Глава 13
Единственный раз за всю свою жизнь я ощутила человеческую кровь на языке после первой охоты. Оборотни нашего племени не сходили с ума от вида человека – человек, как и все остальные, был просто зверем. Еще одним хищником, только костлявым, бойким и жутко не вкусным. Все эти истории, что оборотни так любят поедать маленьких младенцев, всегда доводили меня до истерического хохота. Правда, на тот момент я не знала про тех, кто зависим от фаз луны и тех, кто не в силах подчинить себе звериную форму. Повстречав оных, мое мнение тут же изменилось, и больше я не смеялась. В ту злосчастную ночь я наткнулась на охотников. Они поняли кто я, и уходить по-хорошему не хотели.
Я защищалась.
Быстро и просто.
После той животной ярости, что я испытала во время нападения, я поклялась, что больше никогда за свою жизнь я не трону человека. Я посчитала себя не просто убийцей, на тот момент я стала тем самым монстром из легенд и баллад, что частенько поются в трактирах спьяну или рассказывают для устрашения подле костра, передавая историю из уст в уста, всякий раз дополняя очередным рядом острых зубов и прочими оборотническими атрибутами.
Сейчас я испытала то же самое. Но с одним исключением.
Эта резня была самым долгожданным моментом жизни за последние дни проведенные в этой камере. Я не просто жаждала крови, я ее требовала и получила с полна, дополнив интерьер парой трупов.
Слыша еще на подходе их глумливый шепот, я с наслаждением представила, как впиваюсь в их горло.
Мысли материальны. Мои, по крайней мере.
Что бы стать зверем, не обязательно быть зверем. Шкуры волка у меня не было, но его память всегда была неотъемлемой частью моего существования. Каждый раз, когда мы выбираем для превращения шкуру убитого животного, и каждый раз, когда становимся оными, мы испытываем отчаяние из-за смеси воспоминаний. Не только шерсть покрывает наши тела, мы словно вновь даем жизнь тому, кто покинул ее некоторое время назад. Те же воспоминания, страхи, первый вздох, первая щенячья охота, запах матери или молока, первое поражение, смерть. Инстинкты. Все это отпечатывается в нашем сознании.
Я не могла сменить ипостась, но я могла вспомнить…
Войдя в пыточную залу, первым делом я обезвредила палача, что пытался вновь повесить к потолку несчастного человека. Бьер и Шалас в этом помещении отсутствовали. Прислушиваясь к звукам, я поняла, что за дверью в первый зал никто не стоит, видимо палач очень качественно выполняет свою работу, живыми от сюда не выходят ни при каких обстоятельствах.
В первой зале все еще ощущалась приторная Велесская вонь, что только подгоняло к быстрейшему побегу.
Что делать с Эллин я не представляла, но оставлять ее, пусть уже мертвую, таким как Майра и Сьен я не хотела. Это моя подруга, это мой человек и я похороню ее как подобает. По всем законам этого мира и не важно, что скажут остальные, костьми лягу, но вытащу ее из этого ада, а там, на небесах, может и обрадуется… может…
Они все лежали отдельно. Витор и Ашка без сознания, узнаваемые только по запаху, они давно не приходили в себя. Мужчину вообще трогать не стоит – в его теле нет ни единой целой кости, девушка же просто измучена голодом и травмирована психологически на всю оставшуюся жизнь. Шалас и Бьер находились в камере на против и тоже без сознания. Рядом с ними валялись тела каких-то эрров, но их я видела впервые. Судя по запаху, умерли несколько дней назад.
В соседних камерах лежали, точнее умирали, люди. И если у эрров были шансы выжить, то у них нет. С такими ранами не живут даже оборотни.
Сорвав с камеры замок, я попыталась вытащить Бьера как наименее пострадавшего из всех. Получилось с трудом.
И как я их всех от сюда вынесу? Я даже не понимаю, на сколько мы глубоко и где вообще находимся.
Внезапно знакомый запах защекотал ноздри. Как он сюда попал? Мягкая поступь лап и легкие прыжки со ступеньки на ступеньку вселили огромную надежду на то, что шанс выбраться от сюда живыми у нас еще есть.
Маленький, но есть.
Мантихора приветственно встрепенул хвостом, непонятно и как-то резко отпрыгнул от меня в сторону и, словно бы заранее зная, подбежал к камере где находились Витор и Ашка. Я открыла клетку, Митька вошел и совершенно бесцеремонно водрузил обоих себе на спину. Витор простонал.
У этого кота точно есть сознание и он точно руководствуется далеко не звериными инстинктами. Наблюдая, как Митька тихо проносится мимо меня к двери, немного пыхтя от напряжения и скрываясь где-то в проходе, я поверила в то, что мантихоры являются реинкарнацией. Других объяснений все понимающего взгляда, поступков не свойственным обычным животным, я не нашла.
В воздухе кроме Митькиного, витал запах дракона. Снежок протиснуться не заметно сюда не мог, видимо ждал где-то снаружи и принимал гостей.
Как они отреагируют, когда поймут, что их принцесса мертва? Она та, кто приютила их, та, кто приняла, наплевав на предрассудки и уговоры окружающих, кто действительно по-настоящему их любила и ничего не требовала в замен… Как они себя поведут?
Митька вернулся за Бьером. В начале он хотел подхватить принца, но почему-то передумал. Скорее всего у Бьера внутреннее кровотечение и кот смог лучше меня оценить состояние пленника. Аккуратно расположив на спине мантихоры любимого мужчину, я с великим облегчением наблюдала, как кот возвращается уже за следующими пленными.
И кое-что опустила из виду. Точнее кое кого…
Когда Митька уже подхватил принца и мы вместе направились к выходу, выпущенная стрела поразила мантихору в заднюю лапу, от чего кот взвыл и поскользнулся на ступеньке моментально скатившись вниз вместе с Шаласом.
Резкий удар по голове чем-то холодным и тяжелым тут же отключил мое сознание.
А ведь почти удалось… но хоть кто-то получил шанс.
– вот тварь! – рычал незнакомый голос, прямо перед тем, как я потеряла сознание…
* * *
Нас приковали к стене внутри закрытой кареты для перевозки пленных, особо опасных заключенных и прочих гадов. Крепко. Не вырваться даже мне. Два стражника внутри, еще больше снаружи. Сколько мы так ехали я не знала, но принц лишь раз приходил в сознание. Все остальное время бредил, шепча имя принцессы. Он звал ее. Все время звал.
А она была совсем рядом. В соседней карете. Это стало понятно по разговору между стражей.
Карета резко затормозила. Я с трудом различала звуки да и запахи уже путались. Вначале показали принцессу. Послышался сдавленный хлип и судорожный вдох. Мужчина явно до последнего надеялся, что слухи о ее кончине не имели под собой основы.
Потом резко отворилась и наша дверь, впуская яркий солнечный свет и свежий воздух.
Молодой человек с ненавистью уставился на меня, затем на принца. Бледный, измученный, он с отвращением захлопнул дверь.
– зовите палача, – приказал тот, – сестру отнесите в ее детские покои. Мы похороним ее сразу после казни.
– похороните? – удивление смешалось с разочарованием, видимо этот факт в планы не входил, а заблаговременный кляп во рту не давал мне возможности хотя бы намекнуть, что дело тут куда более серьезное, – но она же отпрыск ведьмы!
– молчи! Она в первую очередь принцесса! – властный голос заставил захлебнуться стража собственным возмущением, – выполнять приказ!
Через некоторое время послышался звук ревущей толпы. Люди возмущались, кричали, злились. Требовали крови и мести. Разъяренная толпа с жаждой насилия и торжества справедливости была готова совершить самосуд. Кто-то бросил камень, кто-то что помягче и более прогнившее.
Никогда не думала, что конец будет именно таким. И в данной ситуации, как бы прискорбно это не звучало, но я не видела выхода.
Потом все стихло. Вышел придворный, стал зачитывать приговор, попутно агитируя толпу на еще большую жестокость.
«и эти животные истребляли наши деревни!» – возмущались в толпе!
«воровали детей!»
«убили принцессу!»
«казнить!»
Меня и Шаласа вытащили на ярко освещенную площадь. Смотреть было очень больно, глаза резало, инфекция поразила слизистые и те, соответственно, нагнаивались, скрепляя ресницы прочной коркой (так вот как Эллин мучилась тогда), но даже этот факт не помешал разглядеть Сьена в первых рядах. Потерянный, уставший, он с непонятным страхом в газах уставился на искалеченное тело принца, а там было на что посмотреть…
Мы стояли на коленях, напоенные какой-то дрянью, полностью лишенные возможности сопротивляться. Принц дернулся, попытался что-то сказать, но его просто приложили мощным ударом в живот, от чего тот тут же согнулся, заходясь в приступе кашля.
Толпа ликовала.
Толпе было наплевать. Она жаждала нашей смерти, она поверила каждому слову своего царя чего и следовало ожидать. Иначе просто невозможно.
«…приговаривается к смертной казни через обезглавливание за жестокое убийство…»
Несколько минут и приговор зачитан.
Шалас лежал очень тихо, смотря куда-то вдаль совершенно стеклянный взглядом.
Толпа молчала. Ожидание и нетерпение, при этом гудящая, страшная, убивающая тишина.
Капли дождя медленно забарабанили по деревянному помосту. Грозовые тучи поразительно быстро заволокли небо и где-то за облаками раздался гром, постепенно разрастаясь на пути к земной тверди заставляя содрогнуться всем телом несмотря на ту гадость, которой нас напоили…
Холод.
Палач снял с начищенного до блеска лезвия защитную ткань.
Оно звенело, оно просило. Требовало.
Размах.
Принц напоследок посмотрел на меня. Обреченно, зло, словно ждал чего-то. Или встречи с кем-то уже на том свете. Ждал встречи с ней, с Эллин.
Вибрации металла, ощущение наслаждения человека, нависшего над нами…
Худая тонкая рука взмыла вверх в свете пронзающих уже почерневшее небо молний.
– Замена! – громкий, до боли в душе знакомый голос разорвал тишину ввергая в шок толпу.
Раскат грома, словно в подтверждение сказанного.
Принц узнал.
И я узнала.
* * *
«что происходит?»
Я резко ощутила жаркие прикосновения к коже на щеках, чьи то слезы, упавшие мне на лицо, запахи крови и грязи. Ощущение невесомости и полного отсутствия возможности двигаться напомнили тот момент с Вереном после борьбы с нежитью. Сейчас то же самое?
«Нет, принцесса. Не то же самое».
«Тогда что происходит?»
«Все просто. Ты умерла».
«не понимаю»…
Я почувствовала, как кто-то вынес меня из камеры. Голова неестественно запрокинулась назад, но боли я не ощущала, только пересохшее горло и разбитые в кровь губы. Они сидели в камере, я видела. Я почувствовала их скорбь, увидела лицо принца исказившееся болью. Их кровь…
«скажи!» – закричала я внутри своего сознания, – «я ведь их вижу, чувствую! Я не могла умереть так просто, они должны знать, что я даже слышу их! Ну почему я не могу пошевелиться?!»
Почувствовался обреченный, немного раздражительный вдох.
«женщина, – кольнуло в голове ранее не применимое в слух ко мне слово, и с каких пор Верен забыл мое имя? – ты умерла. Я тот, кто держит твое сознание в твоем теле, тот, кто заставляет твое сердце биться настолько слабо и насильно дышать легкие, что бы никто, даже оборотень этого не почувствовали. Не потому, что я злой…а я между прочим никогда не был добрым… а потому что на большее у меня не хватит сил! Так что замолчи и не сопротивляйся».
Голос Верена был властный и, если честно, ни сколько принадлежал коню, сколько человеку, что жутко меня напугало. Настолько напугало, что пришлось оставить все попытки вырываться. Почему-то возражать по поводу сказанных о доброте слов не хотелось, ведь о найтмаре я не знала ни чего… до этого момента он со мной таким образом вообще не разговаривал…а почему, кстати?
«не твое дело. Молчи».
«не слушай мои мысли, я не могу себя заставить не думать…»
Коридоры сменяли друг друга приторными запахами. Эта Майра видимо очень любит заниматься колдовством. Если не ошибаюсь, то некромантией.
«правильно мыслишь, я уж было думал не догадаешься…»
«я не совсем идиотка!» – взмолилась я, ощущая, как мое тело аккуратно положили на кровать, – «я помню, что мне мама рассказывала об этом… вот только не помню, что это за травы и как они называются… Именно благодаря этому отвратному запаху и можно было засечь некроманта, особо остро он ощущался на мужчине, тут и гадать не стоило…»
Дверь тихо открылась, внесли поднос с теплой водой и ветошью. Кто-то вымыл мои ноги, руки, лицо, шею, задержался в районе ключиц и, к моему великому облегчению, дальше не продолжил.
Странно, но каждое прикосновение я ощущала словно воспоминание или отголосок, будто бы не ко мне прикасались, а я просто наблюдала эту картину со стороны, попутно примеряя на себя эти ощущения.
«я тоже это ощущаю, поэтому все дели пополам», – ответил конь в моей голове – «и боль и прикосновения и эмоции. Хотя эмоции можешь оставить при себе, никогда не понимал, почему люди любят столько страдать и трепать собственные нервы по пустякам»
«моя смерть – это пустяк?»
Верен задумался. Я затылком ощутила, что сей факт, вопреки сказанному его сильно беспокоил. И не просто беспокоил, а отражался жгучей болью в области сердца скорее всего для нечисти ранее не знакомой.
«ты переродишься» – словно в оправдание себе шепнул голос, – «станешь кое кем другим. Чем не перспектива? Твой кот прекрасно справляется со своей задачей перерожденного и ты сможешь».
«Митька?» – изумилась я.
«все мантихоры такие. А теперь молчи. У меня почти не осталось сил.»
Насильно погрузив меня в сон, Верен словно пропал из моей головы. Но сердце все еще билось. Редко, еле ощутимо, но билось. И легкие, вопреки раздирающей, как мне казалось должно быть, боли, тоже работали.
То, что за окном наступила ночь, я поняла не сразу, только после того, как раскрыла шторы и увидела в небе огромный диск луны.
«Сейчас будет больно» – после долгого затишья в небытие меня словно вытолкнули на поверхность. Резко и бесцеремонно.
А больно было действительно. Тело полностью подчинилось чужой воле вопреки ноющим ударам, жуткому желанию вдохнуть или выдохнуть (так и не поняла) воздух. Шаг.
Еще шаг.
Все повторилось, но по лошадиному ржать не хотелось. Почему-то Верен сейчас воспринимался мною иначе. Что-то с ним произошло, но вот что именно, я не могла понять. В голове всплывали воспоминания о разговоре с конюхом про этих существ, но Верен насильно заблокировал мою попытку.
«не сопротивляйся, дура!»
Обидно то так…
Добравшись на трясущихся ногах до окна, я открыла его на распашку, тут же резко отойдя в сторону кровати, присаживаясь на оную.
Взмах кожистых крыльев, мягкий прыжок и поступь мохнатых лап, мурчание мантихоры и ощущение прикосновения кошачьего языка к моей щеке.
Они все знали. Они прощались.
Вместе с котом из окна вышел ранее незнакомый мне человек. Жутко испугавшись я дернулась против воли Верена, но тот резко оборвал все мои попытки к сопротивлению. Почему этот человек здесь, что ему надо? И почему Снежок его вообще поднял на такую высоту вслед за мантихорой?
– догадайся, – ехидно ответил мужчина, позволяя его разглядеть.
Черные лохматые волосы, словно конская грива, топорщились во все стороны взъерошенными клочьями. Большие, пронзительно янтарные глаза явно наслаждались моим смятением и страхом.
Подойдя ближе и присев рядом на кровати, он, вопреки ситуации, просто сказал «тпру!» как обычно любил делать Верен возмущаясь и отказываясь есть преподнесенные сладости.
Заставив против воли мою руку медленно поняться вверх, я почувствовала кончиками пальцев его холодную, ледяную кожу, мертвенно бледную в свете луны. Кажется, прикосновение ему понравилось. Он улыбнулся своими тонкими губами, обнажая острый ряд, словно заточенных перед пиршеством, зубов. Хотя в данной ситуации скорее ряд клыков. Зрелище не для слабонервных.
– привет – молвил он, – ну так как меня зовут?
– «Верен» – мысленно выпалила я таращась на человека – «а где конь»?
Ну более тупого вопроса я конечно задать не могла…
– перед тобой, дура! – с легкой обидой гаркнул бывший конь скривив при этом губы.
– «ты бы застегнулся» – не найдясь что ответить ляпнула я, обращая внимание на расстегнутую черную рубашку. Теперь вспомнила, уж не эти ли лошадки могли принимать облик красавцев мужчин да дев бедных в болотца утаскивать? То ведь кельпи были… ничего не понимаю…
– а тебе и не надо…
– «не подслушивай!» – разозлилась я, вроде бы заливаясь краской.
– не могу, мы с тобой теперь почти едины… Принцесса, – грустно произнес тот, – я не могу тебя от сюда вытащить. У меня не хватит на это сил. Если посадить тебя на дракона со всеми остальными, ты либо упадешь либо я резко потеряю контроль. Смерть в обоих случаях болезненная, уж поверь мне. Для того, чтобы тебя вывести от сюда, придется ждать похорон. Сьен отвезет тебя к твоему отцу, вот там мне уже будет проще…
«Проще?» – удивилась я, – «что проще? Я ведь уже мертва, хоть и не до конца понимаю, что сейчас происходит» …
– проще тебя отпустить, дура. Я не хочу оставлять тебя здесь, не хочу, чтобы ты покинула этот мир в таком месте. Ты заслужила дом и покой. С остальным мы разберемся…
Виновато глянув мне в газа, Верен слегка улыбнулся уголками губ и тут же заставил провалиться в сон…
* * *
Очнулась я уже в других покоях. Точнее Верен снова рывком вытянул меня из сна сразу переходя к делу.
– ты дома, – мужчина сидел на краю кровати. В свете дня его кожа все равно казалась неестественно белой, как и длинные тонкие пальцы с маленькими, но цепкими коготками, – Велесская с посредниками сейчас на площади… Бьер, Витор, Ашка и остальные пленные доставлены драконом из Гэ-Ко к принцу Рэну. Там ими занимаются, но более подробной и обнадеживающей информации я сказать не могу… Тебя считают убитой. Твой брат собирает войска и они уже готовы идти в бой. Думаю, сразу после похорон сей план осуществиться и Майра Велесская по сути дела, одержит победу. Принца и Вэс казнят.
– «Что-о?» – воскликнула я, чем сильно напрягла Верена. Мужчина полностью ощутил на себе и эмоциональный и звуковой порыв.
– мы не смогли их вытащить, прости. Ты сейчас находишься во дворце отца, как я того и хотел, а эти двое сейчас на площади. Через несколько минут приговор будет зачитан и палач совершит казнь.
«Верен…»
Блеск янтарных глаз, ни единой эмоции на лице, но в тоже время полное понимание.
– я понял, – ответил тот, – просто так ты умирать не намерена.
Кровавая дорожка медленно поползла из уголка глаз к носу. Сколько он еще продержится, удерживая меня в таком состоянии я не знала и заставлять его страдать не могла. Все должно как можно быстрее закончиться. Я понимала, что когда Верен меня отпустит, я умру
– не обо мне думай, глупая…
«Ну хоть не дура и на том спасибо» …
Он мягко обхватил меня за талию, придерживая второй рукой за шею и прижимая к себе как можно крепче. Каким бы плохим он себя не считал, для меня он навсегда останется верным другом. Конечно, обидно, что раньше он не показывал себя с такой стороны, но все равно, он мне дорог. Как друг.
Я не поняла, как он смог спустить нас обоих с третьего этажа спрыгнув в окно, я вообще старалась больше не думать ни о чем, что могло ему помешать контролировать мое тело. Он прислонил меня к стене, как тряпичную куклу, сбросил рубашку, штаны тут же полетели куда-то в канаву и, представ во всей красе внезапно начал обрастать шерстью. Постепенно, шерстинка за шерстинкой угольно черного цвета покрывала каждый дюйм его тела, которое менялось, удлинялось и в итоге обзавелось копытами, хвостом и прочими конскими атрибутами. Интересно, испытывает ли он при этом боль? Я почувствовала только нервное дерганье по всему телу да непонятные тянущие ощущения в области таза и шеи.
– «Верен,» – обратилась я уже к коню, – «я должна дойти»
«Я понял тебя, женщина».
* * *
Ревущая толпа требовала казни. Они злились. Пробираться сквозь людей было тяжело, но Верен вел меня не смотря на появившуюся головную боль и кровь, сочащуюся теперь уже из ноздрей. Я чувствовала, как ему плохо. И он знал об этом, виня себя за то, что позволяет мне видеть себя слабым.
– «Эллин» – сказал Верен, – «я разделю нас постепенно, медленно, иначе от боли сойдем с ума оба. У тебя будет несколько минут перед тем, как ты покинешь этот мир. Используй их с умом»
– «спасибо» …
– куда прешь, девка… что? – мужчина, разозлившийся на то, что ему наступили на ногу, резко развернулся, готовый дать хорошую затрещину, но сходство увиденной дамы с принцессой резко охладило его пыл.
Раскат грома, предвестника беды, взмах черных крыльев огромных тощих ворон, падальщиков, жаждущих бесплатной наживы. Они сидели на крышах, насестах, козырьках. Они ждали. Как и люди.
Увидев принца, яростный гнев пронзил сознание на сквозь, что еще больше задело Верена от переизбытка моих эмоций. Сломанные руки, неестественно загнутые в локтевых суставах, отломанный рог, нагнаивающиеся раны по всему телу, кровоточащие глубокие порезы и ожоги. Избитый, явно чем-то опоенный он попытался дернуться, но тут же получил очередной удар.
Все повторилось. Толпа ликовала.
Как сцена из прошлого.
Я сказала, что его ненавижу, но это не так. Все это время я обманывала сама себя, отгоняла пугающие мысли, скрывала правду всеми силами и пыталась оправдать свои и его чувства, полностью уверенная в его ненависти ко мне. Я люблю его. И он этого не знает.
Все так просто.
Небо заволокло черной массой туч, словно стихия была недовольна, она возмущалась раскатами грома, разделяла небо пополам озаряя землю градом молний и ветряным затишьем перед безмолвным ураганом.
Все молчали, как и тогда.
Земля, сухая и покрытая дорожной пылью, наконец получила долгожданную влагу. Дождь начался внезапно, накрапывая с каждой секундой все быстрее.
Принц сквозь боль обернулся на Вэс.
Я знала, что нужно сделать. Подойдя на достаточное расстояние, я спотыкалась, боялась, что не успею, боялась, что не смогу…
Палач обнажил лезвие.
«Сейчас…» – взмолилась я сквозь подступающие слезы.
Я чувствовала, как Верен силой собственной воли поднимает мою руку вверх, как с губ моих слетает долгожданное и такое желанное слово…
– Замена!
Лезвие обреченно дрогнуло и опустилось.
Верен плакал. Но не по собственной воле, теперь мы делим чувства пополам – он плакал за меня, что еще больше его раздражало, так как коню это в принципе не свойственно и непривычная влага застилала глаза мокрой пленкой мешая ориентироваться. Облокотив меня на себя, он последним усилием заставил подняться меня на помост управляя моим телом среди тишины нависшей над площадью. Люди не понимали, они озадачены.
Они узнали.
«Она жива» … – тут же эхом разлетелось с дуновением ветра, – «это принцесса…обман?»
– Замена! – простонала я сквозь раздирающую боль и слезы, – замена…
Мой брат стоял позади отца на должном для таких церемоний месте. Он видел меня, как и отец. Узнали оба, испугались… Я еще никогда не видела столько боли в их глазах. Брат тут же подался вперед, пытаясь понять, что происходит. Его глаза были красные… почему? Он плакал? Но почему? Ведь они так меня не любят? Тогда почему?
Сознание Верена покинуло меня окончательно. Снова стало трудно дышать. Велесская где-то здесь, среди толпы, нужно успеть…
– Шалас, – прошептала я рыдая и обнимая его, – прости меня, Шалас. Я так люблю тебя. Я очень сильно тебя люблю, принц…
Он плакал. Впервые я видела его слезы. Подступающий приступ резко заставил сбить дыхание.
Он понял к чему это ведет, он помнил.
– я тебя тоже люблю, принцесса, – прошептал он давя в себе подступившие слезы.
– Отец! – закричала я что есть силы пытаясь бороться за свою жизнь, – вас обманули! Обманули! Велесская! Отец! Велесская!
Последнее, что я услышала, был ненавистный женский рык и крик брата. Толпа забегала, началась давка, тут же обнажили клинки собравшиеся мятежники, пришедшие следом за своей предводительницей. Но мне уже было наплевать. Я упала рядом с принцем и четко ощутила, как сердце ударом всколыхнуло кровь в последний раз.
Умирать не больно. Нет.
Ты словно проваливаешься в сон, такой долгожданный… без боли, без сожалений, только спокойствие и чувство, что ты успела. Чувство, что те, кто тебе дорог, получили шанс выжить.
– «прощай, принцесса» – шепот Верена, такой мягкий – «и до встречи» …
