Глава 46
В милиции держать штатные специализированные подразделения по задержанию преступников считалось делом накладным и не слишком нужным. Не так уж и много этих вооруженных злодеев, бьющихся с представителями органов охраны правопорядка до последней капли крови, берущих заложников. По пальцам пересчитать можно. Это на Западе террористы захватывают и взрывают самолеты, а грабители банков кладут из автоматов толпы полицейских. В Советском Союзе, два года назад отпраздновавшем юбилейную годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции, такое даже в страшном сне не могло привидеться.
Но все-таки иногда встречались в городах и весях СССР вооруженные бандиты, которым светил расстрел по приговору суда, терять им было нечего, и они мечтали забрать с собой на тот свет хотя бы пару ненавидимых ими ментов. Были и мускулистые спортсмены, привыкшие все решать тупой силой и готовые оказать сопротивление при задержании. Время от времени, как черти из табакерки, появлялись «оружейники» – в глухом поселке или небольшом городишке вдруг напивался какой-то затейник до зеленых чертей, заряжал охотничье ружье и шел по родной улице, паля направо и налево по принципу «на кого бог пошлет». На долю таких «ворошиловских стрелков» приходилась значительная часть потерь в органах внутренних дел – как правило, первыми под пули подставлялись участковые или патрульные, заслышавшие стрельбу, и отважно гибли, порой идя на ствол с голыми руками или просто боясь применить табельное оружие. И, что характерно, практически никто из сотрудников не струсил, смело они шагали навстречу своей смерти, чтобы защитить людей. К сожалению, отвага не всегда может заменить должное оснащение и подготовку.
Для задержания опасных преступников в милицейских подразделениях создавались внештатные группы захвата. Обычно они формировались при оперативно-разыскных отделах областных УВД. В них подбирались спортсмены, как правило обладавшие квалификацией от первого разряда до мастера спорта. Предпочтение отдавалось специалистам по самбо, которое входило в программу обучения личного состава. Оно и неудивительно – этот вид борьбы получил путевку в жизнь в правоохранительных органах. Считалось, что именно боевое самбо как нельзя лучше подходит для нейтрализации и задержания преступника, когда нужно навалиться и скрутить, не причиняя лишних телесных повреждений. Перед парой самбистов ни боксер, ни любой другой боец не устоит.
Захваты преступников были делом опасным. Боялись сотрудники не столько бандитской пули и ножа, сколько авторучки прокурора. Уже несколько лет пышным цветом цвел непонятный гуманизм касательно преступников. Применение сотрудником милиции оружия автоматически означало возбуждение уголовного дела в отношении его и тягучие допросы: «А дал ли ты предупредительный выстрел, а попытался ли ты его уговорить словами, когда он тыкал в тебя ножом?» Поэтому оперативники боялись лишний раз вытащить пистолет, предпочитая работать руками, а при облавах, например, в подвалах – тяжелыми штатными фонарями. И преступники, и обнаглевшее хулиганье знали – милиция стрелять не будет, пугач им для красоты. Да и при обычном силовом захвате тоже должен быть минимизирован вред злодею, поэтому заламывать руку – это поощрялось. А вот ломать челюсть – не очень. Вот захваты и превращались в борцовские поединки. В принципе это была игра с преступниками в поддавки, но кто-то наверху взял на вооружение очень сомнительный тезис – насилие рождает только ответное насилие. И вообще – как можно стрелять в советского человека, даже если это опустившаяся мразь с руками по локоть в крови?
Сотрудники, входящие во внештатные группы, проходили кое-какую специальную подготовку, отрабатывали взаимодействие, способы проникновения в помещения, тактику захвата. Преподаватели были неплохие – многие прошли службу в СМЕРШе во время войны, и на их счету были десятки захватов шпионов, дезертиров, бандеровцев. И все равно, глядя в кино на действия зарубежных спецподразделений, было понятно, как не хватает настоящей, изо дня в день, подготовки и специализированного оснащения. Но высокое начальство считало, что и так все хорошо.
Одно время в МУРе Маслов был в такой внештатной группе. От тех приключений у него остался шрам на предплечье – подарок от бандита, бежавшего из мест лишения свободы. Запомнил Маслов, и как свистят пули в сантиметре от головы – чуть не достал его пьяный стрелок в Измайлове. Так что такие «развлечения» для него не были чем-то непривычным.
Маслов развалился на сиденье в белом комфортабельном фургоне «рафик» с занавешенными стеклами. Рядом с ним изнывали крепкие ребята из днепропетровской группы захвата. В салоне царило напряженное ожидание. Мероприятия продолжались не первый час, и когда прозвучит долгожданная команда на задержание – одному богу известно. Оперативники готовы были выламывать двери, рваться под пули. Их толкал вперед азарт, бурление молодой крови, ощущение полноты жизни. Они любили риск и бой. Но никто не любил тягостного ожидания.
Маслов взял массивную милицейскую рацию «Днепр» с тяжелыми свинцовыми аккумуляторами и произнес:
– Второй, ответь первому.
– На связи, – послышалось через шуршание голос старшего группы наружного наблюдения.
– Что там у нас? Как наши подопечные?
– Я только что человека посылал посмотреть. Красят.
– Тимуровцы, мать их… Ждем. Как будет движение – немедленно сообщайте…
В общем-то, можно считать, что сегодня у оперативников, занимающихся «автомобилистами», праздник. Все расчеты Маслова неожиданно оправдались.
Вчера вечером служба наружного наблюдения Запорожского УВД дотянула фигурантов до железнодорожного вокзала, а потом и до Днепропетровска. Там армян приняла местная «наружка».
Но Маслов с Павлюченковым были на месте гораздо раньше. На машине они домчали до Днепропетровска. Посвятили некоторое время организационным вопросам. И встретили фигурантов на вокзале вместе с «наружкой».
Долго интрига не длилась. Армяне сразу поехали на адрес. И пристроились там на лавочке. Было видно, что они наблюдают за домом. Но они не знали, что за ними тоже наблюдают.
Потом разведчики увидели, что армяне засуетились именно в тот момент, когда на балкон третьего этажа вышел вальяжный тип. Он очень походил на главаря «автомобилистов». Позже удалось рассмотреть в бинокль второго обитателя квартиры, похожего на последнего участника шайки мошенников – Доцента. Не было сомнения, Айратяны приехали по их душу.
А потом начался цирк – армяне стащили краску, малярный инструмент и принялись красить подъезд.
– Они ждут, когда кто-то войдет в квартиру, чтобы на плечах туда ворваться, – предположил Маслов, глядя на длинный девятиэтажный дом, прекрасный вид на который открывался с седьмого этажа строящегося десятиэтажного дома-башни, где сотрудники милиции оборудовали пункт наблюдения.
– Истину глаголешь, – кивнул Павлюченков. – Надо брать их тепленькими, когда они зайдут на адрес. Всех вместе.
– А если не успеем и они там друг друга поубивают?
– Тогда будет форс-мажор.
– Ладно, – вынужден был согласиться Маслов. – Годится.
Павлюченков остался с разведчиками в импровизированном пункте наблюдения, откуда можно было рассмотреть нужную квартиру. Получалось, что это квартира сорок пять.
Маслов отправился в заранее выдвинувшийся на исходную позицию неприметный фургончик с группой захвата. И теперь с нетерпением ждал сигнал от «наружки» – разведчики должны сообщить по рации, когда в квартире начнется движение и появятся посторонние.
В салоне «рафика» царило предстартовое напряжение. Оперативники сбрасывали его трепом ни о чем, анекдотами. Конечно, главной темой было взбудоражившее все человечество приземление «Аполлона-11» на Луну.
– Шустро американцы там очутились, – сказал один из оперативников.
– Ничего, – возразил Маслов. – Зато первый санаторий там мы откроем.
– От профсоюза. С трехразовым питанием и лечебной гимнастикой.
– И купанием в лунном море…
При осознании того, что человечество сделало огромный прыжок вперед, в душе Маслова начинала звучать торжественная струна. Он видел, что цивилизация на его глазах приобретает фантастические формы. Когда-то человек приручал волков и лошадей. Сегодня он создает и приручает совершенные механизмы, корабли, ракеты, с помощью которых гигантскими шагами уже обошел свою планету и теперь ступил на другую.
Время летело вперед, как лунная ракета. А Маслов иногда чувствовал себя в какой-то вневременной капсуле. Люди осваивают космос и океан. А он воюет с жуликами, как его предшественники десятки и сотни лет назад. Сидит и ждет сигнала на задержание очередных аферистов. Иногда ему хотелось на космодром или в цеха, где монтируются космолеты, реакторы ледоколов. Хоть кем – рабочим, инженером. Но не судьба. Каждый должен заниматься тем, что умеет. А всякое ворье и бандитов он ловить умел хорошо.
Маслов посмотрел на часы. Сколько можно? Не берегут граждане преступники время сотрудников органов. Не желают работать по расписанию.
Он решил, что ждет еще час – а потом даст сигнал на задержание лжемаляров и обитателей квартиры сорок пять.
– Второй первому! – послышался взволнованный голос. – Прием!
– Первый на связи! – ответил Маслов.
– В квартире движение. Они зашли!
– Понял. Выдвигаемся! – Маслов сунул одному из оперативников рацию: – Отвечаешь за связь. Двигаемся! Они на адресе!
Фургон тронулся с места. В салоне оперативники зашевелились, проверяя оружие, пытаясь обуздать нахлынувшую нервозность.
«Рафик» тормознул у подъезда. И группа захвата втянулась в дом.
Стараясь не создавать лишнего шума, оперативники поднялись на третий этаж. Маслов прислонил ухо к двери – в квартире о чем-то горячо беседовали. Не режут никого – уже хорошо.
Порядок действий давно обговорен. Маслов шел первым. Как инициатор операции, он имел на это право.
Один из оперативников передернул затвор пистолета Макарова. Надеялись, что оружие не пригодится, но при задержании убийц ни в чем нельзя быть уверенным наверняка.
Другой оперативник извлек из холщового чехла тяжелую кувалду. Размахнулся. И со всей дури залепил по личинке замка.
Дверь распахнулась. И группа захвата рванула в помещение…
Теснота. Большое количество народу. Ситуация меняется в доли секунды. Это и есть типичный захват в жилом помещении. Главное – не зевать, не упускать ничего из виду. Действовать быстро, на рефлексах.
В небольшом коридорчике стоит высокий парень кавказской наружности. Маслов подсечкой сбивает его с ног, перепрыгивает через него, врывается в комнату.
Рухнувшего Давида прижимают к полу идущие следом. Щелкают браслеты наручников.
Маслов разом ухватывает картину. Небритый и осунувшийся бугай, сжимая огромный тесак, навис над расположившимся в кресле мужчиной, который не может быть не кем иным, как Савоськиным. На диване сидит очкастый хозяин квартиры – тот самый Доцент.
Главное, нож! Таким лезвием в ограниченном пространстве можно причинить немало бед.
Бугай успевает повернуться, выставить лезвие перед собой, как гладиатор свой гладий.
Маслов с ходу бьет по его руке ногой. Нож вылетает и исчезает под шкафом. Маслов пытается сбить плечом бугая, но тот поворачивает корпус, делает борцовское движение, и оперативник летит, грохаясь всем телом о стену.
Впрочем, бугая это не спасает. На него наваливаются двое оперативников, бьют по голени, в живот, выбивая дыхание, заворачивают руки за спину. Укладывают на пол.
Вскоре на полу оказываются и Доцент с Савоськиным.
Наручники защелкнуты. Преступники нейтрализованы. Захват прошел удачно. Убитых и раненых нет…
Баграм, которому досталось больше и больнее всех, стонал на полу:
– Гады вы, больно же!
– Ты чего такой дерзкий – на милицию бросаться? – спросил пришедший в себя Маслов, потирая поврежденное плечо.
– Больно, – не обращая на него внимания, долдонил Баграм.
– Больно? А будет еще и обидно. – Маслов сдержал желание дать гаду ногой по ребрам – лежачих не бьют. – Кто хозяин квартиры?
– Я, – проблеял Доцент.
– Зовут как?
– Спиридон.
– Фамилия?
– Мартышкин.
По комнате прокатился смешок. Но Мартышкин привык к такой реакции на свою фамилию.
– Мартышкин остается здесь – для участия в обыске. Остальных грузим в машину, – приказал Маслов, скривившись от боли – надо все-таки будет показать доктору поврежденное плечо. Потом. Когда-нибудь. Когда все закончится…
