Глава 49
У Марии Илизаровны с утра тревожно щемило сердце от беспокойства за сына. Она была почти уверена, что с ним что-то произошло. Что-то нехорошее. Поэтому она не могла найти себе места. Даже таблетка валидола не помогла.
Хуже всего был страх неизвестности. Лилиан где-то в чужом, безжалостном и враждебном мире. Все ополчились против него. Пусть он и строит из себя античного героя, но она-то знала, как он бывает слаб и податлив, как за его маской равнодушия порой проглядывает отчаяние. Знала, что невзгоды могут сломать его. Или толкнуть на глупые поступки.
В полдень пришла Марфа – тридцатипятилетняя многодетная соседка, помогающая по хозяйству. Она озабоченно посмотрела на хозяйку дома, отметив про себя ее бледность.
– Что-то случилось, Мария Илизаровна?
– Нет. А должно было?
– На вас лица нет.
– Есть, голубушка. Куда же ему деться? Просто оно осунулось. Когда вам будет столько лет, сколько мне…
– Ой, да когда это будет, – бестактно отмахнулась простецкая Марфа.
– Будет. Жизнь летит быстро…
Домработница начала протирать пыль. Потом нехотя произнесла:
– Да вот, чтобы не забыть. Немножко огорчить вас хотела. Уж извините меня, но вы знать должны.
У Марии Илизаровны сердце замерло в груди.
– Говори, – произнесла она.
– Братец-то мой двоюродный, Сашка. Ну, участковый наш.
– Я знаю твоего двоюродного брата.
– Говорит, им из Запорожья звонили. Вроде бы вашего сыночка заарестовали.
Мария Илизаровна побледнела и выдавила:
– Как? За что?
– Вот и я говорю – за что? А Сашка мне говорит – у нас ни за что не арестовывают… Ну что вы расстроились, Мария Илизаровна?
– Расстроилась, – усмехнулась хозяйка дома.
– Да ничего особенного. Вы же не верите, что он что-то плохое сделал. Разберутся и выпустят. Такой представительный мужчина. Кто его держать будет?
– Ты права.
– И еще Сашка говорил…
– Ну что еще?
– Ой, да так, ничего.
– Марфа, говори… Я тебя как раз денежно поощрить хотела за усердие, а у тебя от меня тайны.
– Сашка меня убьет. Обещал голову оторвать, если проболтаюсь.
– А откуда он узнает? Все между нами останется, – наседала Мария Илизаровна.
Марфа вздохнула и сдалась:
– Так вот, Сашка сказал, что к вам завтра начальники с самой Москвы приедут.
– Что им надо?
– Обыскивать будут. Страсти-то какие. Говорит, собаку приведут злобную – вынюхивать, значит. И какие-то приборы хитрые. И весь участок перекопают. Что-то у вас они сильно хотят найти. Но я-то знаю, что вы честные люди. Пускай ищут.
– Пускай ищут, – с нарочитым равнодушием произнесла Мария Илизаровна. – Нам скрывать нечего.
– Да, вот еще. Вроде вашего сыночка привезут – он обещал показать, где что-то там закопал.
Болтушка не обратила внимания, как Мария Илизаровна еще больше побелела.
Сделав свою работу и получив обещанное вознаграждение, Марфа удалилась.
Мария Илизаровна тяжело опустилась в кресло. Ее била нервная дрожь.
Сына арестовали – это, конечно, плохо. Но еще хуже, что менты завтра найдут тайник.
Давно надо было перепрятать деньги. Но понадеялась, что тайник сделан хорошо. И что второй раз обыскивать не будут. Оказалось, что будут.
Что делать? Присмотрела она хорошее место для своего клада. Испокон веков на Руси закапывали клады. Люди пытались сохранить свое имущество от разбойного люда, от набегов да от чиновников. Так что до сих пор находят закопанные кувшины с золотыми монетами, сундуки с давно обесценившимися казначейскими билетами. Вот теперь появится еще один клад – на этот раз с советскими деньгами. Но только не на века, а до лучших времен, пока все не утрясется. Нужно подождать только, когда стемнеет…
Остаток дня Мария Илизаровна была как на иголках. Даже не стала смотреть фильм-балет «Жизель», которым собиралась насладиться. Не до того. Беспокойство не отпускало ее. Завтра обыск. До завтра нужно сделать все.
Наконец ночь вошла в свои права. Поселок замер, заснул. Погас свет. Опустилась тьма – фонарных столбов сюда горисполком еще не дотянул, хотя обещал в следующем году.
Мария Илизаровна, изредка подсвечивая фонариком, отправилась к сараю. Чтобы извлечь деньги из тайника, ей понадобилось минут двадцать тяжелой работы. После этого она, переведя дух, опасливо, прижимая к себе мешок с драгоценной ношей, вышла с участка. Напряженно огляделась. Ни одного движения не заметила – вроде все в порядке.
Идти ей было недалеко. Она направилась вдоль улицы.
Каждый последующий шаг давался ей все легче. Она боялась, что за домом приглядывают, но в обозримых окрестностях никого не было видно и слышно.
Она пересекла асфальтовую дорогу. Там овраг – главное, не переломать ноги. А дальше будет давно присмотренное место…
Взревел автомобильный двигатель. Машина вырулила на всех парах откуда-то из засады. Со скрипом тормозов застыла.
Как дичь на ночной охоте, Марию Илизаровну осветили фары милицейского «уазика».
Она хотела броситься прочь, но года уже не те, чтобы по лесам и оврагам метаться. А ребята по ее душу пришли молодые – догонят и скрутят в два счета. Поэтому она опустила мешок на землю, поборов желание бросить его в овраг – все равно ведь найдут. И стала ждать.
– Далеко собрались, Мария Илизаровна? – спросил Павлюченков, выходя из машины.
– На свалку ненужные вещи выбросить. – Она узнала того опера, который маячил в ее доме в прошлый обыск.
– Так уж и ненужные?
– Если вам треснутые банки и старые тряпки нужны…
Павлюченков кивнул. Следом за ним вылез из салона Маслов. Он был доволен. Похоже, комбинация удалась. Хотя об успехе ее можно будет судить после того, как выяснится, что в узелке.
Оперативники знали, что Мария Илизаровна приглашает к себе домработницу. И решили использовать этот фактор. Особенно на руку было то, что домработница являлась родственницей участкового, вместе с которым удалось уломать женщину поиграть в их игру. Марфа была немного простовата, но обладала хватким крестьянским умом. Хотя и перепадали ей от соседки-дворянки кое-какие денежки за работу, но в глубине души она терпеть не могла зажравшуюся барыню с ее барчуком. Не без оснований считала, что такой дом и такая обстановка не могут появиться на трудовые доходы. А высокомерное презрение к окружающим, проступающее сквозь подчеркнутую вежливость, после революции вызывало в народе не подобострастие, а злость. Так что Марфа согласилась сыграть свою роль. С чем справилась блестяще – обмануть такую матерую волчицу не каждому дано.
Вбросив дезинформацию, оперативники терпеливо ждали на выбранной заранее точке. Они получили в УВД танковый прибор ночного видения, единственный на все управление, к тому же являющийся секретным – за него пришлось расписываться в нескольких журналах и выслушивать инструктаж о необходимости бережного отношения к данному аппарату. Пускай лучше все жулики уйдут безнаказанными, но танковый ПНВ должен быть возвращен обратно во что бы то ни стало. Овчинка стоила выделки. Сидя в засаде, Маслов ощутил могущество современной техники. Непроглядной тьмы для него не существовало. В окулярах прибора был свой мир – теплые предметы виделись зелеными, будто пылали. А мерцающая человеческая фигура, появившаяся во тьме, была похожа на привидение.
В результате удалось взять бывшую дворянку тепленькой.
– Разверните кулёк, – попросил Павлюченков.
– Пожалуйста. – Мария Илизаровна послушно развернула сверток и выложила на асфальт тряпки, рогожу.
– Что там еще?
– Старая банка.
– Ничего важного, – кивнул Павлюченков. – Забирайте свой скарб.
– Ох, спасибо. – За язвительным тоном Мария Илизаровна попыталась скрыть волну ликования – ей в очередной раз удалось обвести всех вокруг пальца.
– Хотя… – Павлюченков насмешливо посмотрел на нее. – А в баночке-то что?
– Бумажный мусор.
Павлюченков сорвал газету, которой была обернута стеклянная банка. Она была закрыта крышкой, залитой воском, чтобы не проникали влага и воздух.
Встряхнув банку и осмотрев ее, Павлюченков кивнул:
– В чем-то с вами соглашусь. Деньги действительно мусор. Но ведь без них никак…
Позже, когда с понятыми составлялся протокол осмотра и выемки, были пересчитаны все сторублевые купюры, лежавшие в банке. Выяснилось, что в трехлитровую банку удалось плотно забить сто одиннадцать тысяч рублей…
