Уставший, с полной головой не дававших покоя мыслей, Беторикс явился на постоялый двор Сегума Кровопийцы лишь к вечеру, мечтая о покое и кружке холодного пива. Кружку он выпил, и не одну, а вот что касается покоя…

Лита, видно было сразу, что-то хотела сказать или спросить – вертелась рядом, многозначительно кивая на благородного Нетубада и его банду – мол, хотелось бы поговорить наедине, без лишних ушей. Такая возможность представилась только глубокой ночью, когда разбойники во главе со своим атаманом наконец-то отправились спать, несколько утомленные настойчивыми уговорами Беторикса немедленно уезжать. Все никак не могли взять в толк – зачем спешить-то? Если есть возможность отсидеться, так надо ею воспользоваться, а заодно и прошерстить окрестные усадьбы на предмет достойной добычи. Да! Еще не мешало бы сходить к сельским красоткам!

С пьяными – какой разговор? Да и не с разбойничками нужно было говорить, а с их предводителем, выглядевшим непривычно задумчивым, словно попавшийся на сокрытии налогов частник или мелкий проворовавшийся чиновник перед визитом строгого ревизора. Благороднейший Нетубад почему-то весь вечер чувствовал себя не в своей тарелке, даже пил меньше обычного, да и спать отправился раньше, строго-настрого наказав хозяину разбудить его раненько на рассвете. На все слова Виталия атаман реагировал вяло, будто бы вообще их не слышал… и уезжать вроде как никуда не собирался, скорее – наоборот.

Ну и черт с ним!

Молодой человек решительно плюнул – придется выбираться самому, первый раз, что ли? А Литу, вероятно, было бы лучше всего оставить здесь – возвращаться в змеиное гнездо слишком опасно. Эдуи – народ горных кряжей – верно, не забыли убийцу своего друида. Предполагаемого убийцу… предполагаемую. Нет, девчонке никак нельзя возвращаться: увидят – узнают – отомстят.

Вот и поговорить с ней сейчас на эту тему, тем более, что девушка и сама жаждет беседы.

Устало потянувшись, Беторикс вышел на двор и, кивнув идущим к сараям парням – приказчикам-«слугам», неспешно направился к воротам, чувствуя позади легкие шаги Литы.

Бархатно-синее, усыпанное звездами небо расстилалось над головами недостижимой долиной сказочных грез. Ночь выдалась теплая, хотя дневная жара и спала, молодой месяц повис над крышею длинного дома, залив медным светом двор, уставленный купеческими возами. Может, с ними и поехать – с купцами? Правда, мягко говоря – не по пути, но… можно ведь отъехать немного к югу а затем, оставив караван, резко свернуть, чтоб сбить со следа погоню, если вдруг таковая последует. Маловероятно, но нынче такой случай, что лучше уж переесть, чем недоспать.

Где-то за воротами защелкал сверчок. На дереве, рядом, колыхнулась ветка – какая-то ночная птица вспорхнула, забив крыльями, унеслась в темноту.

Наплевав на условности, бывшая жрица начала разговор первой. Просто набрала в легкие побольше воздуха, словно бы собиралась нырнуть в глубокий омут, и на одном дыхании выпалила:

– А помнишь, благороднейший Беторикс, ты как-то назвал меня своей младшей сестрою?

– Конечно, помню.

Если бы не усталость и не терзавшие голову мысли, молодой человек сразу догадался бы, к чему клонит девчонка, которой все же пришлось выразить свою мысль гораздо отчетливее и грубее.

– И ты как-то обещал…

Лита замялась, явно опасаясь сказать что-то такое, за что можно и получить по башке или даже того хуже – нож в сердце. Однако деваться-то ей было уже некуда, тем более, и Беторикс подбодрил, зевая:

– Ну, говори, говори, коль уж начала.

– Ты как-то обещал принять меня в свой род, правда-правда! – собравшись с духом, высказала наконец девушка. – Или это была шутка? Если так – скажи.

Ого! Молодой человек не знал, что и думать. Так вот она о чем! Ишь, чего захотела! Простолюдинка нагло просится в благородный род. По галльским понятиям – бестактность несусветная, за такое можно и головенку срубить, запросто, чтоб другим таким же нахалкам неповадно было! Любой благородный галл на месте Виталия так бы сейчас и сделал, что прекрасно понимала Лита, не могла не понимать, ведь она же была плоть от плоти этой жуткой эпохи. Понимала… Однако напрашивалась! Значит, почему-то считала, что «благородный Беторикс» не откажет и, уж тем более, не срубит ей голову острым своим мечом – подарком славного Нетубада. О, древние люди очень наблюдательные, а уж эта девчонка даст фору любому! Что-то такое она в Виталии чувствовала, ощущала, что-то необычное… да ведь и говорила же как-то, мол, ты, мой господин, не такой, как все. Ах, хитруша… Принять ее в род… Молодой человек усмехнулся: а, собственно, почему бы и нет? Он ведь сам человек из будущего, циничный, и на все эти кельтские благоглупости насчет родовой чести плевать хотел с самой высокой башни. Не был бы уставшим, сразу б и сказал, не терзал девушку – да, конечно же, милая Лита, пусть будет так! С удовольствием обрету такую сестренку! Тем более, он ведь чувствовал себя виноватым – сам же девчонку во все и втянул… с этим поганым друидом. А Лита – молодец, молодец – здорово помогла и на празднике, с ножами, и вот, совсем недавно – с чиханием. Славно все придумала – не зря хвалилась, что умная. Алиса в стране чудес…

– О, мой господин, – истолковав замешательство Беторикса по-своему, девушка, всхлипнув, бросилась на колени. – Прости за то, что оскорбила тебя своей дерзостью. Прости… и делай со мной, что хочешь… Хочешь – руби голову!

Молодой человек осторожно взъерошил девчонке волосы:

– Милая Лита… С удовольствием приму тебя в свой род. Но имей в виду – он очень маленький… однако – древний.

Ну, конечно – маленький. Как у Некрасова – всего-то семейка два человека – отец мой да я… Он-сам – Беторикс – да жена, благороднейшая Алезия, да братец Кари. Теперь вот еще сестренка будет. Плохо ли? Алезия наверняка не была бы против, не говоря уж о Кари… Алезия… Ярко-голубые глаза, как два океана, золотые пушистые волосы, словно напоенные солнцем и медом… Алезия… Молодой человек закусил губу – я найду тебя, найду! Чего бы это не стоило. Слава Господу, теперь хоть ясно – жива! Была жива… Не убили ее, не схватили, не принесли в жертву.

– Господин… мне послышалось?

Наклонившись, Виталий поднял взволнованную девчонку с колен и, крепко поцеловав в губы, тихо, но торжественно провозгласил:

– Встань, будущая сестра мой, поднимись с колен. Как старший мужчина в древнем роду мандубиев, я заявляю – рад буду принять тебя в свой род! Вот, прямо сейчас, не откладывая.

– О, господин… – Лита снова попыталась упасть на колени, по лицу ее – Беторикс чувствовал – текли горячие слезы.

– О, господин… Знаешь, я когда-то врала тебе, говоря о том, что мой исчезнувший ныне род – древний и знатный. На самом-то деле – не так, все не так. Просто мой отец был очень быстрым, быстро бегал, его считали лучшим охотником, но… он из простого рода, самого простого, крестьянского, и я…

Молодой человек успокаивающе погладил девушку по голове:

– Ладно тебе каяться-то. Еще признайся, что замыслила покушение на основы нравственности и морали. Хочешь в мой род – приму! Ночка, слава богам, лунная, светлая – пойдем с тобою к ручью… там все и сладим.

– О, благороднейший… а ты… ты знаешь все обычаи… как в вашем роду принимают, я слышала, что у каждого народа по-разному…

– Молчи, несчастная! – У Виталия давно пропала сонливость, куда-то ушла, улетучилась. – Не сомневайся, все будет сделано в лучшем виде… и на высоком идейно-политическом уровне!

Молодой человек уже знал – вот только что придумал – каким образом он будет сейчас принимать девушку в род. Точно так же, как в пионеры! И тут главное было – не засмеяться, сохранить всю присущую торжеству пафосность. Эх, жаль барабанщиков нет! И горнистов. Зато галстук… галстук найдется!

– А сбегай-ка, душа моя, в дом, принеси мой тюрбан. Тот, красный…

Виталий, увы, сам-то пионером не был, немного не успел – Советский Союз развалился, а вместе с ним и пионерия-комсомолия. Комсомольские вожаки олигархами стали, пионерские – в бандюки подались или еще куда похуже. Но тогда-то, в далеком детстве, как маленький Виталик пионерам завидовал! Какие они взрослые, подтянутые, в белых рубашечках, в пилотках, в галстуках алых… Любо-дорого посмотреть! Октябренком-то Виталий немного успел побывать, и в пионеры готовился, за два года клятву учил… потом думал – зря.

А вот, как выяснилось, и вовсе не зря! Вот, пригодилась клятва-то, верней – пригодится…

Во дворе послышались быстрые шаги Литы. Молодой человек повернулся:

– Ну что, душа моя, нашла тюрбан-то?

– Нашла.

– Ну, давай, отрежем кусочек.

Минут через десять они уже стояли на берегу ручья, на поросшей сиреневым вереском пустоши близ ракиты и ив. Виталий, подняв глаза к небу, к яркой луне, старательно вспоминал клятву, тем временем радостно-взволнованная Лита живенько скинула с себя всю одежду.

– Эй, эй, – молодой человек наклонил голову. – Ты что это голая-то?

– Так ведь… в род принимать… Это как бы родиться заново. А люди ведь без одежды рождаются, нагими.

– Ишь ты, верно подметила! – Беторикс не удержался-таки, хохотнул, однако вновь напустил на себя серьезность, как комсомольский секретарь на бюро. – Это в ваших отсталых племенах – раздеваются, а в наших, передовых, – все иначе. Короче, душа моя, делай, что я тебе говорю и не прекословь… а то враз передумаю!

– О, господин…

– Цыц! А ну-ка, быстро оделась… Сорок пять секунд – время пошло! Вот… молодец. Встань теперь тут, под луною… Да отойди ж ты от дерева, пусть хоть месяц на тебя светит… И не на колени, не на колени, просто стой! Руки по швам опусти… Так… Р-равняйсь!

Девушка испуганно дернулась, не понимая, что от нее хотят.

– По команде «равняйсь» надо выровнять носочки и повернуть голову направо… – покладисто пояснил молодой человек. – Впрочем, тебе можно не поворачивать… Хотя, нет… смотри вон хоть на то дерево. А когда я скажу «Смирно», повернешь голову прямо. Поняла?

– Поняла, господин.

– Ну, давай теперь потренируемся… Итак… Р-равняйсь!!! Смирн-на!!! Молодец! Прекрасно все выполнила, хоть сейчас в новобранцы. Так…

Виталий потер руки и, глянув на месяц, поспешно согнал с лица улыбку:

– Ну, начнем, пожалуй… Репетировать не будем, я тебе по ходу действия буду подсказывать… Р-равняйсь! Смирно! Молодец, так держать… Теперь повторяй за мной… Я… Лита из рода такого-то…

– Я, Лита из рода… – послушно повторила девушка.

– Вступая в ряды пио… славного рода мандубиев…

– Вступая в ряды славного рода мандубиев…

– Перед лицом моих товарищей… торжественно обещаю!

– Торжественно обещаю…

– Жить, учиться и бороться как завещал великий Ле… великие боги…

– …как завещали великие боги…

– Как учит коммун… как учат мудрецы-друиды…

– …как учат мудрецы друиды…

– Так…

Тут молодой человек замялся, дальше, честно говоря, подзабыл. Но выкрутился, в конце концов, не до утра же затягивать мероприятие!

Взяв в руки красный обрезок тюрбана, подошел к девушке, привязал на шею, отдав пионерский салют. Того же потребовал и от Литы:

– Так же вот руку подними… не, не левую – правую. Чуть-чуть косо… Ага!

Молодой человек сделал пару шагов назад, снова вскидывая руку в салюте:

– К борьбе за дело… за наше славное дело будь готова! Отвечай – всегда готова.

– Всегда готова! – отдав салют, взволнованно отозвалась девушка.

Виталий широко улыбнулся и торжественно, нараспев, произнес:

– Как повяжешь галстук, береги его, он же с нашим знаменем цвета одного!.. Ну, вот, в общем-то, где-то как бы и все.

Лита вытерла слезы и счастливо улыбнулась:

– Теперь я, правда, твоя сестра?

– Правда-правда!

– Ой… и могу называть тебя братом?

– Да можешь, сказал же!

Слезы на щеках девушки высохли моментально:

– О, благороднейший брат мой… Могу я тебя попросить кое о чем?

– Ну, попроси, – глянув на отражавшуюся в темных водах ручья луну, Беторикс покладисто махнул рукой. – Об одном только не проси никогда – быть поручителем по банковскому кредиту. Остальное – можно!

– Язык мандубиев мне не всегда понятен… О чем нельзя просить?

– Ла-адно, проехали.

– Куда мы поедем?

– Ну, хватит уже тупить!

– Нет, мои ножи всегда острые!

– О, боги! – обхватив руками голову, молодой человек застонал. – Да говори уже, что тебе надо?

Лита хитро прищурилась:

– Немного. Но обещай, что исполнишь!

– Щас! Сначала скажи.

– Понимаешь, о, брат мой, уже совсем скоро, на рассвете, сюда… чуть подальше, за ракитник, к обгорелой сосне, придет один человек…

Беторикс усмехнулся:

– Благороднейший Нетубад, что ли, ни свет, ни заря припрется? За каким лядом?

– Откуда ты…

– То-то я не вижу, как ты вокруг него вертишься. Предупреждал же! Впрочем… твои дела. Что хотела просить-то?

Виталий специально говорил сейчас нарочито грубо, по-простому, подделываясь под простонародную речь – видел, девчонка волнуется, и хотел хоть как-то помочь ей справиться со своим страхом.

И Лита справилась, сама подстроилась под грубый и насмешливый говор.

– Знаешь, брат, я просто хочу замуж за достойного человека.

– Да говорила ты уже об этом не раз.

– Говорила, – девчонка кивнула. – И еще раз скажу. Ты против?

Присев на плоский камень, Виталий махнул рукой:

– Да не против, конечно же! По возрасту – уж давным-давно пора тебе замуж. Только вот благороднейший Нетубад… он, конечно, мне друг, но…

– Разве он хуже многих благородных людей? – удивленно переспросила Лита. – Чем?

Молодой человек хмыкнул:

– Ну, вообще-то – ничем.

– Так в чем же дело?

А в том, что ты собралась замуж за отщепенца-разбойника, у которого, кроме малочисленной, прямо сказать, шайки, ничего больше нет… разве что знатность! Виталий уже собрался было выкрикнуть это прямо в лицо новоявленной сестрице, но в последний момент сдержался. Действительно, а что он так волнуется-то? Знатность в традиционном обществе значит очень и очень много! Даже если благороднейший Нетубад и сложит вскорости буйную свою голову, то Лита останется знатной вдовой, благородной вдовой, сестрой благородного человека – этот социальный статус у нее никто и никогда не отнимет! С ней нельзя будет – при всей отмороженности здешних нравов – поступить, как с простолюдинкой. Права девочка совершенно, на триста процентов права! В конце концов, местные нравы она знает куда лучше Виталия.

– Хорошо, сестрица, – молодой человек ласково взглянул на девушку. – Говори, чем я могу помочь?

Благороднейший Нетубад, разбуженный хозяйским слугой, накинув на плечи плащ, пробирался туманными берегами ручья. Было раннее утро, тот самый час, когда природа еще только начинала просыпаться, искоса посматривая на светлеющее, с бледными звездами, небо. Еще не порхали над снулыми цветами бабочки, не завели свои песни птицы, даже лягушки – и те не квакали. Только кукушка завелась было – ку-ку, ку-ку, но тут же и умолкла, словно бы устыдилась нарушать всеобщую тишину.

Густой туман стелился вдоль русла ручья, за черноталом, за брединой, за вербою, прятался кусками в ракитнике, мерцал за обгорелой сосною. Туда, к сосне-то, и пробирался благородный вожак шайки, разбойничий атаман, чье сердце уже не было свободным, ибо в нем поселилась любовь. Да, наверное, именно так и можно было назвать это зарождавшееся светлое чувство, одно из немногих, что делают человека действительно благородным во многих его делах и поступках.

Озерная фея… в глазах Нетубада это было чудо, готовое вот-вот растаять, обернуться мороком или видением из ночных грез. А так не хотелось, чтоб эта фея, красавица с белой кожей, исчезла, растаяла, как тают, уходя, сны.

Чу! Показалось, будто под чьими-то крадущимися шагами хрустнула сухая ветка. Молодой человек – а благороднейшему Нетубаду не было еще и двадцати пяти, хоть и выглядел он куда старше, – насторожился, прислушался, положив руку на меч. Кто крадется за ним здесь, в тумане? Человек или, может быть, зверь? Идущий к водопою олень, косуля или дикий священный кабан, охота на которого – святотатство? Разбойничий атаман затаил дыхание… и снова услыхал звук… Только на этот раз – за своей спиною, и не треск, а плеск… Кто-то вошел в воду… вошла!

Позабыв все, благороднейший Нетубад в сильном волнении побежал к ручью… И сразу же увидел ее – озерную фею! Нагая нимфа, окутанная туманом, стояла по пояс в воде, мерцающая и нереальная, словно видение, словно исчезающий шепот грез. Страшно было подойти ближе, позвать – вдруг пропадет, растает в тумане? Все может быть, старики говорили – такое случалось.

И все же… Не стоять же вот так, как немой камень! Он же все-таки человек, да и сердце бьется так громко, что его, наверное, можно услышать и за пару левок.

Решившись, молодой человек сделал шаг вперед… Плеснула вода. Нимфа обернулась:

– Ах, благородный юноша! Я же говорила, что мы с тобой встретимся вновь.

Нетубад упал на колени, протягивая к нимфе руки:

– Кто же ты? Умоляю, скажи!

Первый луч солнца, еще осторожный, но яркий, выскочив из-за кроны сосны, упал на девушку, высветив тонкую талию, грациозную шею, обворожительно манящую грудь… О, с простой крестьянкой благороднейший Нетубад не церемонился бы! Живо схватил бы в охапку, покрыв поцелуями, унес в луга… Но здесь. Эта девушка не была простолюдинкою… да и была ли она живой? Видение из мира мертвых… так тоже бывает, увы…

– Скажу, – видение засмеялось. – Только чуть позже… когда придет время.

– Когда же оно придет?!

Молодой атаман рванулся было, но тут же и сник, наткнувшись на запрещающий жест.

– А теперь… теперь закрой глаза, – твердо сказала нимфа. – Помнишь… как в прошлый раз.

– Мы скоро встретимся? – с надеждой вопросил Нетубад.

Фея призрачных снов засмеялась так ласково, так нежно, словно бы зажурчал ручеек. А какие она сказала слова! От этих слов у благородного вождя радостно забилось сердце.

– Да, мы с тобой встретимся, благороднейший. И очень скоро, гораздо скорей, чем ты думаешь… Согласен ли ты взять меня в жены?

– Да! Да! Да!

Благородный Нетубад распахнул глаза… но было уже поздно, от светлой феи остался лишь плывущий по течению венок. На этот раз не голубой, желтый – из одуванчиков.

– В жены! О боги, боги…

– Утро доброе, благороднейший друг мой!

Услышав веселый голос, атаман вздрогнул и обернулся:

– Беторикс? Ты что здесь делаешь в такую рань, дружище?

– Решил искупаться. Вижу – и ты тоже.

– Да-а… – неуверенно промолвил разбойничий вождь. – Наверное, будет неплохо остудить голову. Правда, говорят, здесь мелко… Поднимемся чуть выше?

– Я сам хотел то же самое предложить.

Приятели не сделали и десятка шагов, как шедший впереди Нетубад резко остановился, указав рукою на плакучую иву:

– Чья-то одежда, смотри!

Беторикс быстро склонился:

– Браки, туника… козья шапка!

– Ха! Это ж одежда твоего слуги! – хохотнул атаман. – Я ее узнал, эту гнусную шапку… Вот что, пока он где-то купается, давай-ка мы ее выкинем, зашвырнем подальше в ручей.

– Ты еще предложи браки узлом связать!

– Ничего… сейчас мы эту шапчонку забросим! Пусть твой слуга поищет – не найдет никогда!

– Друг мой Нетубад, – выпрямившись, громко произнес Виталий. – Давно хотел я тебе сказать нечто важное, да вот как-то не было подходящего момента.

– И-и-и… йэх! – размахнувшись, благороднейший Нетубад ловко забросил шапку в ручей и совсем по-мальчишечьи захихикал. Потом обернулся:

– Ты хотел мне что-то сказать?

– Хотел… Давно уже. Мой слуга… это вовсе не слуга…

– Не слуга?

– Это моя сестра – благородная Лита.

– Девчонка? – разбойник в удивлении вскинул глаза. – То-то я и смотрю, будто… Но как она метает ножи!

– Она же благородного рода! Мы вынуждены скрываться от могущественных врагов…

– Я заметил, – кивнув, Нетубад положил руку приятелю на плечо. – Помни, друг мой, я всегда готов помочь тебе и твоей сестре! Переодеть ее слугой – не так глупо, хотя видал я и получше хитрости. Девчонка, ну, надо же! Кстати, а где она? Что-то не видно.

– А вот мы ее сейчас позовем! – сунув два пальца в рот, Беторикс залихватски свистнул.

В ответ послышался всплеск:

– Ты там один, братец?

– Голос! – разбойничий атаман взволнованно потеребил ус. – О, великие боги! Какой знакомый голос!

– Один… почти, – Виталий махнул рукой. – Давай, давай, вылезай. Водичка-то в ручье не особо теплая!

– Холодная, как снег! Я уж все замерзла… ой! Правда-правда!

Они вскрикнули разом – Лита и Нетубад. Едва только он увидел… едва только они встретились глазами.

– Озерная фея… – Атаман, как стоял, так и сел, растерянно покачав головою. – О, боги, разве такое бывает?

– Бывает еще не то! – натягивая тунику, девушка расхохоталась.

– Твой брат… брат… – благороднейший Нетубад все еще не мог поверить.

Но все же справился с волнением довольно быстро, в эту эпоху люди вообще не было склонны к излишней рефлексии:

– Друг мой, Беторикс, ответь – кто у вас старший в роду? И где мне его искать? Я найду – пусть хоть на краю света!

Виталий усмехнулся:

– Пожалуй, не покривлю душой, если скажу, что старший в нашем роду – я! А что, тебя это сильно волнует?

– Уже – нет! – обрадованно воскликнул атаман. – Теперь я знаю, у кого просить ее руки! И – прошу! Вот, прямо сейчас…

– Гм… – задумчиво протянул Бетрикс. – Я, допустим, согласен… Но следует спросить и сестру.

– О, я сам ее спрошу… и еще раз услышу…

С неожиданным проворством Нетубад бросился к девушке, сгреб ее в охапку и принялся покрывать поцелуями щеки, шею, губы…

– Да спрашивай ты наконец! – счастливо хохотала Лита. – Вот дурень-то, вот напал…

– Ты станешь моей женой, правда?

– Правда-правда. Только должна предупредить – я не девственна, я была жрицей…

– В том нет стыда, – серьезно отозвался Нетубад. – Ведь твою девственность взяли боги… А даже если было бы и не так, мне все равно! Лишь бы ты была рядом, лишь бы видеть твои глаза, сжимать в объятиях твое тело! Ах, как я счастлив – пусть знают об этом боги!

– И я… я тоже счастлива.

Откровенно говоря, Виталий сейчас за них радовался. И тихо-тихо завидовал. А потом незаметно ушел… незачем влюбленным мешать.