Что-то вроде эпилога

Погода тут была та же, что и в Москве, то есть сырая. Накрапывал легкий дождик, хмуроватое небо, ветерок. Кроме этого больше ничего не напоминало о Южной Америке.

В Поволжье уже чувствовалось дыхание осени. Листья на деревьях отживали свое, желтели потихоньку, некоторые уже осыпались. Отделение солдат-срочников уныло двигало метлами, наводя чистоту скорее для вида, чем по собственному желанию. Трава на газонах поблекла, улеглась. Совсем скоро она тоже пожелтеет, ну а там, за сентябрем, нагрянет и октябрь.

— Наталья Максимовна, тебе помочь? — спросил Свешников, когда Андронова показалась в дверях автобуса. — Давай сумку понесу.

Наталья невозмутимо спустилась на землю и заявила:

— Усатый, раньше надо было помогать. Тут-то я и сама донесу.

— Я и в Москве предлагал, если ты забыла.

— В таком свинском состоянии, в каком ты был в Москве, я тебе даже мусор выкинуть не доверила бы.

— Я трезвый был.

— Это бабушке своей скажи.

Лавров глянул на спорщиков, но останавливать и одергивать их не стал. Пусть, в части можно. Они сами успокоятся. Так всегда бывает.

Батяня дождался, когда из автобуса выйдет Никифоров, и кивнул в сторону «Звездочки», тем более что капитан Кузнецов уже двигался в ту сторону.

— Пойдем, Сергей, возвращение отметим. Наш друг вон уже спешит. А эти двое могут спорить до наступления темноты. Они всю дорогу жаждали пообщаться. Короче, догонят.

На границе с Бразилией десантников поджидали те самые две группы спецназа, которые ранее пытались освободить программиста. Их кто-то сдал полиции. Они затерялись в сельве, стряхнули с плеч погоню, доложили обо всем в Москву, потом затаились и ожидали удобного момента.

Едва рядом с границей началась суета и прогремели три взрыва, обе группы немедленно выдвинулись в этот квадрат. Офицеры, входящие в их состав, думали, что десантникам нужна помощь. Но из подслушанных переговоров перуанских солдат и полицейских они поняли, что те ищут впустую. Поэтому просто ждали, когда группа спецназа ВДВ пересечет границу, сами не лезли.

После встречи десантников с двумя первыми группами дело пошло быстрее. Программиста уже не приходилось волочь за собой только людям Батяни. Два десятка отдохнувших здоровенных мужиков могли упереть этого хлюпика хоть на край света, через любые болота, пустыни и сугробы.

Да Виктор и сам помаленьку оживал, втягивался в режим. Он уже почти позабыл о двух неделях, проведенных в тесной клетке. Порой программист сам вызывался нести часть поклажи, но его никто не слушал.

Все три группы быстро двигались через непогоду. Их уже не преследовали десятки поисковых отрядов, состоящих из солдат и полицейских. Да и в небе никто не кружил. Судя по всему, штатовцам не удалось договориться с бразильскими властями.

Через сутки пришла уже конкретная помощь — здоровенный трейлер, забитый бочками, полными бензина. Между ними было оборудовано просторное помещение, в котором все свободно разместились и уже через какой-то час катили в сторону побережья. Теперь можно было не опасаться обнаружения и спокойно отсыпаться после долгих странствий по лесам и горам Перу и Бразилии. Что все и сделали. Путь предстоял долгий, так чего же время терять попусту?

— Вот ведь не угомонятся никак. — Кузнецов чуть притормозил, дождался Лаврова и Никифорова, указал на старшего лейтенанта женского пола и усатого капитана. — В сельве зубоскалили при любой возможности, а тут вообще отрываются на полную катушку.

Батяня оглянулся. Парочка по-прежнему стояла на остановке, спорила, размахивала руками. Автобус уже уехал, пассажиры разошлись, а эти двое все никак не могли заткнуться.

— Привычное дело. Они каждый раз так. — Майор возобновил ходьбу, поправил сумку на плече. — После каждой командировки. Сначала спорят, потом вместе выпивают и живут мирно довольно долго, где-то около месяца. Потом все начинается сначала.

Кузнецов хмыкнул.

Он сам не раз наблюдал это, а потому сказал:

— Такова жизнь. Она на месте не стоит. Всегда жаждет разнообразия, вот таких отношений, сильно смахивающих на грызню кошки с собакой. Тем более при нашей специальности.

Майор кивнул и добавлять ничего не стал.

На побережье Бразилии спецназовцев уже ждал российский сухогруз. Рейсовым самолетом лететь было проблемно. Штатовцы могли и навредить какой-нибудь подлой спецоперацией. Да и как можно незаметно переправить по воздуху два десятка здоровенных спецназовцев и программиста? Не назовешь же их туристами или научной экспедицией. Уж лучше морем, так спокойнее и надежнее. На корабле можно спрятать целую роту. Никто ее не обнаружит, не станет задавать лишних вопросов.

Программист окончательно оклемался от контузии и долгого перехода через затопленные леса. Он получил отдельную каюту и ноутбук, за все плавание показался на палубе не больше двух раз, что-то там творил в Интернете.

Спецназовцы его и не трогали. Пусть сидит и жмет кнопки. У человека горе, понимаешь, супругу убили. Он не лечит нервы алкоголем, значит, нашел свой способ пережить утрату, с головой ушел в работу. А может, и уже мстить начал, замыслил что-то ядреное. Этих программистов не каждый нормальный человек понять может.

В Москву группа Батяни добиралась самолетом из Ростова. В столице Виктор и вовсе потерялся. Он пожал всем руки, горячо поблагодарил за освобождение и исчез навсегда. Его увезла куда-то машина с тонированными стеклами.

Господин Лымарев наверняка больше не помышляет покидать Россию. Да и кто его выпустит, когда этот самый спутник начал нагло воровать все, что летало на разных околоземных орбитах? Теперь за гением-программистом начнут охотиться даже китайцы, едва какой-нибудь их космический аппарат пропадет с экранов и перестанет подавать на землю телеметрическую информацию. Удивительно, что его в Колумбию отпустили.

— Я вот все никак не пойму, мужики, почему американцы свой спецназ не выслали? — проговорил Никифоров. — Если дело дошло до их спутника, то могли бы и по-настоящему. А они поручили это дело каким-то тупым ленивым головорезам, которых и отстреливать-то жалко было.

Батяня посмотрел на младшего лейтенанта и пояснил:

— Им было выгоднее действовать через третьи руки. Если бы их спецназ засветился на территории Перу, то американцы не смогли бы избежать жуткого скандала. — Батяня закурил, прищурился от дыма, попавшего в глаза, и продолжил: — Тем более что действовать они были вынуждены именно на территории чужой страны. Ведь если бы янки поволокли Виктора к себе в Америку и мы узнали бы об этом, то шум был бы куда страшнее. Тут не только похищение человека, но еще и обнародование того факта, что Штаты втихаря на орбиту очень вредные спутники запускают.

Кузнецов достал сигареты, пихнул лейтенанта в плечо и сказал:

— Короче, Сергей, не ломай голову. Сейчас посидим в «Звездочке», выпьем, расслабимся и забудем напрочь весь этот двухнедельный перуанский кошмар. А кто там у кого спутники ворует и как он это делает, нам на это наплевать. У нас работа другая. Пусть всякие умники думают, а мы будем спасать Родину и ее граждан, попавших в беду.

— Хорошо сказано, Владимир. — Батяня утвердительно кивнул. — Такова уж наша работа.

Главкома в Москве не было, он улетел куда-то в Западную Сибирь с проверкой. Вместо него десантников встретил тот самый полковник Николаев, который навестил их на Мадагаскаре.

Доклад надолго не затянулся. Разведчика не интересовали подробности. Он узнал, как они добрались, спросил, все ли у всех в порядке, потом пожал каждому руку и вежливо распрощался с незаметными героями.

Остаток дня группа бродила по Москве и, конечно, забрела в какое-то кафе. Там Свешников напился и едва не попал в лапы военному патрулю. Все обошлось, но вот в поезде напился уже Кузнецов.

Да оно и не мудрено. Столько времени торчать в промокшей сельве, поминутно рискуя получить шальную пулю, задеть ногой растяжку или наступить под водой на противопехотную мину. Тут поневоле занервничаешь, пить начнешь по приезду. Всем тяжко пришлось.

Андронова несколько дней торчала в душе, отмывалась и чистилась. На побережье она то и дело бегала на пляж и купалась в соленой воде. Женщина никак не могла забыть вони той жижи, которую ей пришлось месить ногами столько времени, иногда влезать в нее по самую шею.

Кузнецов на корабле захандрил малость. Он подцепил-таки какую-то болячку через царапину на ноге. Потом десантник пристал к судовому врачу, вытребовал у того спирт и начал исцеляться по собственному методу. Это помогло уже на вторые сутки. В поезде, похоже, он основательно закрепил результаты лечения.

Никифоров всю дорогу ковырялся в промокшем оборудовании, пытался восстановить его. По дерганым движениям было заметно, что лейтенант тоже на взводе. Когда он ступил на родную землю, то вроде бы успокоился, но при первой же возможности тоже основательно употребил внутрь.

Свешников оклемался быстрее всех. К подобным командировкам он относился спокойно, был из тех людей, которым без приключений и жизнь не мила. Потому и пошел в спецназ.

— Пришли. — Кузнецов ловко зашвырнул окурок в урну с десяти шагов. — Сейчас я, наверное, опять напьюсь.

— Не вздумай, Владимир. Хватит нам и Антона.

— Тут уж кто вперед.

Батяня остановился у входа в кафе и глубоко вздохнул.

В части все оставалось прежним. Легкие радовались привычному родному воздуху. Блестел лужицами асфальт, отражая хмуроватое небо. Здоровались встречные сослуживцы. Мимо бегом проследовала рота солдат. Вдалеке бойцы упражнялись на турниках. Ленивый прапорщик неспешно вышагивал в сторону склада, вверенного его попечению. Мимо проехал грузовик, обдав выхлопами солярки. Знакомо шумели тополя увядающей листвой. В отдалении, на плацу, глухо били барабаны. Все осталось таким же. Даже памятник Ленину стоял на своем месте. Такие раритеты теперь мало где сохранились.

Майор наслаждался привычным зрелищем. В душе у него всегда возникали странные ощущения, едва он возвращался с очередного задания. Вроде бы порой выть с тоски хочется, когда долго торчишь в части, напиться охота, настолько все осточертело.

А вот по возращении чуть слеза не прошибает. Смотришь на все это и понимаешь, что где-то на земле есть места, куда хочется возвращаться всегда. Ты так и делаешь. Возвращаешься, несмотря ни на что.

Здешний климат разительно отличался от южноамериканского. Ни испарений, ни надоевшего ливня. Дышится намного легче. Прохладный ветерок ворошит листья на деревьях. Пот вовсе не дает о себе знать.

Начало сентября выдалось дождливым, но Батяне все равно казалось, будто так даже лучше. Все-таки это Россия, а не какое-нибудь там Перу с чужой погодой, зловредными обитателями гор и всем прочим.

Да, дома всегда лучше. Вместо надоевших мокрых буйных зарослей — серебристые ели и тополя. Вместо смуглых перуанцев и бразильцев — привычные камуфлированные земляки в тельняшках. Вместо гортанного выговора — вычурный русский мат из уст какого-то прапорщика.

— Идут. — Никифоров подошел к крыльцу, выкинул недокуренную сигарету в урну. — Кажется, назубоскалились, вроде спокойные.

— Погоди, у них еще продолжение будет. Комбат опять за голову схватится. — Лавров ухмыльнулся. — Высказывать свое неудовольствие он будет мне, но никак не этим голубкам. Ладно, заходим.

— Да, пора уже.

Народу в «Звездочке» было немного.

Буфетчица Светлана, само собой, расцвела, завидев, кто вошел в заведение. Она засуетилась, поднялась со стула, оправила фартук, заулыбалась. Что ж, вполне привычное дело. Только вот вряд ли эта красавица добьется своего.

Кузнецов смущенно кашлянул, потянул за собой Никифорова:

— Пойдем, Сергей, к столику, сумки положим.

— Да, мешать не стоит.

Батяня сурово глянул на подчиненных, но высказываться не стал. Он двинулся к прилавку, заранее зная, что сейчас услышит.

— Здравствуйте, товарищ майор!

— Здравствуй, Света. — Батяня подошел, улыбнулся в ответ. — Как жизнь?

— Все хорошо, товарищ майор. А у вас как дела? Давненько не заходили, вот я и беспокоиться начала.

В кафе зашли Свешников с Андроновой. Видимо, они уже разобрались между собой, если молчали.

Капитан привычно скинул сумку у окна, подошел к прилавку и спросил:

— Наталья Максимовна, ты чего будешь?

— Полагаюсь на твой выбор, усатый. — Андронова начала придвигать стулья к столику у окна, отогнав капитана и лейтенанта в сторону. — Но только не как в Москве недавно.

— Хорошо, Наталья Максимовна. Буду брать поменьше.

Лавров повернулся к буфетчице, усмехнулся и ответил на ее последний вопрос:

— В командировке я был, Света. — Буфетчица с неудовольствием взглянула на шумного капитана. Он ей явно мешал, но ничего поделать с этим она не могла.

— Вам как обычно, товарищ майор? — поинтересовалась женщина.

— Да, Света. Как обычно.

Когда все расселись и наполнили рюмки, гвардии майор произнес традиционный тост:

— За ВДВ!

— Что, ничего не вышло с программистом, мой американский друг?

— Не вышло.

— А не стоило и начинать, я тебе так скажу. Россия теперь совсем другая, нежели раньше. Сегодня она обид не прощает, да и люди в ней живут иные, скажу я тебе, если ты сам еще не заметил. Езжай в Америку, винись, склони голову, объясни своему начальству, что пора менять отношение к заокеанскому другу. Наглядно покажи, растолкуй, хоть кулаками ситуацию обрисуй, но донеси до начальства ценную мысль. С Россией шутки плохи. Одним только хитромудрым спутником дело не ограничится. Теперь пришло наше время, и все свое мы возьмем сполна. Я вот денег с тебя получил. Кто-то спутник украл, кто-то еще чего позаимствует, но суть-то в чем? В том, что нация, которая не ест шашлыки, не пьет водку, не парится в банях и следит за своим здоровьем за счет других, обречена на вымирание. Но это чисто мое мнение, учитывай.

— Погоди, но как же?..

— Что?

— Мы долго с тобой сотрудничали, немало дел провернули, ты столько денег получил!.. Неужели все зря? Не помнишь доброты, да?

— Вон ты о чем! За деньги, конечно, огромное спасибо. Но теперь наши пути расходятся. Я не хочу остаться без генеральской пенсии. А что касаемо наших общих дел, то прикинь, много ли их ты завершил успешно для себя? — Генерал ухмыльнулся, встал, задвинул стульчик под стол и покинул уличное кафе.

Озадаченный американец сидел, хлопал глазами и судорожно вспоминал, все ли его дела с этим вот субъектом завершились как надо. Выходило, что лишь малая часть, да и те незначительные. Остальные же попросту проваливались по непонятным причинам, вот как это, с программистом и спутником.

Он заказал кружку пива и уставился в янтарный напиток ничего не видящими глазами.

Когда за его столик кто-то подсел, американец оторвался от созерцания, посмотрел на этого человека и услышал:

— Вам придется пройти с нами, мистер.