Глава 3. Лето. Туманный бор и окрестности
«К Элизе»
Было уже за полночь, и Беторикс простился с Кагеном – все ж таки к завтрашнему дню надо было выспаться, в полдень – общее построение и штурм. Пиво пивом, а война по расписанию. Не бухать, чай, приехали! В лагере кто-то еще пел песни из мультиков, кто-то уже храпел, упав наземь прямо возле костра на расстеленный плащ, кто-то упорно продолжал «квасить» – завтра распухшая башка в шлем не влезет. Римляне расползлись по своим палаткам, галлы набились в хижину – круглую полуземлянку, выстроенную и подновляемую заботами того же Мастера.
– Беторикс! – позвали сзади, едва он собирался сойти по трем деревянным ступенькам. – Куда ты запропал? Я тебя искала, а мне сказали, ты ушел с каким-то парнем! Вот уж не ожидала от тебя!
– Веста? – резко обернувшись, откликнулся Виталий и усмехнулся. – Даже не думай так обо мне думать!
– А я и подумала – на тебя не похоже!
С мокрыми спутанными волосам, в одной короткой тунике и босиком, Веста казалась сейчас какой-то озерной нимфой, берегиней прозрачных вод.
– Купалась, что ли? – усмехнулся вождь.
– Хотела попросить: поможешь отнести мою оставшуюся одежку к машине?
– А ты что, в машине спать собралась?
– Да, лучше там, – девчонка кивнула. – В шатре комары достанут. И покурить очень хочется, а в лагере нельзя.
У озера слышались веселые голоса и вопли – девушки и молодые люди купались голышом в теплой летней водичке.
– И ты с ними плескалась? – Беторикс кивнул в ту сторону.
– Ну, тебя же не было! Вон моя одежонка, за кустом. Бери столу, кальцеи, мешок тоже забирай.
– Твой мешок?
– Ну, а чей же?
– Красивый. Бисером сама вышивала?
– Нет. Сделали…
Молодой человек поднес мешок к глазам, при свете луны и звезд пытаясь разглядеть узор:
– Это откуда? И не римский, и не галльский, не пойму, что за стиль.
Не отвечая, Веста помахала рукой компании легионеров, которые тут же принялись зазывать девушку к себе. Поднявшись по тропинке к лесу, Беторикс и Веста миновали пологий холм и оказались у поляны с автомобилями. У сосен околачивалось несколько человек – белели в темноте рубахи, мерцали огоньки сигарет.
– Это… у вас покурить, случайно, нету? – окликнул кто-то.
– Случайно есть, но в машине. Пошли, выдадим.
– Вот здорово! И комары еще заели, собаки!
Комары в начале лета и впрямь составляли проблему, при которой и разная химия из баллончиков, и дымящие спирали помогали мало.
– Держи! – забравшись в салон, Веста бросила парню пачку каких-то тоненьких женских сигареток.
– С ментолом, что ли? – подозрительно принюхался воин. – Ладно… хотя бы что. А зажигалки нет?
– Ой, как хорошо! – Усевшись на капот, Веста прикрыла глаза и блаженно затянулась. – Ты не куришь?
– Нет. Вот не привык как-то.
– И славно. Не стоит привыкать – потом не отвыкнешь. Ладно, – девушка выбросила окурок и потянулась. – Забирайся в салон, поболтаем. Мне что-то совсем спать не хочется, а тебе? И Васюкин, как назло, в райцентр уехал – какие-то заморочки со следствием.
– Стало быть, не такие у Кассия легкие повреждения, как он в ментовке говорил.
Молодой человек уселся рядом, точнее сказать, улегся, поскольку Веста уже опустила спинки сидений. Дальше все пошло, как и ожидалось. В какой-то момент их пальцы встретились… а губы слились в поцелуе. Руки Беторикса скользнули под тунику Весты, лаская спину, животик, грудь, впитывая в себя жар юного упругого тела… Так жаждущего любви…
Вот уже полетела прочь туника, тела сплелись в едином порыве, и послышались стоны… И…
Молодые люди обрели наконец друг друга… им сейчас завидовали звезды…
А в динамиках что-то тихо мурлыкал французский певец, Виталий не знал, какой именно.
– Это Ален Сушон, – вдруг улыбнулась Веста, будто прочитала его мысли.
– Давно хотел сказать – ты очень красивая, – прошептал Беторикс, целуя девушку в мочку уха.
– Ты говорил уже… Как мы с тобой зажгли, а? Аж амортизаторы скрипели – слышал? Хорошая все-таки вещь – машина. И не увидит никто, и комары не кусают.
Да, на богиню-хранительницу домашнего очага, в честь которой получила имя, эта девчонка походила мало. Скорее на Венеру, любвеобильную и легкомысленную.
И снова Беторикс и Веста занялись любовью, которой, наверное, оба ждали давно, с тех пор еще, как познакомились по Интернету. И как-то очень быстро наступило утро – сделалось вдруг светло, а на вершинах сосен вспыхнули золотым пламенем первые лучи встающего летнего солнышка.
– Хорошо как! – Опустив стекло, Веста закурила и расслабленно потянулась. – И небо какое прозрачное. Ничего, что курю?
– Ничего.
Виталий пожал плечами. Вообще-то ему не очень нравились курящие девушки, но Веста ведь не его девушка, она сама по себе. Правда, где-то в глубине души появилась надежда, что эта случайная связь все же станет началом чего-то большего.
Откуда-то из пролеска вдруг послышались возбужденные голоса, будто кто-то там ругался или даже дрался.
– Пойду гляну. – Беторикс живенько натянул браки. – А ты не дергайся, спи…
Веста лукаво прищурилась:
– Дадут тут некоторые поспать, как же!
Звякнул браслет на ее запястье; мельком бросив на него взгляд, Виталий в который уже раз удивился. Браслеты были изумительные: очень хорошей работы, бронзовые с красной эмалью, он таких никогда не видел – в смысле, на людях. Только в музее. Спрашивал, кто же такие делает, но Веста только усмехнулась. Может, из-за границы привезли? Из наших мастеров точно никто такого не умеет, это Беторикс знал. Секрет древних галльских ювелиров считается утерянным. Впрочем, у Весты все антуражные вещи были высочайшего качества, что уже выдавало хорошую подготовку и неслабое материальное обеспечение. Но все остальное достать можно, были бы деньги и желание, а вот браслеты на всю тусовку такие одни, Виталий мог бы за это поручиться.
Осторожно закрыв дверцу машины, Беторикс зашагал к перелеску. На лесной дорожке, упрямо выставив вперед выкрашенную в желто-красный цвет тупорылую морду, стоял ГАЗон с кунгом, рядом гомонили мужики самого брутального вида – небритые, смолящие «Беломор» и постоянно сплевывающие. Пахло от мужиков, как и полагается – перегаром, одеты они были в одинаковые куртки – зеленые с синим.
– Ну, так че, мля, мы долго тут стоять будем? – наседал на бедолагу Кагена здоровяк в оранжевой каске, сдвинутой на затылок.
– Ну, чуть-чуть-то подождите, я уже человека за шефом послал.
– И долго нам ждать еще? Нет, ну, блин, специально решили сегодня пораньше выехать – пока эту чертову утечку отыщешь.
– Здорово, мужики! – подойдя ближе, доброжелательно улыбнулся Виталий. – Что такое случилось-то?
– Да коротнуло где-то, – махнул рукой детинушка. – А этот вот черт не пускает!
– Правильно, в лагерь въезд автотранспорта запрещен. И здесь частная территория.
– Во, мля! Вам все игрушки, а нам работать надо. И, главное, с той стороны, по другой дороге сунулись – там тоже какие-то голоногие черти, со щитами, с копьями. Это вы что же, кино снимаете?
– Ну, типа того, – Виталий кивнул, ибо видел: данному контингенту объяснять суть и принципы исторической реконструкции совершенно бесполезно и незачем.
– Значит, от вас коротнуло! – Пожилой сплюнул. – Так я и думал.
– Да у нас электричества нет.
– Ага, нет… А как кино снимаете?
– Василич, сейчас все камеры на батарейках, на аккумуляторах, – с важным видом пояснил парень в замасленных джинсах и кирзачах. – Ну, как твой мобильник, типа того.
– Ну, мля… Чего же нам делать-то?
– Подождите немного, – усмехнулся Беторикс. – Сейчас хозяин придет.
– Это Васюкин-то?
– Он. И земелька эта его тоже. В аренду на сорок девять лет взял.
– Землю-то взял, а линию? Линия-то наша, нашим электросетям принадлежит, – Василич начал как-то не по-хорошему волноваться. – Не, мужики, вы сами-то думайте – вчера шесть деревень обесточили! Ладно бы зимой, когда там две с половиной бабки живут, а сейчас – дачники, родственники, людей море! И у каждого холодильник, телевизор, компьютер. Волнуются люди, жалобы пишут.
– Ну, это понятно, – Виталий кивнул.
– Понятно им… Хэ! – Василич с презрением сплюнул.
Что ж, мужиков этих, судя по всему, электриков-линейщиков, можно было понять. Что поделать – работа, за которую не так уж много и платят. Точнее сказать, мало, с городскими зарплатами не сравнить. В городе и на пятнадцать тысяч неохотно идут, а здесь и десятка – зарплата приличная, потому что другой никто не даст. Работать особо негде: развалено все, даже леспромхоз, не говоря уже о колхозах-совхозах. Вот и крутятся мужички, бедуют – кто-то извозом подрабатывает, если колеса есть хоть какие, кто-то лесок напилит втихаря, украдет – да ведь еще проблема на пилораму его вывезти! Да и лес-то нынче не народное добро, а частная собственность арендаторов-лиходеев. Попробуй-ка, укради – головенку твоей же пилой и отчекрыжат, бывали случаи – целые «дикие» бригады пропадали.
Относительно безопасна только охота-рыбалка, ну и грибы-ягоды в сезон на сдачу собирать, приторговывать на обочине или, кому некогда да и не на чем до федеральной трассы добраться, сдавать местным перекупщикам, которые тоже не на себя, а на чужого городского дядю работают. Такие вот дела. Все, нет деревни! Разворовали, схарчили – одни дачи остались. В чем-то, конечно, и объективный процесс – урбанизация называется, а в чем-то – ну уж такой подлый, что дальше некуда. Чем деревенский мужик, вот тот же Василич, хуже городского пижона? Только тем, что в деревне родиться угораздило. У кого-то с рождения все, а у кого-то и то, что было, отхватить норовит родное государство. Школы закрывают, больницы – выживай, как знаешь, в город беги, гастарбайтеров локтями расталкивай… Да растолкаешь тут – больно много их, бедолаг, в обеих столицах уже счет пошел на миллионы. Лет через тридцать узбекский или таджикский вторым государственным языком будет.
И вот на фоне всей этой невеселой жизни вдруг приезжают в родные места, где каждый листик, каждое деревцо знаешь, какие-то не пойми кто. С точки зрения деревенских жителей – сытенькие городские бездельники, ворюги, потому как работящий-то человек разве будет по болотам голыми волосатыми ножками бегать? Тьфу! И смотреть-то противно.
Черт! А Васюкин-то, между прочим, в райцентр вчера вечером укатил! Ну да – и джипа нет, так что зря Мастера ищут. Искать надо Ариовиста, он комендант лагеря и должен знать, где тут линия и что делать. Только его мало разыскать, его еще разбудить надо, а он в такую рань едва ли шибко соображает. Вот засада-то! А мужики ждать не настроены. Если местные всерьез обидятся, тут и охотничьи ружья в ход пойдут, и обрезы, а у кого-то, может, на огородике дедушкой еще и пулемет прикопан!
– Вот что мужики, шефа вы, думаю, не дождетесь, но я сам с вами поеду, – решил наконец Беторикс, подозревая, что из командиров он сейчас один трезвый и надо брать все на себя. – Покажу, где тут у нас что. К обеду-то управимся?
– Как пойдет.
– Ну и ладно. Поехали.
И все же Виталия терзали смутные сомнения. Он подозревал, что Васюкин, будь он на месте, ремонтников на свою территорию не пустил бы, по крайней мере до конца маневров. С властью бы местной связался, милицию бы подключил… Пожалуй, это было сейчас единственно верным решением – поехать с линейщиками.
У Ариовиста обязательно должен быть васюкинский телефон – с опозданием сообразил Виталий. И у Лонгуса, и у Хагена, и у Кетиля, у прочих местных вождей, которые давно с богатеем-благодетелем знакомы. Чего сам-то вчера не догадался номер взять, на всякий случай?
А скорее всего, и Веста знает, как с Мастером связаться – вдруг осенило Беторикса. Не сама же красотка заработала денег на красный «рено» и браслеты с цветной эмалью, а Васюкин явно принимает девушку близко к сердцу, так что… Но эти мысли были слишком неприятны, поэтому Виталий поспешно их отогнал. Пусть девушка спит, незачем будить.
Линейщики, видно было, обрадовались, заскочили в кунг. Бригадир Василич, выгнав парнишку-шофера, сам уселся за руль, пригласив Виталия с собой в кабину. Скосив глаза, буркнул:
– Уж извиняй, ежели от чего оторвали.
– Да ничего.
– Ну и это… спасибо. У мужиков чуть премия не сорвалась. Да и шесть деревень без света сидят – тоже нехорошее дело.
– Оно ясно, что нехорошее, – в задумчивости кивнул Виталий.
Бригадир тронул машину – поехали, поглядывая по сторонам, по лесной дорожке.
– Это наш лагерь, – время от времени пояснял Виталий. – Вон, у реки – шатры.
– Ага, вижу! – Василич смотрел во все глаза, благо ГАЗик как раз выехал на пригорок. – Это ж надо – народу-то! Вот бы всех да на колхозное поле. На прополку там или камни за трактором собирать.
– Они все и так где-то работают или учатся, а здесь выходные и каникулы проводят. Да ведь колхозов-то давно уже нет.
– Вот и плохо, что нет. Плохо. – Выруливая на идущую вдоль озера повертку, бригадир неожиданно улыбнулся. – А у меня ведь прадеда раскулачили. До войны еще. Мы как раз в этих местах жили – два десятка деревень было, сейчас вот осталось шесть. Все забрали, суки, и дом отобрали, и коров, и коней, и сад… Сад ведь был у прадеда-то, да какой сад! Сколько труда вложено, все своим горбом, умом своим. Коммуняки-то поганые, после прадеда-то так ведь и не смогли с садом управиться – вырубили.
– Странный вы какой-то, – честно признался Виталий. – Прадеда репрессировали, а вы о колхозах ностальгируете.
– А что тут такого странного? – хмыкнул бригадир. – Ничего странного нету. Сталина-то многие сейчас поминают не потому ведь, что страшно при нем жилось. Страшно было, да. Бабка, царство ей небесное, порассказывала – ужас! И жмых приходилось есть, и председателя молодухи, бывало, за трудодни ублажали. В лесу, казалось бы, жили, а дров попробуй выпроси, и покосы – если дадут, так загонят в самую неудобь. И вот, случай был: клуб в деревне одной к празднику украшали, все как положено – лапник еловый к стенам прибили, ленточки красные… Сталина портрет в углу стоял, очереди своей дожидался. Один-то мужик возьми да ляпни – вот, осталось Сталина только повесить… Ну, не подумавши сказал. А на следующий же день из района полуторка за ним пришла – это позвонил кто-то, донес. Больше мужика этого и не видели.
– Да уж, – кивнул молодой человек. – Страшные времена были.
– Страшные, да… Но справедливые. Да всех, суки, жали, но ведь и ворье всякое не могло подняться. А сейчас, ты посмотри, что творится-то? Всю Россию продали, твари. Хорошо хоть на нефть еще цену дают, а не было бы, так давно бы все сдохли.
Бригадир угрюмо замолчал, видать, погрузился в свои не очень-то веселые мысли. Впрочем, помалкивал он недолго.
– Вон наша линия, – Василич кивнул на появившиеся из леса серые чахлые столбики. – Тоже с советских времен стоит – глаз да глаз нужен. То деревом провода порвет, то веткой, а то и столб ветром повалит, старое ведь все! Сейчас выпущу мужиков, чтоб «прозвонили».
Притормозив прямо на середине узкой дорожки – никакой обочины все равно не наблюдалось, одни кусты да папоротники, – бригадир выскочил на дорогу и сразу едва не ступил в глубокую коричневато-желтую лужу, после чего выругался, высморкался и заорал:
– Эй, вы чего там? Оглохли, что ли?
Дверь кунга сейчас же открылась:
– Все, Василич, выходим. Ваську вон с Лехой «козлами» оставили! С «хвостами» и с «яйцами»!
– Картежники, блин! – Бригадир сплюнул. – А ну, живее давайте, что нам тут, до ночи по лесам шастать? Да и человека, вон, задерживать не с руки.
Беторикс улыбнулся: стоило проехаться да потрепаться за жизнь, как уже стал не городским пижоном, а человеком! А если бы еще и водки выпить?
Электрики живенько «прозвонили» линию, но особых неполадок не обнаружили, разве что кое-где пришлось поменять изоляторы.
– Та-ак… – задумчиво пробормотал Василич. – Здесь, значит все чисто. Стало быть, ЛЭП!
– Значит – ЛЭП! – эхом откликнулся молоденький водила. – Тогда поехали к просеке… Василич! Может, все-таки меня за руль пустишь?
– «Козла» покуда забей. Может, повезет – отыграешься.
Шофер поправил кепку:
– Я, Василич, никогда не отыгрываюсь – потому что не азартный. Вот и жена говорит…
– Ладно, хватит болтать, поехали. – Загнав ремонтников в кунг, бригадир вновь уселся за руль и, посмотрев на Виталия, пояснил: – До просеки не близко, верст пятнадцать будет, да еще по такой дороге. Васюкин-то от ЛЭП чего запитал?
– Честно сказать, не знаю, – Виталий пожал плечами.
– Если и запитал, так только через нашу подстанцию. – Запустив двигатель, бригадир хмыкнул и тихонько въехал в лужу.
– Думаю, все законно там, – Беторикс усмехнулся. – Всяко Васюкин уж проплатил кому надо. Денег у него хватит.
– Кто бы сомневался! – рассмеялся Василич. – Почему только у нас таких денег нет? Вот… извини, имя запамятовал…
– Виталий. А вы?
– А я – Тихон Василич. Ну, все Василичем кличут, потому как – начальство! А вот ты, Виталий, извиняюсь за вопрос, кем трудишься?
– Я-то? Ученый. – Беторикс пригладил волосы в напрасной попытке придать своей варварской внешности хоть сколько-то «цивильный» вид.
– Иди ты! – Бригадир, похоже, несказанно удивился.
– Аспирант на кафедре социальных наук. А здесь материал для кандидатской диссертации собираю. Скоро защита!
– Да ну! – Василич крякнул и потряс головой. – Ученый! Ну, надо же… Тебя… вас по отчеству-то как?
– Аркадьевич. Да не надо по отчеству, молодой еще!
– Все равно. Раз ученый человек, то полагается, – Василич покосился на Виталия с нескрываемым уважением. – То-то я и смотрю, ты, Аркадьич, от всей этой шантрапы отличаешься… С нами вот как человек, поступил, не выкобенивался… Теперь понятно – ученый. А в каких науках?
– Я ж сказал, социолог.
– Это как?
– Ну, личности изучаю, малые группы, толпу…
– Толпу? Это я понимаю, – чуть прибавив скорость, бригадир покачал головой. – Вон, у меня сейчас в кунге сидят, люди как люди – это малая группа, я так понимаю?
– Совершенно верно!
– А как напьются, так будут – толпа! Тупое неуправляемое стадо, как моя супружница говорит, а она у меня учительша, в начальной школе работала, пока школа была. Сейчас дома сидит – работы для нее нету.
– Эк, как вы их! – Виталий оглянулся на кунг.
– Да это я просто для примеру. Не такие уж они и пьяницы – опойков-то кто на работу возьмет? Тем более с электричеством. Хотя, да… алкоголиков на деревне хватает, соберутся, бывает, у Федюнихи – она спиртом торгует, и ну умолять: продай в долг да продай. А Федюниха тоже не дура: давайте-ко, говорит, огородик мне прополите да картошечку поокучивайте, а уж потом, так и быть, налью. И ведь нальет, не обманет – отравы не жалко. Ага… – Бригадир кивнул вперед. – Вот и ЛЭП, а вон просека. Там сейчас и встанем. Дальше уж, до трансформаторной будки, пешком идти придется.
Пешком и пошли, почти всей бригадою. А вокруг было хорошо, благостно! Посреди буйного разнотравья покачивал лиловыми бутонами иван-чай, розовел клевер, били по глазам желтизной ромашки и лютики, а кое-где синими, словно отражение неба, озерками плескались колокольчики. Жаль только вот задождило, да и похолодало изрядно.
– Вон она, будка-то. – Обернувшись к Виталию, бригадир показал на белеющее впереди небольшое строение из белого кирпича. – Хоть и глушь несусветная, дач-деревень поблизости нет, так все равно бы давно разобрали, кирпич в хозяйстве сгодится. Однако ж электричества боятся, а еще больше боятся остаться без него. Потому и будку не трогают. Да и есть пока, откуда кирпичи брать, вон на пригорке ферма бывшая. Раньше коров держали, теперь… уж не знаю и что там. Васюкин ваш вроде собирался ее за каким-то хреном выкупить. Выкупил, нет? Не знаешь, Аркадьич?
– Не знаю. Я вообще Васюкина плохо знаю.
– Понятно. Ну, чего там, парни?
Двое электриков уже вынырнули из будки:
– Там это… кабель какой-то идет, во! – толстенный. И автоматы вырубило.
– Так врубите!
– Врубили уже. Слышь, как гудит-то?
– Да уж, – бригадир усмехнулся. – Загудело, слава богу. Все ж надо по кабелю этому пройти, думаю, в нем вся загвоздка. Вдруг да еще коротнет, вырубит…
Черный кабель, толщиной сантиметра три, змеей вился средь травы и кустов, уходя, насколько можно было предполагать, к заброшенной ферме. Да и куда тут еще?
– Пошли, – Василич махнул рукой. – Глянем. Васька, Кольша, ломики в кунге возьмите. Мало ли – пригодятся.
Бывшая молочная ферма выглядела так же, как тысячи других разрушенных ферм по всей России-матушке. Когда-то был совхоз, жили люди, доярки-передовики зарабатывали очень даже прилично и многое могли себе позволить. Вот и сейчас еще валялся в траве проржавевший стенд с какими-то призывами – то ли к двадцать пятому съезду КПСС, то ли к двадцать шестому, а внутри, куда линейщики и Виталий проникли сквозь разобранную по кирпичику стену, под самым потолком тлел пожухлым кумачом баннер – «Слава великому советскому народу – строителю коммунизма!»
После открытого пространства здесь показалось довольно темно, и кто-то включил фонарик.
– Ох, ничего себе! Василич, ты глянь, что делается-то.
Любопытствуя, Беторикс тоже подался следом за бригадиром. Приземистое здание фермы пересекала кирпичная стена, явно сложенная недавно, с массивной железной дверью. Именно за эту стену и уходил кабель.
– Ну че? – Один из электриков оглянулся. – Будем ломать?
– Нет! И думать не смейте!
Звонкий женский голос эхом отразился от стен; все обернулись, и Виталий вздрогнул: в проломе стояла Веста – уже не в антураже, а вновь в камуфляжных штанах, гораздо больше подходящих для лазанья по лесу, чем наряд древнеримской матроны. В руке она держала черную кожаную папку, а вид ее и тон казались непривычно официальными – будто у лица, облеченного властью. Виталий даже подумал: может, она по «цивильной» профессии адвокат или что-то вроде того? А что такого: среди реконструкторов и депутаты встречаются, и офицеры разных спецслужб…
– Так, мужчины! – Подмигнув Виталию, Веста строго взглянула на линейщиков. – Эта ферма – частная собственность господина Васюкина, Геннадия Игоревича, а я – его законный представитель. Вот документы. – Девушка быстро раскрыла папку. – Кто у вас за главного? Вы, да?
– Ну, я. – Василич поправил на голове кепку.
– А директора вашего Иваном Рудольфовичем зовут?
– Так… Рудольфычем…
Линейщики явно чувствовали себя не в своей тарелке, и Виталий, как социолог, хорошо представлял почему. Они никак не могли сообразить, с кем имеют дело: собеседница их выглядела как фифа-туристка из города, то есть существо несерьезное, но говорила холодным официальным тоном, да и черная папка наводила на мысль о представителе властей. Она была для них непонятна, а все непонятное пугает. Виталий и сам удивился: откуда Веста здесь взялась так быстро? Выходит, все это время ехала за ними?
– Я вас уверяю, Тихон Васильевич, Геннадий Игоревич все вопросы с Иваном Рудольфовичем согласует, и в самое ближайшее время! – заверила Веста.
– Да мне без разницы, – махнул рукой бригадир. – Лишь бы замыканий больше не было, а то ведь люди-то жалуются.
– Ничего, – Веста улыбнулась. – Уверяю вас, мы все-все уладим. Вы же линию починили?
– Да заработало вроде.
– Ну, вот и прекрасно! Думаю, Геннадий Игоревич вам тоже подбросит премию.
– Ну, уж вы скажете…
– Да, да, именно так. Ему ведь тоже неохота без света сидеть.
Бригадир задумчиво потер подбородок:
– Понимаете, нам бы начальству доложить, а мобильной связи здесь нету.
– Да, нету. Так вы же, говорите, все починили?
– Починили, да.
– Ну и прекрасно! Господин Васюкин очень скоро будет и первым делом заедет к вашему начальству, это я вам гарантирую.
– Ну, тогда поехали, мужики! – Василич решительно махнул рукой. – Мы свою работу сделали. Аркадьич, тебя обратно подбросить?
– Нет, не нужно, – ответила ему Веста. – Виталия Аркадьевича я сама подвезу.
Однако! – мысленно отметил Беторикс, глядя сквозь дверной проем вслед уходящим ремонтникам. Откуда она знает его имя-отчество? Когда он тому же Васюкину представлялся, ее рядом не было. Конечно, не тайна великая, он человек в тусовке известный и его данные у многих есть, но что же она, справки наводила? Информацию о нем собирала? С одной стороны, этот факт льстил, а с другой – настораживал.
– Уф-ф… – Девушка выразительно перевела дух. – Едва вас нашла.
– Так ты позади ехала?
– Тут и к самой ферме дорога есть. Правда, на моем «рено» не пробраться – обвес мешает. А вообще здесь интересно, – с лукавым прищуром Веста вдруг кивнула на дверь. – Хочешь посмотреть, что там?
– И что же?
– Увидишь. Так пошли?
– Ты знаешь, проникать сквозь стены и железные двери я еще как-то не научился.
– А не надо проникать, у меня есть ключ.
– Ключ?
– Ну, я же доверенное лицо все-таки. А Васюкин здесь собирается виллу в древнеримском стиле отгрохать, вот и электричество уже провел. Ну, что ты встал? Потяни дверь-то.
Пошарив рукою по стене, Веста щелкнула выключателем, и тот час же загорелся свет, не очень яркий, но вполне достаточный, чтобы рассмотреть обстановку. Зал без окон, покрытые серой штукатуркой стены, лежак, небольшой столик да печка-буржуйка в углу. Пока на римскую виллу не тянет, скорее на обычную сторожку. И еще имелась дверь, не железная, а обычная, деревянная, но явно не из дешевых.
– Зябко здесь, – Веста обняла себя за плечи. – Печечку бы разжечь!
– А ты что, ночевать тут собралась?
– Я же говорю, зябко! Да и дождь пошел, ты не заметил? А до машины бежать далеко, ждать придется.
– Ладно, – Виталий махнул рукой. – Пойду в лесок, хворосту наломаю.
– Не надо в лесок, тут у нас во дворе есть запас. – Веста пошарила в заднем кармане брюк. – Вот тебе ключ.
Шагах в двадцати от фермы, у покосившейся от времени бетонной ограды, местами давно уже растащенной, обнаружилась полуземлянка, сложенная из красного кирпича, с небольшим оконцем без стекла, зато забранного крепкой с виду решеткою, с низенькой дверью, тоже сколоченной на совесть.
Открыв ключом навесной замок, Беторикс сдернул засов и вошел, ежась от попавших за шиворот дождевых капель. Да, дождь усиливался, и Веста права: лучше переждать здесь, чем насквозь вымокнуть. Склонившись, чтоб не удариться головою о низенький потолок, молодой человек набрал охапку мелко наколотых дров – в основном осиновых, но изредка попадалась и береза; выходя из сарайчика, запнулся о толстый кабель, да так, что едва не упал.
Однако то, что к сараю провели электричество, Виталия не удивило. Мало ли на что оно там может пригодиться? Пилу какую-нибудь подключать…
С охапкой дров молодой человек через пролом в стене не полез, решил обойти, пусть даже и по мокрой траве. Осторожно ступая и стараясь не угодить в лужу, он вдруг расслышал поблизости голоса и еще замедлил шаг. Подняв глаза, обнаружил в стене рядом с собой отверстие – вентиляция или что-то в этом роде. Из отверстия отчетливо доносился приглушенный женский голос. Веста говорила по телефону. Интересно, откуда здесь связь взялась? В окрестностях берет разве что на самом крутом пригорке.
– Как, не будет Кассия? Что, сильно ушибся? Да-а-а… Ну, я так и думала… Есть один неплохой вариант. Очень и очень неплохой, я вам упоминала… Он, кстати, со мной сейчас. Вы тоже не против? Отлично, тем более нам сейчас терять нечего – что же, до следующего лета ждать? Да, совсем забыла: электрики приезжали, искали утечку, чуть было не вскрыли все. Говорила же, сторожа надо срочно нанять! Ага… Ага… Ждем вас, Геннадий Игоревич. Да, да. Конец связи.
Виталий даже присвистнул – однако! Васюкин прямо сюда собирался приехать? И что это за таинственный «неплохой вариант»? Ладно, поглядим. Может, удастся разговорить Весту?
– Вот. Принес. – Войдя в помещение, Беторикс бросил дрова у печки.
– Давай…
Девушка уселась на корточки, наклонилась, открывая дверцу, и Беторикс – уж как-то так само собой получилось – погладил оголившуюся поясницу. Потом руки его скользнули к животику… дальше…
– Погоди, – Веста обернулась, однако без особого раздражения. – Давай сначала печь разожжем, ага?
– Ага… – поцеловав девушку в губы, согласился Виталий.
Веста щелкнула зажигалкой, и сухие дровишки, посыпанные каким-то бумажным мусором, враз вспыхнули желтым веселым пламенем.
– Ага! – Девчонка довольно потерла ладони. – Мастерство не пропьешь!
– Где это ты так наловчилась? – с уважением поинтересовался молодой человек.
– Да так… бывали случаи.
Она явно не рвалась рассказывать о себе, и Виталий не настаивал. Успеется.
Веста наклонилась, чтобы подложить еще дровишек, и Виталий, не упуская момент, стащил с нее маечку, с жаром лаская обнажившуюся грудь и целуя между лопаток.
Девчонка лишь улыбнулась:
– Ах…
И Беторикс, подхватив ее на руки, понес к ложу… Разложил, стянул штаны…
– Да…
Веста прикрыла глаза и застонала, отдаваясь любовнику со всем пылом страсти, вспыхнувшей мгновенно, как те дрова в печке.
Все-таки повезло, что случай занес их обоих в эту хибару. Невозможность уединиться для личной жизни – одна из проблем, возникающих у пылкой молодости на любом фестивале. В лагере слишком много народу, личные шатры редки, а в клубный может ворваться кто угодно и когда угодно. И если в лесу, как сейчас, оказывается мокро, то пойти некуда. Будь Беторикс сейчас способен предаваться воспоминаниям, он бы вспомнил, как прошлым летом напрасно весь вечер прогуливался с симпатичной и дружелюбно настроенной девушкой по Старой Ладоге – даже на вершине Олеговой могилы в полночь вовсю светило солнце и толпами ходил народ, как антуражный, так и цивильный! А еще был забавный случай в начале того же сезона на «Легендах викингов» в Петропавловке. Некая подвыпившая туристка прельстилась колоритным викингом с пышной бородой, а тот, в таком же расположении духа, оказался не прочь от более близкого знакомства, что и произошло прямо в лагере, в шатре. Больше негде – кругом самый центр города. А в это время по лагерю шла экскурсия, и экскурсовод поднял полог шатра со словами: «А здесь вы можете видеть предметы быта древних викингов… И аутентичный древнескандинавский секс», – добавил он, не растерявшись, ибо сам был из реконструкторов и ничему не удивлялся. Зато туристы уж точно не могли пожаловаться, что экскурсия скучная!
Скрипела старая койка, снаружи барабанил дождь, а в буржуйке уютно потрескивали дрова. И от того было так хорошо… впрочем, не только от этого…
Естественно, Виталий пока ни о чем не думал, думать начал позже, когда улегся рядом с обессиленной от страсти Вестой, ласково поглаживая девушку по спине. Спросить ее о том странном разговоре? Да неудобно – выходит, он подслушивал.
– А тут разве мобильная связь берет? – небрежно поинтересовался он. – Мне показалось, ты с кем-то разговаривала.
– Я? Разговаривала? – Голубые глаза Весты вдруг подозрительно сузились, став на миг каким-то недобрыми, колючими, чужими. Потом девушка повела плечом и рассмеялась: – А, это я Васюкину звонила, насчет электриков. Но не по мобильнику, а по рации.
– Тут есть рация?
– Вон, за той дверью.
– А что там еще есть?
– Много чего, – улыбнулась девушка и соблазнительно потянулась. – Сварочный аппарат, трансформаторы-генераторы… Я и не знаю даже, как там что называется. Слушай, а давай музыку включим.
– Ого! Тут и музыка есть?
– Конечно!
Натянув одежду, Веста распахнула дверь – ту, что справа. Возвращаться в лагерь она явно не торопилась. Молодой человек тоже поднялся, любопытно стало: что там? Каморка оказалась небольшой, но буквально забитой аппаратурой! Здесь была не только рация, но еще и осциллографы, всякие другие приборы, назначение которых Виталий, как чистый гуманитарий, не мог определить.
Компьютер, разумеется, тоже присутствовал, и не один. Вот на экране вспыхнули надписи, потом появилась заставка – какие-то древние развалины… Из динамиков полилась музыка.
– Ален Сушон? – вспомнив «рено», улыбнулся Беторикс.
– Ага… Тебе нравится?
– Да все равно.
– Вот и славно… Потанцуем?
Веста оторвалась от компьютера, встала, обняв молодого человека за шею. Оба закружились под медленную мелодию, руки Виталия вновь скользнули девчонке под майку, ласково погладили спинку, поднимаясь все выше и выше… А потом молодой человек опустился на колени, целуя партнершу в животик… вот уже расстегнул брюки… Девушка выгнулась…
И вдруг что-то зазвенело, на корпусе рации вспыхнул зеленый огонек.
– Вилла, Вилла, ответь Первому…
– О, как! – отпуская девушку, ухмыльнулся Виталий. – Первый – ну, надо же!
– А как ты думал? – Веста прищурилась и вдруг подмигнула. – Придется ответить.
Интересно, спит ли она с Васюкиным? – с неприязнью подумал молодой человек. Скорее всего, да. Впрочем, кому какое дело?
– Первый, первый, я Вилла… Да, Геннадий Игоревич… Что? Ах, так… Поняла – не впутывать. Ага… Да-да, что-нибудь придумаю. Да.
Выключив рацию, Веста принялась одеваться снова.
– Что, шеф сюда едет? – спросил аспирант.
– Н-нет… С чего ты взял? Он вообще сюда не собирался. К электрикам заедет, выяснит… – Девушка посмотрела на печку. – А дрова-то догорели. Принесешь еще?
– Принесу, – кивнул молодой человек.
Веста улыбнулась: девушка в камуфляже и парень в наряде древнего галла вместе выглядели забавно.
– У тебя, кстати, прикид роскошный, – вспомнил Беторикс. – Сама вышивала?
– Нет, на заказ, – девчонка лениво отмахнулась. – Древнеримские матроны сами ничего не шили.
И Беторикс не удивился: он уже понял, что Веста из тех, кому интереснее просто иметь вещи, нежели самому сделать. Купить или заказать можно что угодно, от кожаного шнурка до золотой эмалевой короны лангобардской королевы Теодолинды, но уважение к «богатеям», не способным ничего рассказать о собственном костюме, не такое уж большое. Особенно если приобретенные «статусные» вещи не соответствуют реальному статусу владельца – вообще засмеют. Нельзя просто взять и нарядиться под князя – князем надо стать, то есть обзавестись дружиной не менее чем из пятидесяти бойцов, признающих тебя своим вождем. Потому и мало нынче князей…
Веста, судя по ее немалой известности в тусовке, видимо, имеет право на статус знатной римской женщины. Но, похоже, не только и не столько реконструкция ее в эти круги привлекает. А что тогда?
Впрочем, не так уж редки девушки, приходящие сюда в поисках парня, поскольку парней в этих кругах пока больше, чем девушек. Но Весту что-то от них отличало. Чувствовалась в ней некая целеустремленность, направленная, несмотря на ее любвеобилие, вовсе не на парней.
Выйдя во двор, молодой человек услыхал позади шаги и обернулся:
– А ты-то куда?
– Да так… пройдусь.
– Под дождиком? – Виталий хмыкнул и быстро зашагал к сараю, не оглядываясь.
Видно, девушке понадобилось прогуляться до ближайших кустов. С фермы доносилась музыка: видать, Веста включила погромче.
Подойдя к дровянику, Беторикс пригнулся, вошел – и вдруг услышал, как позади захлопнулась дверь. Ветер, что ли?
А потом послышался противный скрежет засова.
– Эй, эй, что за шутки?! – аспирант с силой пнул дверь. – И во все даже не смешно! Эй, эй, Веста!
Никакого ответа! И чего это она его заперла? Зачем?
Виталий посмотрел в оконце, но не увидел ничего, кроме дождя. Только отзвуки музыки еще долетали.
– Веста, открой! Открой, кому говорю?!
Музыка смолкла. А может, вовсе не Веста его заперла? Мало ли кто тут по лесу шатается…
– Веста!!! – уже с нешуточной тревогой позвал Виталий.
Но никакого движения снаружи слышно не было. Через пару минут вновь полилась музыка – уже другая. И Беторикс узнал «К Элизе» Бетховена, одну из нескольких классических вещей, которые знал. Удивительно было слышать ее среди мокрого леса, стоя в костюме древнего галла почти в полной темноте.
