В эту ночь, когда происходит подъем воды, я вижу постельное покрывало. И довольно отчетливо. Оно выглядит так: белоснежное, изящное по довоенной моде, двуспальное, посередине – тускло-желтое пятно. В общем, несмотря на этот изъян, а может, благодаря оному – пышное, с изысканным узором и тонкой текстурой, приятное на ощупь. Впрочем, кровать не двуспальная. А односпальная, и покрывало сложено поверх ее вдвое. Приглядываюсь к пятну поближе и смотрю не отрываясь, пока оно не разрастается до размеров громадного эстуария. И вижу на его просторах суденышко – оно следует, лавируя враскачку, к устью реки Деруэнт.
Старенький пароходик был зафрахтован тогда, в 1957 году, под перевозку выходцев из Европы в Австралию. На палубе в длиннополом пальто стоит мертвенно-бледная Соня; она прижимает к себе схватившего ее за полу трехгодовалого карапуза – меня. Карапуз улыбается и смеется чудным булькающим смехом. Потому что несмышленый карапуз узнает другой свой дом, который для его матери – чужая земля.
