиданы по всей стране и тянут отовсюду золото».

Не приходится сомневаться, что Фуггер был хищником, безжалостно эксплуатировал работников, запугал собственную семью, воевал с Лютером и спонсировал войну против своего же народа ради сохранения статус-кво. Но также он создавал рабочие места, удовлетворял потребности клиентов и стимулировал прогресс, подобно всем, кто был вовлечен в «творческую ярость» зарождающегося капитализма. Дух, который его вел, был тем самым, что побуждает искать лекарства и вакцины, строить небоскребы и изобретать более мощные компьютеры. В социалистической ГДР, на родине Мюнцера, население ездило на «трабантах», пластмассовых «машинах смерти», что практически не модернизировались за тридцать лет выпуска. В капиталистической Западной Германии, на родине Фуггера, население ездило в «Фольксвагенах», BMW, «Мерседесах» и «Порше». Автомобили не просто ездили быстро, но конкурировали между собой в расходе топлива, мерах безопасности, в надежности и стоимости. Соблазн прибылей провоцировал конкурентную борьбу и творчество, в результате автомобили становились лучше год от года, а заводы обеспечивали работой десятки тысяч людей. Мысль о том, что деньги стимулируют инициативу, вряд ли удивила бы Фуггера. Он был поборником свободного предпринимательства и беспрепятственного перемещения капитала, отстаивал экономическую и личную свободу, сражался за капитализм в критический момент его развития. Осуждать Фуггера за амбиции значит отвергать силу жизненной энергии, освобожденной Ренессансом, и отрицать стимулы поступательного движения человечества.

Возле баварского города Регенсбург, на холме с видом на Дунай, стоит здание, напоминающее Парфенон. Это Вальгалла, немецкий зал славы, названный в честь посмертной обители тевтонских воинов. Здешние «обитатели» отражают изменения в немецком общественном мнении. На первой церемонии в 1842 году король Людвиг I «населил» Вальгаллу монархами и полководцами, включая Максимилиана и победителя крестьян Георга фон Трухзесса. Гитлер «вымостил путь» к аншлюсу, в 1937 году поместив в храме памятник австрийскому композитору Антону Брукнеру. Он наблюдал, как чиновники снимают нацистский флаг с мраморного бюста. Регенсбург находится в 50 милях от границы с Чехией. В 1967 году, за год до «пражской весны», Вальгалла «показала нос» соседям-коммунистам, приветствуя под своими сводами первого (и единственного) бизнесмена. Якоб Фуггер возглашал в своей эпитафии, что был «непревзойден» в накоплении «поразительного богатства» и тем заслуживает места среди бессмертных. Потребовалось почти пять столетий, чтобы так и случилось: с бюста сняли покрывало, и Якоб Фуггер занял подобающее положение в зале немецкой славы.