В Советском Союзе о применении ядерного оружия в оперативно-тактическом масштабе стали думать сразу же, еще на стадии его создания. Уже первые ядерные испытания РДС-1 в августе 1949 года были подготовлены таким образом, чтобы получить как можно больше информации о воздействии поражающих факторов ядерного взрыва на самые разные объекты.

Для испытания РДС-1 на Семипалатинском полигоне было сооружено опытное поле, имевшее радиус 10 км, которое оборудовали различными сооружениями и приборами. Оно было поделено на 14 специализированных секторов, среди которых было два сектора для фортификации и два физических сектора, сектор гражданских сооружений и конструкций, сектор видов и родов войск.

В этих секторах сооружалась опытная застройка. Например, в гражданском секторе – построено два кирпичных трехэтажных и несколько деревянных домов, имитировавших типичную жилую застройку населенных пунктов того времени, участки линии электропередачи, автомобильной и железной дороги с мостами, водопровода и канализации, было построено одно промышленное здание и три шахты на глубине 10, 20 и 30 метров, которые имитировали метро.

В секторе авиационной техники было установлено 53 самолета разных типов, в секторе артиллерийского вооружения – 53 орудия, в бронетанковом секторе 25 танков и САУ. Техника устанавливалась на разном удалении от эпицентра, как на открытой местности, так и в укрытиях.

В биологическом секторе разместили более 1500 подопытных животных. Они должны были дать картину воздействия поражающих факторов на живые организмы. В физических секторах было построено 44 сооружения и установлено более 1300 приборов и 9700 индикаторов. Также приготовлены два танка, обшитые свинцовыми пластинами для радиационной разведки и осмотра местности.

В 7 утра 29 августа 1949 года был произведен первый советский ядерный взрыв, помимо всего прочего возвестивший американцам, что их монополии на ядерное оружие больше не существует.

Разрушения на опытном поле были грандиозными и впечатляющими. На месте башни образовалась воронка диаметром 3 метра, на дне которой виднелись остатки фундамента. Почва вокруг нее оплавилась. Гражданские сооружения располагались в 50 метрах от эпицентра и были полностью разрушены. Мосты сорваны с опор и отброшены на 20–30 метров в сторону, хотя железнодорожный мост стоял в 1000 метров, а автомобильный в 1500 метрах от башни. С них снесло вагоны и автомобили. То же самое постигло и опоры ЛЭП. Хотя при этом железобетонное здание с мостовым краном для сборки заряда, установленное в 25 метрах от башни, частично разрушилось, но устояло. Кирпичные дома в 800 метрах от башни были разрушены полностью, деревянные срубовые и щитовые дома были уничтожены в радиусе 5 км.

Боевая техника в радиусе 500–550 метров была искорежена и перевернута, танки лежали на боку с сорванными башнями. Однако, Т-34 в 500 метрах от эпицентра получил только легкие повреждения, равно как и артиллерийские орудия. Самолеты получили сильные повреждения в радусе 1500 метров, а автомобили сгорели в радиусе 5 км от эпицентра.

Конечно, такая имитационная застройка опытного поля и размещение на нем разных объектов не воссоздавали условий городов или поля боя в точности, но все же полученные данные давали богатую пищу для размышлений, накопления опыта и составления наставлений для войск.

Есть одно косвенное подтверждение, что сразу после первого ядерного испытания в СССР был составлен план ядерной войны. На это указывает тот факт, что изделие РДС-1 к 1951 году было изготовлено серией в 29 штук. По другим сведениям, серия составила 5 бомб. Бомбы на вооружение не ставились, в войска не передавались и находились на хранении. Но такое количество изделий уже позволяло применить их в военных целях.

Как известно, В-29 был тщательно изучен и на основе его конструкции был разработан советский стратегический бомбардировщик Ту-4. В 1947 году он поступил в серийное производство, и до 1952 года было выпущено до 1296 единиц машин. Он мог нести РДС-1, и после проведения ядерных испытаний три Ту-4 были переделаны в носители этого изделия. Имея практическую дальность 4100 км с максимальной бомбовой загрузкой, Ту-4 мог поразить любую цель в Западной Европе.

Ядерная война предполагалась без фанатизма, очевидно, в т. н. «контрсиловом» варианте, то есть главными целями для Ту-4А, «ядерной» модификации, были крупные авиабазы, на которых могли базироваться американские В-29В, носители атомных бомб. Также в списке целей могли быть порты, крупные транспортные узлы, а также, вероятно, скопления войск противника. В отличие от американского собрата, Ту-4А имел полное оборонительное вооружение, и его также могли прикрывать истребители 16-й гвардейской воздушной армии, дислоцированной в Германии. Отразить советский ядерный удар в Западной Европе американцам было бы очень непросто.

Таким образом, более позднее приобретение атомной бомбы не играло особой роли. Советский Союз за счет более продуманного подхода к ядерной войне сразу получил значительное преимущество. Во-первых, имелась возможность отразить американский налет, нацеленный в глубь советской территории силами авиации ПВО. Во-вторых, имелась возможность нанести превентивный ядерный удар, сорвав американскую атомную бомбардировку. В-третьих, ядерным оружием можно было поддержать наступление сухопутных сил, добиться изоляции театра военных действий в Западной Европе и сорвать переброску подкреплений из США, а также ударить по флотам США и Великобритании в Атлантике. Ту-4 перекрывал всю северную Атлантику, от Москвы мог достичь боевым радиусом Исландии, а от Ленинграда – Гренландии. Также от Москвы Ту-4 мог достичь запада Британской Индии (Пакистана), Персидского залива и Гибралтара.

Впоследствии, когда в 1953 году была разработана полноценная авиационная атомная бомба РДС-4, мощностью 28 килотонн и весом 1,2 тонны, более известная как «Татьяна», поставленная на вооружение дальнебомбардировочной авиации, боевой радиус Ту-4 увеличился до 6200 км. Кроме того, «Татьяну» мог нести любой Ту-4, ее конструкция и система подвески была аналогичная фугасной авиабомбе ФАБ-1000 или ФАБ-1500. Помимо стратегического бомбера, «Татьяну» мог сбросить фронтовой бомбардировщик Ил-28, появившийся в 1948 году.

Так же как и в США, в СССР делались попытки применить ядерное оружие на оперативно-тактическом уровне, то есть для прорыва обороны противника. Для этого в 1954 году были проведены знаменитые Тоцкие войсковые учения, в ходе которых 14 сентября 1954 года был произведен ядерный взрыв.

В отличие от предыдущих ядерных испытаний, в которых обстановка поля боя имитировалась очень приблизительно, на Тоцких учениях была проделана грандиозная работа по полномасштабной имитации войсковой наступательной операции и маневрам в условиях применения ядерного оружия. В учениях принимало участие 45 тысяч человек, 600 танков и САУ, 500 орудий и минометов, 600 БТР, 320 самолетов, 6 тысяч тягачей и автомобилей. Отрабатывалось наступление 128-го Гумбиненского стрелкового корпуса («восточные») с частями усиления на оборону 270-й стрелковой и 73-й механизированной дивизии («западные»).

Войска построили все необходимые полевые укрепления «западных» и «восточных». Как вспоминает участник Тоцких учений Владимир Бенцианов, были отрыты и укреплены десятки километров траншей (в действительности 380 км), построены сотни блиндажей, дотов, дзотов под мощными бревенчатыми накатами, укрытия для техники (в действительности более 500). Некоторые подразделения проходили самую интенсивную тренировку, в течение двух подготовительных месяцев не снимали противогазы, за исключением только приема пищи и умывания. В противогазах же на жаре долбили каменистый грунт полигона.

Вокруг Тоцких учений наплелось немало выдумок и мифов, якобы войска подверглись радиоактивному облучению и вообще это было якобы «испытание на людях». Притом что учения с реальным ядерным взрывом вообще дело весьма небезопасное, командование предприняло все мыслимые меры по защите личного состава от радиоактивного облучения и заражения.

Во-первых, как рассказывает Владимир Бенцианов, вечером 13 сентября 1954 года личному составу частей авангарда было выдано сначала нательное, а потом и теплое белье, зимние портянки. Экипировка солдат состояла из нательного и теплого белья, хлопчатобумажной формы, противоипритного костюма, плащ-палатки, противогаза, каски. Противогазы были укомплектованы специальными темными светофильтрами. Сухпаек был завернут в резину.

Во-вторых, войска были расположены вдалеке от эпицентра, причем все были укрыты в траншеях. «Западные», отведенные подальше от линии обороны, которую должны были поразить ядерным взрывом и артиллерией, занимали позиции в 10–12 км от эпицентра и имитировали корпусные резервы. «Восточные» занимали позиции в 5 км от эпицентра и находились в хорошо оборудованных блиндажах.

В-третьих, после окончания артподготовки, через 40 минут после взрыва в эпицентр прибыли дозоры радиационной разведки, передвигавшиеся на танках со свинцовой защитой. Они установили, что в эпицентре уровень радиации составлял 50 рентген в час, в 300 метрах – 25 рентген, в 500 метрах 0,5 рентгена, в 850 метрах – 0,1 рентгена в час. Гамма-рентгенометр в 730 метрах от эпицентра зафиксировал через две минуты после взрыва 65 рентген в час, а через 47 минут – 1,5 рентгена в час. Если перевести уровень радиации в эпицентре в рады, то зафиксированный радиационной разведкой уровень радиации составил 47,5 рада. Это значительно ниже минимального порога для возникновения легкой лучевой болезни. Для сравнения, пилот-камикадзе Ясуо Кувахара в Хиросиме схватил до 350 рад, без особого лечения перенес лучевую болезнь и дожил до преклонных лет. Таким образом, уровень радиоактивности просто не мог привести к лучевой болезни участников Тоцких учений. Участник испытаний С. А. Зеленцов, впоследствии генерал-лейтенант и автор монографии об этих учениях, описывал, как он ходил прямо по корке оплавленного песка, ничего не опасаясь, поскольку его радиометр показывал уровень радиации 1 рентген в час.

Помимо этого, дозоры установили флажки с указанием величины радоактивности (флажки ставились специальным автоматическим устройством, установленным на танке), и войска в зону радиации свыше 25 рентген в час не заходили. Артиллерия также не вела огонь по району взрыва, это было связано с тем, что командование приказало оставить зону поражения неприкосновенной для детального осмотра и анализа.

В случае, если бы взрыв произошел на высоте менее 350 метров (воздушный взрыв оставляет горзадо меньшее радиактивное заражение, чем наземный; это было подтверждено испытаниями) и при отклонении более 500 метров от цели, учения бы прерывались, а войска и местное население эвакуировались.

В-четвертых, войска прошли дезактивацию, помылись под душем, сдали обмундирование и белье (были оставлены только сапоги, ремни и стрелковое оружие), техника также прошла дезактивацию, с последующим дозиметрическим контролем. Все было как на настоящей ядерной войне.

Таким образом, были предприняты избыточно строгие меры радиационной безопасности: войска располагались на безопасном расстоянии от ядерного взрыва, уровень радиации был невелик, войска не допускались в зону с повышенной радиацией, а после завершения учения прошли дезактивацию. Болезни личного состава, очевидно, были связаны с другой причиной. Как вспоминает Владимир Бенцианов, на полигоне было трудно с водой. Воду из реки Самарки брать было нельзя, войскам выдавались дезинфицирующие таблетки, а потом стали подвозить воду в цистернах. Но, несмотря на все усилия, началась дизентерия, которую к началу учений ликвидировать не удалось. А мнение о влиянии радиации, как полагает С. А. Зеленцов, было связано с тем, что войска и местное население видели два имитационных взрыва, произведенные позднее настоящего, ядерного. Войскам не сообщили о том, что это имитация, для того чтобы проверить на практике действие войск в средствах защиты, а также работу дезактивационных пунктов без какой-либо возможной симуляции.

Военные результаты Тоцких учений были весьма неоднозначными, в них были как позитивные, так и негативные стороны.

Во-первых, неуправляемая атомная авиабомба и в этот раз дала значительное отклонение от цели, 250 метров от намеченной точки. Хотя это было признано приемлемым и учения состоялись, все же результат бомбометания не мог не озадачивать. Экипаж бомбардировщика тренировался, показал высокую точность метания учебных бомб, в точке взрыва были выкопаны две пересекающиеся траншеи длиной по 100 метров, заполненные известью. Этот крест был прекрасно виден с воздуха. Видимость была хорошей, пилоты знали местность. И даже в этих идеальных условиях – промах. В боевых условиях, где никаких крестов на земле не будет, а будут всякие помехи ориентировке, зенитный огонь и противодействие авиации противника, вероятность промаха значительно вырастает.

Во-вторых, некоторые типы полевых укреплений, такие как дзоты и блиндажи с мощным накатом, укрепленные деревом траншеи, оказались весьма устойчивыми к воздействию поражающих факторов ядерного взрыва, и устояли даже в 300 метрах от эпицентра взрыва, только обгорели сверху. Техника на открытой местности оказалась вдавленной в землю и оплавленной на расстоянии до 1000 метров от эпицентра, автомобили сгорели в радиусе 800 метров, а до 1800 метров были повреждены. Опытные животные, оставленные на открытой местности в радиусе 500 метров от эпицентра, сильно обгорели и не двигались. В радиусе 1000 метров животные получили ожоги, но могли двигаться, а в 2000 метрах следов воздействия ядерного взрыва заметно не было. Животные, оставленные в укрытиях, выжили и не получили травм и ожогов.

Вывод из увиденной картины можно было сделать такой. Хорошо подготовленный опорный пункт может устоять даже перед ядерным взрывом. То, что он не разрушил блиндажи и дзоты, означало, что огневые точки не подавлены. И это дерево-земляные сооружения, не говоря уже о бетонных или бутобетонных дотах. Обороняющаяся сторона, конечно, понесла сильные потери, оглушена, контужена и обожжена, но при этом часть живой силы противника, бесспорно, сохранила способность к сопротивлению. Радиационное поражение сильно ослаблено укреплениями, а последствия его скажутся на здоровье людей только через пару дней. Если они удержат оборону сразу после ядерного взрыва, то потом они могут быть сменены свежими войсками или организованно отведены на другую позицию. Итак, даже после ядерного взрыва оборону сразу надо добивать обычной артиллерией.

Помимо этого, резервы противника, его подвижные механизированные части, аэродромы, не попавшие непосредственно в зону поражения ядерного взрыва, остались в неприкосновенности. Стало быть, противник сохранил способность к обороне и контрнаступательным действиям.

В-третьих, подготовка войск к наступлению в условиях планируемого ядерного взрыва требует снабжения их комплектами химической защиты, противогазами, организации дезактивационных пунктов, что может быть вскрыто разведкой противника и указать место подготовки прорыва обороны и наступления.

В-четвертых, в случае применения ядерного оружия наступающие войска требуется отводить на приличное расстояние от эпицентра, примерно на 1800–2000 метров. После взрыва нужно выждать время, чтобы несколько снизился уровень радиации, около 30–40 минут, а затем потратить еще 60 минут на сближение с противником. На учениях от момента взрыва до момента выхода передовых отрядов к месту взрыва прошло 2 часа 22 минуты. Но и в условиях реального боя на это может потребоваться около 1,5 часа. За это время противник восстановит систему огня, подбросит подкреплений и может изготовиться к контратаке.

По сравнению с освоенным уже войсками наступлением под прикрытием огневого вала атомная бомбардировка ничего не давала. Она не разрушала оборону противника полностью, не исключала дополнительной обычной артподготовки, сковывала маневр войск. Обычной артиллерией можно было добиться гораздо лучшего результата. Массированная артподготовка, как показали наступления в завершающей стадии Великой Отечественной войны, способны полностью уничтожить оборону противника, разрушить укрепления, поразить резервы и обеспечить успешное наступление.

В общем, и советское командование пришло к выводу, что атомная бомба в оперативно-тактическом масштабе бесполезна. Больше подобных войсковых учений в СССР с применением ядерного оружия не проводилось.