Глава 14
Линнет испытывала настоятельную потребность оказаться… где-нибудь подальше от гостиной маркизы.
– Да, уверена… – пробормотала она, стараясь уклониться от насыщенного сигарным дымом дыхания Тафтона. «Отойти еще немножко, пожалуй, нельзя, – подумала она. – Собеседнику придется кричать». – Я очень рада, что ваша сегодняшняя охота оказалась удачной, милорд. – Она украдкой осмотрелась и встретилась взглядом с Каррингтоном.
Вероятно, герцог понял по ее лицу, что надо прийти на помощь, поскольку немедленно подошел и остановился рядом.
– Ваша светлость!.. – с искренней радостью воскликнула Линнет. – Ваша охота, надеюсь, тоже была удачной?
– Исключительно удачной, мисс Холланд. Я подстрелил семнадцать птиц.
– О, чудесно!.. – Линнет лихорадочно искала тему, которая бы заставила Тафтона удалиться. – Ваша светлость, как вы относитесь к ирландскому гомрулю? Дойдет до него дело или нет?
– По моему мнению, это неизбежно. А для Ирландии в перспективе будет очень выгодно. – Герцог дружелюбно улыбнулся. – Только никому не говорите, что я произнес эти слова, мисс Холланд, потому что я сразу стану персоной нон грата среди моих коллег тори. Они не должны знать, что я высказываю столь еретические мысли. – Он шагнул чуть ближе к девушке. – Пусть это будет наш маленький секрет.
Линнет тоже улыбнулась.
– Я вас не выдам, ваша светлость, обещаю. Но мне кажется, унионисты будут выступать против. Как вы считаете, их можно будет со временем убедить, что следует принять автономию Ирландии?
– Положение затруднительное, согласен. – Линнет с герцогом углубились в обсуждение возможных вариантов гомруля для Ирландии. И вскоре Тафтон, не выдержав, удалился.
– Спасибо, ваша светлость, – сказала Линнет, когда маркиз оказался достаточно далеко. – Я ваша должница.
– Вы мне ничего не должны, дорогая. Я был счастлив устранить соперника и завладеть вашим вниманием целиком. – Каррингтон помолчал несколько секунд, с любопытством разглядывая собеседницу. – Должен отметить, что ваши знания британской политики за последние дни существенно расширились.
– Вы так считаете? – Линнет поняла: стремясь избавиться от Тафтона, она перегнула палку. Поэтому попыталась слукавить: – Это лишь благодаря вашим содержательным лекциям, ваша светлость.
Герцог расплылся в улыбке и, покачав головой, проговорил:
– Дитя мое, нет смысла притворяться. Сегодня ваша матушка любезно сообщила, как много внимания уделялось вашему образованию. Насколько я понял, вы прилежно изучали британскую политику.
– Я попалась! – засмеялась Линнет. – Но вы с таким удовольствием объясняли мне всевозможные политические тонкости, что у меня не хватило духу перебивать вас.
– Вы хотите сказать, что я безостановочно болтал, не давая вам вставить ни слова? – Герцог усмехнулся, впервые продемонстрировав некое подобие чувства юмора. – Вы очень тактичная молодая леди.
Девушка сморщила носик.
– К сожалению, далеко не всегда. Вы еще не видели меня в ярости.
Они оба засмеялись, и Линнет снова подумала о том, что герцог – очень хороший и добрый человек. Увы, это лишь все усложняло. Линнет понимала, что нравится герцогу. Вполне возможно, что он снова сделает ей предложение. И если она его примет, то ее жизнь станет весьма приятной… и восхитительно скучной.
Линнет взглянула поверх плеча герцога и заметила Хансборо. Тот беседовал с лордом Трабриджем, но при этом наблюдал за ней. Внезапно Линнет почувствовала, что оказалась словно в западне. То есть оказалась перед выбором, но не могла его сделать, потому что сама себе не доверяла.
– Еще раз спасибо за спасение, ваша светлость, – тихо сказала она. – Теперь мне нужно вернуться к маме. Прошу меня извинить.
– Разумеется. – Герцог поклонился, и Линнет поспешила к матери, беседовавшей у камина с леди Трабридж.
– Знаешь, мама… – сказала она, чувствуя, как ее охватывает отчаяние. – Я, пожалуй, выйду на террасу. Здесь ужасно жарко. Хочется подышать свежим воздухом.
Линнет заметила, как женщины обменялись выразительными взглядами, после чего леди Трабридж покосилась на Джека, стоявшего у стены в другом конце комнаты.
– Конечно, дорогая, – ответила маркиза вместо Хелен. – А поскольку вы оставили герцога в одиночестве, мисс Холланд, то я, пожалуй, составлю ему компанию.
Линнет поняла, что хозяйку беспокоило вовсе не одиночество Каррингтона. С того места, где он сидел, она, разговаривая с ним, могла бы постоянно наблюдать за открытой дверью, выходившей на террасу. Впрочем, это не имело никакого значения, поскольку она больше не позволит Джеку втянуть ее… во что-то сомнительное.
Линнет вышла на террасу, подошла к ограждению – чтобы ее было видно через дверь – и остановилась, глядя в темный ночной сад и оставаясь под наблюдением леди Трабридж.
Что же делать? Линнет с удовольствием вдохнула свежий прохладный воздух. Она должна выбрать Каррингтона. Это разумно. Хансборо тоже мог сделать ей предложение, если она даст ему понять, что не откажет. Он, конечно, темная лошадка, но моложе и привлекательнее Каррингтона. И все же…
Шаги за спиной заставили ее оглянуться. Увидев приближавшегося Джека, Линнет невольно застонала. А он остановился чуть поодаль и спросил:
– Хотите, чтобы я ушел?
– Вы все равно никогда меня не слушаете, – усмехнулась Линнет. – Так какая разница?
– Я немедленно вернусь обратно в гостиную, если вы хотите именно этого, – ответил граф.
Девушка вздохнула.
– Когда вы так любезны, все становится еще сложнее.
Джек улыбнулся, сделал еще один шаг к перилам и снова остановился. Их по-прежнему разделяло вполне респектабельное расстояние – фута три.
– Я могу быть еще любезнее. – Он опять улыбнулся.
Линнет почувствовала, как в груди зародилось тепло, начавшее медленно, но верно растекаться по всему телу. Конечно, ей следовало сказать Джеку, чтобы он немедленно ушел.
– Оставайтесь, если хотите, – пробормотала она. – Можете пить свой портвейн здесь, если вам так больше нравится. Но только имейте в виду: леди Трабридж бдит словно ястреб. И я ни за что не сойду с этого места.
– Прекрасно. – Джек кивнул и сделал глоток из своего стакана. – Только я пью не портвейн, а херес.
Тепло в груди Линнет превратилось в жар. Когда же взгляд Джека скользнул по ее лицу и замер на губах, она с необычайной ясностью вспомнила все, что произошло накануне в каких-то десяти футах от того места, где они теперь стояли. Сделав над собой усилие, Линнет тихо сказала:
– Я много думала и пришла к выводу, что выйти замуж за Каррингтона – отличное решение.
– Если вы все время возвращаетесь к кандидатуре Каррингтона, то, вероятно, так оно и есть.
– Я думаю, что стану превосходной хозяйкой политического салона. Всегда буду в центре событий – и в Лондоне, и во всем мире.
– Вы этого хотите?
– Это будет захватывающе. Мне нравится такая перспектива. Я смогу стать такой же, как Дженни Джером.
– Возможно, станете. Полагаю, что отставка лорда Рэндольфа и крах его политической карьеры действительно показались ей захватывающими событиями. Особенно после того, как она много лет эту самую карьеру создавала. Увы, все рухнуло в один день.
– Есть еще Хансборо, – продолжала Линнет, понимая, что ступает на опасную тропу. Но язвительные комментарии Джека нервировали ее, и ей захотелось его поддеть. – Ему нравится рыбалка. Он даже предложил научить меня.
– Учитывая вашу любовь к захватывающим приключениям, вам, безусловно, понравится подобное времяпрепровождение.
Линнет снова почувствовала неуверенность и нахмурилась. А граф с усмешкой спросил:
– Вы действительно считаете, что перечисление практических доводов снова и снова поможет вам решить, за кого выйти замуж?
Девушка отвела глаза.
– Разве все люди не делают именно это, когда принимают важные решения? Разве не перечисляют практические доводы?
– Думаю, что да. Очень многие люди упорствуют в мысли, что это им поможет. Но никогда не помогает. Практические соображения бесполезны в подобных делах.
В душе Линнет шевельнулась тревога. Если Джек прав, она обречена. Тем не менее она чувствовала необходимость оспорить этот тезис.
– Не понимаю, как тщательное взвешивание всех «за» и «против» может оказаться бесполезным.
– Все дело в том, что подобное тщательное взвешивание не убеждает и даже не утешает, а лишь порождает сомнения. Вы должны чувствовать, что поступаете правильно. Если же нет, то никогда не будете счастливы. И, конечно же, не будете довольны принятым решением. Сомнения всегда останутся. Только искренние чувства помогут вам…
– Не могу с вами согласиться, – перебила Линнет. – Я была абсолютно уверена, что люблю Конрада, и не сомневалась в том, что он любит меня. У меня не было ни сомнений, ни страхов. Но я так ужасно ошиблась…
Джек пожал плечами и, сделав глоток вина, поставил стакан на ограждение.
– Вы совершили ошибку. Это может случиться со всяким. Людям свойственно ошибаться.
– К несчастью, не одну ошибку. Я была уверена, что хочу мужа-американца, потому что считала, что все британцы охотятся только за моим приданым. И вот – Фредерик… И опять я была абсолютно уверена в том, что поступаю правильно. Конечно, я не любила его, но считала, что он любит меня, считала, что могу ему доверять, поэтому со временем полюблю. Мне казалось, что наше будущее станет счастливым. И опять – ужасная ошибка! – Линнет криво усмехнулась и добавила: – И вот теперь, словно всего этого было недостаточно, чтобы поколебать мою уверенность в собственном здравомыслии, я узнала новости о своем отце.
Джек замер.
– А что с ним? – пробормотал он.
– Всю свою жизнь я обожала отца и никогда не сомневалась в том, что он отвечает мне тем же. Я всегда считала, что он сделает так, как лучше для меня. После Конрада я не хотела выходить замуж за британца, но мама настояла, чтобы мы провели в Лондоне сезон. И чем дольше мы находились здесь, тем больше я убеждалась в том, что мое будущее – дома, в Нью-Йорке.
– А ваша мама не соглашалась?
– Да. Мы с ней постоянно из-за этого ссорились словно кошка с собакой. А папа поддерживал меня, при каждом удобном случае уверял, что он на моей стороне и что я права. Увы, той ночью в Ньюпорте я узнала, что заботился он вовсе не о моем счастье. Об этом он вообще не думал! Делая вид, что поддерживает меня, отец планировал выдать меня замуж за Дейвиса Маккея. А мои желания и мое счастье… Это его совершенно не интересовало. Он хотел, используя меня, заключить выгодную сделку – создать обширную финансовую империю.
– Проклятье… – пробормотал Джек, потупившись.
Линнет снова усмехнулась.
– В ту ночь я отреагировала точно так же.
Джек со вздохом проговорил:
– Думаю, отец вас любит.
– О да, – сказала девушка с горечью в голосе. – Использовать дочь для получения дохода – первый признак любви.
Граф поднял голову и заглянул в глаза собеседнице.
– В жизни не все черное и белое, поверьте. Могут быть еще и… – Он вполголоса выругался и тут же пробормотал: – Извините.
Линнет отмахнулась.
– Ничего страшного… Так вот, именно поэтому я больше не доверяю своим чувствам. Совершив столько ошибок, я не могу руководствоваться чувствами. Разумное решение, основанное на всестороннем анализе фактов, – так будет лучше.
– Почему? Ведь при этом вероятность ошибки ничуть не меньше.
– Вы же сами сказали, что людям свойственно ошибаться.
– Совершенно верно, – кивнул Джек. – Но если люди совершают ошибки, то это не всегда плохо. – Он порывисто шагнул к девушке и оглянулся. Убедившись, что леди Трабридж не покинула свой пост, отступил на прежние позиции. – Одна из самых серьезных ошибок в моей жизни привела меня к восхитительному результату. Я имею в виду поцелуй в пагоде.
Линнет вздрогнула и прошептала:
– Вы не можете утверждать, что тот поцелуй был таким уж… восхитительным. Вы этого не знаете.
– Нет, знаю! – воскликнул Джек и даже сам удивился своей горячности. – Знаю, потому что чувствую.
– Значит, по-вашему, я должна довериться своим чувствам? Что ж, очень удобная философия. Удобная для вас. Ведь тогда получается, что я просто обязана принять ваше предложение лишь потому, что ни один из потенциальных женихов не вызывает у меня таких чувств, как вы.
Джек неожиданно рассмеялся.
– Что смешного? – Линнет нахмурилась.
– Вы и расчет – вещи несовместные. Это как масло и вода. Или как спички и динамит. – Вероятно, почувствовав, что собеседнице не до смеха, граф снова стал серьезным. – Вы жалеете о том, что поцеловали меня?
– Все не так просто. Ведь дело не только в приятных ощущениях, которые испытываешь, когда тебя целуют.
– А они были приятными?
Линнет не ответила, и Джек снова сделал шаг к ней. Но тут же оглянулся на дверь и остановился. Немного помолчав, вновь заговорил:
– К сожалению, вы не ответили на мой вопрос. Так что ответьте, пожалуйста. Скажите, вчера вечером ощущения действительно были приятными?
Линнет чувствовала себя совершенно несчастной. Ее терзали сомнения… и желания.
– Вы знаете, что да, – прошептала она.
– Тогда почему же… – Джек протянул к девушке руки, но тут же опустил их. – Почему вы не хотите выйти за меня замуж? Почему продолжаете упрямиться?
Последнее слово Линнет явно не понравилось. Нахмурившись, она проговорила:
– Вы считаете, что я упрямая? Упрямая, потому что хочу сделать разумный выбор, от которого будет зависеть вся моя жизнь?
– Не знаю. Но мне точно известно, что вы второй раз стоите рядом со мной и рассуждаете о достоинствах Каррингтона и Хансборо, при этом вовсе не рассматривая меня. Это, знаете ли, становится утомительным.
– Уж простите, что утомила вас своей болтовней, – выпалила Линнет. – А также за то, что не желаю доверить свое будущее вам, основываясь на двух поцелуях и черничном маффине.
– Могу вас заверить, что лучше уж основываться на этом, чем пытаться убедить себя в разумности совершенно неразумного поступка. Кроме того, позвольте вам напомнить, что только вчера вы обнимали меня и целовали по собственной воле.
– Тише, – прошипела Линнет, оглянувшись на дверь.
Джек, похоже, забыл об осторожности. Он подошел к девушке почти вплотную и прошептал:
– И вы сами признали, что поцелуй был… запоминающимся.
– А еще я говорила, что, решая, за кого выйти замуж, следует думать не только об умении мужчины целоваться. – Линнет снова оглянулась на дверь, потом тихо добавила: – И я намного лучше представляю свою жизнь с Каррингтоном или Хансборо, чем с вами.
– Не уверен. Хотелось бы узнать, на каком основании вы пришли к такому выводу?
– Уж точно не из-за их умения целоваться. Их я не целовала, если вас это интересует. Хотя, наверное, стоило бы. Ведь вы считаете, что поцелуи чрезвычайно важны, не так ли?
– Да, считаю. И меня ставит в тупик тот факт, что для вас они не важны.
Линнет пожала плечами. Стараясь говорить как можно спокойнее, она продолжала:
– Я знаю, что герцог показал себя хорошим мужем и отцом. Его первый брак был счастливым, и обе дочери его обожают. Что же касается Хансборо, то, по словам леди Трабридж, у него четыре сестры и все они его очень любят.
– Уж простите, что у меня нет ни сестер, ни обожающих меня дочерей от первого счастливого брака. Так что, увы, я не могу предъявить их в доказательство того, что я хороший муж и отец. Поэтому скажите мне, Линнет, каким образом я могу доказать, что являюсь порядочным человеком?
– Я не знаю, Джек! – Девушка беспомощно всплеснула руками. – Но я должна знать, каким вы будете мужем и отцом, какой будет наша совместная жизнь. И имейте в виду: пока передо мной не будет ясной перспективы, пока вы не докажете, что я могу вам доверять, я не соглашусь выйти за вас замуж.
– Значит, прошлая ночь ничего не значит?
– Нет, она значит многое, но не все. Брак – дело долгое. Я пытаюсь сделать тщательный и продуманный выбор.
– Чем больше времени вам понадобится, чтобы сделать выбор, тем больше вероятность того, что ваша репутация погибнет окончательно.
– Вы думаете, я этого не знаю? Поверьте, я не хочу провести остаток жизни, для одних являясь объектом насмешек, а у других вызывая жалость. Но вместе с тем мне нужно время, чтобы решить, какой мужчина для меня лучше всего, решить, с кем я буду по-настоящему счастлива.
– Черт побери, я этот человек! Я точно знаю!
– Откуда?! – закричала Линнет. Оглянувшись, она убедилась, что леди Трабридж не дремлет, и прикусила губу. – Откуда вам это известно?
– Просто я знаю, вот и все. – Джек прижал ладонь к груди. – Я чувствую это здесь.
– Что вы хотите сказать? Что влюблены в меня?
Джек в растерянности заморгал.
– Да, пожалуй… – Он вдруг рассмеялся, словно обрадовавшись неожиданному открытию, и воскликнул: – Да, это действительно так!
Линнет уставилась на графа в немом изумлении. Она задала вопрос, ожидая либо страстного объяснения в любви, которое должно было склонить чашу весов в его пользу, либо остроумного уклончивого ответа. И не услышала ни того, ни другого. Причем ответ Джека… Черт возьми, он звучал искренне!
Когда тебе признаются в любви, да еще – искренне, нельзя не испытывать удовольствие. Ответ графа согрел сердце Линнет и одновременно взбудоражил… Но все удовольствие улетучилось, когда она вспомнила, что вряд ли может правильно оценить мужскую искренность.
При первой встрече с Джеком у нее имелись все основания не доверять ему и относиться к нему с подозрением. С тех пор не прошло и трех недель, поэтому Линнет по-прежнему одолевали сомнения. Да, конечно, она не могла долго ждать, но, с другой стороны… Как же можно влюбиться в человека, которому не доверяешь? Как можно доверять человеку, которого не знаешь? Как можно верить ему, если не веришь самой себе? А ведь ее решение, когда оно будет принято, станет окончательным и бесповоротным. Но что, если она примет неверное решение?
Сомнения и страхи терзали ее, и Линнет невольно застонала.
– Находиться рядом с вами – все равно что кататься на американских горках. Каждый миг – новый поворот или падение с высоты.
Джек ухмыльнулся, польщенный сравнением.
– Разве вам не нравятся американские горки?
– Нет, не нравятся. Я каталась на Кони-Айленде, когда мне было шестнадцать. Так вот, когда я потом вышла из вагончика на платформу, меня вырвало на собственные туфли. Это был один из самых унизительных моментов в моей жизни. – Линнет хмуро покосилась на графа. – Сейчас, вспоминая об этом, я нахожу нечто общее с поцелуем в Ньюпорте.
– Разве после бала вас вырвало?
– Нет, но я…
– Значит, все будет в порядке! – Джек повеселел; к нему вернулась былая самоуверенность. – Мне всего лишь придется заставить вас полюбить меня.
Линнет тяжело вздохнула.
– Поймите, меня нельзя заставить полюбить вас. И нельзя заставить выйти за вас замуж.
– Но вас же влечет ко мне – отрицать это бессмысленно. Думаю, вы сможете полюбить меня, если только захотите.
– Откуда вам это известно? – спросила Линнет; ее по-прежнему мучили страхи и сомнения. На всякий случай отступив от графа, она добавила: – Ведь поцелуй – это еще не все.
Джек сразу стал серьезным.
– Смотря какой, Линнет. – Он тяжело вздохнул. – Смотря какой…
Тут он вдруг отвернулся и, немного сутулясь, спустился по ступенькам и исчез в темном саду.
– Любой, Джек, для меня – любой, – тихо сказала Линнет, обращаясь к темноте. – Я больше не доверяю своим чувствам. Нисколько не доверяю.
Осознав, что влюблен в Линнет, Джек был сначала ошеломлен этим открытием, но потом, поразмыслив, решил, что ничего удивительного в этом нет. После Ньюпорта Линнет владела его телом и душой. Так почему бы и сердцу не присоединиться?
Джек принял это открытие спокойно – как один из фактов бытия, но, увы, оно пока не принесло ему ничего хорошего. Линнет была скорее раздосадована его признанием, и ее можно было понять. Неудивительно, что после всего произошедшего она ему не доверяла. Да и с какой стати она должна ему доверять? Кроме того, следовало признать, что Ван Хозен все еще стоял между ними. И так, судя по всему, будет всегда. Ведь раскрыть чужую тайну он никогда не сможет. Линнет требовала, чтобы он доказал свою надежность, убедил ее в том, что она могла спокойно доверить ему свое будущее. Но возможно ли это?
Конрад разбил ей сердце. Ван Хозену нужны были только ее деньги. Мужчины, предававшие Линнет в прошлом, обрекли на неудачу все его попытки завоевать ее доверие.
«И даже ее собственный отец…» – подумал Джек, уставившись в потолок; он лежал в постели, тщетно дожидаясь благословенного сна. И, конечно же, ему постоянно вспоминались слова Линнет:
«…мои желания и мое счастье… это его совершенно не интересовало. Он хотел, используя меня…»
В ее голосе звучала горечь, и это тоже можно было понять. Вот почему Эфраим не хотел ничего говорить дочери о сделке, которую они заключили в Нью-Йорке. Он опасался, что Линнет, узнав о ней, ни за что не согласится выйти замуж. И теперь Джек подозревал, что ее отец был прав.
Впрочем, пока что все равно не имело смысла говорить ей об африканском проекте. Джек решил дождаться, когда Линнет согласится выйти за него замуж, – а уж потом он попытается изменить ее отношение к деловым задумкам отца; когда они станут обсуждать брачный договор, он все ей объяснит. Она не может не понять, что такие инвестиционные проекты обеспечат будущее их поместий и их детей. Посредством таких инвестиций он сможет зарабатывать себе на жизнь. Джек очень надеялся, что Линнет все поймет правильно. Но пока что ему следовало молчать – объяснения, касающиеся их с Эфраимом соглашения, могут и подождать. Главное сейчас – завоевать эту девушку. Иначе не будет никакого приданого, так что и говорить будет не о чем.
Несмотря на признание в любви, Джек вовсе не был уверен, что получит руку Линнет. Но как же ее убедить?.. Ему казалась, что самая удачная тактика – обольщение, но Белинда категорически с этим не согласилась. Но какие еще варианты остаются?..
«…Я должна знать, каким вы будете мужем и отцом, какой будет наша совместная жизнь».
Джек приподнялся и сел на кровати. Ему пришла в голову неожиданная идея. Он мог показать ей хотя бы часть того, что она хотела. И это будет… в общем-то, нетрудно. Завтра, за вечерним чаем, он сделает то, чего она хотела. И одновременно получит огромное удовольствие.
Он улыбнулся и, весьма довольный собой, снова рухнул на подушки. Пять минут спустя он уже спал.
В жизни мужчины бывают моменты, когда от удачи зависит очень многое, можно сказать – абсолютно все. Но удаче можно помочь, если как следует подумать и приложить некоторые усилия в нужном направлении. Все следующее утро и отчасти днем Джек именно этим и занимался, а к вечернему чаю завершил все приготовления.
Гости, собравшиеся на южной лужайке для чая и крокета, прекрасно видели, что он участвовал в напряженной партии с Ником, Белиндой и несколькими представителями местной знати. Но одновременно Джек ни на секунду не упускал из виду мощеную дорожку, пролегавшую вдоль поля для крокета, – на ней вот-вот должны были появиться нужные ему люди.
Как выяснилось, глаза оказались ненужными – вполне хватило ушей. Приближение юного Колина с няней можно было услышать намного раньше, чем они появились на дорожке. Услышав оглушительный рев малыша, Джек сразу понял, что не только его предусмотрительность оказалась кстати, но и удача от него не отвернулась – более того, сегодня она решила ему сопутствовать. Покосившись на чайный стол, Джек убедился, что Линнет и Хансборо сидят рядом, чуть в стороне от других гостей. В любой другой день это расстроило бы его сверх всякой меры. Но только не сегодня. Сегодня он ухмыльнулся, так как знал, что будет забавно.
– Няня Браун?! – воскликнул он, изображая удивление. Женщина с коляской остановилась, и Джек тотчас положил свой «молоток», не обращая внимания на протесты других игроков, ожидавших его удара. – Надо передохнуть, – сообщил он. – И потом… я хочу посмотреть на Колина.
– Не могу понять, зачем тебе это, – пробурчал Ник. – Он сегодня немного не в духе, неужели не заметил?
– Тем лучше! – с энтузиазмом воскликнул Джек, немало озадачив друга. – Тем лучше!
– Ты спятил, Джек, – констатировал маркиз и положил «молоток». – Теперь я вижу, что ты совершенно безумен. Безумен как шляпник.
– Это тебя удивляет? – Джек улыбнулся и направился к коляске. – Ты ведь знаешь меня уже много лет. Мог бы и не удивляться. – По-прежнему улыбаясь, граф повернулся к женщине, стоявшей на дорожке. – Добрый вечер, няня Браун, – сказал он и заглянул в коляску. – Колин, мальчик мой, что случилось?
– В данный момент он в праведном гневе, милорд, – громким голосом сообщила няня, пытаясь перекричать младенца.
– Да, я заметил, – отозвался граф.
– Я привезла его сюда, как вы просили, милорд, но сомневаюсь, что вы захотите с ним пообщаться.
– Конечно, захочу! – воскликнул Джек. – И обязательно захочу подержать его на руках. Возможно, мне удастся его успокоить.
– Раз уж вам сегодня пришла такая блажь, милорд, я не возражаю. – Женщина рассмеялась. – Нечасто у мужчин появляются такие желания. А учитывая, в каком Колин сегодня настроении… Не ждите, что будет легко.
– Все будет в порядке, – сказал Джек и достал малыша из коляски. – Он просто слегка не в духе.
Оказавшись на руках, Колин не утих. Напротив, заорал еще громче.
– Да ладно тебе, парень, – пробормотал Джек. Он посадил малыша на правую руку, а ладонью левой прижал к груди – в точности так, как показывала ему няня накануне утром. – Давай посмотрим, как там мама и папа, и выпьем чаю. – Он бросил беспокойный взгляд на няню, а та явно наслаждалась сценой. – Можете посоветовать, как его успокоить?
– Попробуйте дать ему песочное печенье. Только совсем немного, а то он потом откажется от еды.
– Понял. – Джек почувствовал некоторую нервозность – теперь ему предстояло остаться один на один с орущим младенцем. – Что-нибудь еще?
– Отвлеките его. Иногда помогают яркие вещи или громкие звуки. Можно попробовать укачать его. Хотите, чтобы я пошла с вами?
– Нет. Через несколько минут я принесу его в детскую. Возможно, это сделает миледи.
– Хорошо, милорд. Вы уверены, что справитесь?
Джек молча кивнул, и няня развернула коляску. Затем, все еще посмеиваясь, удалилась. А граф направился к чайному столу, надеясь, что Колин не сразу перестанет орать.
Удача не изменила ему: добравшись до чайного стола, он сразу же отметил, что вопли Колина как-то даже слишком сильно действуют на нервы Хансборо. План явно оказался успешным.
– Приветствуем всех! – жизнерадостно воскликнул граф и, осторожно придерживая малыша, взял со стола два песочных печенья.
– Джек, а ты, оказывается, смельчак. – Белинда весело рассмеялась. – Немногие мужчины рискуют подходить к Колину, когда он в таком настроении.
– Чепуха! – фыркнул Джек и направился к пустому стулу, стоявшему напротив Линнет. – В чем дело, парень? – спросил он, усаживаясь. – Сегодня ты опять не даешь ни минуты покоя няне? Наверняка будешь проказником, когда вырастешь.
Колин, раскрасневшийся, с залитыми слезами пухлыми щечками, заорал еще громче и застучал по плечу Джека крохотным кулачком.
– Да, понимаю… Ты имеешь все основания злиться, – проворковал Джек и показал малышу печенье. – Няни – они такие. Ничего не понимают. Няня возит тебя в коляске по дальнему уголку сада, где нет ничего интересного. А потом отвозит в детскую, где ты остаешься один.
– Разве не там должны быть дети, когда плачут? – громко спросил Хансборо, стараясь перекричать вопли Колина.
– В чем дело, Хансборо? – усмехнулся Джек. – Почему вы так помрачнели? Не любите детей?
– Я уделяю им вполне достаточно внимания, – заявил лорд Хансборо. – В тех случаях, когда они не подражают ирландским банши. – Он говорил спокойным, ровным голосом, но Джек уловил в его интонациях раздражение.
Линнет тоже его уловила, и Джек заметил, что она окинула виконта внимательным задумчивым взглядом (после событий вчерашнего вечера это был хороший знак).
– Дети иногда кричат. – Джек пожал плечами. – Так устроена жизнь. – Он погладил малыша по спинке и заворковал ему что-то на ушко.
Колин, однако, не собирался успокаиваться. Он перестал орать лишь на то время, которое ему потребовалось, чтобы съесть печенье. А затем, подкрепившись, заорал с удвоенной силой. Второе печенье он швырнул через плечо Джека на траву.
– Похоже, вам тоже не удается успокоить это чудовище, – с усмешкой проговорил Хансборо.
– Ничего страшного, – невозмутимо ответил Джек и взял еще одно печенье. – Мы ведь только начали, правда, Колин?
– Как мило… – пробормотал Хансборо.
– Может, хотите сами попробовать? – осведомился Джек.
– Нет, конечно! – Виконт уже едва сдерживался. – Орущие младенцы должны находиться в детской с няней, а не раздражать гостей.
Линнет внимательно наблюдала за Хансборо. И Джек не мог не порадоваться, заметив, как она нахмурилась. Виконт, должно быть, почувствовал ее взгляд, потому что вдруг вздрогнул, повернулся к ней и попытался улыбнуться, что, впрочем, ему не удалась.
– Такому младенцу нужна няня, – заявил он.
– Да, конечно. – Линнет вежливо улыбнулась в ответ, а Джек почувствовал себя на седьмом небе. Его план блестяще удался.
И тут Хансборо начал кое-что понимать. Несколько мгновений он напряженно всматривался в лицо Линнет, потом взял свои перчатки и трость и, поднявшись из-за стола, проговорил:
– Надеюсь, вы меня извините, мисс Холланд. – Он чопорно поклонился ей и направился к дому. Проходя мимо Джека, прошептал себе под нос: – Чертов ублюдок…
Джек оглянулся ему вслед и крикнул:
– Не забудьте про перчатки!
Если виконт что-то и ответил на последнюю реплику Джека, то этого никто не услышал – все звуки заглушил очередной вопль Колина. Граф повернулся к Линнет и обнаружил, что она смотрит на него с весьма странным выражением на лице. И почему-то ему вдруг сразу показалось, что все его труды были напрасны.
