Глава 14
Баграму было пятнадцать лет, когда в марте в горах он столкнулся с волчьей стаей. Тощие, пережившие голодную зиму, устремленные на добычу звери окружили его. Они стояли, пялились желтыми глазами, и парнишка знал, что если они сейчас бросятся, то ружье не спасет. Вожак оскалил зубы, и человек дрожащими руками прицелился ему в лоб. Они будто проверяли друг друга на прочность. А потом вожак отпрыгнул в сторону, и вся стая исчезла в снегах. Так близко Баграм никогда не видел собственную смерть.
Сейчас у него было схожее ощущение. И те, кто окружили его и Давида, очень походили на тех волков. И вожак у них свой был. Только если те твари были на четырех лапах, то эти на двух ногах. Баграм стоял с племянником спина к спине и ждал, когда они бросятся…
Как они оказались в такой ситуации? Все очень просто. Разговор с пьянчугой-счетоводом убедил Айратянов, что первоначальные их догадки подтверждаются. Все сходится на Украине. Поддельные паспорта мошенников с Украины. Газеты с Украины.
Одно только плохо – очень уж большая эта самая Украина.
Давиду посчастливилось побывать в тех благодатных краях проездом. Он прошел обучение в учебке на связиста и ехал воинским эшелоном в сторону Молдавии. Украина запомнилась жарой, пылью. И гостеприимными смеющимися женщинами в вышиванках, которые протягивали солдатикам хлеб, сало, абрикосы, яблоки. Ему там понравилось. И вот теперь предстояло совершить туда новое путешествие.
Опять стучали колеса вагонов. Опять пролетали за окном полустанки. И Давид ловил себя на мысли, что ему хочется вечно так ехать и смотреть в окно. И совершенно не хочется искать мошенников, выбивать деньги, наказывать. Он тут же укорил себя мысленно за слабость. Поэтому приосанился и произнес:
– Мы найдем этих подлецов.
Баграм с долей иронии посмотрел на племянника – его жесткий взгляд, казалось, пронзал насквозь и высвечивал самые потаенные уголки души.
– Э-э, что ты так воодушевился? – спросил он.
– Я решил, что не вернусь домой, пока не найду их. Потому что мне доверили.
– Давид, если бы все в жизни было, как хочется каждому человеку, то земля лопнула бы от наших противоречивых желаний.
– Это как?
– Тебе хочется их найти. Им этого не хочется. Победит желание того, кто умней. Или удачливее.
– Мы будем умнее.
– Уверен?.. Никогда не обещай того, что, может быть, не сможешь исполнить.
– Зачем клясться в том, что заведомо выполнимо? Клянутся, когда есть риск краха.
– Давид, запомни, ты армянин. Мы люди горячие, но расчетливые. Так что рассчитывай все. Даже если мы не исполним поручение, то покаемся. И нас простят. Потому что Варуджан тоже армянин. И он знает, когда стоит пытаться прыгнуть выше головы. А когда надо и повременить.
– Мы на верном пути, – уверенно произнес Давид. – И те люди, к которым мы едем, нам помогут.
– С чего ты взял? – На Баграма нашло какое-то критиканство. Такие настроения с возрастом посещали его все чаще.
– Потому что так сказал дедушка Варуджан.
– Когда-то ты поймешь, что дедушка тоже не всесилен…
Дверца купе распахнулась, и на пороге возник толстый украинец в белой расшитой сорочке. Его пшеничные усы обвисли вниз.
– У вас вильно? – радостно спросил он.
– Заходите, – кивнул Баграм.
– Це по билету наши места. Марусь, заходь сюды.
Полная, под стать мужу, женщина в цветастом платье начала затаскивать в купе свертки, чемоданы и корзины.
– Не стесним? – спросила она.
Баграм, который от присутствия этих объемных людей и груды вещей почувствовал себя карандашом, зажатым в узком школьном пенале вместе с другими карандашами, только и ответил:
– Ничего, потеснимся.
– В тесноте, да не в обиде, – захохотал усатый. – Горилку будете, хлопцы? Не-е, у нас не отказываются.
На столике появились литровая бутылка с горилкой, сало, помидоры и домашние пирожки. Из коробки украинка извлекла четыре упакованные в бумагу хрустальные рюмки.
– За знакомство! – поднял украинец рюмку.
И понеслась карусель. «Выпей еще. Не обижай. Еще по одной…»
В семь утра Айратяны, покачиваясь от недосыпа и горилки, вылезли на станции Черкассы.
– Ой, не могу, тошнит, – заскулил Давид. – Кто придумал, что мы его перепьем?
– Э, я придумал, – признался Баграм.
– И где твоя армянская расчетливость была, о которой ты мне вчера говорил?
– Я же сказал, что мы не только расчетливые, но и горячие.
Они посмотрели расписание электричек до Верхних Порогов. Как обычно, сбросили чемоданы в камеру хранения, оставив только рюкзак со всем необходимым.
В девять утра открылся привокзальный ресторан, и они съели там по яичнице-глазунье. Аппетита не было. Зато пришлись кстати несколько стаканов крепкого чая. Постепенно похмелье проходило.
Уже утром было душновато. День обещал выдаться жарким.
Нужная электричка планировалась в двенадцать тридцать. Поэтому Айратяны отправились в кинотеатр недалеко от вокзала – новый, стеклянный, с большим залом. Несмотря на то что обычно утром идут детские киношки, на десятичасовом сеансе показывали взрослый фильм «Бриллиантовая рука». Он вышел в прокат две недели назад, но очереди в кинотеатры схлынут не скоро по причине его фантастической популярности. Вот и сейчас, несмотря на утреннее время, у касс толпился народ.
Давид любил кино, знал всех артистов. Ему нравилось проваливаться в мир грез, куда более привлекательный, чем окружающая действительность. На «Бриллиантовую руку», о которой он читал в «Советском экране», хотел сходить еще до отъезда. Но не сложилось. Зато теперь смог насладиться бесшабашными приключениями контрабандистов и незадачливого Семена Семеновича Горбункова в исполнении Юрия Никулина.
Выйдя из кинотеатра, Давид еще долго находился под впечатлением. Фильм потряс его невероятным зарядом юмора, света и беззаботности. И не слишком хотелось возвращаться на грешную землю. Некоторые фразы сразу врезались в сознание. Давид представил, как они найдут мошенника и будет самое время изречь: «Буду бить аккуратно, но сильно».
Электричка шла полтора часа. Айратяны вышли на станции захолустного городка, где прибывающих встречали мотоциклы с колясками, пара «Москвичей», обшарпанный «газик» и две подводы, запряженные смиренными лошадками.
Автобуса пришлось ждать еще два часа. Путешественники поели в рабочей столовой, где сытный обед на двоих обошелся в семьдесят копеек.
Дребезжащий, древний, дьявольски дымящий автобус «ЗИС-154», в котором едва теплилась жизнь, остановился на Привокзальной площади. Народу в него набилось больше, чем он мог вместить, но, на удивление, влезли все. При этом армянам пришлось выслушать много чего об их рюкзаке, который одним жмет, другим мешает, – создавалось впечатление, что дверь закрыться не может из-за этого несчастного рюкзака. Рюкзак вызывал всеобщее неудовольствие, хотя на корзины, свертки и мешки никто внимания не обращал – оно же свое, родное, привычное…
Постепенно давка спадала. После очередной остановки Айратяны уселись на мягкие дерматиновые сиденья. И смогли полюбоваться бесконечными садами, полями, идущими вдоль дорог абрикосовыми деревьями, выглядывающими из зелени садов белоснежными мазанками. Все здесь было аккуратненько и чистенько. Ползали по полям трактора. Лошадь тащила подводу с водяной цистерной. Деревенская идиллия.
До поселка городского типа Гаврилов Ям автобус добрался в седьмом часу.
Баграм сверился с запиской и обратился к повязанной платками худенькой старушке, торгующей семечками рядом с автобусной станцией:
– Как до улицы Дзержинского добраться?
– Да вон, через реку, – махнула рукой старушка. – Там двухэтажные дома. И забор глухой – тюрьма раньше была.
– А сейчас?
– А сейчас поселок правобережный. Только не ходили бы вы туда.
– Почему? – удивился Баграм.
– Так там дурни такие живут. Ну сил ни у кого на них нет. Половина каторжников осело с той самой тюрьмы, в механическом цеху работают. Если за решеткой не сидел, того там и за человека не считают.
– Э-э, надо нам туда, бабушка, – вздохнул Баграм.
– Ой, всем всё надо и надо. – Старушка махнула досадливо рукой…
Пропустив предостережение мимо ушей, Айратяны двинулись в путь. Перешли мост, ловя на себе напряженные испытующие взгляды встречных прохожих. Прошли мимо заброшенных корпусов бывшей исправительно-трудовой колонии, где с забора никто не удосужился снять колючку, да и вышки остались. Давида пробрала дрожь, когда он представил, что его могут запереть на такой территории и держать с такой вышки под прицелом. Лучше умереть, наверное.
Позади остались корпуса механического цеха. Открылась небольшая площадь, окруженная желтыми двухэтажными домами с покатыми крышами. Там был продовольственный магазин и пивной ларек, сейчас закрытый. Было достаточно оживленно. В продмаг стояла очередь. То тут, то там на корточках сидели обильно татуированные аборигены.
Остановившись около стенда с местной газетой, Айратяны напряженно огляделись. Они ловили на себе недобрые взгляды.
– Пошли отсюда, – негромко произнес Баграм.
Перехватив поудобнее лямку рюкзака, он шагнул на проезжую часть. Идея разузнать дорогу у местных людей его не радовала.
Когда армяне свернули с площади на улицу Рабочая, состоявшую из однотипных деревянных двухэтажных бараков, то заметили преследование.
Они встали спиной к спине. Их окружили пятеро туземцев.
– Э, тормози, Кавказ, – процедил сгорбленный широкоплечий поджарый дылда в клетчатой рубахе с короткими рукавами, узких полосатых брюках и сдвинутой на нос белой матерчатой фуражке – такие недавно вошли в моду.
Он был не мальчик – лет под сорок. И не переставал улыбаться, демонстрируя золотую фиксу. А глаза злые, оценивающие, очень напомнили Баграму глаза того самого матерого вожака волчьей стаи.
– Куда почапали? – спросил фиксатый. – Чего у нас забыли?
– Нравится нам у вас. – Баграм прищурился. Он знал, что ни в коем случае нельзя сдавать назад. Покажи стае слабость – вмиг разорвут.
– А нам чужие не нравятся, – сообщил фиксатый.
– Э-э, дорогой, одному одно нравится. Другому другое. Что я могу с этим поделать, – развел руками Баграм.
– Мешочек положь на землю. Ты ведь таможню не прошел.
– А здесь граница, да?
– Граница, – кивнул фиксатый. – И мы ее стережем. Как Карацупа с собакой.
– Как-то ты не так говоришь. Какие границы внутри СССР? Не прав ты.
– Хва базарить! – Фиксатый засунул руку за пазуху.
Баграм оценил, что у трех аборигенов руки в карманах. А там – у кого кастет, у кого финка. Опасные ребята твердо решили показать чужакам их место. Скорее всего, только показать. Ну не режут же они всех приезжих. Все-таки здесь не дикие края – давно бы власти всех по тюрьмам снова отправили. Но стая должна хотя бы продемонстрировать, что защищает свою территорию. А мужчина-армянин не должен показать страх. И если волки решатся напасть – так им же хуже.
– Хорошо. – Баграм положил рюкзак на землю. Развязал его. И извлек свой мясоразделочный тесак.
– У, бля, – с уважением присвистнул кто-то из толпы.
– Ну, это ты зря, орел горный. – Глаза фиксатого стали похожи на щелочки. – Не поможет тебе твой меч-кладенец. И не таких видели…
Баграм напрягся. Сейчас был момент, когда решается все. И он произнес примирительно:
– Слушайте, люди. У нас гостей по-другому принимают. Стол накрывают. Мы вас уважаем. По своим делам приехали. Лишних забот не доставим.
Фиксатый продолжал буравить его взглядом. Оценив телосложение и пластику движений пришельцев, он уже понял – в случае драки легкой победы не будет. Ну, в итоге забьют поселковые пришельцев колами или нож воткнут в спину. Но это мокруха, за нее не похвалят. Да и на тот свет кавказцы парочку человек с собой прихватят. Но и отступать нельзя – авторитет тяжело нарабатывается, а потерять его две секунды. Надо искать выход из положения.
– И к кому приехали, гости дорогие? – с насмешкой произнес он.
– На улицу Дзержинского, – пояснил Баграм миролюбиво.
– К кому, а не куда!
– К Варнаку.
Фиксатый задумчиво посмотрел на кавказца и произнес:
– Пошли, провожу. Но если что не так, то… То у нас найдется местечко, где вас закопать…
