Рустам Иванович Максимов
Ментовский вояж. Рейдеры
Часть 1
В отличие от большинства землян, неожиданно для себя угодивших в чужой мир, Эрик Робертович заранее запланировал на Первомай небольшое приключение. Сухонин решил скататься утречком с друзьями «на природу», чтобы пострелять из пары своих любимых ружей — нарезного и гладкоствольного «вепрей». Присмотренное для данного мероприятия местечко было удалено от цивилизации на пять-шесть километров, что давало гарантию спокойного времяпрепровождения на целый день.
Эрик Робертович готовился к поездке целую неделю, вожделея её, словно любимую женщину, и до определённого момента находился в хорошем расположении духа. Всё изменилось, когда УАЗик перемахнул через нерегулируемый железнодорожный переезд на тупиковой ветке, куда иногда загонялись пустые вагоны, платформы и цистерны. Вот и на этот раз в тупике застыли одна-две платформы и несколько цистерн, от которых ощутимо несло нефтепродуктами.
По словам Сухонина, ему показалось, что перед глазами неожиданно мелькнула какая-то розоватая вспышка, затем задрожала земля, и откуда-то наполз густой туман. Сразу же замолчало включённое в машине радио, а проверка телефона показала исчезновение сигнала сотовой связи.
Эрик Робертович не стал сходить с ума, пороть горячку, проявив, как говорится, воистину нордическую выдержку и хладнокровие. Заглушив мотор, Сухонин первым делом набил патронами магазины к двум карабинам, и повесил на пояс кобуру с пистолетом. Затем ещё раз пересчитал все те запасы, которыми он предусмотрительно загрузил свою машину.
Итак, в активе у Сухонина имелся отличный внедорожник отечественного производства с почти четвертью тонны соляры, пара отличных ружей с пятью сотнями патронов к ним, «левый» ПМ с запасной обоймой и с сотней «маслят» к нему. В дополнение к огнестрельным «игрушкам» нашлись морской бинокль, кевларовый шлем, разгрузка, маскировочный маскхалат типа «гилли», пара боевых ножей, топорик, лопата, и куча прочих мелочей, необходимых выживальщикам для их поездок на природу. Кроме того, у госслужащего был запас питьевой воды и продовольствия на неделю, палатка, спальный мешок, ноутбук, фотоаппарат, сотовый, и даже портативная рация до кучи. В-общем, мужик оказался серьёзным — поехал отдыхать на денёк, а снарядился так, словно заранее ожидал конца света.
Где-то к полудню туман начал рассеиваться, и спустя какое-то время Эрик Робертович забрался на ближайшую железнодорожную цистерну, чтобы осмотреть окрестности. Увиденное Сухонину не понравилось, и, едва спустившись на землю, он сразу же бросился заводить мотор своего УАЗика, а затем практически до конца дня катался по окрестностям, везде натыкаясь на границу пересечения двух миров.
Вечером землянин нарубил хвороста, разложил круговой костёр, пожертвовав частью топлива, и провёл первую ночь в новом мире в собственной машине, дремая в полглаза. Сверкающее ярчайшими звёздами чужое небо над головой окончательно убедило Эрика Робертовича в том, что, казалось бы, абсолютная фантастика имеет шанс воплотиться в реальности.
На следующий день теперь уже бывший госслужащий засучил рукава, и занялся тем, чем раньше обожал заниматься лишь на досуге — выживанием. Первым делом Сухонин решил забраться на самую высокую точку в окрестностях, которая, правда, находилась за границами земного ландшафта. УАЗик тронулся с места, и, попетляв по пересечённой местности чужого мира, где-то через полтора часика Эрик Робертович оказался у подножья… самой натуральной пирамиды.
Сооружение походило на знаменитые пирамиды Египта, но имело намного меньшие размеры и высоту. Главной же особенностью обнаруженного объекта являлась опоясанная винтовой лестницей восьмиметровая башенка на вершине пирамиды, не походящая ни на что, построенное на Земле.
У Сухонина возникло впечатление, что башенка была вершиной огромного столба из базальта, который позднее обложили базальтовыми же блоками весом под двести тонн каждый, если судить навскидку. Ещё больше землянина поразили ступени лестницы, словно огромным ножом вырезанные в твердейшем материале, и явно рассчитанные на ноги существ ростом повыше человеческого. На вершине башни находилась ровная площадка, размером четыре с половиной на четыре с половиной метра, с какими-то непонятными выемками и неглубокими дырками, высверленными чем-то похожим на трубчатое сверло.
Учитывая, что в окрестностях пирамиды по зарослям шарилась разнообразная местная фауна, Эрик Робертович решил временно перебраться на вершину башни. Сказано — сделано, и к вечеру Сухонин попивал чаёк, с помощью бинокля любуясь пейзажами чужого мира. А посмотреть там было на что — пирамида стояла на мысе, глубоко выступавшем в море, приблизительно в полукилометре от уреза воды. Мыс являлся естественным окончанием приличных размеров полуострова, на который закинуло кусок территории Российской Федерации.
Как выяснилось позднее, наш герой оказался единственным человеком, угодившим в чужой мир вместе с данным кластером поверхности старушки-Земли. Всё остальное, перенёсшееся вместе с Эриком Робертовичем, попадало под категорию материальных ценностей, либо ценного имущества. А как ещё назвать нерегулируемый переезд через «железку», несколько километров рельсов, сотни шпал, пустые железнодорожные цистерны и платформы?
Сухонин не торопился, и потратил весь следующий день на наблюдение и визуальное изучение окрестностей. И в результате стал свидетелем, пусть и косвенным, нападения исламистов на техасский анклав. С помощью бинокля землянин разглядел столб чёрного дыма в юго-восточной части горизонта, стлавшийся над морем, и какое-то непонятное движущееся пятнышко прямо на юге. Последнем, скорее всего, был индийский танкер, во время первой фазы сражения за «Техас» державшийся милях в пяти западнее от саудовского фрегата.
К счастью для Эрика Робертовича, арабы экономили авиационное топливо, а, если смотреть с воздуха с расстояния в десяток кэмэ, пирамида сливалась с окружающим ландшафтом и смотрелась как просто большой холм. Поэтому, ещё при проведении предварительной разведки саудовские вертолётчики плюнули на заросший зелёнкой мыс на самом краю большого полуострова, сосредоточив всё своё внимание на фото- и видеосъёмке кластера с железнодорожными цистернами.
На четвёртый день Сухонин отправился на… рыбалку, чтобы перед предстоящим путешествием в поисках людей пополнить истощавшиеся запасы продовольствия. По словам землянина, в окрестностях пирамиды водилась живность, наподобие грызунов и ящериц, и ему не хотелось тратить драгоценные патроны на эту мелочь. Поэтому Эрику Робертовичу — вот же запасливый мужик — пришлось расчехлить спиннинг, и прокатиться до пляжа.
Спустя пару часиков Сухонин лишился запаса всех своих блёсен, получив в обмен ударную дозу адреналина и восемь пойманных рыбин общим весом под полсотни кило, чем-то похожих на земных тунцов. О том, что выловленная рыба может быть ядовитой, наш герой старался не задумываться, и к вечеру с удовольствием продегустировал жареных и запечённых «тунцов».
На следующий день, около девяти часов утра, Эрик Робертович пересёк территорию бывшей Российской Федерации, и углубился в ландшафт чужого мира. Как уже говорилось выше, в трёх-четырёх десятках километрах западнее нашего анклава флора значительно отличалась от той, что росла в окрестностях Данилово. По этой причине УАЗик Сухонина то продирался сквозь высоченную траву, то упирался в настолько густые заросли-джунгли, что землянину приходилось возвращаться назад, чтобы найти иной путь.
В результате наш герой тратил драгоценное топливо, матерился, когда машина почти нос к носу сталкивалась с каким-нибудь животным, до зелёных соплей пугая и зверушку и самого водителя. В-общем, спустя полтора часа Эрик Робертович понял, что ему следует искать другой путь на восток, иначе он рискует схватить нервный приступ, да и сгинуть ни за хрен собачий чёрт знает в какой дыре.
Возвратившись назад, к пирамиде, Сухонин чисто случайно запалил большущий костёр, провёл инвентаризацию своего имущества, и спустя какое-то время соорудил с пяток самодельных блёсен. Если бы действо происходило на Земле, то на подобную приманку не согласилась бы клюнуть ни одна уважающая себя селёдка, но в новом мире рыба оказалась настолько глупой и неискушённой… В-общем, землянин выгодно поменялся со здешним морским владыкой — три «тунца» на пять никчёмных «жестянок», и вновь поужинал свежепойманной рыбой.
Видимо, именно распространявшийся по округе аппетитный запах приготовленной на костре рыбы привлёк к бивуаку стаю местных падальщиков. А может, прочёсывая перенесённый кластер на предмет поиска экзотического кушанья из иного мира, динокуры случайно забрели к пирамиде. В любом случае, ящерам не понравились пованивающие нефтепродуктами железнодорожные цистерны, и падальщики решили попробовать на вкус ранее невиданную ими дичь — одинокого человека.
Динокуры не учли одного — человек являлся самым страшным хищников во всех мирах, коварным, да ещё и хорошо вооружённым и подготовившимся к борьбе за выживание. В предутренней темноте ящеры, словно тени, тихонько крались по зарослям, пока один из них не зацепил у подножья пирамиды хитроумную «сигналку», сооружённую Эриком Робертовичем. После этого у динокур не осталось ни единого шанса на успех.
Сухонин пробудился мгновенно, схватил карабин, и уже через пять секунд снёс зарядом картечи самого храброго падальщика. Гладкоствольный «вепрь» с ночным прицелом творил настоящие чудеса, выстрелы звучали с частотой пулемётной очереди, и минуты через три стая хищников сократилась наполовину. Оставшиеся в живых динокуры в панике отступили в зелёнку, а землянин подкинул хвороста в костёр, и принялся снаряжать опустевшие магазины.
После восхода солнца Эрик Робертович насчитал вокруг пирамиды чёртову дюжину трупов падальщиков, после чего принял решение не торопиться со спуском вниз. Гладкоствольный «вепрь» уступил место нарезному карабину, в ход пошёл бинокль, и где-то к полудню Сухонин подстрелил ещё пять ящеров. После этого остатки стаи динокур окончательно покинули окрестности мегалитического сооружения, дав землянину возможность хоть немного расслабиться после бессонной ночи.
А дальше события развивались, словно как в кино. Неожиданно увидев в воздухе четырёхмоторный самолёт, Эрик Робертович едва не подавился «тунцом», заметался, не зная, что ему такое сделать, чтобы лётчики его заметили. Лётчики, естественно, Сухонина не заметили, да и не могли этого сделать по причине пристального внимания к иным, более важным для них проблемам — у «семьдесят шестого» подходило к концу топливо.
С появлением самолёта у нашего героя открылось второе дыхание, и весь остаток дня Эрик Робертович готовился к поездке на восток. На следующий день Сухонин двинулся в путь, избрав «пляжный» маршрут, и, объезжая залив, наткнулся на отпечатки протекторов нескольких машин. Землянин поехал дальше, обогнул мыс, и приветственно помахал рукой двум кораблям, идущим в восточном направлении. Здесь-то глазастый наблюдатель с «Маджестика» и заметил незнакомую машину, не отвечавшую на запросы по рации, а спустя какое-то время произошла встреча на пляже.
— Скажи-ка, Эрик Робертович, а ты в армии, случаем, не разведчиком ли служил? — поинтересовался я после того, как Сухонин закончил рассказ о своих приключениях. — Подготовка у тебя самая та.
— Нет, майор, я из флотских, а не из сухопутчиков. Капитан третьего ранга в отставке, гидрограф, в своё время вдоль и поперёк обшарил всё побережье Кольского полуострова, — с какой-то затаённой грустью улыбнулся гость. — А выживание — это просто стало очень хорошим хобби на старости лет.
— Господин Сухонин, я хочу предложить Вам работу по Вашей воинской профессии, — неожиданно вскинул голову ван Клейст. Эмчеэсник тотчас принялся переводить. — Нам нужно найти место долговременной якорной стоянки для супертанкера, а у меня в отряде нет спецов по течениям, речному и морскому дну.
— Жерар, а причём здесь речное дно? — я переглянулся с Русланом с Марком — те лишь пожали плечами: мол, они не в курсе замыслов бельгийца.
— Есть идея загнать этого монстра на десяток километров вверх по Амазонке, — продолжил командир «солдат удачи». — Сохранность «Звезды» и её груза — гарантия выживания всех нас, и я хочу попробовать спрятать корабль подальше от чужих глаз.
— Господин, эээ… ван Клейст, мои знания и опыт в Вашем распоряжении, — Сухонин почесал пятидневную щетину с проседью, глянул на меня, на Руслана, на Георгия. — Товарищи, надеюсь, я не создам этим своим решением проблем никому из вас?
— Нет, Эрик Робертович, как бы это фантастически не звучало, здесь собрались настоящие однополчане, спаянные одной кровью, — не кривя душой, ответил я. Зять Никитина кивнул, подтверждая мои слова. — Если бы не бойцы Жерара, мы бы с тобой сейчас здесь не разговаривали.
— Русские — хорошие солдаты. Нам повезло, что вы оказались нашими соседями, — дождавшись перевода, отозвался бельгиец. — Не хочу держать это в тайне — я сделал предложение капитанам Руденко, Мышкину и ещё двум вашим поработать в команде сержанта Маллигана. Стив создаёт взвод морской пехоты, чтобы охранять наши корабли, и нам остро нужны те, кто хоть что-то смыслит в морском деле.
— Так… Если это надо для общего дела, то у меня нет возражений, — я предполагал подобное развитие событий, поэтому сказанное ван Клейстом меня не удивило. — Но, по идее, капитаны не должны служить под командой сержанта, пусть, даже, самого лучшего.
— Сделаем так — Маллиган и мои бойцы возьмут под охрану «Звезду» и «Маджестик», а командиром траулера-сторожевика станет господин капитан третьего ранга, — подумав пару секунд, Жерар мигом распределил по кораблям весь личный состав. — Я выделю для вооружения сторожевика один крупнокалиберный пулемёт, и оставлю на нём прежних механиков-японцев. Остальные японцы переходят на «индийца», полноправными моряками.
Дальше собравшиеся командиры конфедерации перешли к обсуждению вопросов, связанных с заводом «Сириус Стара» в русло реки. Быстро выяснилось, что наёмники имеют весьма смутное представление как о гидрографии Амазонки, так и об её берегах. Да, три земных анклава соседствовали с прибрежными зарослями, но до недавнего времени у землян не было подходящих плавсредств, чтобы исследовать и пересечь реку. Всё, что имелось в распоряжении «диких гусей» — это фотографии, сделанные беспилотником и с борта транспортника. И именно на этих, последних снимкам можно было разглядеть такое…
На следующее утро «солдаты удачи» сгрузили с «Маджестика» на берег обе зенитные скорострелки, после чего танкер снялся с якоря, и потащился шестиузловым ходом вдоль берега на восток. Траулер, который никто так и не удосужился отмыть от крови, шёл на буксире «индийца». На борту кораблика, переквалифицированного в сторожевик, суетилась новая команда — целый интернационал из пятерых русских, двух японцев и одного поляка. Последний сам попросился на траулер, сказав, что ему проще найти общий язык с русскими, чем с индусами. Ни ван Клейст, ни Маллиган не возражали — сержанту и его людям хватало забот с наведением порядка на супертанкере, а бельгиец дал Сухонину полный карт-бланш в наборе экипажа.
Мы выехали из Данилово часов в восемь утра, после того, как подзаправили амфибию из топливных запасов наёмников. «Амтрэк» идеально подходил для путешествия, спланированного вчера Жераром и мной, поэтому «мерс» с УАЗиком остались на базе. Выехавший вместе с нашей колонной «туарег» почти сразу же газанул, и умчался вперёд, и до польского кластера мы ехали в паре с «ивеко». У поворота на Бялобжеги мы тепло распрощались с соседями, после чего покатили дальше, постепенно догоняя идущий вдоль берега «Маджестик».
Проезжая мимо немецкого анклава, мы поравнялись с кораблями, после чего амфибия выкатилась на песчаную косу, поросшую травой и чахлым кустарником. Намытая Амазонкой коса почти на километр выдавалась в море, и идеально подходила в качестве отправной точки для начала путешествия по воде. «Амтрэк» пересёк косу, сминая траву и кустарник, распугивая мелких ящериц и давя гусеницами каких-то не особо пугливых крабообразных, не спешивших удирать прочь при виде многотонного стального монстра.
Потратив какое-то время на проверку и подготовку амфибии, мы аккуратно вкатились в воду, Нидеррайтер-младший врубил водомётные движители, и машина плавно пошла вперёд. Пересекая стремнину, «амтрэк» столкнулся с достаточно сильной качкой, вода стала забрызгивать триплексы и башенку амфибии. Течение сносило машину в море, Гельмут был вынужден постоянно корректировать курс, в результате чего около четырёх километров по прямой, превратились, наверное, в целый десяток.
На форсирование Амазонки мы затратили часа полтора, не менее, и «амтрэк» выбрался на сушу далеко в стороне от намеченной нами точки. Дальше амфибии предстояло преодолеть склон ближайшего холма, чтобы доставить нас на площадку, с которой планировалось начать пешее путешествие по прибрежному хребту.
Нет смысла описывать, как мы намучались, карабкаясь по склонам, скача по камням, сожалея о том, что не сподобились заняться на Земле альпинизмом и горной подготовкой. Когда мы наконец-то добрались до крутого берегового обрыва, индийский танкер уже вошёл в реку, а более быстроходный сторожевик далеко обогнал и флагмана и нашу пешую экспедицию.
— Смотрите!!! — срывая голос, неожиданно закричал Костя Григорьев. — Ниже по реке идёт корабль! Чужой корабль!
Не успев толком осмотреться вокруг, мы мгновенно приникли к оптике, кто к биноклям, кто к прицелам, чтобы рассмотреть чужака. Действительно, километрах в трёх от нас, из-за лежавшего у противоположного берега заросшего джунглями острова показался незнакомый корабль.
Незнакомца сразу же заметили на «Маджестике», а минутой позднее и на траулере, после чего сторожевик резко изменил курс, идя на сближение. В бинокль было видно, как на палубе траулера суетится его экипаж, видимо, готовя к бою установленный на баке пулемёт. Совершенно неожиданно над водной гладью разнёсся глухой звук миномётного залпа — «индиец», оказавшийся к чужаку ближе всех, показал всю серьёзность намерений бельгийца и его бойцов.
…Сюрреализм какой-то, ну, вообще, полный абзац. Сказали бы мне неделю назад, что я со своими операми буду торчать на обрыве над рекой, чёрте где, в ином мире — рассмеялся бы тому чудику прямо в глаза, — окуляры бинокля уже до боли впились в кожу лица, но я не замечал этого. — А мы не просто торчим тут, словно… архары, а наблюдаем натуральный… речной бой! (Цензура), ну, на кой ляд наёмники тратят мины, пуляя километра на два, если могли бы подойти поближе?
Обнаружив слева по курсу идущий навстречу чужой корабль, «солдаты удачи» тотчас принялись обстреливать незнакомца из миномёта. Натуральный сюрреализм: миномёт стреляет с палубы входящего в большую реку танкера, и стреляет не по берегу, что было бы вполне логично, а по движущемуся навстречу судну. А на борту незнакомца, похоже, вспыхнула настоящая паника, заметалась целая толпень народу, хорошо ещё, что никто не свалился за борт.
Первая мина легла метрах в пятистах по правому борту чужого корабля, вторая бухнула поближе, в четырёх сотнях метрах, третья рванула ещё на сто метров ближе. Из труб незнакомца выплеснулись едва заметные на таком расстоянии струйки дыма, и судно круто повернуло налево, пытаясь обойти южную оконечность острова. Взятый неизвестным судном курс пересекался с курсом нашего сторожевика, спешившего на перехват.
Видимо, командир чужого корабля решил, что маленький траулер представляет для него куда меньшую опасность, чем здоровенный индийский танкер. Ошибочное решение — команда «японца» была вооружёна двумя пулемётами, в т. ч. полудюймовым «браунингом», способными превратить палубу незнакомца в филиал скотобойни. Кроме того, наш сторожевик запросто мог выжать из своих великолепных дизелей целых четырнадцать узлов, а «Маджестик» с трудом ползал парадным ходом в восемь узлов.
— Они сдаются, — спустя пару-тройку минут произнёс капитан Барулин. — Вон, подняли какую-то белую тряпку, простыню, что ли.
— А у них нет выбора — их зажали в «клещи», — заметил я. — Да, вроде, сбавляют ход…
— (Цензура!), ахтунг!!! Фойер!!! — длинная пулемётная очередь перекрыла отчаянный вопль Вольфганга, за моей спиной застрочил чей-то автомат. — Справа!!! Ахтунг, справа!!!
— (Цензура!), длинными!!! Патронов не жалеть!!! — обернувшись вправо, я почувствовал, как у меня в прямом смысле этого слова зашевелились волосы на затылке. — Костя, держи фланг!!!
Сказать, что мы лопухнулись, как малолетки — значит, не сказать ничего. Мы лопухнулись, как полные идиоты, выперлись на обрыв посмотреть на шоу на реке, словно (цензура) на променад, позабыв, ГДЕ мы вообще находимся. Точнее, в каком мире мы с некоторых пор живём, живём и выживаем. В мире, где человеческая жизнь — как и любая другая жизнь — не стоит и ломаного гроша.
Потеряв кучу времени на скалолазание, мы торопились, чтобы ещё больше не отстать от наших кораблей, входящих в реку. Продравшись через густые заросли какого-то низенького кустарника, вышли к обрыву, где и стали свидетелями «тёплой» встречи на реке наших кораблей и неизвестного судна. Расслабились, расслабились, словно дети, наблюдая за завязкой и быстрой развязкой «морского боя» на речном просторе. И, если бы не самый осторожный и опытный боец моего отряда, то наша пятёрка стала бы жертвами пары самых натуральных «собак Баскервиля».
Эти монстры — иначе их и не назовёшь — сидели в зарослях кустарника вверх по реке, метрах в семидесяти от нашей группы. Сидели, поджидая нас, ждали, когда мы подойдём вплотную, чтобы полакомиться экзотическим блюдом из землян. Поняв, что потенциальные жертвы не собираются шагать дальше, подходить на расстояние одного прыжка, «собаки» вымахнули из засады, и понеслись на нас. Мчались со всех ног, молчали, скаля свои страшные белые пасти, с желтеющими в них жуткими клыками. Если бы монстры беспрепятственно преодолели жалкие шестьдесят метров, разделявшие нас, то ни у меня, ни у моих парней не оказалось бы ни одного шанса на спасение.
Как позднее рассказывал нам Нидеррайтер-старший, его словно что-то подтолкнуло повернуться направо. Повернувшись, немец увидел выпрыгнувших из кустарника «собак», мгновенно, не мешкая, вскинул пулемёт, нажимая на спуск, и ругаясь во всё горло. Мы отреагировали одну-две секунды спустя, но именно за эти самые две секунды Вольфганг и спас наши жизни. Скорострельность ПКМа, может, и не та, что у МГ-34, и не сравнится с МГ-42, но в данном случае огневой производительности славного детища Михаила Тимофеевича сполна хватило на местных хищников. И, как позднее выяснилось, не только на них.
Нашпигованные десятками пуль, «собаки» не дотянули до нас метров пятнадцать, рухнули, в конвульсиях забились на земле. Одно из чудовищ издало глухой предсмертный хрип, дёргаясь в судорогах, а вой другого монстра прервался, едва начавшись — несколько пуль разорвали ему глотку. Спустя десяток секунд на пустоши над обрывом воцарилась относительная тишина, тотчас прерванная лязгом металла — немец в темпе менял расстрелянную пулемётную ленту.
— «Берёза», «берёза», это у вас стрельба? — голосом Руденко захрипела рация. — «Берёза», вы под обстрелом? «Берёза», ответь «Барракуде»…
— «Берёза» на связи — у нас всё в порядке. Поприветствовали местную фауну, — от ударной дозы адреналина мои руки ходили ходуном, и я едва не выронил рацию. — Что у вас? Войны не будет?
— Да, «гость» капитулирует, «Дельфин» здорово его напугал, — отозвался Руслан. — «Берёза», а «гость», кажись, наш, русский… По «матюгальнику» чешут без акцента, да и на вид — наши…
— «Барракуда», я всё понимаю, но не рискуйте зазря — стреляйте сразу, если что пойдёт не так, — напутствовал я капитана. — Мы тут сами разберёмся…Отбой…
— Володя, тебя одного ждём, — Александр протянул мне собственный, набитый патронами магазин. — Может, пальнуть ещё?
— Не будем тратить Бэ-Ка, — ответил я, заменяя опустевший магазин автомата. Пустой сунул в разгрузку, вынув оттуда ещё один, полный, передал его заботливому товарищу. — Видно же, что они дохлые…
— Как скажешь, — пожал плечами Барулин, делая первый шаг в сторону трупов. — Вольфганг, держи фланг!
Больше всего я опасался, что вокруг нас собралась целая стая хищников, монстры вот-вот обойдут нас с фланга, а затем огромной толпой прижмут к обрыву. Высоту этого самого обрыва я навскидку оценил метров в тридцать-сорок, и, наверное, при необходимости мы смогли бы спуститься по нему вниз, к урезу воды. С другой стороны, при таком спуске можно было легко переломать руки-ноги, прежде чем мы бы оказались внизу.
— Принято, держу, — отозвался Нидеррайтер-старший, после чего произнёс пару отрывистых фраз по-немецки, адресовав их своему сыну. Гельмут послушно кивнул, и слегка притормозил, чтобы не заблокировать отцу линию огня прямо вперёд.
Наверное, со стороны это смотрелось нелепо и смешно: пятеро вооружённых до зубов мужиков медленно, приставным шагом, подкрадываются к паре уже испустивших свой последний вздох монстров. Вот, только видели бы вы этих зверушек: росточек в холке в полтора метра, длинные лапы с десятисантиметровыми когтями, крепкие челюсти, набитые клыками и зубами, словно акульи пасти. Но больше всего пугали не эти, вполне типичные для хищников атрибуты, а светлые, почти белые морды, до жути напоминавшие раскрас киношной собаки Баскервилей. Возникало ощущение, что провидение смеялось над нами, нарочно подсунув встречу с этим созданием, столь сильно похожим на вымышленного земного монстра.
— Говорил же: они дохлые, — поморщившись, Александр с силой пнул ногой труп одной из «собак». - (Цензура), столько патронов сожгли на этих сук.
— Жерар возместит наши расходы из своих запасов, — заметил я, присматриваясь к зарослям, откуда выскочили страшные зверюги. — Парни, как насчёт проверить место ихней засады?
— Запасы у бельгийца не резиновые, — произнёс Барулин, заглядывая мне в лицо. — Володя, ты, что, с дуба рухнул??? Нахрена нам лезть в те кусты???
— Не знаю, интуиция, — пожал плечами я. — Честно, Сань, чуйка какая-то.
— Ладно, доверимся твоей чуйке. Один магазин, на счёт «три», — прищурился капитан, доставая из своей кобуры табельный ПМ. — Парни, держите зелёнку под прицелом, а если оттуда кто-нибудь выскочит — валите его на хрен, (цензура)!
Расстреляв по зарослям по одному пистолетному магазину, подождали ещё с минуту, в полной готовности встретить ливнем свинца хоть самого дьявола. Увы, никто так и не выскочил на нас, не выбежал, и даже не выполз. Тем не менее, меня не покидало ощущение, что в кустарнике кто-то есть. Кто-то, или что-то…
— Вольфганг, держи тыл, — скомандовал я, вскидывая свой верный «калашников». — Вперёд!
— Дорогая передача, я (цензура), не иначе, — минут пять спустя прошептал Александр, глядя на меня совершенно дикими глазами. — Это то, о чём я думаю, да?
— Ага, Саня, они самые — аборигены этого дивного мира, — произнёс я, вытаскивая из кармана разгрузки фляжку. Нервы, чёрт возьми, напряжены до предела. — Будешь? Передай дальше.
От предложенного коньяка никто не отказался. Более того, парни выдули всю фляжку, словно воду, возвратив мне опустевшую ёмкость. Вытащив свою флягу, бывший офицер «штази» вопросительно взглянул на меня, но я отрицательно покачал головой: спиртное следовало экономить, тем более что наше путешествие ещё не закончено. Немец понял меня без слов, кивнув, спрятал коньяк обратно, и вновь приник к пулемёту, беря под контроль свой сектор обстрела.
Войдя в зелёнку, мы почти сразу же наткнулись на два человеческих тела, которые стопроцентно не принадлежали ни одной земной расе. Дело в том, что аборигены имели странный, отдающий серым цвет кожи, необычную форму черепа с широко посаженными глазами, и заострённые назад приплюснутые к голове уши. Наверное, сочинители земных фэнтезийных романов сразу же определили бы, чьи трупы лежали перед ними — эльфов, гоблинов, орков, или гномов. Нам же было глубоко до лампочки, кого именно из этой братии мы замочили, т. к. судя по следам на земле, аборигены сидели в засаде ВМЕСТЕ с «собаками Баскервиля»!
Один из аборигенов носил головной убор из разноцветных перьев, на манер американских индейцев, причёска второго представляла собой сложное переплетение из массы тонких косичек. Оба туземца при жизни активно пользовались какими-то природными красителями, но носили на своих телах абсолютно разный «камуфляж». Тело «индейца» было разрисовано более яркими красками, зелёными, жёлтым, чёрными, и красными цветами.
Второй абориген был размалёван чёрно-зелёным с небольшим дополнением жёлтого цвета. Такая раскраска тела позволяла туземцу сливаться с окружающей местностью не хуже хитро оттюнингованного маскхалата разведчика. Кроме того, подстреленные нами типы явно использовали какой-то нестандартный парфюм, полагаю, чтобы отбить человеческие запахи, на которые облизывалась здешняя фауна.
Возле трупов аборигенов валялось их оружие: два полутораметровых копья с наконечниками в виде широкого листа, и массивный меч длиной сантиметров восемьдесят. Наконечники копий и меч были изготовлены из какого-то… тёмного металла, казалось, что они выкованы много-много лет назад. Кроме того, в ножнах на поясах туземцы носили ножи, сделанные из вулканического стекла, которые резко контрастировали с остальным металлическим оружием.
Но больше всего нас поразили кожаные шорты аборигенов, в которых обнаружились… карманы. А вот содержимое этих карманов разочаровало: кремнии, какие-то корешки, листья растений, разноцветные комки не понять чего, как позднее оказалось, являвшиеся краской для тела. Никаких паспортов, водительских прав, или каких-нибудь других документов, подтверждающих личности погибших. Шучу. На шее «индейца» болталась целая куча амулетов природного происхождения, среди которых выделялся кожаный мешочек с крупными рубинами внутри. На шее второго нашлось лишь три костяных амулета, как полагаю, типичных для представителей слаборазвитой цивилизации.
— Здесь было побольше двух человек, — глянув на отпечатки кожаных мокасин, определил Барулин. — Пять-шесть-семь, а то и целый десяток.
— А отсюда отлично видно реку, — отойдя чуть в сторону, заметил Константин. — Кстати, наш сторожевик подходит к борту Эс-Тэ-Ка.
— К борту чего? — не понял я. — Что ещё за «Эс-Тэ-Ка»?
— Это такой тип судов класса «река-море», которые строились в бывшей ГДР, — пояснил Григорьев. Лейтенант когда-то увлекался моделизмом, и немного разбирался в данной теме. — Достаточно удачный проект, плавают и у нас, на Северо-Западе, и…
— Спасибо, Костя, — кивнув внезапно замолчавшему лейтенанту, я обернулся к остальным бойцам. — Так, парни, фоткаем этих двух, забираем копья и меч, и по-быстрому валим отсюда.
— Растяжку поставим? — деловито поинтересовался Александр, хлопнув по карману с гранатой. — «Эфка», из запасов того еврея.
— Нет, мы и так потратили слишком много Бэ-Ка, — я отрицательно покачал головой. — Ещё… Надо подобрать все стреляные гильзы. На всякий случай…
Парни слегка удивились, но возражать не стали, вероятно, думая, что командир решил педантично подойти к выполнению недавно принятого решения об экономии высокотехнологичных ресурсов. Именно по этой причине даниловские мальчишки обшаривали по всей деревне места недавних боёв, собирая стреляные гильзы, и выискивая прочие военные девайсы. После недавних событий пацаны резко повзрослели, и не спешили поднимать с земли что-нибудь подозрительное, или незнакомое.
В результате трое ополченцев из числа ходячих раненых мотались по селу, подбирая по наводке мальчишек то раскуроченный магазин, то обронённую гранату, то ещё что-нибудь взрывоопасное. Кроме того, дети обнаружили парочку неразорвавшихся мин, заработав искреннюю благодарность от односельчан и Юрия Александровича. Видя результативность пацанов, штаб ополчения подумывал, каким образом организовать прочёсывание ближайших окрестностей деревни на предмет сбора того сего, что может пригодиться людям в ближайшем будущем.
На самом деле меня обеспокоила вся та местность, которая окружала нас на другом берегу реки. Как уже говорилось, левый берег Амазонки возвышался над правым, и представлял собой занятный ландшафт: поросшие зелёнкой невысокие холмы с голыми вершинами, возвышавшиеся один над другим, множество скальных выступов, и просто разбросанных повсюду валунов. Эти холмы чем-то напомнили Молдавию с добавками таджикского колорита, и меня сразу же передёрнуло от воспоминаний из моей третьей командировки, той, о которой не знал никто из моих парней.
Оказавшись на левобережье, на краю совершенно иного мира, я сразу же осознал, что наш маленький отряд рискует бесследно раствориться в этой первобытной красоте. Если на «нашем», на правом берегу реки мы могли рассчитывать на своё техническое превосходство, то здесь мы оказывались один на один… да, вот, хотя бы с местными аборигенами. Это сегодня нас, похоже, спасло невероятное стечение обстоятельств, на которое не стоило рассчитывать в перспективе.
Если бы мы схватились с туземцами и с их зверушками лицом к лицу, я бы смело поставил на местных товарищей, несмотря на то, что у тех не имелось никакого огнестрельного оружия. На мой взгляд, при подобном раскладе одна единственная «собака Баскервиля» с её коготками и зубками легко могла бы затмить даже знаменитый немецкий МГ.
Аборигены смогли удивить сочетанием, казалось бы, невозможных вещей, которых, по идее, не должно было быть у обыкновенных дикарей. Логика подсказывала, что не стоит оставлять туземцам ничего такого, что даст им повод для размышлений о тех, кто забрал жизни их людей и животных. Кроме того, я чувствовал, что на левобережье ещё найдётся множество самых разнообразных сюрпризов, а пока нам следует поскорее убраться «домой», на противоположный берег.
Подобрав стреляные гильзы, мы связались с Руденко, и, сославшись на трудности пешего перехода по сильно пересечённой местности, проинформировали, что покидаем левобережье. В бинокль было видно, что сторожевик и СТК лежали в дрейфе в сотне метров друг от друга, к ним медленно приближался «индиец», и я решил, что сейчас не стоит грузить наших товарищей проблемой наличия аборигенов.
Руслан проглотил мою маленькую ложь, ничего не заподозрив, т. к. был по уши занят ведением переговоров с командным составом пришельца из верховьев Амазонки. Капитан в двух словах сообщил, что СТК набит народом, словно бочка селёдкой, и что все, кто находится на этом корабле — наши, русские! Точнее, россияне, сильно измотанные и напуганные, но не сломленные и живые. Более двух сотен человек, из которых две трети — женщины и дети, плюс, имеется с десяток раненых, которым требуется оказать квалифицированную медицинскую помощь. В-общем, работы до фигища, ибо командир — именно командир — вооружённой команды весьма недоверчив, и не верит нашим парням на слово.
— Хм, любой бы не доверял на слово тем, кто начинает переговоры миномётными залпами, — заметил по этому поводу Александр. — С другой стороны, и Жерара можно понять — кому хочется рисковать своими людьми ради незнакомцев, ни разу не родственников, и не друзей.
Обратный путь до «амтрэка» занял у нас достаточно много времени, подтверждая неприложную истину, что карабкаться наверх намного проще, чем спускаться вниз по тому же самому маршруту. Мы в очередной раз убедились, что не в ладах с альпинизмом, да ещё и не умеем запастись элементарным горным снаряжением — хоть теми же верёвками. Лишняя бухта хорошего каната здорово бы нас выручила, и мы бы обошлись без порванного обмундирования, и кучи синяков до кучи. Наверное.
Внизу нас ждали наш боевой товарищ и наша прекрасная амфибия. Будучи не в состоянии из-за своего раненого плеча лазить по скалам и скакать по камням, Владислав заперся внутри «амтрэка», изображая из себя полноценный экипаж бронетранспортёра. Соответственно, Зеленцов имел возможность слушать не только наши переговоры с группой Руденко, но и разговоры сторожевика и «канлодки». Ожидая возвращение группы, Влад весь извёлся и изнервничался, а мы взяли, и выложили капитану целое повествование про «собак Баскервиля» и здешних туземцев. Беспощадно, со всеми подробностями, с демонстрацией фоток и трофеев, которые мы не забыли прихватить с собой.
Учтя свой предыдущий опыт и неожиданно сильное течение Амазонки, мы вновь пересекли реку, потратив на это путешествие меньше времени, чем на плаванье к чужому берегу. Как-то само собой получилось, что правый берег Амазонки с некоторых пор стал нашим, несмотря на всю враждебность чужого мира, окружавшего анклавы землян. В свою очередь, левый, противоположный берег реки неожиданно превратился в «терра инкогнита» со всеми вытекающими из этого понятия тайнами, загадками и заморочками.
Словно бегемот, «амтрэк» выбрался на сушу где-то у основания косы, и, ревя двигателем, распугал каких-то небольших местных крокодилов, нежившихся на солнышке в зарослях травы. Затем амфибия прокатилась ещё с сотню метров, взобралась на гребень трёхметровой дюны, мы выбрались из чрева боевой машины, осмотрелись по сторонам, и лишь после этого ступили на твёрдую землю. Шутки шутками, но как-то не хотелось проверять на себе остроту зубов и крепость челюстей здешних рептилий, которых мы только что заставили принимать внеплановые водные процедуры.
Едва мы сошли с брони, за нашими спинами послышался рокот танкового дизеля, и метрах в двухстах от нас, из прибрежных зарослей выполз Т-55. Поначалу показалось, что нам вновь повстречалась уже знакомая боевая машина, столь вовремя подоспевшая из польского кластера во время сражения с исламистами. Затем я обратил внимание, что на этом танке отсутствуют блоки динамической защиты, на башне установлен лишь один пулемёт, а не парочка, как у давешнего «панцера». Стало ясно, что нам выпал случай познакомиться с ещё одним танковым экипажем из отряда «солдат удачи», что мы и сделали минут пять спустя, когда Т-55 забрался на дюну.
— Сержант Бертье, можно просто Мишель, — лихо козырнул спрыгнувший на землю загорелый крепыш лет тридцати, переходя на английский. — А вы, видимо, те самые знаменитые русские полицейские, в одиночку сдержавшие сотню арабов, да?
— Майор Иванников, можно просто Владимир, — моих познаний языка де Голля и Вольтера едва хватило, чтобы перевести первую фразу танкиста, поэтому я сразу перешёл на язык Черчилля. — Мы просто исполняли свой солдатский долг, и не считали наших врагов.
— Саудиты рассказывали о вас совершенно другое, — улыбнулся наёмник. — По словам арабов, им противостояла тысяча солдат русской регулярной армии, и у правоверных не было никаких шансов на победу.
— Мишель, когда враг напал на Данилово, за оружие взялись все русские мужчины и множество русских женщин. Поэтому нельзя говорить, что мы сражались в одиночку — мы воевали плечом к плечу с десятками наших соотечественников, — вступил в разговор Зеленцов. — Кто, вообще, придумал сказку про тысячу солдат?
— Её придумали пленные саудовские моряки, и теперь рассказывают её нам, и капитану Ланну — нашему командиру, — засмеялся Бертье. — Пленные разбирают железнодорожные пути в немецком кластере, мы их охраняем, и заодно слушаем новые арабские сказки.
— Я думал, что саудиты работают в польском кластере, — заметил я. Так уж получилось, что после экзекуции над офицерами-исламистами мы ни разу не поинтересовались судьбой прочих моряков с «Аль-Дамана».
— У поляков нет никакой работы для пленных, поэтому капитан ван Клейст приказал начинать демонтаж рельсов и шпал, — произнёс сержант, поднося к глазам бинокль. — Нельзя же кормить арабов задаром… Вау, на том корабле очень-очень много людей!
Пока мы пересекали реку, знакомились и болтали с Мишелем, Руденко пришёл к взаимоприемлемому соглашению с командиром СТК, и все три корабля потянулись к выходу из устья Амазонки. Впереди гордо пыхтел наш «Маджестик», за ним следовало набитое народом судно класса «река-море», и замыкал кильватерную колонну бывший японский траулер, переквалифицированный в сторожевик.
Корабли проходили мимо, примерно в полукилометре от нас, огибая песчаную косу, и мы имели возможность рассмотреть гостей поближе. Заодно оценили грамотный тактический ход бельгийца, по приказу которого на косу примчался Т-55, наглядно демонстрируя, что с хозяином здешнего побережья шутки плохи.
Потратив пару минут на созерцание кораблей, Бертье засыпал нас вопросами… о том, как в российской армии устанавливают блоки динамической защиты на танки и прочую бронетехнику. Сержанта интересовало абсолютно всё: от способов крепления блоков с ДЗ к броне, до количества ВВ в одном блоке.
Как оказалось, экипаж Бертье во всём и вся постоянно негласно соревновался со своими коллегами, базирующимися в польском анклаве, и француз надеялся разузнать кое-какие танковые тайны у самих русских, прямо из первых рук, так сказать. Видимо, Мишель искренне полагал, что в России каждый мужик имеет в личном пользовании свой собственный танк, по выходным катается на нём на пикники, а всё свободное время тратит исключительно на тюнинг бронированной машины и улучшение её боевых характеристик.
Наверное, мы упали в глазах сержанта ниже плинтуса, когда, с трудом преодолевая языковой барьер, объяснили, что ни фига не смыслим в танковой тематике. Недоверчивый Бертье, похоже, решил, что русские просто не хотят задаром делиться военными тайнами, и, подмигнув мне, предложил организовать перепихон с дочерьми немецкого фермера.
Обе дочери последнего, как выяснилось, оказались типичными представительницами современного поколения, и уже успели поскакать на «волшебной палочке» с каждым солдатом из отряда капитана Ланна. Девиц никто не неволил, не домогался, и не принуждал к сексу — молодые дамочки банально ошалели от своего монопольного положения на женское тело, и выжимали из ситуации по максимуму.
К счастью, в этот момент на связь вышел командир «диких гусей», и мне удалось отложить в долгий ящик разговор о достоинствах слабых на передок фройлян. Бельгиец сообщил, что нам предстоят сложные переговоры со вновь прибывшими русскими, и он высылает за мной лодку. Следом за Жераром на связь вышел Руслан, и предложил план стандартной оперативной комбинации с привлечением наиболее опытного оперативного состава.
Выслушав капитана, я согласился с его доводами, и, отозвав Вольфганга с Гельмутом в сторонку, и попросил их в моё отсутствие не набить морды союзникам. Отец и сын заверили меня, что физиономии Бертье и прочих наёмников не пострадают, и герр майор может спокойно заниматься своей полицейской работой. Нидеррайтеры пояснили, что они всегда считали уроженок Тюрингии (цензура) и потаскухами, и их не волнуют подробности сексуальных развлечений разнузданных девок.
Спустя двадцать минут «зодиак» доставил меня на борт индийского танкера, где меня встретили Руденко, Мышкин, и Сухонин. Пока мы топали по трапам и переходам по направлению к кают-компании, или как, там, на корабле называется помещение для отдыха команды, Руслан успел вкратце обрисовать ситуацию по переговорам с командиром СТК. По словам капитана, сей товарищ обладал въедливым характером, отличался крайней степенью недоверчивости к незнакомцам, и нам предстоял долгий и сложный разговор.
— Майор Иванников, Владимир Иванович, начальник криминальной полиции энского УВД из Санкт-Петербурга, — представился я, протянув руку одному из троих незнакомцев, которые обнаружились в кают-компании. Кроме этой троицы в помещении находились ван Клейст, Бойд, капитан Сингх, один из индийских моряков, и двое наёмников, которых я мельком видел в посёлке. — Вижу, Вы уже познакомились с Жераром и остальными.
— Познакомились. Стрелков Сергей Николаевич, «царица полей», майор в отставке, — рука командира пришельцев крепко сжала мою ладонь, Стрелков цепко оглядел мою фигуру с головы до ног. — Неплохой прикид, товарищ Иванников. Заранее готовились к «большому песцу», или как?
— Или как. Чисто случайно вышло, что мои люди оказались более подготовленными, чем остальные земляне, — честно признался я, глянув на видавшую виды «камуфляжку» гостя. — За исключением людей господина ван Клейста, конечно, и американских морпехов.
— Горбань, Игорь Степанович, капитан нашего «ковчега», — майор в отставке кивнул в сторону вспотевшего усатого мужика в каком-то околоморском кителе. Я машинально пожал тому руку, повернулся к третьему. — Кадкин, Василий Иванович, наш радист, связист, и толмач с четырёх языков потенциального противника.
— Просто Василий, без отчества, — Кадкин стиснул мою ладонь с такой силой, словно хотел её раздавить. — Вообще, я скромный программист, и знаю всего три иностранных языка.
— Ну, Владимир Иванович, и как вам тут живётся под пятой господина ван Клейста и пиндосов? — с ехидцей в голосе поинтересовался Стрелков. — Да, вышеозначенный господин, часом, не родственник ли фельдмаршала Эвальда фон Клейста?
— Об этом, Сергей Николаевич, ты можешь узнать у него самолично, — я кивнул в сторону бельгийца, который внимательно слушал почти синхронный перевод в исполнении Марка. — А насчёт термина «под пятой» — это ты спроси у даниловских баб, которые потеряли родных и близких, у венгров поспрашивай.
— А ты, колючий, словно ёрш, Владимир Иванович. Извини, если задел чем, — неожиданно заразительно рассмеялся Стрелков. — Ты же опер, и должен понимать, что к чему… На мне висит ответственность за жизни двух с половиной сотен людей — всех, кого удалось вытащить живыми с окраины Белгорода и из Бобровска. Вот такие, вот, пироги, товарищ Иванников.
— Можно просто Владимир, — заметил я, посматривая на приткнувшегося к переборке капитана СТК. Дядька неожиданно раскраснелся, как помидор, и стал хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыбина. — А что с вашим капитаном, астма, что ли?
— (Цензура)! Степаныч! На воздух его, быстрее! Помогите вытащить его на палубу! — майор в отставке стремглав развернулся к Горбаню, выдирая пуговицы, расстегнул капитану воротник рубашки. — Сердце у него! Быстрее!
Присутствующих не пришлось долго упрашивать — пять-шесть человек мигом подхватили мужика, галопом пронеслись по коридорам, и спустя полминуты вынесли больного на верхнюю палубу. По ходу дела ван Клейст отдал Амару Сингху распоряжение притащить судовую аптечку, или, как там, у моряков называется запас лекарств, а затем послал Бойда переговорить по радио с медиками. Между тем, дыхание Горбаня постепенно вошло в нормальный ритм, и Стрелков прекратил обогащать наш лексикон редкими оборотами речи великого и могучего русского языка.
— Так, господа и товарищи, придётся говорить здесь, на свежем воздухе, — зыркнул на нас Сергей Николаевич. Я кивнул, соглашаясь, т. к. самому как-то не улыбалось возвращаться обратно: кают-компания вся провоняла запахом кари, каких-то ароматизирующих благовоний, и прочей индийской экзотикой. Похоже, эти ароматы витали везде, практически в каждом помещении «Маджестика». — У Степаныча в здешнем климате обострились хронические проблемы с сердцем, а с лекарствами у нас напряжёнка, даже для раненых не хватает.
— Капитан Сингх сейчас принесёт ящик с лекарствами, — погладив бритую голову, произнёс Жерар. — Ещё я приказал поторопить подполковника и его подчинённых — пусть поспешат с возвращением от венгров.
— Хирург доберётся до нас только завтра, — заметил топтавшийся рядом наёмник, Гивинс, кажется. — Отсюда по прямой до Тордаташа около семидесяти километров, не считая тяжёлой дороги по джунглям.
— Главное, чтобы Коллинз и его команда выбрались на пляж, а мы пойдём ему навстречу, — командир «солдат удачи» оглянулся на лежащие в дрейфе корабли. — Майор, уточните, сколько у вас раненых?
— У нас двадцать пять человек, нуждающихся в медицинской помощи, — слегка нахмурился Стрелков. — Из них десять человек «тяжёлых», у которых мало шансов выжить без немедленной операции.
— Чёртовы арабы, продырявили нашу «птичку», — выругался Гивинс, смачно сплюнув за борт. — Будь у нас «цессна», Дэвид и Джулия прилетели бы к нам уже через час.
— Она тебе не даст, не надейся, — буркнул бельгиец, оборачиваясь к появившемуся из-за угла надстройки Сингху. — Амар, ты очень медленно бегаешь. Либо быстрее бегай, либо заведи себе вестового.
— Володя, о чём это говорят твои дружки? — вполголоса поинтересовался Сергей Николаевич. — У них есть самолёт?
— У нас есть самолёт, — с нажимом на слово «нас» ответил я. — К сожалению, «цессну» недавно подбили, повредив один из её движков. Даже не знаю, смогут ли французы её починить.
— У вас, тут, похоже, полный интернационал, — проследив, как Горбань запивает горсть каких-то разноцветных таблеток, задумчивым тоном произнёс Стрелков. — Я видел на палубе траулера даже какого-то узкоглазого азиата. Чёрные есть?
— Это Кимура, не вовремя вылез из машинного, — сразу же припомнил Руденко. — А чёрных у нас человек пять, точнее, не у нас, а в отряде Жерара.
— Господин Стрелкофф, в моём отряде не делят людей на расы и национальности, — выслушав перевод, ван Клейст кашлянул, привлекая к себе внимание. — У меня есть либо хорошие солдаты, либо очень хорошие.
— Хорошо сказал, сразу видно — наш человек, — обезоруживающе улыбнулся отставной майор-пехотинец. — Без обид, господа-товарищи, но «большой песец» превратил меня в жуткого расиста… Короче, ни с кем из вас я не ходил в разведку, и не знаю, чего от вас ждать.
— Логично. Каким Вы, господин Стрелкофф, видите своё будущее, и будущее своих людей? — кивнув в знак согласия, поинтересовался бельгиец. — При условии, что мы не являемся врагами.
— Вижу, что у вас с питерским майором на этом берегу реки уже всё схвачено. И аргументы у вас железные, — Сергей Николаевич махнул рукой в сторону двух единиц бронетехники, что стояли на берегу. — А как насчёт левого, необитаемого берега? Мы поживём там месяц-другой, подумаем, присмотримся к вашей конфедерации, а потом и решим, как жить дальше.
— Не возражаю, — пожал плечами командир наёмников. — Я даже подкину вам оружия и патронов для защиты от диких зверей.
— Жерар, здесь есть одна маленькая проблемка: левый берег обитаем — там живут коренные жители здешнего мира, — наверное, разорвавшаяся на палубе бомба произвела бы куда меньший эффект, чем моё неожиданное заявление. — Вот, гляньте, чего мы наснимали часа два-три назад…
Айфон пошёл по рукам всех, кто находился на верхней палубе танкера, а я рассказывал, каким образом нам достались фотоснимки с изображением аборигенов и их «собачек». Не забыл упомянуть, что в «амтрэке» валяются трофеи, и любой желающий может примериться к туземному оружию, помахать копьями и мечом. Кроме того, неплохо было бы определить, из какого именно металла выковано оружие здешних жителей, и попробовать переплавить трофейные образцы.
— (Цензура), Володя, и когда же ты планировал просветить нас насчёт этого!? — как я и предполагал, едва переварив новость, Руденко тотчас обрушился на меня с упрёками. — Хорош гусь! А если бы вас там убили?
— Ну, не убили же. Руслан, не драматизируй, — отмахнулся я. — Сейчас надо решить, чем помочь Сергею Николаевичу и всему его «племени». Я бы предложил ему вариант с Данилово и соседними русскими анклавами, но пусть он сам решает, куда идти дальше, и что делать.
— Владимир, в следующую экспедицию на тот берег вы пойдёте в составе взвода моих лучших бойцов, — в отличие от Руденко, ван Клейст умел сдерживать собственные эмоции, лишь пробурчал что-то неразборчивое. — Вообще, мы предполагали подобное — на аэрофотоснимках левого берега было кое-что подозрительное, явно искусственного происхождения.
— Чёрт, такой спектакль не разыграть, даже если бы очень захотелось, — метнув на меня острый взгляд, неожиданно произнёс Стрелков. — И вы оба знаете больше, чем говорите.
— Ага. Знающий не говорит, а говорящий не знает, — хмыкнул я, забирая айфон. — Короче, Сергей Николаевич, предложение следующее — решайте сами, что вам делать, куда идти. Оружие и топливо вам, наверное, дадут — Жерар хорошо относится к русским.
— Топливом обеспечим, дадим полтора десятка автоматов с боекомплектом, как я и обещал, — подтвердил бельгиец. — Господин Стрелкофф, я бы хотел убраться отсюда до темноты, иначе нашим медикам придётся прокатиться по ночному пляжу, чтобы заняться вашими ранеными. Это побережье смертельно опасно в тёмное время суток, и я не хочу подвергать своих людей ненужному риску.
— Хорошо, мы не станем создавать лишних проблем, и уходим вместе со всеми, — переглянувшись с Горбанем и Кадкиным, произнёс Сергей Николаевич. — Надеюсь, в вашей деревне хватит места, чтобы разместить гостей в количестве двухсот шестидесяти четырёх человек?
— Думаю, да, — обменявшись взглядом с Русланом, кивнул я. — После недавней войны с арабами у нас появилось много свободной жилплощади.
— А давай-ка, майор, прокатимся на твоём танке, ты мне расскажешь про вашу историю, а я поведаю про наши горести и злоключения? — хитро прищурился Стрелков. — Степаныч, Василий, надеюсь, вы обойдётесь без меня какое-то время, а?
— Попробуем, Сергей, без тебя, — прогудел в ответ усатый капитан судна «река-море». — Сколько тут шлёпать вдоль берега до вашего посёлка, господин ван Клейст?
— До русского посёлка около пятидесяти километров, до темноты успеем, — прикинув расстояние, ответил Жерар. — Лучше, обращайтесь ко мне «команданте», а не «господин». Давайте, договоримся о канале радиосвязи…
— Так, Руслан, вытаскивай с Эс-Тэ-Ка наших бравых парней, — приказал я, под шумок отозвав капитана за угол надстройки. — Быстро.
— Уже. Как только ты раскололся про ваши приключения на берегу, я их мигом выдернул с сухогруза, — доставая рацию, усмехнулся Руденко. — Сашка с Владом уже на «Дзуйкаку».
— Чего? Какой ещё, нафиг, «…каку»? — опешил я, круглыми глазами глядя на своего боевого товарища.
— У Кимуры, старшего моториста с траулера, прадед служил механиком на японском авианосце «Дзуйкаку». Погиб вместе с кораблём в сорок четвёртом, — пояснил Руслан. — Кимура предложил переименовать сторожевик в «Дзуйкаку» в честь своего героического предка, а мы с Сухониным не возражали.
— Хорошо, только американцам об этом ни гу-гу, чтобы не создавать проблем, — я подозрительно покосился на капитана, ранее не замеченного в любви к Японии и её обитателям. — Сухонин — как, толковый мужик?
— Эрик Робертович — голова, дядька старой закалки, — с уважением в голосе произнёс Руденко. — Сейчас таких уже и не делают.
— Сейчас вообще ничего не делают, — буркнул я, оглядываясь назад. — Марк, подойди сюда, разговор есть.
Раздав боевым товарищам новые вводные, я подождал, пока Стрелков переговорит со своими, а затем мы оба перешли на борт «зодиака». Здесь я познакомил Сергея Николаевича с Барулиным и Зеленцовым, после чего коротко рассказал обоим капитанам об итоге переговоров с гостями. Переглянувшись между собой, Владислав с Александром принялись мягко обрабатывать Стрелкова, исподволь подводя того к мысли, что баб и детишек надо бы поселить в каком-нибудь безопасном месте. Я сразу же сообразил, что, побывав на борту СТК, мои опера, как говорится, проникли в среду, и теперь отлично осведомлены о настроениях народа на корабле с верховий Амазонки.
— Скажи-ка, майор, а где это вы захомячили «тэ-пятьдесят пятый»? Склад долговременного хранения нарыли, что ли? — ступив на твёрдую землю, с ехидцей в голосе поинтересовался Сергей Николаевич. — Только не заливай, что питерские опера разъезжают на танках, аки на «жигулях».
— Это не наш танк, наша машина — вон тот «амтрэк», — я махнул рукой в сторону амфибии. — Сейчас познакомлю тебя с остальным личным составом.
— Чудны твои дела, господи: менты ездят на амеровской «броне», а родимый «тэ-пятьдесят пятый» в руках каких-то проходимцев, — поморщился Стрелков. — Владимир, представь мне своих питерских товарищей.
— Вольфганг Нидеррайтер, бывший офицер «штази», рядом — его сын, Гельмут Нидеррайтер, — ухмыльнулся я, глядя, как вытягивается лицо гостя. — Лейтенант Константин Григорьев, питерский мент… Сержант Мишель Бертье, командир танка, из отряда тех самых проходимцев, по совместительству торгует шлюхами из Тюрингии…
— Неплохо устроился, значит, — в голосе Сергея Николаевича явственно послышалась некоторое недоверие. — У вас здесь, что, и бордели имеются?
— Не Амстердам, конечно, но Мишель всегда готов организовать пару доступных девок, — прищурился я, переходя на свой ужасный английский. — Сержант предлагает баб в обмен на информацию о способах установки динамической брони у нас, в России.
— Тогда он обратился по адресу. Бертье, советы ветерана трёх войн обойдутся Вам в цинк патронов «пять сорок пять» к автомату Калашникова, — неожиданно заявил Стрелков на отличном английском языке. — Пользованые шлюхи меня не интересуют. Вы готовы платить патронами?
— Сэр, в данный момент у нас нет боеприпасов указанного калибра и типа, — почуяв в собеседнике старшего по званию и опыту военного, Мишель вдруг вытянулся по стойке «смирно». — Но я могу запросить срочную доставку на завтра с базового склада. Такой вариант Вас устроит?
— Чёрта с два, сержант. Я не собираюсь делиться знаниями в долг, — моментально возразил Сергей Николаевич. — Предлагаю следующее: Вы привезёте патроны в… Данилово, где я знакомлю Вас с русским офицером-танкистом… Кхм, будет лучше, если Вы предложите на обмен два цинка — информация из первых рук стоит того.
— Сэр, да Вы на ходу подмётки рвёте, — передразнивая Бертье, заметил я. — Бэ-Ка и у нас полно, мы же не жмоты какие-нибудь, а вполне нормальные люди, своих обеспечим.
— Не обижайся, Володя, у вас я ещё найду, что попросить, — заглянул мне в глаза Стрелков. — Эти твои «солдаты удачи», извини за прямоту, не обеднеют, да ещё и узнают от настоящего профи такого, чего не сказано ни в одном наставлении.
— Ладно, не буду спорить, — кивнул я, прекрасно зная, что у наёмников до фигища самого разного боекомплекта. Как-никак, мы сами помогали ван Клейсту грузить ящики с боеприпасами и вооружением, и походу успели посчитать то, да сё. — «Калаш» у тебя румынский, что ли?
— Какой был, такой и взял, — видимо, припомнив что-то не очень приятное, тяжело вздохнул Сергей Николаевич. — Трофейному коню в зубы не смотрят.
— Ладно, по пути успеем поговорить и о нас, и о вас, — решил я, протягивая руку командиру танкового экипажа «диких гусей». — Сержант, мы были рады нашему знакомству. Надеюсь, в ближайшее время свидимся вновь.
— Я обязательно приеду в русский анклав, и привезу господину майору два цинка патронов, — заверил Мишель. — Бертье всегда держит данное им слово.
Распрощавшись с танкистом, мы загрузились в «амтрэк», и покатили домой. Амфибия быстро обогнала все три тихоходных корабля, гуськом ползущих вдоль побережья. Как пояснил Константин, такой строй назывался кильватерным, и был излюбленным строем на флоте. Мне, если честно, было глубоко фиолетово, каким строем ходят флотские, лишь бы они успели подойти к Данилово в светлое время суток. Иначе, по темноте нам пришлось бы столкнуться с массой непредсказуемых трудностей, перевозя народ с кораблей в наш посёлок.
Предложив Стрелкову первым делом перекусить, чем бог послал, мы достали американские сухпайки, затем открыли консервы — обыкновенную российскую тушёнку и какие-то итальянские сардины в масле. Как я и предполагал, Сергей Николаевич сразу же поинтересовался, откуда у простых российских ментов взялись харчи потенциального противника. Мне пришлось вкратце рассказать о приключениях оперов в чужом мире, о последовательном и неожиданном появлении сначала того самого потенциального противника, а затем и потенциального союзника в виде отряда наёмников из далёкой Африки. Повествование плавно перешло к сражению с исламистами, к вояжу в техасский анклав…
— Командир, за нами идёт чья-то машина! — внезапно прервал мой рассказ Зеленцов. — Грузовик, вроде, знакомый!
— Стоп, моторы! Разворачивай! — крикнул я отцу и сыну Нидеррайтерам. — Все на выход!
— (Цензура), не хотел вот так, сразу, просить у едва знакомых людей, и, похоже, попал, — выругался Стрелков, демонстрируя полупустой магазин от своего автомата. — Мужики, у меня всего пятнадцать патронов. Подкиньте Бэ-Ка, если можете.
— Ну, ты даёшь, Сергей Николаевич, — с удивлением произнёс Зеленцов, протягивая майору набитый патронами магазин. — А чего же ты тогда так долго тянул переговоры с Русланом и Марком, когда те подошли к вам на траулере?
— Потому и тянул, что у нас с оружием и боекомплектом был полный абзац. Да, и кто же в тот момент знал, что вы — свои, русские, — подмигнул капитану гость, принимая все три протянутых ему магазина: от самого Владислава, от меня, и от Григорьева. — Эх, была бы у нас хотя бы пара «тэ-пятьдесят пятых» и десяток пулемётов — хрена бы лысого мы ушли с наших земель…
— Это польский «ивеко», — присмотревшись в бинокль, произнёс Александр. — Да, точно, поляки… В кабине, вроде, сам Дзенсикевич, а за рулём — Тадеуш. Ну, да, Тадеуш, как там его…
— Мазовецкий, — подсказал я, вскидывая свой бинокль. — Да, поляки… Чего это они сигналят? Рации, что ли, нет?
— Так, товарищи опера, объясните по-быстрому — это свои, или нет? — оторвался от прицела Стрелков. — Триста метров до цели… Ну?
— Соседи, Сергей Николаевич, ещё вчера помогали восстанавливать разрушенные деревенские дома, — опустил автомат Зеленцов. — Вон, ихний главный нам рукой машет.
— Пан Владимир, пан Александр, пан Владислав! Панове! — соскочив с тормознувшего в десяти шагах от «амтрэка» грузовика, Дзенсикевич бросился к нам, размахивая руками, и что-то тараторя по-польски. Я понял лишь «матка-бозка» и ещё пару слов, явно из церковного лексикона. — Чудо великое! Панове, чудо великое! Мы не одни в этом мире!
— О чём это он? — наш гость с подозрением воззрился на возбуждённого поляка, словно видел перед собой умалишённого. — Какое чудо?
— А хрен его знает, — признаюсь, в тот момент и меня посетила мысль о том, что у соседа, что называется, прохудился его «скворечник». — Пан Анжей, да, объясни, ты, наконец, что случилось!?
— Песня! Пан Владимир, ты слышишь эту песню? Это не запись — это прямой эфир! — махнув рукой в сторону «ивеко», Дзенсикевич перешёл на русский. — Польская радиостанция! Из Познани! Она вышла в эфир час назад! О, Матка Бозка!
— Вольфганг! — позвал я нашего немецкого товарища. — Будь добр, помоги с переводом, а то пан Анжей чересчур возбуждён.
— Да, это современная польская мелодия, — прислушавшись к исторгаемой из динамиков музыке, спустя полминуты подтвердил Нидеррайтер-старший. — Может, запись?
— Какая запись, панове?! — вскричал Дзенсикевич. — Говорю же вам — в эфир вышла эф-эм радиостанция из города Познань! Они уже обращались ко всем, кто их слышит!
— Пан Анжей, да верим мы тебе, верим, успокойся, пожалуйста, — произнёс я, переглянувшись с парнями. Пока большинство из нас смотрело на польские пляски Дзенсикевича, Костя обошёл грузовик, заглянул в кузов, после чего отрицательно качнул головой — чисто. Пан Тадеуш сидел за рулём, вполголоса подпевая, и, похоже, даже не сообразил, что лейтенант неспроста крутится вокруг его машины. — Ты лучше скажи, почему вы не сообщили об этом по рации. У солдат Жерара хорошая радиостанция.
— По рации? Забыли, пан Владимир, забыли, — на мгновение призадумался поляк. — Едва мы услышали в эфире родную речь, в Бялобжегах началось…
Словно подтверждая правдивость слов пана Анжей, музыка стихла, и из динамиков полилась характерная польская речь, с большим количеством шипящих согласных. Услыхав это, Дзенсикевич тотчас завопил, словно резаный, и… бросился обниматься.
Выудив откуда-то из закромов машины бутылку водки, Мазовецкий спрыгнул на песок, и, свинтив крышку, с улыбкой протянул ёмкость Григорьеву. Бросив на меня вопросительный взгляд, Костя сделал небольшой глоток, и передал водку капитану Барулину. Бутылка пошла по кругу, и вскоре возвратилась к пану Тадеушу, опустошённая почти наполовину.
— Герр майор, это прямой эфир, — послушав, о чём говорит радиоведущий, Вольфганг снял шлем, проведя ладонью по своим коротким седым волосам. — Диктор говорит, что сутки назад поляки героически отбили нападение каких-то чёрных бандитов, а сегодня в Познань прибыл русский отряд. Из Москвы. Воевода города ведёт переговоры с русскими об объединении усилий… Ещё призывает жителей города не углубляться в лес в восточном направлении — там слишком опасная фауна.
— (Цензура), (цензура), охренеть можно, — высказал наше общее мнение Зеленцов. — Володя, а если перенеслось всё правительство, министры, и прочие депутаты?
— Маловероятно. Земная поверхность перенеслась кластерами, кругами, диаметром примерно в десять километров каждый, — ответил я. — Кластеры словно вырезаны гигантским лазером, и вырезаны произвольно, вперемешку по странам и даже континентам. Москва, Влад, большая, и вряд ли перенеслась целиком…
— Откуда вы это всё знаете? — Стрелков посмотрел на меня так, что я невольно поёжился под пристальным взглядом майора.
— У нас есть карта ближайших окрестностей, — произнёс я, решив, что Николаич «дозрел» до серьёзного разговора о его будущем, и будущем остальных беженцев. — Нарисована по снимкам, сделанными с самолёта.
— С «цессны»? — зачем-то уточнил гость. — Французами?
— Нет, у нас есть ещё один комплект фотоснимков, более качественный, сделанный с борта «ила», — прищурился я, наблюдая за реакцией Стрелкова. — Я не успел рассказать тебе, как наши и французы догнали и положили в дрейф саудовский супертанкер, а ван Клейст со сводным отрядом бойцов трёх анклавов привёл этот трофей домой. В-общем, у нас до хрена сырой нефти, которой должно хватить на ближайшее обозримое будущее.
В этот момент захрипела рация, сунутая Александром в разгрузку — нас вызывал кое-кто с позывным «Барракуда». Остановившись для разговора с поляками, мы и не заметили, что сторожевик прибавил ход, обогнав более медлительные танкер и судно типа «река-море». Руденко же увидел, что мы стоим, да ещё и в компании, и поинтересовался, не нужна ли поддержка с моря. Я вывалил на Руслана весть о внезапно заработавшей радиостанции из города Познань, предложил капитану послушать самому, указав частоты вещания. Походу попросил Гельмута вызвать бельгийца, чтобы и тот получил шанс насладиться современной польской попсой.
Пока я разговаривал с экипажем траулера, радиоведущий перешёл на английский, а Дзенсикевич наконец-то прекратил трещать без умолку о проведении божьем. Мы прислушались к звучащей из динамиков речи, в которой сообщались общие сведения о неком анклаве поляков посреди чужого и враждебного мира. К сожалению, ди-джей не смог указать хоть какие-нибудь ориентиры своей дислокации, упомянув лишь, что к востоку от Познани раскинулись непроходимые реликтовые леса. В-общем, кроме самого факта наличия ещё одного польского кластера, реально толковой информации оказалось с гулькин нос.
Разговор с Жераром не прояснил ничего нового — командир наёмников полагал, что радиостанция вещает из района, расположенного к северу, или западу от Тордаташа. Зато бельгиец сразу же высказал предположение, что и венгры, и поляки столкнулись с одними же и теми чернокожими агрессорами, базирующимися где-то поблизости от обоих анклавов.
Говоря о Москве и русских, ван Клейст порекомендовал нам не пороть горячку, и не нестись, сломя голову, на поиск очередных соотечественников. Ибо для начала неплохо бы пристроить те две с половиной сотни беженцев, которые пребывали в неизвестности на борту СТК. Да, и неизвестно, какие люди оказались у власти в перенесённой в иной мир части столицы Российской Федерации, и с кем, и с чем нам предстоит столкнуться.
В словах Жерара имелся определённый смысл — совсем недавно нам пришлось пресекать попытку насильственной смены власти в Данилово и его окрестностях. Переворотом руководили солидные и богатые люди, принадлежавшие к властьимущей элите старого мира, не постеснявшиеся в выборе средств для достижения своих личных целей. Эти люди без зазрения совести отдали приказ «мочить» всех, кто встанет на пути толпы самозваных «революционеров». В результате спровоцированного столичными «шишками» кровопролития погибли участковый, глава администрации посёлка, несколько человек из числа самих нападавших. И, если бы не неожиданное появление в деревне иностранных военных медиков, смертей оказалось бы намного больше.
— Пан Анжей, пан Тадеуш, давайте-ка, езжайте домой, — подводя итог разговорам, предложил я. — На данный момент ясно одно — где-то поблизости имеется ещё один польский кластер. Но пока мы не можем определиться даже с направлением поиска ваших соотечественников. Панове, приезжайте завтра в Данилово, и сами переговорите с ван Клейстом и американцами о том, где искать, и как искать.
Распрощавшись с поляками, мы вновь выиграли соревнование в скорости у бывшего японского траулера, и примерно через двадцать минут ответили на запрос наблюдательного поста. За эти двадцать минут я успел завершить повествование об эпопеи Данилово и его окрестностей, и даже поделился со Стрелковым некоторыми планами на будущее. Подумав, я не стал замалчивать информацию о кое-каких скользких моментах, которые возникали между нами и местными жителями, решив, что Сергей Николаевич должен знать правду. А правду, как известно, лучше всего узнавать из первых рук, а не по принципу ОБВС, или через представителей второй древнейшей профессии. Иначе, как и при контактах с представительницами первой древнейшей профессии, существует большая вероятность подцепить что-нибудь весьма неприятное.
Выкатившись на трассу, мы получили возможность полюбоваться картиной из прошлой жизни, из жизни старого мира — свежевспаханное поле, и мирно урчащий трактор на дальнем краю этого самого поля. Затем ветер донёс со стороны посёлка перестук молотков, сменившийся противным визгом мотопилы. На миг даже представилось, что вокруг нас нет никаких реликтовых лесов, нет моря, нет наёмников, поляков, аборигенов, и всего прочего. Увы, очередной запрос по рации вернул меня к суровой реальности бытия в чужом мире.
— Так, парни, домой заезжать не будем, остановимся, и подождём Георгия у лётчиков, на самолётной стоянке, — решил я, переговорив по рации с командиром ополчения. — Если Никитин подсуетится, и организует технику, то, может, и успеем перевезти беженцев до темноты.
— Эх, нам бы сейчас вездеход Марка. Перевезли бы людей на раз-два, — с сожалением вздохнул Зеленцов. — Идиот Доценко, (цензура) такую машину!
— О чём это он? — склонившись поближе к моему уху, поинтересовался Сергей Николаевич.
— Если коротко, то один хитрозадый пиндостанский еврей обвёл вокруг пальца местных деревенских лохов, — скрипнул зубами я. — В результате обмена «баш на баш» еврей получил вездеход «витязь» на ходу, а наши дурни стали богаче на два «бэтээра», «семидесятки», неисправные, да ещё и без вооружения.
— Вот оно, что, — протянул Стрелков. — Знаешь, а попроси-ка ты своего бельгийца вернуть вездеход в посёлок. С обоснованием, что эта машина нужна здесь, для разгрузки-погрузки судов. У вас же нет никакого причала?
— Причала нет, это правда, — задумался я. — Жерар, кстати, положил глаз и на эту нашу амфибию. Думаю, предложит обмен.
— «Амтрэк» не отдавай, майор. «Броня», прямо скажем, хреновенькая, вооружена слабо, но на ходу, да ещё и плавающая, — подумав, посоветовал гость. — А с «семидесятками» мы что-нибудь потом придумаем… А что за штука спрятана вон в том капонире?
— Автоматическая зенитка «вулкан», в буксируемом варианте, — ответил я, удивившись про себя тому, что Стрелков смог сходу разглядеть отлично замаскированную огневую позицию наёмников. — Так, Николаич, если увидел ты, то увидит и другой спец… Чёрт возьми, надо позвать сержанта Маккоя, сказать, что его маскировка — дерьмо.
— Нет, не надо никого звать. Я угадал позицию метров со ста пятидесяти, а до этого мы проехали с километр, считай, под прицелом зенитки, — засмеялся майор. — Так, что, сержант Маккой не заслужил… люлей… от союзников.
После сражения с исламистами блокпост возле стоянки нашей авиатехники подвергся кардинальной перестройке. Бетонные столбы и плиты пошли на сооружение сразу трёх огневых позиций, на шоссе появились тент, столик, и стулья, а рядом постоянно торчала какая-нибудь машина. Днём «на блоке» постоянно находился дежурный из ополченцев, шастали туда-сюда занятые своими делами «дикие гуси» из отделения сержанта Маккоя. Под тент периодически заглядывали Сапрыкин и французы, с головой окунувшиеся в ремонт и обслуживание «цессны» и «ила».
На ночь пост ополченцев удваивался, а сами дружинники перебирались на сооружённую рядом с «боингом» десятиметровую вышку. Забраться на эту вышку можно было лишь с фюзеляжа самолёта «Люфтганзы». Свободные от службы наёмники с комфортом ночевали в «боинге», или в грузовой кабине «семьдесят шестого».
Лётчики проводили ночь на нашей базе, т. к. после потери в бою с исламистами половины лётного состава ван Клейст запретил оставшимся пилотам рисковать своими драгоценными жизнями. Здесь бельгиец был прав на все сто: именно лётчики сыграли важнейшую роль в захвате супертанкера, благодаря чему земляне оказались обеспечены нефтью лет на пять вперёд. Оставалось придумать, как превратить «чёрное золото» в бензин, солярку и керосин.
Приехав «на блок», мы первым делом отловили Ориоля и Сапрыкина, оторвав их от возни с повреждённым двигателем двухмоторной «цессны». Поинтересовавшись перспективами проведения воздушной разведки в ближайшее время, узнали, что всё зависит от того, сумеет ли венгры воспроизвести на своих станках какую-то хитрую деталь, или нет. Как выяснилось, за время нашего отсутствия Броссьер вышл на связь с капитаном Деларьеном, и дал тому задание исследовать возможности станочного парка в венгерском анклаве. Робер не подвёл, и теперь пилоты с нетерпением дождались очередного конвоя до Тордаташа, чтобы доставить мадьярам образец, и попробовать воссоздать нечто похожее.
Нашу беседу с лётчиками прервало появление колонны из четырёх грузовиков, направлявшихся из посёлка прямо на пляж. Головным «камазом» управлял командир даниловского ополчения, и мы, не мешкая, познакомили Стрелкова с Георгием. Последний сразу же оценил жизненный и военный опыт нашего гостя, предложив Сергею Николаевичу постоянное место жительства в Данилово, либо в любой из окрестных деревушек. Майор пообещал, что подумает, сославшись на то, что ему требуется посоветоваться с его людьми. Улучив момент, Зеленцов шепнул Георгию, что Стрелков тянет время лишь для вида, а сами беженцы, можно считать, уже у нас в кармане. Точнее, в Данилово и Замятино, где, как известно, достаточно пустующих домов.
Приехав на пляж, мы обнаружили там американских морпехов — у наблюдательного поста стояли «хамви» подполковника Коллинза и LAV-25 лейтенанта Фридмана. Американцы о чём-то беседовали с капралом, командиром наблюдателей, и посматривали в сторону подходивших с востока кораблей.
В полукилометре от берега застыл на якоре, словно остров, «Сириус Стар», у борта которого виднелась целая флотилия самых различных шлюпок и лодок. В стороне от супертанкера виднелась выступающая из воды верхняя часть надстройки потопленного саудовского фрегата, а в сотне метров напротив нас на мелководье распластавшейся птицей лежал совершивший вынужденную посадку «аэробус». Я сразу же обратил внимание на то, что наступил отлив, обнажив пилоны двигателей, и крылья самолёта слегка возвышаются над водной гладью.
— Вижу, что не соврали насчёт супертанкера и америкосов, — повертев головой, задумчивым тоном произнёс Стрелков. — Мда, скажи мне кто-нибудь месяц назад, что придётся вошкаться с живыми пиндосами — плюнул бы тому в рожу, не задумываясь.
— Пойми, ты, наконец, Сергей Николаевич, что у нас, по сути, нет деления на национальности, — произнёс я, глядя майору прямо в глаза. — А пиндосы, как ты их называешь, оказались более-менее нормальными людьми, и, не раздумывая, пришли на помощь, по первой же просьбе.
— Ладно, не грузись, майор, всё я понимаю, не маленький, — усмехнулся Стрелков. — Уже и поворчать нельзя… на старости лет.
— Ладно, знакомство с «кожаными воротниками» отложим «на потом», — решил я, оборачиваясь к подошедшему здоровяку. — Георгий, а почему так мало машин? И где автобус?
— Сейчас все приедут, — ответил командир даниловского ополчения. — Володя, там азеры к нам на Пэ-Эм-Жэ просятся, говорят, что наёмники и постояльцы сожрали почти все их припасы.
— Подобного следовало ожидать, — засмеялся я. — Так, они сами в гости пожаловали, или по радио запрос дали?
— Вышли на связь через солдат ван Клейста, попросили кого-нибудь из начальства, Маккой вызвал меня, — разъяснил Георгий. — Ты мне лучше скажи — стоящие они люди, или так себе? Если толковые, работящие, то пусть переезжают, места всем хватит.
— А шут их знает, если честно, — я не стал кривить душой, и ручаться за малознакомых людей. — В принципе, среди постояльцев Мамеда есть толковые мужики, которых надо бы сманить к нам, в Данилово. Кроме того, у тех водил есть техника, грузовики, да и с бойцами у нас не густо.
— Ну, надеюсь, на этом корабле хоть с полсотни мужиков, да, найдётся, — Георгий махнул рукой в сторону приближавшегося судна. — Сергей Николаевич, ведь, найдётся, да?
— У меня в строю всего девять человек, — хриплым голосом ответил Стрелков. — Девять! Из сорока… Из сорока добровольцев, взявшихся за оружие… Остальные — гражданские, бабы, дети, раненые.
— Давай, Сергей, рассказывай про вашу эпопею, — я почувствовал, что наши ресурсы, вооружение, и союзники всё же произвели на майора впечатление, и ему нужно выговориться. — Здесь все свои, практически узкий круг в малом составе, так сказать.
— Да, что рассказывать… Есть закурить? — похлопав по карманам, Стрелков вопросительно взглянул на меня. Зеленцов протянул гостю пачку «Мальборо», настоящего, американского производства, найденную в каком-то чемодане на пляже. — Началось всё, как в том анекдоте, где утро добрым не бывает… Меня разбудил сосед, частный сектор, как-никак…
…Ну, да, всё, почти, как у всех — в первый день после катаклизма люди метались по округе, везде натыкаясь на джунгли чужого мира, — слушая Николаича, я автоматически сравнивал его ситуацию с нашей. — Ага, на второй день они, как и мы, пересеклись с соседями — рядом оказался кластер с окраиной Бобровска, несколько деревушек… А вот с соседями-«латиносами» им круто не повезло…
— А кто спровоцировал столкновение — наши, или бразильцы? — Александр перехватил мой взгляд, кивнул головой, мол, всё путём, командир. — Прям Троянская война какая-то…
— Наши, конечно, уроды малолетние. «Мажоры», мать их, привыкли к безнаказанности за спинами своих родителей из обладминистрации, — Стрелков со злостью отшвырнул окурок далеко в сторону. — Если изнасилованные девки шумели сверх меры, и не соглашались на отступные, предки давили на ментов, на прокурорских, а дальше и объяснять не надо…
…В отличие от нас, занятых решением внутренних проблем, белгородцы уже на второй день перешли к изучению окружающей их местности. К сожалению, разведкой занялись все, кому не лень, точнее, те, у кого имелись ресурсы в виде хороших внедорожников, и кто страстно желал найти себе приключений на одно место. Имея и первое, и второе, «золотая молодёжь» Белгорода, видимо, решила, что им выпал шанс поиграть в очередную крутую игру, что-то типа ралли «Париж-Дакар» по местным джунглям.
Самоназначенные «разведчики» быстро обнаружили пару соседних анклавов, познакомились с жителями города Бобровска и с обитателями фавел Сан-Паулу. Первые не произвели на «золотую молодёжь» особого впечатления — такие же россияне, ничего интересного. А вот бразильцы — экзотика, с ними оказалось интересно и за жизнь побазарить на языке проклятых «гринго», и косячок забить, и вискаря хапнуть.
Поначалу всё шло мирно и дружно, никто никого не бил, и не резал. Парни перетирали и пили за дружбу народов, и вообще, вокруг крутились мулатки с круглыми попками и шоколадного цвета кожей. Дамочки произвели сногосшибающее впечатление на накачанных наркотой и алкоголем пацанов, и те с чего-то решили, что бразильянки дадут им сразу и без проблем. Мулатки придерживались иного мнения насчёт «дать сразу», и, вместо того, чтобы расслабиться, и получать удовольствие, подняли визг и шум. В результате такой несогласованности у белгородских «мажоров» возникла потасовка с не пожелавшими делиться своими женщинами бразильскими мачо, быстро переросшая в перестрелку.
Практически сразу же выяснилось, что «шоколадные» парни вооружены на порядок лучше своих бледнолицых визави, а кокаин с коньяком не давал такой же неуязвимости и сверхметкости, как волшебный эликсир всевластия в компьютерных играх. В-общем, из десяти горе-разведчиков домой вернулись лишь четверо, оставив на поле боя не только тела своих товарищей, но ещё и подарив обитателям фавел в качестве трофеев пару отличных японских внедорожников. Самое же поганое в этой ситуации оказалось то, что по возвращении домой «мажоры» сразу же кинулись глушить водку на хате у какой-то разбитной девицы, словно нашкодившие коты, и никому не поведали о своих похождениях.
На следующий день более двух с половиной сотен хорошо вооружённых бразильцев нанесли ответный визит сразу в оба российских кластера. Видимо, «латиносы» не особенно хорошо разбирались в географии, и не нашли никакой разницы между соседями, посчитав, что все русские одинаково виноваты в произошедшем вчера конфликте. В принципе, бразильцы были в своём праве: в аналогичной ситуации никто бы не стал выяснять, кто, к примеру, конкретно виновен — жители города Майями, или ньюйоркцы. И те и другие являлись американцами, следовательно, должны были понести коллективную ответственность за своих бестолковых соотечественников.
Нападение застало врасплох немногочисленных полицейских и добровольцев из числа местных охотников, дежуривших на импровизированном блокпосту на окраине кластера. Быстро выяснилось, что беднота из фавел обладает подавляющим огневым превосходством, и шутить с «латиносами», ой, как, не стоило. Массированным огнём из «базук» и пулемётов горячие южане почти мгновенно смели и блокпост и его защитников.
Затем бразильцы пронеслись по городским улицам на джипах и внедорожниках, словно ураган, стреляя налево и направо, подожгли с десяток строений, и, наткнувшись в нескольких местах на жёсткий отпор, быстро убрались прочь. Позднее выяснилось, что «латиносы» прихватили с собой пару десятков пленных, в основном, лиц женского пола.
Среди жителей анклава началась паника, многие бросились спасаться в джунглях чужого мира, десятки машин отправились в сторону бобровского кластера. В этот момент бразильцы произвели огневой налёт на другом участке, выстрелами из «базук» подожгли деревянные дома в частном секторе, а затем вновь попытались атаковать белгородцев. Атаку удалось отбить, нанеся «шоколадным» потери в живой силе, и даже захватить трофей — джип с установленным на нём пулемётом.
К этому времени вокруг Стрелкова самоорганизовался отряд из трёх десятков понюхавших пороху мужиков, вооружённых, в основном, ружьями и карабинами. Ещё одну группу из бывших военных и действующих полицейских сформировал подполковник Николишин, командир танкового батальона, приехавший на праздники в город, чтобы погостить у своей матери.
Кроме вышеуказанных групп ополчения в анклаве действовали ещё два-три более многочисленных отряда, состоявшие из представителей криминального мира, охранников, да и просто отчаянных мужиков. Именно одна из таких групп разыскала и выволокла из подполья четвёрку вдрызг пьяных «мажоров», которые поведали о причине конфликта с бразильцами, и своей роли в нём.
Здесь следует сделать отступление, и рассказать о географии района, куда провидение забросило наших соотечественников и их латиноамериканских соседей. К востоку и юго-востоку от белгородского и бобровского кластеров простиралось огромное пресноводное озеро, можно сказать, что оба анклава стояли на берегу этого водоёма. Западнее белгородцев оказался какой-то явно земной ландшафт, весьма напоминавший джунгли Южной Америки, или Юго-Восточной Азии. Северо-западнее раскинулись кварталы Сан-Паулу, в основном, фавелы. А к северу от бобровского анклава катаклизм закинул в другой мир ещё более опасного противника, чем неуступчивые бразильцы…
Вечером того же дня в гости к белгородцам пожаловала группа моряков с судна типа «река-море», вот, уже три дня бороздившего просторы огромного озера. Увидев несколько столбов дыма, поднимавшихся над сушей, капитан Горбань принял решение высадиться на берег и попытаться разыскать людей. Угодил, как говорится, прямо с корабля на бал, точнее, в пекло самой настоящей войны.
На следующее утро враг атаковал соседний, бобровский кластер, и дело сразу же приняло очень плохой оборот. В бой вступили северные соседи обоих русских анклавов — боевики мексиканского наркокартеля «Лос-Зетас», причём не тупоголовые отморозки низшего звена, а прекрасно подготовленный и вооружённый элитный отряд данного преступного синдиката. Думаю, не следует объяснять, что жители фавел Сан-Паулу легко нашли общий язык с «зетасами», сразу же на порядок увеличив общий ударный потенциал «латиносов». В-общем, где-то к полудню противник сломил сопротивление бобровских полицейских и добровольцев, окружил их, и принялся постепенно зачищать захваченную территорию.
Получив известие, что у соседей дела плохи, подполковник Николишин повёл на выручку свой отряд, но, увы, не смог пробиться к окружённым, и был вынужден отойти обратно. Отлично вооружённые «зетасы» имели раздавляющее огневое превосходство, и подполковник не стал гнать своих людей на убой. Тем не менее, благодаря Николишину и его пятидесяти бойцам, из бобровского анклава смогло вырваться некоторое количество мирных жителей — женщины, дети, старики.
Пытаясь отвлечь вражеские силы от соседей, отряд Сергея Николаевича рискнул атаковать бразильский кластер, и даже завязал уличные бои в трущобах. К сожалению, неведомый катаклизм забросил в чужой мир не только бесчисленные кварталы фавел, но и десятка полтора небоскрёбов, в результате чего бразильцы имели возможность координировать свои действия в обороне. Как только ветеран трёх войн почувствовал, что «латиносы» стали напирать на фланги — он тотчас начал отвод своих бойцов обратно, в чужой лес. Бразильцы не стали преследовать русских по пятам, видимо, опасаясь попасть в засаду, и ограничились обстрелом отходящих.
А далее произошла катастрофа. До появления на сцене мексиканцев обе стороны вели войну между собой, в основном, в дневное время суток, предпочитая проводить ночь в привычных, земных условиях. Ночной лес чужого мира таил в себе множество опасностей, и мало кто хотел бестолково завершить свой жизненный путь в пасти какой-нибудь местной твари. В свою очередь, боевики «Лос-Зетас», всегда делавшие ставку на запугивание своих врагов, сразу же сообразили, что бледнолицые либо боятся здешней ночной фауны, либо плохо подготовлены к боевым действиям в джунглях в тёмное время суток.
Видимо, во главе «зетас» стоял грамотный специалист, поэтому мексиканцы и примкнувшие к ним бразильцы не стали торопиться с окончательной зачисткой бобровского анклава. Оставив в кластере силы, достаточные для удержания загнанных в «котёл» русских, враг вечером выступил на юг. Где-то в районе двух часов ночи противник атаковал белгородцев на широком фронте, и быстро прорвался в нескольких местах вглубь русской территории. Сражение сразу же приняло ожесточённый характер, местами дело доходило до рукопашных схваток, но уже к утру стало ясно, что силы сторон слишком неравны.
В течении дня боевики наркокартеля и бразильцы рассекли анклав на две-три части, и, не спеша, методично расстреливали защитников из крупнокалиберных пулемётов, гранатомётов, и снайперских винтовок. Наши были вынуждены отходить сразу по нескольким расходящимся направлениям, и к вечеру четвёртого дня остатки отрядов Стрелкова и Николишина отступили на берег большого озера. Здесь уже находилась целая толпа беженцев, тех, кому повезло выскользнуть из-под обстрела, а в полутора десятков метрах от берега на якоре стоял корабль… По словам Сергея Николаевича, решение он принял моментально, как только увидел СТК и его капитана, который не испугался остаться, хотя мог увести своё судно в любой момент.
…Если смотреть правде в глаза, то исламистов подвела их относительная малочисленность. Если бы сомалийцев оказалось на пару десятков больше — в лучшем случае мы бы закрепились в Замятино, — подумал я, бросив взгляд на стоящих рядом товарищей. — А если бы нападавших было на пару сотен больше, то мы бы не удержали Данилово даже при поддержке наёмников и всего их бронепарка. Чёрт, лишь бы у бразильцев и «Лос-Зетас» не оказалось самолётов и кораблей…
— Эй, народ, кто умер-то? Евпатий-Коловратий, тишина, словно на похоронах, — сквозь замолкающий шум лодочного мотора послышался хорошо знакомый голос. — Кричу вам, кричу, а вы оглохли, что ли. Володя, что происходит, чёрт подери?
— Извини, Руслан, мы тут… задумались немножко, — тяжело вздохнув, отозвался я. — Сергей Николаевич коротко рассказал о их эпопее… А ты один, что ли?
— Марк с Сухониным остались на сторожевике, а я взял «зодиак», и к вам, — капитан махнул рукой в сторону японского траулера. — Ну, что, мужики, ждём «Маджестик», или начнём без него?
— Надо начинать прямо сейчас, если хотим успеть до темноты, — глянув на местное светило, произнёс Георгий. — Пока всех перевезём, пока разместим… Хорошо, если к полуночи управимся.
Командир даниловского ополчения был полностью прав: времени до заката оставалось не столь много, а СТК никак не мог высадить беженцев прямо на пляж. Судно встало на якорь примерно в четырёх сотнях метрах от уреза воды, у его борта уже покачивались шлюпки «Звезды», трофейные пиратские лодки и «зодиаки». Заявив, что перед транспортировкой раненых их сначала следует осмотреть на месте, Коллинз и прочие медики-американцы забрали у Руденко его плавсредство, и понеслись к кораблю с верховий Амазонки.
Спустя четверть часа к берегу подошёл «зодиак», доставив на сушу первую партию беженцев. Затем шлюпки и лодки засновали между судном и пляжем, словно общественный транспорт в час пик, высаживая на берег все новых и новых людей, мы засуетились, помогая женщинам и детям залезать в грузовики. Автобус, увы, имелся всего в единственном экземпляре, и он очень быстро наполнился беженцами старшей возрастной группы и матерьми с маленькими детьми.
Где-то через полчасика на связь вышел Дэвид, сообщив, что несколько пострадавших придётся прооперировать прямо на борту СТК. Подполковник попросил поскорее доставить на корабль наших незаменимых женщин, Марину и Диану, без помощи которых хирург не мог найти общий язык с некоторыми строптивыми пациентами. Кроме этого, Джулия Санчес диагностировала у капитана Горбаня инфаркт, категорически запретив тому подниматься на ноги. Командование судном перешло к помощнику Игоря Степановича, слишком молодому и неопытному парню лет двадцати пяти.
Чтобы не мотаться в посёлок, и не жечь попусту топливо, мы передали запрос Коллинза комендатуре, и спустя какое-то время на пляж примчались наши дамы, заплаканные и перепуганные. Как оказалось, мальчишка-посыльный что-то недопонял, нафантазировал, на ходу сочинив историю, что, мол, это мы с Русланом ранены, и нас даже не могут вывезти с борта корабля. В-общем, сработал классический эффект испорченного телефона, завершившийся рыданиями и упрёками в чёрствости и бесчувственности. Ни Марина, ни Диана почему-то не догадались сначала попробовать вызвать нас по рации прямо из комендатуры. Девушки просто прыгнули в первый же попутный грузовик, и понеслись спасать своих ненаглядных мужчин, а чёртов мальчишка-фантазёр избежал вполне заслуженного подзатыльника.
Пока мы успокаивали наших женщин, подошёл индийский танкер, и его шлюпки сразу же включились в перевозку народа. К заходу солнца на пляже не осталось ни одного беженца, а две с половиной сотни вновь прибывших наполнили посёлок давно не виданной суетой и шумом. Проторчав на пляже ещё с полчаса, мы наконец-то дождались появления ван Клейста, и, забрав его и пару наёмников, покатили в Данилово. Впереди предстояли длительные переговоры со Стрелковым и бельгийцем, и хорошо было бы что-нибудь перекусить, а то неудобно на голодный желудок решать судьбы мира.
Где-то за полночь Стрелков закончил более подробный рассказ о трагедии двух российских кластеров, и во дворе дома Никитина воцарилась тишина, прерываемая лишь хрустом свиных рёбрышек — проглот Гивинс не удержался, и попросил добавки у супруги Василия. Глядя на довольного, как удав, наёмника, я невольно сравнил кулинарные способности двух женщин — жены главы администрации и Марины, и это сравнение оказалось не в пользу последней. В перспективе стоило бы научить мою девушку хорошо готовить, либо… поменять её на более искусную хозяйку. А ещё лучше — завести себе сразу парочку жён, как у арабов, благо количество женщин уже раза в полтора превосходило число мужиков. При том общественном строе, который де-факто установился на территории конфедерации, о моногамии следовало бы поскорее забыть.
— Вот, что, Сергей Николаевич, оставайтесь-ка вы все в Данилово, пока у нас ещё есть пустые хаты, — Никитин закашлялся, переводя дух. — А то пока ты делаешь вид, что крепко думаешь, придётся приютить ещё кого-нибудь, и тогда придётся расселять вас в Борисовку, или в кластер к азерам.
— Азеры сами собрались переселяться к нам, — напомнил Георгий. — А в Борисовку нужно сначала послать Матвеича с мужиками — пусть оценят состояние бесхозных изб.
— Я озабочен состоянием дел у венгров, поэтому намерен сконцентрировать силы мобильной группы «Запад» в анклаве Мамедоффка. Я предупреждал вас, товарищи, что Борисоффка — это зона ответственности русских, — выслушав перевод диалога, заявил Жерар. — Кроме этого, мне нужны бульдозеры для прокладки дороги сквозь джунгли, чтобы из кластера Мамедоффка ездить в Тордаташ напрямик.
— Так… А что будем делать с поляками? — поинтересовался я. — Паны сойдут с ума, если не найдут своих соотечественников из Познани.
— Ещё до того, как мы стали на якорь, я приказал Сингху взять пеленг на польскую радиостанцию. Шестьдесят восемь километров на северо-запад, — слегка поморщился командир «диких гусей». — Если наши друзья из Бялобжегов желают проявить героизм — пусть сами едут, и ищут своих соотечественников. У меня нет лишних людей, чтобы искать чёрную кошку в тёмной комнате.
— Кхм, команданте, если Вы желаете вытащить «аэробус» из воды, то сейчас самое время начать работу, — неожиданно вступил в разговор наш Эрик Робертович. — Я готов возглавить операцию, и если найду подходящую по плавучести древесину, то гарантирую положительный результат.
— Господин капитан третьего ранга, а Вы не могли бы в ближайшие дни оценить перспективы подъёма саудовского фрегата? — бельгиец в задумчивости почесал гладко выбритый подбородок. — Уточню: меня в первую очередь интересует возможность демонтажа артиллерийского вооружения и извлечение боекомплекта к орудиям. Ну, и заодно хорошо бы снять с корабля всё, что только будет возможно.
— Задача ясна. Если разрешите привлечь к делу господина Такэду, и его команду вместе с траулером, то через пару дней я смогу сказать что-то определённое, — немного подумав, ответил Эрик Робертович. — Ещё хотелось бы переговорить с пленными арабами, надеюсь, что не все они тупоголовые фанатики.
— Я попрошу капитана Ланна, чтобы он оказал Вам полное содействие в этом вопросе, — кивнул ван Клейст. — А с арабами вообще делайте, что хотите — мне нужен результат.
— Володя, покажи же ты, наконец, те железки, что вы привезли с левобережья, — ещё на пляже, послушав мой короткий рассказ о стычке с аборигенами, Георгий загорелся любопытством, желая оценить работу местных металлургов и кузнецов. Сейчас он не преминул воспользоваться паузой в переговорах. — Не жадничай, дай нам взглянуть хоть одним глазком.
— Смотрите, мне же не жалко. Можно даже потрогать руками, попробовать на изгиб, — усмехнулся я, доставая из-под стола свёрток с оружием аборигенов. — Если серьёзно, то хотелось бы определить, что это за сплав такой хитрый.
Трофейные меч и копья, что называется, пошли по рукам, почти каждый счёл своим долгом попытаться согнуть или поцарапать изделия из непонятного металла. Быстро выяснилось, что девайс здешних аборигенов обладает необыкновенными качествами — металл почти не гнулся, а попытки оставить на его поверхности царапины так и не увенчались успехом. Более того, покрутив в руках меч, Вышинский неожиданно предположил, что это образец массового, промышленного производства, и, скорее всего, очень древний.
— Понятия не имею, что это за сплав, кто, и как его сделал, но ему явно несколько сотен лет, — заявил Юрий Александрович. — В своё время я насмотрелся в музеях Питера множество исторического железа, поэтому с полной ответственностью утверждаю, что этот артефакт не похож ни на один из земных образцов холодного оружия.
— Вроде, меч, как меч, ничего особенного, — пожал плечами Александр. — Что в нём такого особенного и загадочного, кроме качества работы?
— Пропорции, молодой человек, Вас не смущают его пропорции? — посмотрев на Барулина, ответил Вышинский. — К примеру, у меня возникло стойкое ощущение, что сие — вовсе не меч, а увеличенный в размерах кинжал. Иначе сложно объяснить столь неудобную рукоятку этого образца.
— Шутить изволите, Юрий Александрович, — улыбнулся капитан. — Это каких же размеров должна быть лапища у его создателей, а?
— Таких же, как та, что оставила кровавые отпечатки на надстройке траулера, — неожиданно произнёс Зеленцов. — Рука великана, лапа циклопа, или ещё какого-нибудь Голиафа.
— Так, что, получается, что здесь живут великаны? — совершенно искренне удивился лейтенант Григорьев. — Влад, ты серьёзно, что ли?
— Поживём — увидим. Точнее, поймаем, снимем отпечатки пальцев, и сравним с образцами с траулера, — криво усмехнулся Владислав, похлопав себя по карману разгрузки. — Я всё на айфон снял… Ладно, не парьтесь, вон, наконечники копий вполне нормальные, прямо, как наши, земные.
— Кстати, эти ваши наконечники копий изначально могли быть и наконечниками стрел, — самым серьёзным тоном заявил Вышинский. — Если есть хорошие наконечники, плюс нормальная древесина под боком, то сделать копьё — плёвое дело. Я бы мог это продемонстрировать, если вы пожертвуете одним из трофейных изделий.
— Товарищи, давайте, наконец, перейдём к более серьёзным вопросам, и оставим разгадку тайн этого мира «на потом», — буквально взмолился Никитин. — Слава богу, что на судне с беженцами оказался груз продовольствия, и в ближайшее время мы не положим зубы на полку. Георгий, есть мысли, как сгрузить на сушу контейнеры с продуктами?
— Чтобы снять контейнеры с корабля, нужны причал и серьёзный кран, а ни того, ни другого у нас нема, — здоровяк почесал щетину на подбородке. — Поэтому мобилизуем народ, подгоним лодки и шлюпки, и будем разгружать вручную. Потом сдёрнем опустевшие контейнеры верхнего ряда в воду, и отбуксируем их на берег. Вот, и всё, что я могу предложить.
— Игорь Степанович говорил, что в двух контейнерах в трюме финские мотопилы, или что-то вроде того, и ещё какое-то оборудование, — припомнил Стрелков. — Какое именно, я сейчас не скажу, надо глянуть документацию на груз, а ещё лучше — вскрыть сами контейнеры.
— Ну, газовая горелка у нас найдётся, — улыбнулся Георгий. — Ты, Сергей Николаевич, будь добр, дай с завтрашнего дня людей, лучше всего, мужиков покрепче, чтобы мы могли управиться с разгрузкой как можно быстрее.
— Хорошо, объясню народу, что нужно поработать в авральном режиме, да и сам поработаю грузчиком, — кивнул Стрелков. — У нас, если надо, и женщины выйдут тягать мешки.
— Господин майор, будет лучше, если Вы и Ваши лучшие бойцы усилят отряд Владимира, и русские произведут разведку данной местности, — достав из планшета карту, бельгиец развернул её на столе, и выразительно постучал пальцем по соседнему с Борисовкой анклаву. — Из этого района можно нанести фланговый удар и по венграм, и по кластеру Мамедоффка, и я бы хотел знать, стоит ли мне бояться его обитателей.
— Вы полностью правы, господин капитан, нам давно следовало бы скататься на разведку в этот кластер, — ван Клейст был прав на все сто — несколько дней назад мы собирались проехаться на запад от Борисовки, найти следы тех, типа, крутых парней из мамедовского анклава. К сожалению, из-за нападения исламистов нашим планам не суждено было сбыться. Сейчас же… Сейчас у нас имелись и силы, и возможности. — Сергей Николаевич, давайте, пересаживайтесь поближе к Жерару, обсудим взаимодействие с его парнями…
Разложив на столе нашу самую лучшую, нарисованную от руки, карту, мы первым делом перешли к географическому ликбезу для вновь прибывших. Между делом выяснилось, что некоторые даниловские «аборигены» так же смутно представляют себе размеры территории, зажатой между изгибами Амазонки и берегом моря, куда Провидение Божье закинуло частички земной поверхности. Поэтому командир наёмников был вынужден брать на себя роль учителя географии, водя кухонным ножом по самолично скомпонованной бумажной конструкции.
Итак, анклавы с землянами протянулась с запада на восток примерно на сотню километров вдоль побережья моря, и приблизительно на тридцать километров вглубь суши. Каждый земной кластер представлял собой, неведомо, каким образом, «вырезанный» круг, приблизительно, в десять-одиннадцать километров диаметром, со всех сторон окружённый территорией чужого мира. Круги земного ландшафта располагались в чётком шахматном порядке, минимальная дистанция между двумя соседними анклавами одного ряда составляло, как мы полагали, всё те же десять-одиннадцать километров. А вот минимальное расстояние между соседними кластерами из двух соседних рядов составляло пять километров с какой-то, там, сотней-другой метров впридачу.
В самый первый ряд, если смотреть вдоль побережья с востока на запад, от реки, Провидение закинуло немцев, поляков, русских, и дважды — американцев. Во второй ряд угодили «солдаты удачи», какая-то необитаемая территория Евразии, придорожный ресторанчик с азербайджанцами и дальнобойщиками, и многолюдный венгерский посёлок. В третьем ряду оказались американские сектанты-амиши, о которых большинство из моих парней имело крайне смутное представление, затем следовала деревенька Борисовка, а далее — цель нашего завтрашнего рейда, «терра инкогнита», куда, похоже, не ступала нога питерского опера.
Ван Клейст мгновенно оценил выгодное тактическое местоположение этого, ещё неисследованного анклава, из которого можно было нанести удар и по венграм, и по «Мамедовке», и по Борисовке. Кроме того, имелись все основания предполагать, что самым крайним к западу в этом третьем ряду кластеров был тот самый железнодорожный полустанок, откуда начались приключения Сухонина в чужом мире. Вот, собственно, и вся территория, втиснувшаяся между морем и многокилометровой загогулиной, которую выписывало русло Амазонки.
Затратив с час времени на разработку плана, уточнения и прочее, мы распрощались с гостеприимными хозяевами, и отправились ночевать на базу. К этому времени посёлок постепенно утихомирился, погрузившись в темноту, разрываемую лишь лаем собак. Понятие темноты, впрочем, в новом мире было относительным, учитывая наличие двух весьма ярких спутников планеты и третьего, более тусклого. В результате тёмное время суток походило на короткую летнюю ночь в полнолуние где-нибудь на широте Великого Новгорода, с причудливой игрой с тенью и светом в исполнении пары тех самых ярких лун.
Сразу же по прибытии Стрелков разместил с полдесятка своих бойцов в здании школы, среди наиболее напуганных беженцев, а сам с оставшимися четырьмя парнями принял приглашение переночевать в особняке Еремеева. Большинство легкораненых бойцов Сергея Николаевича до утра оставались на борту СТК, где им оказывали посильную медицинскую помощь. Ещё пятерых американские медики отпустили сразу же после осмотра их ран и наложения новых повязок. В-общем, можно было считать, что даниловский гарнизон пополнился на полтора десятка опытных бойцов, с перспективой увеличения численности за счёт выздоровления дюжины тяжелораненых. А если учесть, что основная масса отряда Стрелкова состояла из сотрудников различных силовых ведомств, в т. ч. и армейцев, можно было считать, что мы наконец-то сможем заткнуть дыры в обороне анклава своими собственными силами.
Ночь прошла относительно спокойно, по крайней мере, без стрельбы в самом посёлке и его ближайших окрестностях. Впрочем, я всё равно плохо спал, наверное, по причине отсутствия рядом Марины, которая осталась ночевать на корабле с верховий Амазонки. В голову лезли всякие мысли, идеи, планы, и я сумел уснуть лишь где-то под утро. Повезло ещё, что Георгий сжалился над нами, и прислал двоих молодых ополченцев, чтобы те заменили моих парней, и позволили бы нам полноценно отдохнуть перед предстоящим рейдом.
Утро, как известно, добрым не бывает. Особенно, если часиков в шесть утра к вам во двор въезжает грузовик, и из него вываливается целая толпа поляков, страшно жаждущих добраться до пана майора. Причём, господам полякам, яти их мать, глубоко до одного места, выспался ли пан майор, или нет, и, вообще, желает ли он спозаранку общаться с незваными гостями. Поэтому вам приходится проявлять чудеса этикета и дипломатии, чтобы не обложить матом соседей-восточноевропейцев, тупо кивать, выслушивая их дурацкие идеи о совместном путешествии по местному лесу в поисках ихних соплеменников.
Особенно позабавило мнение одного пана, заявившего, что «ивеко» с тентом идеально подходит, чтобы рассекать по здешним ландшафтам. Ага, подходит, как же… До первого встречного леозавра, который вмиг окажется в кузове, и покажет полякам, какого цвета кровь течёт по их жилам. В-общем, спустя какое-то время пришлось применить иезуитскую хитрость, и отослать соседей к… ван Клейсту. Пусть и у бельгийца поболит голова, пусть и он посопереживает о судьбе соотечественников наших польских товарищей.
Избавившись от поляков, мы по-быстрому провели планёрку, обсудив наиболее вероятные варианты развития событий, попрощались с товарищами, и выехали из Данилово. Ехали в том же составе, что и вчера, плюс взяли четверых бойцов из отряда Стрелкова. Сам Сергей Николаевич остался в посёлке, чтобы решать разные организационные вопросы, где требовался его личный авторитет.
На базе за старшего остался Ковалёв, постепенно восстанавливавшийся после ранения, а вот Руслана с Марком пришлось откомандировать в распоряжении Сухонина. Эрик Робертович пожелал, чтобы рядом с ним постоянно находились, как он выразился, «родные лица», и чтобы те приглядывали за потомками самураев. Я сомневался, что японцы замутят какую-нибудь подляну, но, учитывая важность работы экипажа траулера для всей конфедерации, отдал Сухонину двух отличных парней.
На этот раз мы решили ехать на двух машинах, точнее, на одной машине, и на американском бронетранспортёре. За последние дни «амтрэк» зарекомендовал себя с самой лучшей стороны, и было бы глупо не использовать столь прекрасную технику в предстоящем разведрейде. А вот мой верный «мерс» потихоньку начинал сдавать, и это я почувствовал сразу же после начала поездки. Как я и опасался, даже хвалёное германское качество не выдержало прыжка с полутораметрового обрыва, в результате чего у джипа возникли какие-то проблемы с подвеской. А если учесть, что ближайший автосервис остался чёрт знает где…
Ехали не торопясь, внимательно рассматривая окружающий ландшафт, а после пересечения границы двух миров вообще снизили скорость до жалких пятнадцати километров в час. Причина столь низкой скорости движения состояла в том, что дорога в Борисовку постоянно петляла между деревьями-великанами, приходилось выискивать метки, оставленные как нами самими, так и наёмниками. Поэтому куцая колонна шарахалась в полумраке чужого леса из стороны в сторону, рёвом моторов и лязгом гусениц распугивала крупных зелёных варанов, и прочую, более мелкую местную живность. Здешняя фауна ещё не осознала, что человек пришёл в этот мир надолго, и не очень-то спешила уступать дорогу стальным монстрам, а мы не торопились тратить дефицитные патроны на ленивых ящериц. Как показывала жизнь, для автоматов и пулемётов в чужом мире имелись более достойные цели, чем полусонные двухметровые твари.
Чтобы наше пополнение быстрее осваивалось в совершенно незнакомой для них местности, я посадил к себе в «мерс» двоих новичков — старшего лейтенанта Всеволода Кутейкина и сержанта Петра Иванова. Старший лейтенант командовал мотострелковым взводом в одной из частей под Белгородом, и вот-вот должен был получить роту и «капитана», если бы не катаклизм. Катастрофа застала Кутейкина у его девушки, с которой он собирался вскорости пожениться, и мигом разрушил военную карьеру будущего капитана.
