Как это происходит?
Возьмем, например, разводы: во многих традиционных сообществах их порицают, но в наши дни они тем не менее становятся все более привычным делом. Проведенное в 2010 году исследование показало, что количество разводов выросло даже в консервативных государствах Персидского залива, до 20 % в Саудовской Аравии, 26 % в ОАЭ и 37 % в Кувейте. И этот показатель напрямую связан с образованием. Все больше женщин, получивших образование, недовольны традиционными браками, это приводит к разногласиям между супругами и быстрым разводам по инициативе мужей. В Кувейте количество разводов в тех случаях, когда оба супруга имеют высшее образование, составило 47 %. “Раньше женщины шли на социальные жертвы, – заметила Мона Аль-Мунаджид, социолог и автор исследований из Саудовской Аравии, сравнивая общество стран Персидского залива тридцать лет назад и сейчас, – но больше они не готовы с этим мириться”.
Не только в мусульманском мире можно найти множество примеров того, как революция ментальности меняет давние традиции, начиная от расцвета индустрии моды и красоты для женщин, которые носят хиджаб, и заканчивая распространением беспроцентных банковских операций в западных странах, где сформировались крупные сообщества иммигрантов-мусульман. Между тем в Индии изменение отношения к разводам распространяется от молодого поколения к старшим: в стране, где некогда развод считался позором (а женщинам и вовсе не рекомендовалось повторно выходить замуж), возникла и с каждым годом набирает обороты индустрия брачной рекламы: пожилые люди, состоящие в разводе (некоторым даже по 80–90 лет), публикуют объявления в газетах и спокойно ищут новых спутников жизни. Люди зрелого возраста разрывают договорные браки, на которые их вынудили согласиться, когда они были еще совсем юными. Став взрослыми, они бунтуют против запрограмированной власти семьи, общины, социума и религии. Их менталитет изменился.
У молодежи (которая в наши дни более многочисленна, чем когда-либо) также меняются отношение к власти и менталитет. По данным Национального совета по разведке США, “…более чем в 80 государствах средний возраст населения 25 и менее лет. В совокупности эти страны оказывают огромное воздействие на мировую политику: начиная с 1970-х годов около 80 % всех вооруженных гражданских и этнических конфликтов. происходили в государствах с преимущественно молодым населением. «Демографическая дуга нестабильности», намеченная этой молодежью, идет от Центральной Америки и Центральных Анд, включает всю Африку к югу от Сахары и тянется через Ближний Восток в Южную и Среднюю Азию”.
Революции множества и мобильности усилили склонность молодежи ставить под сомнение авторитеты и бросать вызов власти. Сейчас не просто больше, чем когда-либо, людей в возрасте до 30 лет: у них всего больше. У них появились предоплаченные телефонные карты, радио, телевидение, мобильные телефоны, компьютеры, доступ в интернет, возможность путешествовать и общаться со сверстниками как на родине, так и во всем мире. Молодежь стала мобильнее. В нескольких индустриально развитых странах стареющее послевоенное поколение, родившееся в эпоху демографического взрыва, довольно многочисленно, однако в остальных странах крупнейшую демографическую группу составляет именно молодежь – дерзкая, жаждущая перемен, непокорная, более образованная и информированная, мобильная, общительная. И как мы заметили на примере стран Северной Африки и Ближнего Востока, влияние ее существенно.
В некоторых развитых обществах эту картину усложняют сопутствующие демографические тенденции, связанные с иммиграцией. В 2010 году перепись населения США показала, что число жителей Америки в возрасте до 18 лет за последние 10 лет снизилось бы, если бы не приток миллионов молодых иммигрантов из стран Азии и Латинской Америки. Именно этим юным иммигрантам США обязаны беспрецедентным фактом: в 2012 году среди новорожденных белые младенцы оказались в меньшинстве. По словам Уильяма Фрея, демографа из Института Брукингса, поскольку в XX веке доля иммигрантов от общего количества населения США была наименьшей в период между 1946 и 1964 годами,
…поколению беби-бума практически не приходилось общаться с людьми из других стран. В наши дни иммигранты составляют 13 % населения, причем среди них встречаются представители самых разных национальностей и религий. Это породило изоляцию, которая не прекращается. Среди американцев старше 50 лет 76 % белых, а черных 10 %, и это самое многочисленное меньшинство. Среди тех, кому меньше 30 лет, белых 55 %. Выходцы из стран Латинской Америки, Азии и прочие цветные (но не черные) меньшинства составляют 31 % в этой возрастной группе. Среди молодежи значительно больше американцев в первом и втором поколении, неевропейского происхождения, знающих как английский, так и другие языки.
Короче говоря, люди старшего возраста не только не понимают новой ситуации, но даже не могут толком высказаться по этому поводу. Однако тем, кто хочет получить, удержать и использовать власть в Соединенных Штатах и Европе, необходимо понимать умонастроения и надежды этих новых групп населения.
Международные исследования общественного мнения дают более ясную картину степени и скорости подобных изменений в отношении. Начиная с 1990 года в “Исследовании жизненных ценностей населения” (WVS) отслеживаются перемены в жизненных позициях людей более чем в 80 странах, где живет 85 % населения планеты. В частности, Рональд Инглхарт, руководитель Лаборатории сравнительных исследований, и несколько его соавторов, в том числе Пиппа Норрис и Кристиан Уэлзел, зафиксировали существенные изменения в отношении к гендерным различиям, религии, правительству и глобализации. Эти данные позволили сделать вывод о растущем глобальном консенсусе о важности автономии личности, равенства полов и нетерпимости к авторитаризму.
Однако немалое число исследований демонстрирует не менее важную, но куда более тревожную мировоззренческую тенденцию: в странах с развитыми демократическими традициями (в Европе, США, Японии) общественное доверие к лидерам и инструментам демократического управления, таким как политические партии, парламенты и органы юстиции, не просто невысоко, но и продолжает падать.
Размышляя об этой тенденции, Джессика Мэтьюз, президент Фонда Карнеги за международный мир, отметила:
Американская группа исследователей выборов в федеральные органы власти примерно раз в два года начиная с 1958 года задавала один и тот же вопрос: “Верите ли вы, что федеральное правительство всегда или в большинстве случаев принимает правильные решения?” До середины 1960-х годов 75 % американцев отвечали “да”. В последующие 15 лет эта уверенность постепенно снижалась, так что к 1980 году “да” отвечали только 25 %. В промежутке, разумеется, были война во Вьетнаме, два убийства по политическим мотивам, Уотергейт, почти объявленный импичмент президенту, эмбарго на поставки нефти из арабских стран. Так что у людей было много причин для недоверия и даже неприятия политики власти. Но самое важное, что доверие так и не вернулось. В последние три десятилетия степень одобрения действий правительства колеблется между 20 и 35 %. Процент доверия снизился более чем наполовину примерно в 1972 году. Это значит, что все, кому еще нет сорока, всю жизнь живут в стране, где большинство населения не верит в правильность решений правительства. И за четыре десятилетия ни одна из существенных перемен в руководстве или в идеологии, за которые голосовали американцы, не оказалась способна на это повлиять. Подумайте, как влияет на нормальное функционирование демократии тот факт, что от двух третей до трех четвертей населения не верит, что правительство в большинстве случаев поступает правильно.
Эту разительную перемену подтверждают и данные Института Гэллапа, который проводит исследования общественного мнения начиная с 1936 года. Так, специалисты выяснили, что в США снижается общественная поддержка профсоюзов, а также доверие к Конгрессу, политическим партиям, крупным компаниям, банкам, газетам, теленовостям и многим другим фундаментальным институтам (военные силы – единственные из немногих, кто сохраняет доверие и поддержку американцев). Даже Верховный суд США, организация, долгое время пользовавшаяся уважением граждан, столкнулся с резким снижением общественной поддержки – с почти 70 % по опросам в 1986 году до 40 % в 2012-м.
Поэтому неудивительно, что снижение доверия правительству и прочим институтам, как подтверждают данные, собранные Центром исследований международного общественного мнения Пью, это процесс, который происходит не только в Америке. В книге “Гражданская критика” (Critical Citizens) исследователь Пиппа Норрис из Гарварда и эксперты из разных стран пришли к заключению, что неудовлетворенность политической системой и ключевыми органами правительства – мировая тенденция. Экономический кризис, разразившийся в 2008 году в Соединенных Штатах и охвативший Европу, лишь усугубил негативное отношение к власть имущим, которых общество винило в кризисе, – правительству, банкам и так далее.
Разумеется, ни одно из этих исследований не является исчерпывающим, но, по крайней мере, они демонстрируют, как вслед за политическими и индивидуальными переменами в жизни людей (а иногда и опережая их) меняются ценности и отношение к ним.
Революция ментальности подразумевает глубокие изменения ценностей, стандартов и норм. Она отражает растущую важность прав собственности и открытости деятельности государственных органов для общественности, а также справедливости, будь то отношение к женщинам, к этническим и прочим меньшинствам и даже к миноритарным акционерам корпораций. У большинства этих стандартов и норм глубокие философские корни. Но показательно, что они пусть и неравномерно, но распространены в наши дни. За изменениями ментальности стоят демографические перемены и политические реформы, рост демократии и благосостояния, рост грамотности и доступности образования и стремительное развитие коммуникаций и СМИ.
Глобализация, урбанизация, изменение структуры семьи, появление новых отраслей промышленности и новых возможностей, распространение английского в качестве языка межнационального общения – все это повлияло на все сферы жизни, но серьезнее всего – на отношение к ним. Наглядное проявление этих перемен – растущее значение устремлений в качестве движущей силы наших действий и поведения. Человеку свойственно желать лучшей жизни, но именно стремление к определенным образцам и представлениям о том, в чем именно жизнь может быть лучше, а не к абстрактному понятию об улучшении, побуждает людей действовать. Экономисты доказали, что такова причина эмиграции: люди эмигрируют не из-за абсолютной, а из-за относительной депривации, не потому что они бедны, но потому что уверены, что может быть и лучше. Чем больше мы общаемся друг с другом, тем больше расширяются наши представления о мире.
Воздействие революции ментальности на власть многогранно и сложно. Комбинация нарождающихся глобальных ценностей и роста амбиций бросает самый серьезный вызов моральной основе власти. Она способствует распространению представлений о том, что перемены возможны и всегда можно что-то сделать лучше. Она рождает скептицизм и сомнение в любых авторитетах, а также нежелание принимать какие бы то ни было проявления власти как данность.
Одним из лучших примеров совокупного влияния всех трех революций служит индийская сфера аутсорсинга. Молодые образованные индийцы, принадлежащие к растущему среднему классу, стремятся работать в городских колл-центрах и прочих компаниях, предоставляющих услуги по осуществлению бизнес-процессов на стороне. Совокупный доход этих фирм в 2011 году составил 59 миллиардов долларов; всего же на них работает (как напрямую, так и через посредников) почти 10 миллионов индийцев. Как заметил Шехзад Надим в книге “Один к одному”, исследовании влияния индийских колл-центров на сотрудников: “Личности и устремления работников сферы коммуникаций и информационных технологий определяются с учетом западных образцов… Сотрудники решительно отказываются от старых ценностей: они создают образ Запада, который в Индии является символом современности и прогресса”. Уровень зарплат в отрасли относительно высок, однако молодые индийцы неизбежно сталкиваются с противоречием: с одной стороны, стремятся добиться успеха в социально-экономическом контексте Индии, с другой – заменяют собственную культурную самобытность чужим языком и чужими именами и сталкиваются с плохим отношением и эксплуатацией со стороны состоятельных клиентов с другого континента.
Молодым индианкам такая работа обеспечивает возможности и экономические преимущества, которых они в противном случае не нашли бы: это приводит к устойчивым изменениям в поведении, трансформирующим культурные нормы. Пусть вас не вводят в заблуждение статьи в желтой прессе, где колл-центры описывают как “часть Индии, где свобода не знает границ, любовь – забава, а секс – вид досуга”. Куда ближе к истине данные исследования Ассоциации торгово-промышленных палат Индии: молодые работающие замужние женщины в индийских городах не торопятся рожать детей, предпочитая заниматься карьерой.
