Молоденький полицейский в новом, с иголочки мундире стоял на переходе и внимательно следил за прохожими из-под украшенного серебряным галуном козырька. Так как горел красный свет и переход грозил десяткой штрафа, то я храбро встал рядом с ним, хотя движением на мостовой в этот момент и не пахло. Два коренастых парня в спецовках, из тех, что курят липнущие к губам черные сигареты, шагали с противоположной стороны, пренебрегая сигналом опасности и весело болтая друг с другом. Что называется, шли прямехонько в руки закона.

— А ну-ка, постойте, — скомандовал блюститель закона.

— Зачем? — дружелюбно спросил один из нарушителей.

— Не видишь, красный горит?

Парень кивнул.

— Вижу. Но ведь полицейских поблизости нет.

— Как нет? А я?

Мастеровой повернулся к приятелю.

— Слышь, Ринус? Этот малый утверждает, что он полицейский.

— Да ну… — нехотя протянул Ринус.

— Полицейские ведь ходят в черном? — спросил первый — А этот в голубом и весь в серебре.

— Он небось из духового оркестра или вроде того, — предположил Ринус.

— Нет, ему же не на чем играть, — сказал первый парень. — Я вот подумал, что в порту иностранное судно. А может быть, здесь проводятся учения иностранных армий.

— Но он ведь хорошо говорит по-голландски, — возразил Ринус.

Полицейский, который явно не так давно состоял на службе, покраснел и в сердцах крикнул:

— К вашему сведению, я все-таки полицейский! У нас новая форма.

— У них новая форма, — пояснил первый своему приятелю.

— Не мешало бы и сообщить об этом, — заметил Ринус. — А они знай себе помалкивают.

Мимо быстрым шагом прошел священник.

— Взять, к примеру, его, — сказал первый. — Предположим, он говорит: «Плати штраф!» Я отвечаю: «Извините. Я думал, вы священник». А он: «Нет, просто у нас новая форма». Где же тут справедливость?

— Они теперь все меняют без нашего ведома, — заявил Ринус.

Вокруг собралась толпа, и полицейский вконец растерялся, не представляя себе, как утихомирить этих типично амстердамских насмешников. По всей вероятности, он был нездешний и перебрался в наш город совсем недавно, а потому не обладал врожденным даром поддерживать разговор в той же тональности.

— Об этом писали во всех газетах, — серьезно сказал он.

— Я газет не читаю, — отрезал Ринус. — Кто читает газеты, платит налоги.

— А я вообще не умею читать, — вставил второй. — Меня воспитывали по дешевке.

— Так ведь… — начал молодой полицейский, по горло сытый этим происшествием.

— Гляди! — воскликнул первый парень и показал на проходившего мимо полицейского средних лет, облаченного в старую форму.

— Форма-то у них и впрямь черная, — сказал Ринус. — Твоя правда!

— А как же, — похвастался первый. — Что я, псих, что ли?!

И он дружески помахал рукой.

— Пока, полицейский!