Глава 8. Весна – лето 50 г. до Р. Х. Галлия
Праздник трех богов
– Ты только покажешь его – и домой! – со всей строгостью предупредив Литу, Беторикс с подозрением огляделся вокруг.
Все происходящее ему активно не нравилось. Во-первых, не нравилась сама Священная роща, по сути своей – густой и почти непроходимый лес, чаща, лишь кое-где были прорублены узенькие аллейки, ведущие к большой центральной поляне, на которой и происходила мистерия – языческие пляски и завывания перед золотым идолом рогатого бога. Этот бог не нравился – во-вторых, в-третьих – не нравились друиды с серебряными серпами, плотоядно посматривавшие в сторону своих будущих жертв, в большинстве своем – безродных пленников, впрочем, судя по одеждам, имелись среди них и особы благородных кровей. Что ж, тем приятнее будет богам.
В-четвертых, Виталию не нравились все собравшиеся здесь люди – слишком уж они были возбуждены, слишком жаждали крови.
В-пятых, не нравился Верцингеторикс. Во-он он как раз показался верхом на белом коне в окружении вельмож, в числе которых молодой человек тут же узнал своих главных врагов – предателей, завистников и интриганов. По левую руку от вождя, чуть придерживая коня, восседал в седле высокий светловолосый мужчина лет тридцати пяти – сорока, бледное надменное лицо его, казалось, сейчас проткнет острым подбородком грудь. Благороднейший Камунолис, светлейший князь по здешним меркам. По правую руку от повелителя другой вельможа – тучный толстяк Эльхар. Лицо недоброе, губы тонкие, змеиный взгляд. Ах, какие у него холеные ногти! Небось, не одна рабыня старалась, несколько – стригли, полировали, подтачивали…
Богатые плащи играли на солнце драгоценностями и золотой вышивкой: у Верцингеторикса – желтый, как пыльца священной омелы, у самых важных его вельмож – травянисто-зеленые, у остальной свиты – синие, небесно-голубые, лиловые. Все, все тут собрались, сволочи… Угнетатели трудового народа! Эксплуататоры чертовы.
А Камунорига не видно! Конечно, Беторикс и не ожидал его здесь встретить, но… но все же где-то в глубине души надеялся – а вдруг? А вдруг сей мрачный – и верный! – деятель, глава мятежной разведки, здесь и все еще не потерял свое былое влияние. Увы, увы… А Верцингеторикс тоже – хорош гусь, от такого человека избавиться! Забронзовел, как Брежнев или поздний Ельцин, сидит в седле неподвижной статуей, внимая благоговейному людскому гулу. Ни один мускул на лице не дрогнет! Однако быстро же мятежный вождь привык к всеобщему поклонению… Как бы не пришлось отвыкать!
Еще было светло, день только начинал клониться к вечеру, но здесь, в Священной роще, царил полумрак. Осязаемо-гнетуще падали наземь черные тени деревьев, а солнечные лучи, казалось, не смели тревожить покой богов – всей троицы во главе с рогатым Цернунном. Ишь, как блестит, зараза! Неужто и вправду, золотой?
– Неужто, из чистого золота? – завистливо ахнула Лита. – Нам бы таких богов. Мы б не знали поражений.
– Кто это – «мы»? – не удержавшись, тихо хмыкнул молодой человек. – Ты нас с тобой имеешь в виду или – того друида, которого ты… Как его? Амперметр?
– Ампреникс, – девчонка поникла взглядом, но почти сразу вновь сверкнула глазами. – Нет, золотой же!
– Думаю, позолоченный, – покачал головой Беторикс. – Станут они зря столько золота тратить? Хотя… конечно, и могут. Дуракам закон не писан. Что с вас, с язычников, взять-то? Еще и Иисус Христос не родился.
Лита обиженно шмыгнула носом:
– Опять ты, мой друид, непонятными словами выражаешься… Нет, он все же – золотой, правда-правда!
– А ты поди, проверь, – пошутил «друид». – Отколупни от рогов кусочек.
– Думаешь, стоит? – серьезно озаботилась бывшая жрица. – А я бы и попробовала отколупнуть, да, боюсь, не дадут – вон там народищу сколько.
– Ты мне, главное, покажи того круглоголового, – глядя на спешившегося вождя и его приближенных, напомнил молодой человек. Смотри, смотри… Что это там делать собрались с той красивой девушкой… и юношей? Ой, не говори, боюсь, я догадываюсь – что. Отправят к праотцам каким-нибудь изуверско-садистским способом, друиды – они такие. И не жалко же – ведь почти дети.
Судя по восторженно-туповатому выражению лица, какое бывает у сельских ребятишек, привезенных на школьном автобусе в райцентр по каким-то учебным надобностям, Лита вообще не понимала сути охватившего ее благородного спутника отвращения. Для этой девушки, жрицы, как и для всех, собравшихся в Священной роще людей, все происходящее было в порядке вещей и, мало того, что ничуть не шокировало своей кровожадностью, но и наоборот – вызывало к жизни чувство неподдельного ликования, некой причастности к жизни великих богов. Ну, подумаешь – принесут в жертву не только пленников, но и детей аристократов, так это ж какая честь для их семейств! Это ж понимать надо, завидовать белой завистью, радоваться, а не жалеть.
Девять седобородых старцев в белых плащах – девять друидов – с поклонами встали перед вождем, позади них выстроились девять жрецов рангом пониже – бардов в небесно-голубых одеяниях, а уже за ними, в зеленом, стояли оваты, друиды третьей степени посвящения.
Один из старцев, что-то торжественно сказав, протянул Верцингеториксу серебряный серп. Толпа затихла, застыла в немом ожидании – вот-вот сейчас, вот-вот…
Подвели юношу-подростка. Того самого, из благородной семьи. В браках, в красном, заколотом на груди, плаще… который тут же сорвали друиды, бросив несчастного на колени… Несчастного? О, нет, парнишка вовсе не выглядел таковым! Широко распахнутые глаза его призывно глядели в небо – душою юноша давно уже был там, далеко-далеко, в краю вечной жизни, здесь, на земле, осталось уладить лишь мелкие формальности – умереть. Не то, чтобы красиво, а – как нужно, как полагается, как принято по традиции.
Зловеще сверкнул серп. Широкая улыбка озарило лицо будущей жертвы…
Да он же пьян! – догадался наконец Виталий. Хитрые многоопытные друиды, небось, опоили парня каким-то зельем, да хоть той же брагою или вином. Много ли подростку надо? Чтобы не пугался, чтобы не зря дергался, не плакал, не кричал. Он и не кричал… Да и девчонка тоже. Ишь улыбается…
Вжжик!!!
Что-то чмокнуло… Послышался еле слышный крик, тут же, впрочем, и прекратившийся.
Виталий поспешно опустил глаза: хоть он когда-то и был гладиатором, но все же сцена была слишком шокирующая… шокирующая до отвращения. Молодой человек прекрасно знал, что будет дальше – голову жертвы уже отделили от тела, сейчас друиды вспорют серпами живот – станут гадать на внутренностях. Ага… вот поплыл над толпой гнусный запах свежей человеческой требухи и крови. Вспороли… Гадают теперь… Ишь, как все внимательно смотрят! И не противно же! Привыкли. Человек ко всему привыкает, даже к такому вот, тем более, когда вся эта жуть – обычная часть жизни, впитанная с молоком матери. От этого-то постороннему человеку еще более жутко! Как вот сейчас – Виталию, хоть и не такой уж он и посторонний. Просто оказался не там.
Ага! Вот подвели девчонку… содрали одежду… Бедная девочка. Ха! Она и на коленях уже сама не стояла – до того упилась. Мало того – жертву откровенно вырвало, прямо на белый плащ стоявшего рядом жреца!
А ее иначе казнили. Просто два подбежавших овата накинули на горло петельку, бард в голубом плаще ударил обухом по затылку… а друид в это же самое время чиркнул серпом по горлу…
Снова кровь. Гнусный запах крови!
И зависть! И радость. И ликование толпы!
– Какие молодцы! – совершенно искренне и громко восхитилась Лита. – Как здорово справились!
Беторикс удивленно скосил глаза:
– Кого ты так хвалишь, дитя мое?
Повернув голову, девушка («мальчишка-слуга») хлопнула ресницами:
– Как – кого? Конечно же – здешних жрецов. Не так-то это просто – вот так умертвить, почти без боли. Правда-правда! Чтоб сразу одновременно – удушить, оглушить, перерезать горло. Молодцы!
Молодой человек лишь головой покачал – что тут скажешь? Да уж, молодцы, специалисты, по всему видать – настоящие профессионалы своего кровавого дела.
– Ну, где же твой круглоголовый знакомец?
– Сейчас, мой господин, он сказал – будет слева от жертвенника. Сейчас я посмотрю… – Лита прищурилась, тут как раз – словно бы в помощь ей – ярко вспыхнули факелы.
– Да вот же он! – обернувшись, радостно возопила девушка. – Вон там, слева, разжигает костер. Зеленый плащ на нем… Оват!
– Тот, что тащит длинную хворостину? – подавшись вперед, быстро уточнил молодой человек.
– Угу.
– Понял. А вот теперь, давай, дуй отсюда!
Лита ошарашенно моргнула:
– Не поняла. На кого дуть?
– Беги, говорю, на постоялый двор, там меня и дожидайся, – строго приказал Беторикс. – Все, пошла! Впрочем, постой-ка. Что надо сказать?
– Слушаюсь и повинуюсь, мой господин.
– Вот так-то лучше будет! Жди. Вернусь – прикинем, как нам дальше быть, что делать.
Проводив взглядом несколько погрустневшую девушку, молодой человек направился к жертвеннику, пробиться к которому, однако, оказалось не столь уж и простым делом – желающих приобщиться к божественной благодати нашлось предостаточно, тем более что, так сказать, официальная часть церемонии явно подошла к концу – Верцингеторикс и его свита уже взгромоздились на своих скакунов и покидали поляну под восторженные крики зрителей. Мистерия для благородных закончилась, теперь начиналась другая – для простолюдинов. Тут и жертвы имелись другие – замухрышистые: пленники, рабы – один грязнее другого. И как только не стыдно приносить в жертву таких оборванцев? На месте богов Виталий бы точно обиделся. Ах, какой идол – золоченый рогатый, высотой метра три – любо-дорого посмотреть. Идол… вообще-то изображения богов для Галлии – большая редкость. Обычно их представляли чисто виртуально. А тут вот – такое сверкающее чудо! И рядом с ним – гнусные оборвыши… типа переодетой Литы, ну, может, чуть старше. Этих казнили по-другому – всем скопом загнали в привезенную на телеге деревянную, украшенную омелой и цветами сирени клетку, которую тут же и подожгли ко всеобщему ликованию.
Бедные жертвы… Их-то никто ничем не поил. Им-то было страшно и больно – трещали от жара кости, лопаясь, вытекали глаза… мерзко запахло жареным мясом… И крики, какие жуткие слышались крики. На весь лес, да, верно, их хорошо было слышно и в крепости.
Пробившись наконец к костерку, Виталий потянул за рукав указанного Литой овата:
– Эй, уважаемый! Отойдем на пару слов.
Парень с явным раздражением обернулся:
– Милостивый господин, ты разве не видишь, что я… А-а-а! – тут до него наконец кое-что дошло, и на круглом крестьянском лице с широким носом заиграла улыбка, казавшаяся демонической в ярком пламени факелов и костров.
– Так ты, верно…
– Да, – подхватывая овата под руку, быстро кивнул молодой человек. – Я именно тот. Тот, кто интересовался неким Амбриконумом. А может, ты сведешь меня и с его покровителем? Я в долгу не останусь, поверь.
– Сейчас… – круглолицый как-то растерянно моргнул, словно бы вспомнил вдруг что-то очень и очень важное. – Сейчас я вот тут… чуть-чуть… А ты, господин, подожди пока во-он там, за ракитником.
Беторикс усмехнулся – ишь ты, тоже еще, строит из себя занятого. Однако ж ладно, придется чуть обождать. А заодно – наметить пути отхода. Народ здесь такой – всякое может случиться. А вдруг? Хорошо – девчонку отправил, а уж сам… самому-то в подобных переделках не впервой. Да и меч… Хороший клинок, просто отличный! Закаленное сварное лезвие, как пирожное «Наполеон» – слоями: слой железа – слой стали, слой железа – слой стали. Такой клинок легок и крепок, гнется почти в колесо, но никогда не сломается. И не тупится вообще, только острее становится, разрубая кости врагов!
Пробираясь к ракитнику, Виталий посмеивался над собой, над этими вот только что пришедшими в голову мыслями. Ну, надо же – едва положил руку на меч, как тут же «кости врагов»! Мало тут крови?
В кустах ракитника было темно, куда темнее, нежели на освещенной кострами поляне, и молодой человек, рассеянно дожидаясь овата, чуть было не свалился в какой-то овраг. И свалился бы, да в последний момент удержался, ухватившись руками за куст. А потом, чуть подумав, осторожно спустился в этот самый овражек – узенький, длинный… Куда ведет? Судя, по журчащему под ногами ручью, вероятно, к речке. Узко, сыро, но вполне можно идти и даже довольно быстро. А наверху, между прочим – кусты. Густые – звезд не видно.
– Эй, эй, – неподалеку послышался крик. – Где ты, господи-ин?
Конечно же это кричал оват – больше некому.
Незаметно выбравшись из оврага, молодой человек зашел кричащему за спину:
– Я здесь, уважаемый. Давно жду.
– Ох… – оборачиваясь, вздрогнул тот. – Я уж думал ты, господин, где-то заплутал, заблудился. Ну, идем же, покажу тебе Амбриконума… Уж ты его, верно, узнаешь.
Виталий пожал плечами:
– Чего бы это мне его не узнать? Чай, знакомы немало.
Оват вел себя как-то странно: то останавливался, нетерпеливо оглядываясь, то всматривался вперед, словно бы ожидал там что-то увидеть. Да что было видно в темноте? Впрочем, круглолицый шагал довольно уверенно, и через пару минут оба – и проводник, и следовавший за ним по пятам Беторикс – уже вышли на широкую тропу, ведущую к пылающему костру – вовсе не жертвенному, обычному, устроенному, как видно, для освещения небольшой полянки. Вокруг которой маячили чьи-то тени…
Молодой жрец споткнулся и громко выругался. Тени тут же исчезли. Растворились в воздухе? Как бы не так! Затаились. Зачем? Круглолицый подал им знак своей громкой руганью, предупредил? Или… все не так, все кажется… Хотя нет, не кажется! Кто-то явно пробирается сзади, пробирается осторожно, стараясь не потерять Виталия и его спутника из виду и в то же время не слишком к ним приближаться…
Хм… тоже показалось? Да нет – вот, снова ветка хрустнула. Судя по звуку – не очень-то и толстая, значит, человечек там – легкий. Лучник, пращник? Ага… попадешь тут, в этакой тьме!
Эти крадущиеся шаги позади насторожили Беторикса куда больше смутных теней, неизвестно куда девшихся. Молодой человек даже пару раз оглянулся, чувствуя на себе чей-то взгляд. Но, конечно же, никого не увидел. Однако вздрогнул – где-то неподалеку, быть может, в полсотне шагов, послышались вдруг чьи-то грубые голоса и раскатистый хохот. А вот и грянула залихватская песня! Орали от всей души, неудержимо и пьяно, совершенно не попадая в тон, вразнобой, но с чувством, как обычно поют старые приятели, собравшись на кухне, либо выйдя из бара, выхлебавши изрядно водочки и пивка. Душа-то веселится, песен просит а вот слух и голос за нею не поспевают, если они вообще и на трезвую-то голову есть.
Как ни странно, но эта пьяная песнь несколько успокоила Виталия, а вот его спутника, наоборот – насторожила. Оват остановился, прислушался… выждал непонятно чего. Потом обернулся и махнул рукой – мол, пошли. Пьяные певцы вроде как удалились, забрели куда-то в сторону, так, что их стало неслышно. А может, просто песня закончилась и выпивохи сейчас советовались – какую б затянуть еще, другую?
А небольшая поляна… нет, все же это была опушка – за деревьями угадывалась какая-то пустошь… или озеро… или широкая река.
– Пришли, господин, – с каким-то непонятный торжеством сообщил круглолицый. – Иди вперед, во-он к тому камню. Там и увидишь того, кого искал.
Молча кивнув, молодой человек на ходу передвинул ножны, так, чтоб удобнее было выхватить меч. Опушка казалась пустою; близ черного, в человеческий рост, камня – явно объекта поклонения – уютно потрескивал небольшой костерок, рядом с которым…
Рядом с которым виднелась пирамида, сложенная из мертвых голов. На ее вершине, словно бы узнав путника, скалилась голова Амбриконума! Да, это был точно – он! Первый помощник Камунорига: светлые волосы, приятное задумчивое лицо… Трудно было не узнать.
Однако…
Почувствовав сбоку какое-то движение, Беторикс, не задумываясь, бросился от костра прочь… Да там и замер, выхватил меч и сразу нанес удар ринувшимся за ним людям. Кто-то тотчас же заорал от боли, вспыхнули зажженные от костра факелы…
Молодой человек нехорошо ухмыльнулся. О! Да этих поганцев тут с пару дюжин! Ничего… Отбить первый натиск, затем – в лес, к тропе… к тому примеченному на всякий случай овражку!
Черт! Факелы вспыхнули со всех сторон, словно иллюминация Эйфелевой башни: вот только что была темнота, словно ничего и нет, и вдруг – р-раз! – зажглись огни, нарисовался во тьме огромный контур. Так же и здесь – не было никого, потом появилось вражин пару дюжин, а вот сейчас уже – человек пятьдесят, и, самое главное – лучники, метатели дротиков… Четверо, встав чуть в отделении, уже выцеливали замешкавшуюся – а куда бежать-то? – жертву и, похоже, вовсе не собирались брать Беторикса живым.
Чу! Молодой человек едва успел уклониться, как над левым ухом просвистела стрела, а над самой головой – дротик.
Поведя мечом, Виталий огляделся по сторонам, словно затравленный дверь. Факелы! И слева, и справа, и впереди, и сзади – везде! Окружили, обложили, словно волка – не уйти! И это огненное кольцо быстро сжималось. Что же, выходит, они все же решили брать в плен? Беторикс покусал губу – тогда еще ничего, тогда поборемся!
Пригнувшись, молодой человек бросился вперед, на факельщиков, среди которых затаились лучники… Взмахнул мечом… но удар нанести не успел, еще не подбежал даже, а кто-то из врагов вдруг, закричав, повалился наземь, выронил из руки факел… Вспыхнула, загорелась трава. И почти сразу упал еще один… И еще!
Что такое? Виталий был обескуражен не меньше врагов – он же их не трогал! Правда, думать-гадать сейчас не было времени – петляя, словно заяц, молодой человек ринулся в образовавшуюся прореху, чувствуя за своей спиной азартные крики погони.
Ладно! Побегаем! Черт… не споткнуться бы! Где же аллейка?
– Сюда, мой друид! Скорее, сюда!
А это еще кто? Показалось? Да нет… Юркая фигурка выскочила из-за кустов и, указывая путь, махнула рукою.
– Лита! – сворачивая к кустам, Виталий схватил девчонку за руку. – Ты как здесь? Я же сказал…
– Бежим, мой господин, – девушка вовсе не выглядела слишком взволнованной, скорее – радостной, азартной, будто в детском лагере играли в войнушку. – Там есть один овражек…
– Я знаю…
Бегом! Хлестали по лицу ветки. Под ногами что-то хрустнуло… вот – чавкнуло. Не упасть бы! Прыжок… Скорей, скорей… Черт! А где Лита? Вроде бежала сзади… И вот уже лежит, стонет! Упала…
– Уходи, мой господин. Меня они не тронут.
Ага, не тронут. Много ты знаешь.
– А ну-ка, давай, держись…
Беторикс схватил девчонку в охапку – немного уже и осталось до спасительного овражка. Совсем чуть-чуть…
Они не успели – со всех сторон снова запылали факелы, к тому же начало уже и светать.
– Ничего, – прижав к себе Литу, молодой человек выхватил меч. – Прорвемся.
Виталий произнес эти слова не очень-то громко, но вполне уверенно – не в первый раз прорываться с боем. Вот если бы не девчонка. Что-то у нее с ногой – подвернула, скорее всего, перелом – вряд ли, так бы не улыбалась. Ишь довольная вся – с чего, спрашивается?
Беторикс осторожно опустил девчонку в траву:
– Ползи к оврагу, там укройся и жди!
– Но, мой господин…
– Я кому сказал? Ползи!
Лита едва успел скрыться за кустами дрока, как уже налетели враги, окружили, навалились со всех сторон. Длинный меч Виталия порхал над головой ласточкой, разил, словно бы налившись гневом. Вот один враг упал, второй – отпрянул, третий завыл, повалившись в кусты…
Место упавших тут же заняли другие, и Беторикс действовал, как машина, отлично отлаженная машина смерти – ну как еще назовешь бывшего гладиатора?
Удар! Удар! Удар!
Да сколько же вас здесь?
И вдруг…
– А тут весело, парни!
Насмешливый голос из тьмы. И громкий пьяный хохот. Не те ли это люди, что только что орали песни?
– Всей кучей на одного? Ай-ай-ай, не очень-то это честно. Прямо сказать – не по-благородному.
– Шли бы вы лучше отсюда!
– Э! Ты это кому сказал, чучело?
Звякнул клинок. Еще один! Еще! И вот уже все вокруг зазвенело, захохотало, захрипело, завыло…
Вот это началось месиво, вот это мясорубка! Летели вокруг кровавые ошметья, меч Беторикса стал красным от крови, и темный азарт убийства охватил его душу. Он бил, машинально, не думая. Сжимающая разящий клинок рука действовала сама собою, безжалостно и жестко – как учили в гладиаторской школе, как бьются на арене под хохот и гвалт сидящей на трибунах толпы.
Враги не выдержали, дрогнули и – кто уж успел – бежали.
А те, кто остался, эти выпивохи… выходит, они теперь стали – друзья?
Первый луч восходящего солнца, пронзив черные кроны, разогнал тьму… впрочем, особой-то тьмы не было давно уже…
– Я вижу, мой меч не скучает без дела! – обернувшись, заметил предводитель «друзей».
Нетубад!!! Конечно, Виталий тут же узнал своего спасителя… и бывшего недруга, врага.
– Благороднейший Нетубад! Кого я вижу?!
– И ты здравствуй, извини, имя твое запамятовал… да и выпил сегодня немало.
– Меня зовут Беторикс, – молодой человек вежливо наклонил голову. – Беторикс из рода мандубиев.
– Слыхал про славных мандубиев! – благороднейший Нетубад улыбался так, словно неожиданно повстречал самого близкого родственника.
Виталий даже хмыкнул – можно подумать, это не с ним он не так уж и давно бился не на жизнь, а на смерть. Впрочем, среди «благородных» такое поведение следовало признать обычным, и кодекс поведения средневекового рыцаря, как видно, много чего заимствовал не только от германцев, но и от галлов.
Что и говорить, благороднейший Нетубад поступил сейчас очень благородно… как и положено благородному – такая вот тавтология выходит.
– Однако мы зря тут стоим, – вытирая с клинка кровь, заметил неожиданный спаситель. – Местные жрецы – народишко по большей части гнусный, жадный и подлый – сейчас приведут воинов. Наши лошади… м-да… вряд ли мы тут их сейчас найдем. Или… – Светлые глаза Нетубада сверкнули. – Или сразимся со всем войском славного Верцингеторикса и погибнем весело и с честью?! Ты как, благородный Беторикс?
– Нет уж, – оглядывая выпивох (не так-то их оказалось и много, всего-то полтора десятка человек), цинично ухмыльнулся Виталий. – Помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела.
– Угу, – Нетубад согласился легко – сражаться, так сражаться, уйти – так уйти. – Только как мы отсюда выберемся? Все дороги уже перекрыты.
Беторикс пригладил волосы:
– Знаю тут одну тропку… Давайте за мной.
Ближе к полудню аспирант-социолог Виталий Замятин и его новые друзья – воины-отморозки благороднейшего галльского аристократа Нетубада из рода Рыжей Лисицы – мирно сидели во дворе отдаленного заезжего дома некоего господина Фердонга, человека с виду угрюмого и нелюбопытного, но, как пояснил Нетубад, – «доброго и верного парня».
«Добрый и верный парень» – тучный, самого подозрительного вида верзила лет сорока, с руками-оглоблями и черной, как смоль, бородищей, первым делом поинтересовался: а осталось ли у благороднейших чем заплатить?
В ответ на эти слова Нетубад с хохотом швырнул монеты, как успел разглядеть Беторикс – римские серебряные сестерции. Целую пригоршню. Откуда у этого черта сестерции? А откуда угодно, скорее всего – просто ограбил кого-нибудь.
– Нет, никого я не грабил, – благороднейший предводитель бродячей шайки словно бы подслушал мысли и, посмотрев на Виталия, с гордостью выпятил грудь. – Я их сам чеканил… Мой кузнец. О, он такой великий мастер… Вот этот меч… мой и тот, что я тебе подарил – его рук дело! Его молота, его наковальни! Вот взгляни-ка…
Нетубад катнул монетку по столу. Поймав денежку, Виталий с любопытством всмотрелся в чеканный профиль… своего благороднейшего собеседника, даже надпись шла, правда не по-латыни, по-гречески – «Нетубад». Это чтоб с кем другим не спутали – внешность-то у главаря шайки была обычная, ничем особым не примечательная: приятное такое лицо, каких много, волосики светлые, усы… ну, разве что – рост, это – да, но ведь рост на монете не изобразишь.
– Вот тебе еще, уважаемый, – подумав, молодой человек бросил трактирщику золотой статер. – Давай на всех выпивки и за куски. Да! Не найдется ли среди твоих людей сведующего лекаря? Мой слуга подвернул ногу, теперь, бедолага, мучается.
Угрюмый детинушка кабатчик при этих словах просиял лицом, заявив с нарочитой скромностью выпускника первого меда:
– Тебе и твоему слуге крупно повезло, благороднейший. Я сам – лекарь. И, смею думать, не из плохих.
– Лекарь? – молодой человек с сомнением посмотрел на Фердонга.
– Лекарь, лекарь, – с хохотом заверил благороднейший Нетубад. – Давай своего слугу.
Виталий посмотрел на лежащую у дальней стены на лавке Литу, которую пришлось всю дорогу тащить… ну так ведь и вес-то в ней – бараний.
– Счас! – велев слугам тащить для начала пива и браги, хозяин заезжего дома, потирая руки направился к девушке. – А ну, давай сюда свою ногу.
Лита дернулась, словно затравленный зверек, даже попыталась привстать, да вот не успела – кабатчик придавил ее своей тяжелой ручищей, ощупал ногу и резко дернул…
– Ай!
– Ну и слуга у тебя, – презрительно усмехнулся благороднейший Нетубад. – Орет, как девка. Я б такого выгнал.
– Зато я кое-что умею делать, – обиженно буркнула Лита. – О, мой господин, кинь-ка сюда нож…
– Зачем тебе? – Виталий ухмыльнулся, однако нож все-таки бросил, уже хорошо себе представляя, что дальше будет.
Лита усмехнулась, уселась на лавке – кабатчик все же оказался неплохим лекарем, вправив ногу качественно и быстро!
– О, благородный Нетубад из славного рода Рыжей Лисицы, – девчонка сделала попытку поклониться. – Пусть кто-нибудь из твоих людей поставит себе на голову… ну, хоть вон ту кружку.
– Кармак! – разбойничий вожак тут же азартно щелкнул пальцами. – Поставь себе на голову кружку и встань… во-он за очагом.
Надо сказать, члены бродячей шайки пострадали в ночной схватке не особенно сильно, потеряв лишь пару человек, ну и трое оказались легко ранеными – их тоже пользовал угрюмый лекарь Фердонг. Кармак – молодой толстогубый парень с перевязанной тряпицей рукою – как раз принадлежал к последним. Усмехнувшись, он взял со стола кружку и отошел за очаг – как прикинул Виталий – метров на восемь.
– Кружка – слишком уж большая мишень, – Нетубад ухмыльнулся. – Этак и любой попасть может.
– Взгляни на ручку, благороднейший, – подкинув на ладони нож, спокойно посоветовала Лита.
– На какую еще ручку?
– У кружки, о, благороднейший, имеется ручка, за которую обычно кружку и держат…
Разбойничий вождь гневно хлопнул ладонью по столу и искоса посмотрел на Беторикса:
– Твой раб что, надо мной издевается?
– Подожди, благороднейший друг мой, – не сдержал смех молодой человек. – Это еще только начало.
– Начало чего?
– Позволь еще раз спросить, благороднейший Нетубад из рода Рыжей Лисицы, – снова подала голос Лита.
Главарь шайки недобро прищурился:
– Ну, спроси.
– Видишь, ручка на кружке вырезана в виде змеи…
– Та-ак!!! Друг мой, Беторикс… может, мне твоего слугу побить? Не сильно, так, чтоб знал свое место.
– Не надо меня бить, благороднейший, – скромно поклонилась девушка. – Просто хочу кое-что уточнить – куда б ты хотел, чтоб я попала… попал… В голову змеи, в туловище или, может быть, в хвост?
– В глаз, разрази тебя Цернунн!!! – раздраженно выкрикнул Нетубад.
И тотчас же в воздухе просвистел нож.
– А ну, Карнак…
Молодой разбойник поставил на стол кружку… с воткнувшимся в глаз резной ручки-змеи лезвием.
– Однако… – весь гнев главаря шайки враз улетучился.
– Видишь вон те цветки, благороднейший? – Лита уже вошла в раж, большие темные глаза ее сверкали недюжинным азартом.
На дальней стене, за очагом, были развешаны разные засушенные травы, этакий гербарий, точнее сказать – лекарства. Хозяин заезжего дома все же был практикующим лекарем и, как выяснилось, неплохим. Беладонна, иван-чай, колокольчики, ромашки…
– Какие цветки тебе больше нравятся, благороднейший Нетубад? – невинным тоном осведомилась Лита. – Васильки или, может, ромашки?
Беторикс недовольно покачал головой – а не заигралась ли девочка? Ведь явно же… говоря подростковым языком – прикалывалась, с огнем играла. И ведь, самое главное, отлично понимала – что с огнем, и все равно – продолжала свое. Ох, уж эти галлы, ну, до чего ж азартный народ! Попала вожжа под хвост – все, прямо по-русски: коль пошла такая пьянка – режь последний огурец!
– Ну, так что же, благороднейший Нетубад?
Вот, зараза!
Виталий незаметно показал девчонке кулак, что, впрочем, раззадорило ее еще больше. Вот вам и скромница Алиса в стране чудес. Оторва! Как есть оторва.
– Так какой цветочек?
– Василек, – с неожиданной покладистостью отозвался разбойничий вождь.
Легкое неуловимое движение… Что-то прошелестело – бум! Широкий, с красной эмалевой ручкою кинжал задрожал, впившись в небольшой голубой цветочек.
– Одна-ако!
– А может, в ромашку поиграем? – продолжала прикалываться девчонка. – По лепесточку? Спорим, что попаду?
– Не пристало благороднейшему спорить с простолюдином!
– Хо! Боишься проиграть, благородный Нетубад?
– Что?! – Нетубад разъяренно вскочил, но тут же успокоился. – Если и спорить – так только с твоим господином. А, дружище Беторикс? Заспоримся на пару монет? Ставлю на то, что твой слуга попадет во-он в тот черный сучок на притолочине, а ты поставь – что не попадет.
Молодой человек подавился пивом:
– Экий ты хитрец, как я погляжу!
Нетубад довольно захохотал, его шайка тут же поддержала своего предводителя – во всем поддерживали, и в бою, и в пьянстве, и в смехе. Славные, верные люди. С такими бы…
– Так что – спорим?
Виталий махнул рукой:
– А легко! Лит, а ну-ка принеси мои монеты, те, что еще остались. Они там, в почивальне, в суме… Хотя, постой, я сам с тобой пойду. А вы пока тут расслабьтесь, выпейте.
– Давай-давай, дружище Беторикс, тащи все свои сокровища… Уж мы с тобой поспорим!
Вслед за прихрамывающей Литой Виталий вошел в полутемную опочивальню… где уже кто-то громко, с явным удовольствием и шармом, храпел, отравляя воздух парами алкоголя.
– Господин… это же мои монеты! И я вовсе не…
– Цыц! – молодой человек схватил девушку за руку и зашипел, словно раздраженный затянувшимися дождями змей. – Ты че творишь, чучело? Не понимаешь, с кем шутишь? Совсем краев не видишь?
Лита неожиданно всхлипнула:
– Не ругай меня, мой друид. Просто… может же мне вдруг понравиться мужчина? Ведь я же женщина!
– Дура ты, а не женщина! – заругался Виталий. – Нечего сказать – нашла себе объект страсти. Смотри, как бы головенку не потерять!
Ответом был лишь тяжелый вздох:
– Но ты же, господин, меня за женщину не считаешь!
– Ты мне, как сестра. Младшая. И во всем должна меня слушаться, поняла?!
– Я и так слушаюсь… Только… Он такой красивый, этот благороднейший Нетубад, такой… А ты, мой друид, для меня – как солнце! И – сам сказал – мой брат…
Черт с ней, – пересчитывая монеты, цинично подумал Беторикс. – В конце концов надо как-то избавиться от этой девчонки, не за собой же все время таскать, что для нее же и небезопасно, как со всей отчетливостью продемонстрировали последние события. Так почему б не оставить с разбойничьим вожаком. Тем более, он ей нравится.
А разбойников можно приобщить для дела… кстати – да!!! Как там в пословице? Используй то, что под рукою…
Молодой человек проиграл Нетубаду шесть золотых монет, после чего и затеял важный разговор под новую порцию принесенной лично хозяином заезжего дома бражки.
– Я вижу, ребята у тебя верные, благороднейший друг мой…
– Конечно, верные! Верные и преданные, других не держу, а как же?! Что твой слуга так на меня смотрит, словно бы я у него что-нибудь украл?
– Он всегда так смотрит, когда выпить хочет.
– Так налей ему! Эй, ты… мальчишка… иди сюда. Пей! Есть ведь за что.
– Так я хотел тебе кое-что предложить, дружище, – косясь на припавшую к большой кружке Литу, негромко произнес Беторикс. – Помнишь, как мы с тобой встретились впервые? Так вот, здесь можно сварганить подобное дело… только куда более выгодное – потрясти за вымя одного богатейшего вельможу! Потрясем, вытрясем – и ищи ветра в поле. Ты не из этих мест, я – тем более.
Поставив на стол кружку, главарь бродячей шайки посмотрел на своего собеседника внимательным и неожиданно трезвым взглядом… ну, не совсем, конечно, трезвым, однако не пьяным – точно!
– О каком вельможе ты говоришь, благороднейший друг мой?
– Благородный всадник Эльхар! – тихо пояснил Виталий. – Сокровищ у него – немеряно!
– Благородный Эльхар? – Нетубад задумчиво поковырялся ножом в зубах. – Он богач, да. И сволочь, каких мало. Однако как же мы его достанем в крепости?
– А зачем в крепости? – мягко улыбнулся молодой человек. – Здесь, неподалеку, в лесах, у него есть усадьба…
