Глава 6
Курить или не курить – вот в чем вопрос. Полчаса назад Архаров уже высосал сигарету, за новую браться еще рано, а душа просит. Она же в легких живет, вот и требует.
Он сидел за столом в помещении для допросов и мял в пальцах сигарету. Напротив с угрюмым видом томился задержанный.
– Как настроение, Порошин?
– Да в непонятках я, начальник. За что меня взяли? Антоха прикололся, а я-то здесь при чем?
– Прикололся, это в смысле человека задушил?
– Какого человека?
– А которого вы с карловского моста скинули.
– Не знаю ничего.
– А мы знаем. Потому что труп нашли.
– Где нашли?
– Ты сам знаешь. Откуда труп, тебе тоже известно. Из багажника вашей машины.
– Ты знаешь, а я нет. Расскажи, начальник. Интересно байку послушать. – Порошин ухмыльнулся.
– Рассказывать будет твой дружок Надымов. На тебя все свалит. А я ему поверю. И суд тоже. Он получит условный срок, а ты – реальный. Лет на пятнадцать сядешь.
– На угрозы перешел, начальник? Ты меня доказательствами напугай. Если сможешь. Нет у тебя ничего. Да и быть не может.
– Все будет. Но поздно для тебя.
Порошин пренебрежительно фыркнул и скрестил на груди руки. Это значило, что на вопросы он отвечать не будет. Но Архаров не торопился вызывать конвоира. Рано еще уводить Порошина. Пусть Надымов думает, что допрос затянулся, гадает, по какой причине.
Полковник Севастьянов умел ценить свое время, поэтому старался не растрачиваться на бессмысленные слова и фразы. Он ничего не сказал, лишь щелкнул пальцем по стеклу наручных часов. Мол, время пошло. Убедительная просьба говорить ясно, коротко и по существу.
– Личность покойного пока не установлена, – проговорил Несмеянов. – Причина смерти ясна. Сначала ему нанесли несколько ударов кулаком в лицо, а потом задушили. Рукой. Сзади. Поврежден щитовидный хрящ. Смерть предположительно наступила позавчера, двадцать девятого июня. Днем это произошло или ночью, пока неясно. Эксперты работают.
– Личность не установлена. – Севастьянов не спрашивал, он констатировал факт.
– Из одежды на покойнике были только трусы и майка. Никаких документов, – сообщил Архаров.
– Ты, Егор Васильевич, считаешь, что его выбросили из машины. Что у тебя есть кроме предположений?
– Автомобиль, которым пользовались задержанные, принадлежит компании «Строймен». Ею владеет некто Горохов, криминальный авторитет. У меня есть основания предполагать, что он причастен к смерти Замятова.
– Да, но выловили вы другого человека.
– А задержали людей Горохова.
– Кто видел, как они выбрасывали труп в реку?
– Свидетелей пока нет, но работа идет.
Начальник УВД недовольно качнул головой и перевел взгляд с Архарова на Несмеянова.
– Юрий Анатольевич, ты что скажешь?
– В багажнике обнаружены следы крови, но вряд ли она принадлежит нашему утопленнику. Старая очень. Да и вряд ли с трупа могла натечь. Потерпевшего же задушили. Дисковый утяжелитель для штанги не использовался. Его к трупу должны были пристегнуть, но не сделали этого. Архаров утверждает, что тело в багажнике было. Я ему верю. Но труп он не видел. Только предположение.
– Так может, и не было трупа?
– А зачем тогда Надымов ствол достал? Архаров представился, а он за пистолет. Тот боевой, не пневмат. Почему Надымов пошел на конфликт, если трупа не было?
– Может, у него там наркотики были или еще что-то в этом роде?
Несмеянов пожал плечами:
– Не исключено.
Но Архаров не готов был соглашаться с начальством.
– Был труп в машине, и я это докажу!
Севастьянов кисло посмотрел на него:
– Работай. Доказывай.
Он коснулся часов. Время разговора вышло, пора браться за дело.
Дверь в камеру распахнулась, но Абзац даже не открыл глаза. Он знал, что Поршня выдернули на допрос, переживал, но виду не подавал. Пусть надзиратель думает, что ему все по фигу.
Но тот почему-то молчал. В камеру кто-то зашел, дверь захлопнулась. Только тогда Надымов открыл глаза и увидел какого-то амбала. Он стоял над ним и смотрел в упор. Спокойно, но тяжело.
– Эй, мужик, что за дела? – Абзац поднялся с кровати.
Надо было ударить амбала, чтобы он не нависал над ним, но рука не поднялась. Страх не позволил. А вдруг кулак не сможет пробить мышечную массу? Если прилетит в ответ?..
Но и стоять вплотную к этому типу Надымов не мог. Он отошел в сторону, а громила лишь усмехнулся.
– Какого черта?
Амбал опустился на соседнюю шконку.
– Ты кто такой? – спросил Абзац, пытаясь вернуть нормальное расположение духа.
– А ты? – басовито спросил исполин.
– Да со мной-то нормально все…
– Не нормально. Плохой ты. Буду делать тебя хорошим.
– Это мы еще посмотрим.
Громила лишь презрительно фыркнул в ответ, лег на шконку, вытянулся в полный рост и закрыл глаза. Непонятно было, то ли ему действительно хочется спать, то ли это такой знак. Дескать, за день отдохну, а ночью примусь за работу. За ту самую, которую заказал мне майор Архаров. Не надо было тебе, петушок, бросаться собакой на мента!
Дверь в камеру снова открылась. На этот раз Абзац вцепился глазами в надзирателя. Хорошо бы договориться с ним о переводе в другую камеру. Тюлень завезет денег, не вопрос.
– Надымов, на выход!
Абзац был уже в дверях, когда амбал проговорил:
– Пупок, ты мою девочку не обижай!
– Разговоры! – ради приличия, совсем не грозно гаркнул надзиратель.
Абзац дождался, когда закроется дверь, только тогда сказал:
– Я этого урода на куски порежу! Тебе оно надо, начальник?
– Чем резать будешь? – Мент усмехнулся.
– Зубами рвать.
– Зубы выбить могут. Надеюсь, тебе повезет. Пошел!
Абзаца отконвоировали в помещение для допроса. Там его уже ждали. Какой-то мент в штатском сидел за столом, на котором в изобилии лежали окровавленные ватные тампоны. На полу валялись комки таких же бинтов. Еще Абзац заметил на столе скальпель с каплями крови на нем. Стена в том месте, куда его посадили, была забрызгана. Пятна на ней совсем свежие.
Мент что-то писал, не отрывая взгляд от бумаги.
– Надымов, чего стоишь как не родной? – даже не глянув на арестанта, спросил он. – В ногах правды нет.
Абзац глянул на стул, занять который ему предлагалось, и шарахнулся, увидев на сиденье подсыхающую лужицу крови.
– Что у вас здесь такое? – встревоженно спросил он.
Мент поднялся, подошел к стулу, глянул на него:
– Блин!
Он взял со стола чистый бинт, отмотал кусок, стер кровь со стула и бросил грязный бинт на пол.
– Потом все уберешь.
– Я в шныри не записывался.
– Дружок твой тоже так говорил, – усаживаясь на свое место, заявил мент. – Знаешь, он сдержал свое слово. Так и не убрался здесь. На носилках утащили.
– Куда?..
– Важно не куда, а за что. Говорить не хотел, но все рассказал. Так что ты мне здесь чисто для проформы нужен. Сейчас заполним протокол, распишешься и гуляй.
– Какой протокол? – разволновался Абзац.
Он вовсе не хотел, чтобы его вытаскивали отсюда на носилках. А здесь все может случиться. Гнетущая обстановка, стены давят со всех сторон, и потолок такой низкий. Кровь, бинты!..
– Ну что, начнем. Моя фамилия Бойков, капитан полиции, старший оперуполномоченный. Говорят, ты вчера плохо себя вел.
– Кто говорит?
– Ругался, угрожал. Нехорошо. Как обстановка в камере?
– Вы не имеете права! – не на шутку всполошился Абзац.
Опер явно намекал на громилу, который поселился в его камере.
– Спокойно! – Бойков взял со стола склянку с нашатырным спиртом, смочил ватку. – Понюхаешь? Очень помогает.
– Да не надо мне!
– Ну и ладно. – Капитан закрыл склянку и пожал плечами. – Потом нюхнешь, когда откачивать будут.
– Кого откачивать?
– Тебя.
– Зачем?.. Ты же сказал, только в протоколе расписаться.
– Так его еще составить надо. Чтобы заполнить протокол, нужен правильный мед. Вдруг из тебя дерьмо полезет, а зачем оно нам? Мы правильный мед из тебя выжимать будем, если сам не пойдет.
– Что-то ты не то говоришь, капитан, – глянув на скальпель, угрюмо сказал Абзац.
– Главное, чтобы ты говорил то. Чистосердечно признаваться уже поздно. Порошин все рассказал. Составим протокол, впишем в него твои признания, и все, никаких проблем. Ну что, начнем? – Бойков приготовился записывать.
– А не в чем мне признаваться.
– Как не в чем? Человека-то ты убил, а не Порошин. Твой дружок на свободу выйдет, а тебе сидеть.
– Не убивал я.
– Хочешь на Порошина свалить? – осведомился опер. – Это не по-товарищески. Но ведь он же тебя сдал. Какая уж тут может быть дружба?
– Никого я не убивал. И Ленька тоже. Не было ничего такого. Оговариваете вы нас! – возмущенно протянул Абзац.
– А это что? – Бойков поднялся со своего места и ткнул ему в лицо фотографию, на которой был изображен покойник, вытащенный из воды. – Этого человека вы сбросили с моста.
– Кто-нибудь видел?
– А как же!
– Кто?
– Узнаешь.
– Адвокат будет, у него и спрошу. Он объяснит вам, как нужно вести допрос. Я имею право знать, что вы против меня нарыли! – Абзац расправил плечи и горделиво скрестил руки на груди.
– Умный, да? – Бойков недовольно глянул на него.
– Адвокат у меня умный. Я без него вам слова не скажу.
– Ты с соседом по камере познакомился?
– Что?!. – похолодел Абзац. – Ты мне угрожаешь?
– Нет, просто ты должен знать, что у твоего соседа кличка такая, Адвокат. Так что он у тебя уже, считай, есть. Его сюда доставить или тебя самого к нему отправить?
– Я буду жаловаться!
– Ему и пожалуйся.
– Я серьезно!
– Я тоже.
– И Адвоката вашего на флаги порву!
– А вот это уже угроза расправы. А разговор наш записывается.
– Вот пусть прокурор эту запись и послушает, узнает, как вы меня здесь кошмарите.
– Кто тебя здесь кошмарит? Никто даже пальцем не тронул.
– А зачем амбала ко мне подселили?
– Никто к тебе никого не подселял.
– А это что такое? – Абзац пнул ногой скомканный обрывок бинта, лежащий на полу.
– Виноват, погорячились мы с Порошиным. Зато он нам всю правду рассказал. На ней мы в суд и выедем. Ты убил, тебе и отвечать. Порошина зашьем и на свободу выпустим. А тебе сидеть!..
Абзац до хруста стиснул зубы. Ситуация напрягала его. Он уже мотал срок и знал, на какие поганки способны менты. Поршня они могли в кровь избить. Амбал вполне способен сегодня же устроить самосуд и опустить Абзаца.
В то же время ментам верить нельзя. Они такие, что и разыграть могут. Может, и не били Поршня, он и слова им не сказал? Нет, нельзя верить ментам, вестись на их уловки.
– Ну что, протокол подписывать будем? – спросил Бойков.
– Какой протокол?
– С твоими признаниями.
– Не в чем мне признаваться.
– Ну что ж, на нет и суда нет. Значит, Порошина в рай выведем, а тебя – в ад.
– Амбалом меня пугаешь? – Абзац набычился.
– Я вас не понимаю, гражданин Надымов.
– На понт меня взять хочешь, мент? Так не получится! Ты мне тут за жмура предъявляешь. А за кого конкретно? Кого я убил? Как его зовут?
– Этого мы еще не выяснили.
– Так Порошин же во всем признался. Почему он фамилию терпилы не назвал?
– А он ее знает?
– Нет! Требую адвоката! Я буду писать жалобу!
– Пиши. – Бойков положил на стол несколько чистых листов бумаги, хлопнул по ним ладонью и поднялся из-за стола. – Но лучше настрочи чистосердечное признание.
– Обязательно! – с ухмылкой сказал Абзац. – Все, что думаю о тебе, начальник, напишу. Чистосердечно признаюсь в том, что ты… – Он осекся.
Браток хотел назвать опера полным кретином, но вспомнил абмала.
«Вдруг менты не собираются опускать меня, но сделают это со зла, если я перейду черту?»
Разыгрался ветер, шелестит листва на деревьях в городском саду, но под навес летнего кафе почти не задувает. А заведение хорошее, с видом на пруд в окружении лип, вязов и кленов. И кормят здесь вкусно, а главное, недорого. Мясная солянка – настоящее произведение высокого кулинарного искусства.
Архаров и Бойков сидели за столом и неторопливо работали ложками. Обеденное время уже прошло, но лучше поздно, чем никогда.
– А чем я его прижать мог? – сказал Бойков. – Он прямо спросил, кого конкретно убил. Как зовут? Что я мог сказать?
– А Порошин должен был знать, кого они убили? Может, случайного кого-то?
– Они его до трусов раздели. Значит, и документы видели.
– Вот на это и давить надо было.
– Да бесполезно. Он понял, что мы его на пушку взять пытаемся. Поэтому спектакль этот с кровью и с Адвокатом. В смысле с Петрухой.
– Петруха его не испугал. – Архаров невесело усмехнулся.
Опера специально нашли под это дело внушительную личность, подсадили в камеру к Надымову. Но не сработало. Угрозу в действие воплощать нельзя. Закон не позволяет. Да и Петруха только на вид страшный, а на деле трусоват. Не сможет он справиться с Надымовым. Даже на ночь не захочет остаться.
– Напряг. Но не испугал. – Бойков качнул головой.
– Плохо. И Порошин не колется. Еще хуже.
– Два крепких орешка. Из одной мошонки. За нее и нужно дернуть.
– А что мы Горохову предъявим? Тут бы Надымова и Порошина удержать.
– Триста восемнадцатую статью Надымов точно поймал. Не важно, какой ствол был.
Архаров кивнул. Надымов в любом случае совершил преступление, направив на сотрудника полиции пистолет. В принципе, не важно, какой был ствол, боевой или игрушечный. Разница в том, что за настоящий пистолет он получит реальный срок, а за пневмат может отделаться условным.
– А Порошина отпускать надо, – сказал Бойков.
– Придется. Но за мошонку все равно дернем.
Майору хотелось бы, чтобы Надымов и Порошин показали на Горохова, но раз уж с этим не повезло, то придется действовать по собственной инициативе. На свой страх и риск.
Машина уже под парами, Пирожников за рулем, и Бойков на своем месте. Архаров стремительно приближался к ней, но на его пути неожиданно вырос Званцев. Принесла же нелегкая!
– Я слышал, вы труп выловили?
– Вы всегда узнаете новости раньше всех. – Архаров неприязненно усмехнулся.
– Не раньше, но узнал. Я думал, вы труп Замятова выловили.
– Вы хотите об этом поговорить? Давайте потом. Некогда мне сейчас. – Архаров кивнул на машину.
– Спешите?.. – осведомился Званцев. – Ну да, вам же труп нужно к Горохову привязать.
Архаров махнул на него рукой и открыл дверцу.
– Смотрите не переусердствуйте!
Майор покачал головой. Ему очень хотелось послать этого недоумка как можно дальше. Но нельзя опускаться, даже если сей придурок каркает под руку.
Заскучал охранник Витя Боков, не подъезжают к нему машины, не идут мажоры за товаром. Да и вряд ли у него на кармане что-то есть. А если вдруг найдется, то Архаров в следующий раз пощады не даст. Заметут Витю с наркотой, пусть он тогда на самого себя пеняет.
Боков напрягся, увидев Архарова, но глазки у него не забегали, руки остались на месте.
– Что у тебя в карманах, Витя?
– Ничего! – Охранник мотнул головой.
– Уверен?
– Да и раньше не было. Так, случайно.
– Ты с этим делом не шути. Статья серьезная, вся жизнь наперекосяк. – Архаров внимательно посмотрел на парня.
Вроде нормальный он, не под кайфом.
– Да я понимаю.
– Вот и хорошо. Вопрос у меня к тебе. Горохов дома, не знаешь?
– Горохов?.. Не выезжал.
– Точно?
– Тачка выходила. Но Горохова в ней не было.
– Ты что, машину осматривал?
– Нет, я зазевался, а они меня обматерили. – Боков надулся как мышь на крупу.
– Кто?
– Телохранители его. Водила стекло опустил. Сзади Горохова не было, я видел.
– А если все-таки был?
– Все равно вернулся. Тачка уже здесь.
– Давно?
– Нет, минут пятнадцать назад.
– Больше не материли?
– Нет.
– А ты, значит, стучишь на Горохова? – насмешливо спросил Архаров.
– Я?!. – вскинулся парень.
– Правильно, не стучишь, даже не сотрудничаешь. Просто помогаешь родной полиции. Честь тебе за это, Витя, и хвала. Продолжай в том же духе. На добровольных началах. Или лучше подписку с тебя взять?
– Зачем подписку? – разволновался охранник.
– Вот и я говорю, что лучше по зову сердца.
Архаров должен был держать Горохова под присмотром, и Витя Боков поможет ему в этом. А куда он денется с подводной лодки?
Удар, еще удар, справа, слева, прямой в голову, боковой в печень. Горохов старался, но получалось как-то вяло. Серьезный у него противник. Он же не грушу молотит, а само похмелье. Тяжелое, жесткое, поэтому победа дается нелегко.
В спортзал зашел Тюлень и отвлек Горохова от дела. Это было не трудно, потому что он сам уже хотел закончить.
Но Паша, снимая перчатки, все-таки недовольно выкатил нижнюю губу и спросил:
– Что такое?
– Есть новости!
– Горячие?
– Уже остывают. – Тюлень усмехнулся. – Как тот жмур.
– Какой? – хмуро осведомился Горохов.
– Тот, которого менты из-под карловского моста выловили.
– Все-таки нашли?
– Ага. Как бы до тебя, Иваныч, не дотянулись.
– Кишка тонка.
– Кто знает. Вопрос решать надо.
– Да…
В зал вдруг вломился Филат, весь встревоженный, озадаченный, и с ходу выпалил:
– Менты!
Горохов невольно дернулся. Он знал, как работает ментовский спецназ. Еще свежи были в памяти удары по почкам. А грех за ним есть, поэтому и напугался страшно. Навалится сейчас ОМОН, и начнется!..
– Менты нарисовались, – куда более спокойно проговорил Филат. – Тебя, Павел Иванович, спрашивают.
– Что делают?! – Горохов посмотрел на него страшными глазами.
Если менты спрашивают, значит, маски-шоу отпадают. Зачем же тогда Филат шухер поднял? Грохнуть его или вместо груши поставить?
– Кто спрашивает?
– Архаров со своими операми.
– Скажи, что меня нет.
– Они знают, что ты здесь.
– Откуда?
– Может, Поршень слил. Или Абзац.
Горохов скривился, как от зубной боли.
«Наворотил я дел в последнее время, теперь вот подпрыгивай, бойся каждого шороха. Вдруг Абзац или Поршень сольется? Тогда менты на Жилкина выйдут да за хобот возьмут. Надо же было мне связываться с Замятовым! А с ментами нужно повежливей быть».
С этой мыслью он и вышел к ментам, которые поджидали его в беседке возле дома. Архаров сидел, а два его опера стояли как стражники возле своего падишаха. Крепкие на вид ребята, взгляды жесткие. Архаров выглядел как глыба – не надавишь, не нажмешь.
Майор поднялся ему навстречу, неторопливо подошел.
– Гражданин Горохов? – спросил он и замолчал.
А Паша вдруг повелся.
– Я арестован? – вроде как в шутку, но с серьезным опасением спросил он.
Архаров ничего не сказал, но глянул на него со сдержанной, настоянной на ехидстве усмешкой. Он достал и предъявил Горохову фотографию, на которой был изображен утопленник.
– Снимок посмертный, но вдруг узнаете…
– А я должен узнать? – спросил Паша.
Он подготавливал себя к тому, чтобы изобразить трагическое удивление.
– А вдруг!
– Неужели Костя?!
– Узнали? – заинтригованно спросил Архаров.
– Хотелось бы обознаться, но ваш покойник очень похож на Костю Дробова.
– Кто такой Костя Дробов?
– Да друг мой с детства.
– Когда вы видели его в последний раз?
– В смысле живым? Недавно.
– Где? Когда именно?
– Да приходил ко мне.
– Зачем?
– А вы что, меня в чем-то подозреваете?
– Скажем так, у нас есть к вам вопросы.
– Я, конечно, законопослушный гражданин, все такое, – ощерился Горохов. – Но у меня две ходки, я вашу ментовскую масть как облупленную знаю. Так что не надо мне здесь крапленые карты сдавать, начальник. Я вижу, вы меня подозреваете.
– Вы, конечно, знаете, что ваши люди задержаны и находятся в изоляторе временного содержания.
Горохов усмехнулся, изображая удивление:
– Кто такие?
– Надымов и Порошин. – Архаров с насмешкой посмотрел на него.
– Да, знаю таких. Они состоят в штате компании «Строймен».
– Это ваша фирма?
– В какой-то степени. Основной процент акций принадлежит моему шурину.
– Жилкину Михаилу Витальевичу.
– О чем с вами говорить, если вы все знаете?.. – Горохов хмыкнул. – Вы обо мне, а я о вас. Вы ведете против меня какую-то игру. То Замятова мне предъявить пытались, теперь вот Дробова подсовываете. Еще раз вам говорю, Надымов и Порошин на Жилкина работают.
– Тогда почему Надымов на вас показывает?
– Ну вот, началось! – Горохов всплеснул руками. – Запутать меня пытаетесь!
– Боитесь запутаться?
– Боюсь! Вы ж менты, вам только сунь палец в глотку, руку откусите. Короче, я без адвоката с вами разговаривать не буду. Знаю, вам такой вариант не понравится, но вы сами во всем виноваты. Пугать меня начали. – Горохов говорил спокойно.
Архаров кивал, будто соглашаясь с ним, но не собирался сворачивать разговор.
– Значит, Константин Дробов – ваш друг детства?
– У вас есть постановление на обыск? – обрезал его Горохов.
Архаров многозначительно промолчал в ответ.
Паша с ухмылкой глянул на Тюленя:
– Слава, проводи товарищей!
Архаров не хотел уходить, но Горохов повернулся к нему спиной и направился к дому. Опера не стали его останавливать.
Неправильно повел себя Горохов. Майор Архаров очень хотел ему это объяснить, причем в рабочей обстановке. Но как взять за жабры этого налима?
– Олег, тебе не показалось, что от Горохова перегаром несет?
– Да еще как! – заявил Бойков.
– Это совесть в нем горит, – сказал Пирожников. – Он ее заливает.
– Не тот он человек, чтобы совесть иметь. – Архаров покачал головой.
– Хам и уголовник.
– Боков говорил, что Горохов сам иногда за рулем сидит.
Машина подошла к шлагбауму на выезде из элитного поселка. Боков дал зеленый свет, но Архаров не стал продолжать путь. Он вышел из машины и направился к охраннику.
Вдруг Горохов сядет за руль под хмельком? Было бы неплохо его на этом подловить…
Крепкий пар пробирал до самых костей. Хорошо! Но всего должно быть в меру.
Паша вышел из парилки, ополоснулся в холодной воде, забрел в трапезную, сел за стол, двумя руками жадно схватил запотевшую кружку. Пиво холодное, вкусное. Его даже тянуть в себя не надо. Само в утробу вливается.
– Хорошо-то как! – выдохнул он и снова приложился к кружке.
– Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего, – с кислым видом проговорил Тюлень.
Горохов скривился и оторвался от заветной посудины.
– Блин! Пиво из-за тебя горьким стало! Сделай лицо попроще!
– Да я-то сделаю. Как нам быть, Иваныч? Менты со всех сторон обложили.
– Не боись, Слава. Соображать надо! Менты не знают, кто такой Дробов. От меня только и услышали. Значит, пацаны не раскололись. Соображаешь?
– Ну, в общем, да.
– Я ментов знаю. Если они тебя сразу не раскололи, то потом уже все нормально будет. Но пацаны наши молчали. Пример с них нужно брать. Если тебя заметут, язык себе в задницу засунь. А еще лучше – откуси его, но молчи. Понял?
– Да, понял! – Тюлень явно разозлился.
– Слушай, а может, тебя грохнуть? – раздраженно спросил Горохов.
– Иваныч, ты чего?! – встрепенулся пацан.
Горохов засмеялся, наслаждаясь его растерянностью.
– Ты чего такой пугливый? Нормально все будет, не паникуй. Ты мне скажи, почему адвокат Горлов не перезванивает?
– Может, занят?
– Им самим нужно заняться. Сопровождение, все такое. Я пока тут побуду, а вы с Филатом делом займитесь. Горлову помочь надо, с ментами поработать.
Тюлень уже навел ходы к пацанам, нашел человека, который мог организовать с ними встречу или просто передать информацию. Но этого мало. Нужно еще знать, как продвигается следствие по делу об убийстве Дробова.
Еще надо бы с Мариной непонятности уладить. Неплохо бы поговорить с ней, убедить в том, что она неправильно поняла Пашу. А то еще и менты его неправильно поймут.
