Глава 5

Сразу же вспомнились подозрительные звонки Горшенина, один — перед поездкой в «Каменный цветок», другой — за несколько минут до окончания обеда. Вот тебе и «хороший дядечка», а ведь он уже почти начал мне нравиться.

Если я правильно понимаю, звонки были напрямую связаны с посещением неизвестными моего номера. Чтобы установить закладку, времени требуется совсем немного. Следовательно… Следовательно, логично предположить, что вещи мои основательно перетрясли. Кстати, уж не затем ли так настаивал Горшенин на немедленной доставке второй сумки из камеры хранения сюда, в номер?

Я осторожно выбралась из-за тумбочки и громко ругнулась:

— С твоими куриными мозгами самое место тебе в массажном салоне.

Припомнив, что могли слышать за последние несколько минут незримые наблюдатели, я рассмеялась. Игорь Викторович наверняка решил, что я совсем уже дошла «до ручки», раз подумываю о трудовой деятельности в таком заведении, как «Райский уголок». Хорошо еще, что тенденция разговаривать вслух не приобрела у меня устойчивого характера.

Подойдя к окну, я принялась осматривать прилегающую к гостинице территорию и улицу напротив. Точно так же я стояла у окна, правда, в другой гостинице, сегодня утром. Только тогда я занималась тем, что предавалась унылым размышлениям о природе, погоде и собственном паршивом настроении. Теперешнее мое настроение отличалось от утреннего, как небо и земля. Расплывчатое задание «поехать в Волгоград и разобраться, что там к чему» начало приобретать более или менее конкретные формы.

«Закладка» — или, выражаясь более народным языком, «жучок» — находилась в полутора метрах от меня. С помощью данного устройства можно было «снимать» аудиоинформацию одновременно и с телефонной линии, и с помещения. Человек, занимающийся «съемом» информации, должен располагаться где-то неподалеку. Могли, конечно, установить магнитофон, на который производилась бы запись без постоянного контроля извне. Раз в сутки, скажем, приходит «специалист» и меняет аудиокассету — чистую устанавливает, а использованную прослушивает. Или отдает кому надо.

Но смысла в подобной системе аудиоконтроля в моем случае не было никакого. Значит, прослушивание должно производиться прямым способом. Здание на противоположной стороне улицы находится слишком далеко, аудиоконтроль оттуда вести неудобно, нет гарантии качества. Кроме того, человек оказывается привязанным к месту. Приемное устройство может располагаться в самой гостинице, скажем, через номер от моего. Или в номере этажом выше. Но в этом случае человек также накрепко привязан к конкретному помещению. Даже больше, чем в варианте со зданием напротив. Ведь, располагаясь в гостинице, он постоянно рискует «засветиться».

Неужели «добрый дядечка» Горшенин что-то заподозрил? Едва ли. Скорее просто страхуется.

Будем исходить из того, что наблюдение за мной — та самая проверка, о возможности которой заблаговременно предупреждал мудрый (или осведомленный более, чем я) Гром. Подобная проверка изначально планируется на непродолжительный срок. При таком раскладе удобнее одновременно вести аудиоконтроль и визуальное наблюдение. Устанавливать в номере скрытую видеокамеру — удовольствие дорогое. Хотя этот вариант тоже следует учитывать. Нет, скорее всего наблюдение ведется именно визуально.

Значит, наблюдатель должен находиться в машине. В этом случае он может вести прослушивание и одновременно контролировать выход из гостиницы. Так что скорее всего сейчас он видит мою фигуру, торчащую в проеме окна. При необходимости наблюдатель всегда может сняться с места, чтобы, например, последовать за мной. Необходимость в аудиоконтроле в то время, когда я нахожусь вне гостиницы, все равно отпадает. Зачем контролировать пустой номер?

На данный момент в пределах видимости находилось всего пять припаркованных машин: одна — на стоянке около гостиницы, ее можно в расчет не принимать, слишком заметна, и четыре — у тротуара на противоположной стороне улицы. В одной из них ты, голубчик, и должен находиться. Ладно, займемся тобой чуть позже.

Я отошла от окна, взяла пульт и улеглась на кровать. По телевизору не было ничего интересного, да и откуда взяться интересному в такое время. В любом случае то, что происходило на экране, волновало меня мало. Переключая каналы и задержавшись немного сначала на какой-то «мыльной опере», потом на новостях, я внимательнейшим образом, но незаметно рассматривала каждый уголок в номере, в который можно было бы спрятать миниатюрную видеокамеру, да так, чтобы в объектив попадала если не вся, то основная часть помещения.

Не найдя ни одного подходящего места, я переменила положение таким образом, чтобы видеть другую, неизученную часть комнаты. Тоже ничего. Этого, впрочем, и следовало ожидать. Осмелев, я провела для полного успокоения более тщательный осмотр, прибавив звук телевизора, чтобы в нем благополучно утонули звуки, производимые мной. Не обнаружив больше ни одного предмета, на который стоило обратить внимание, я окончательно успокоилась и принялась разбирать сумку. Причем взялась за это сейчас не столько для того, чтобы что-то достать, а чтобы проверить, не завалялось ли в моем багаже какой-нибудь вещицы, которой у Нинки Тимофеевой быть не должно ни при каких обстоятельствах.

По счастью, все подобные предметы, начиная с оружия и заканчивая несколькими пачками купюр разного достоинства, я предусмотрительно оставила в другой сумке, той, что на вокзале. С собой у меня был только мобильный телефон, но он все время находился при мне. Когда я занималась в спортзале, вещи лежали там же на скамейке, так что незаметно для меня осмотрены быть не могли. Иметь мобильник — не преступление, хотя, конечно, далеко не каждая медсестра может позволить себе такую роскошь. Но мне хотелось, чтобы о наличии у меня телефона Горшенин узнал как можно позже.

Разбирая багаж, я не переставала удивляться, насколько аккуратно его осмотрели, оставив все так, как было. Я даже подумала, что, может, в вещах никто и не копался. Но что тогда, спрашивается, так долго можно было делать в номере? Разве что Горшенину позвонили не сразу после установления «закладки», а гораздо позже. И все же по нескольким малозаметным деталям я поняла наконец, что в сумку совал нос кто-то посторонний, и даже испытала после этого некоторое облегчение.

Закончив с багажом, я подкрасила губы, окинула придирчивым взглядом номер и отправилась на прогулку по городу. Предстояло проверить, в какой из машин находится наблюдатель. Кроме того, надо было сделать кое-какие покупки.

Принимая ключ, дежурная посмотрела на меня виноватым взглядом. Ага, чует кошка, чье мясо съела. Надо полагать, «посторонние» проникли в номер с ее ведома, а скорее всего — с ее помощью. Как-то разом мое сочувствие к бедной женщине улетучилось. Да уж, стучать на сограждан — дело простое. Ну и пусть мучается, в следующий раз неповадно будет.

Выйдя из гостиницы, я отправилась в тот магазин, о котором говорил Горшенин. Но по пути не забывала поглядывать на витрины других магазинов, подходить к коммерческим ларькам и совершать массу других поступков, естественных для праздношатающейся молодой женщины. Выпив чашку отвратительного кофе в подвернувшемся на пути кафе и поглазев на работу художника, делавшего набросок скучного городского пейзажа, я отправилась дальше и через несколько минут набрела на крупный универмаг.

К этому времени благодаря всевозможным маневрам мне удалось выяснить, что приставлена к моей скромной персоне «шестерка» грязно-бежевого цвета, в которой находился, не считая водителя, один пассажир. Он-то и покидал машину в случае, если я устремлялась на территорию, где проезд транспорта запрещен. А когда я посещала магазин или иное заведение, располагавшееся недалеко от проезжей части, внутрь меня никто не сопровождал.

Но в универмаге имелось несколько выходов, и мне стало любопытно, пойдет ли кто-нибудь за мной на этот раз. Оказалось, что столь тщательная слежка в задачу моих сопровождающих не входила. Или они не очень добросовестно относились к своим обязанностям.

В любом случае с первых же минут моей «прогулки» стало ясно, что слежка ведется людьми, незнакомыми с основами профессионального наружного наблюдения. Разглядеть водителя мне не удалось, только общие приметы — темный цвет волос, крупная фигура, коричневая кожаная куртка. Зато второго я рассмотрела во всех ракурсах: грубые черты лица, тяжелая фигура «качка», нос слегка свернут набок, что свидетельствовало либо о спортивном прошлом, либо о драчливой натуре. А скорее всего о том и другом одновременно. Главное, что я выяснила, — «пасли» меня не всерьез, очевидно, для общего контроля, руководствуясь какими-то своими, пока мне непонятными соображениями.

В хозяйственном отделе универмага я приобрела моток тонкой, но крепкой капроновой веревки, там же купила нитяные хлопчатобумажные перчатки и изоляционную ленту, а в следующем отделе — бритвенные лезвия. Еще в начале «прогулки» в одном из придорожных коммерческих ларьков я купила бутылку минеральной воды, плитку шоколада и темный полиэтиленовый пакет, в который демонстративно сложила покупки. Сейчас в этот же пакет отправились приобретения, сделанные в универмаге.

Дразнить сопровождающих я не намеревалась, поэтому универмаг покинула хотя и через другой выход, но расположенный на той же стороне, где у тротуара терпеливо дожидалась «шестерка».

Ребята все же немного подстраховались — «качка» в машине не оказалось. В следующую секунду я увидела его, маячившего на углу универмага, что давало ему теоретическую возможность наблюдать за всеми выходами из магазина. Возможность контроля была именно теоретической, так как, будь у меня желание ускользнуть от слежки, я могла бы сделать это без труда: посетители постоянно выходили и заходили, а в своей одежде я отличалась от прочих разве что неспешной походкой и движениями человека, не обремененного заботами. Но устранить эти незначительные отличия — секундное дело.

Однако намерения в открытую уходить от наблюдения у меня не было. Напротив, я собиралась и дальше делать вид, что знать ничего не знаю и ведать не ведаю. Иногда даже сама следила за тем, чтобы неопытные сопровождающие нечаянно меня не потеряли. Эти двое — мое лучшее алиби, поэтому пусть считают, что полностью контролируют ситуацию.

Покинув универмаг, я отправилась дальше, на этот раз в кинотеатр. Было уже начало шестого. Дождь давно прекратился, но небо оставалось затянуто тучами, и город постепенно начал погружаться в вечерние сумерки.

Прежде чем зайти в кинотеатр, я долго стояла перед щитами с рекламой фильмов, чтобы яснее ясного продемонстрировать сопровождающим свои намерения.

В кинотеатре имелось два зала — большой и малый. В малом вечерний сеанс начинался в девятнадцать часов, фильм был полуторачасовой. Зато в большом зале показывали полузабытую двухсерийную французскую комедию. Начало сеанса — в восемнадцать ноль-ноль. Продолжительность фильма и длительность показа как нельзя лучше подходили для моей цели. Я порадовалась такой удаче, иначе пришлось бы отправляться на поиски другого кинотеатра.

Но до начала фильма еще оставалось время, которое следовало где-то провести, желательно с пользой. Купив в кассе билет, я вышла на улицу и некоторое время постояла в задумчивости, как бы решая, куда податься. Билет при этом держала двумя пальцами за уголок и небрежно помахивала им в воздухе, так что даже последний идиот должен был понять, как я собираюсь провести вечер.

То и дело посматривая на часы, я несколько минут бесцельно бродила по площади перед кинотеатром, давая возможность вышедшему из машины «качку» убедиться, что никуда отсюда уходить не собираюсь. Высмотрев киоск «Роспечати», купила еще одну местную газету, а вместе с ней — карту-схему города. Отсчитывая мелочь, я попросила киоскершу вложить карту в газету «на случай дождя». Она глянула на меня недовольно — сама, мол, что ли, без рук, — но просьбу выполнила. Так что «качок», переминавшийся с ноги на ногу невдалеке, около тумбы с объявлениями, мог видеть только газету.

Потом я уселась на скамейку, находившуюся поблизости от кинотеатра и расположенную так, что ее можно было без труда держать в поле зрения, не покидая машины, сопровождавшей меня парочке надо было только чуть сдать назад. Они это и сделали, как только удостоверились, что на скамейке я обосновалась прочно и надолго.

Просидела я на ней практически все оставшееся до сеанса время. В газете нашелся кроссворд, который я тут же принялась разгадывать, грызя поочередно то шоколадку, то ручку и задумчиво почесывая затылок. В общем — всячески изображала из себя человека, полностью погруженного в увлекательное занятие.

Некоторым разгадывание кроссворда может показаться занятием бестолковым и даже скучным, но я провела время если не увлекательно, то уж точно с пользой: «просматривая» газету, разобралась в карте-схеме, нашла интересующий меня район и в конечном итоге сложила карту и газету таким образом, что могла одновременно видеть и ту и другую. Если неподалеку оказывался какой-нибудь прохожий, на всякий случай, чтобы не вызывать возможных любопытных взглядов и попыток предложить помощь, я незаметно задвигала карту в газету и возвращалась к кроссворду.

Карта-схема — не карта. Первая в отличие от второй предоставляет только некоторую, довольно ограниченную информацию о самом факте существования того или иного объекта. Сведения же о расположении объектов относительно друг друга карта-схема дает весьма приблизительные. Но пришлось довольствоваться тем, что имелось сейчас в моем распоряжении.

Место, где находится Центр военно-прикладной подготовки, учредителем которого являлся Горшенин, мне удалось установить довольно быстро. Зато потом пришлось основательно поломать голову, как до этой точки добраться наиболее коротким путем и не сообщая никому цели поездки.

Отдав должное прозорливости Грома, я все же подосадовала, что последовала его указанию и сначала установила контакт с Горшениным. Из-за этого теперь передо мной стояла задача спланировать свои дальнейшие действия таким образом, чтобы и центр посетить, и оставить сопровождающих в полной уверенности, что я все время находилась под их неусыпным надзором.

Я не знала, что найду на территории центра и найду ли там вообще что-нибудь. Как не знала и того, какой очередной сюрприз может преподнести мне господин Горшенин. Кроме того, я не была уверена на все сто процентов, что парочка, сидящая сейчас в машине, и потомственный интеллигент Игорь Викторович — одна компания. Именно поэтому первый визит в центр следовало нанести исключительно в ознакомительных целях, а какие-то более решительные действия планировать и тем более предпринимать позже, после того, как появится хотя бы какая-то достоверная и значимая информация.

Так мы и сидели почти целый час на площади перед кинотеатром. «Мальчики» присматривали за мной, а я — за ними. Ни «качок», ни водитель в кинотеатр даже не зашли. Возможно, что, пока идет фильм, они намерены просидеть в машине. Хотя… Интересно, как они думают высматривать меня в толпе выходящих после сеанса зрителей? Сделать это в уже полной темноте будет довольно сложно. Значит, не исключен вариант, что, как только фильм начнется, ребята снимутся с места, чтобы вернуться к гостинице и поджидать меня там. Не хотелось бы с ними в этот момент столкнуться, ведь я пришла сюда совсем не для того, чтобы получать удовольствие от просмотра старого доброго французского кинофильма. Я пока не знала, как выбраться из кинотеатра незамеченной, но была уверена, что возможность для этого обязательно предоставится.

До звонка оставалось несколько минут, когда я поднялась со скамьи, еще раз демонстративно посмотрела на часы и направилась к кинотеатру. Оказавшись внутри, я подошла к окну, встав так, чтобы с улицы разглядеть меня было практически невозможно, и принялась сосредоточенно рыться в карманах.

— Что, красавица, билет дома забыла?

Задавший вопрос белобрысый парень появился из глубины кинотеатра. Раньше я его никогда не видела, даже мельком, в противном случае обязательно запомнила бы эту нахальную физиономию. Но что-то уж очень быстро он возник…

— Отвали, — буркнула я, вынимая билет и бросая последний взгляд в окно.

Из машины парочка не вышла, но и уезжать вроде бы не собиралась.

— Какие мы сердитые. — Широко улыбаясь, нахальный молодой человек преградил мне дорогу. — А какое у вас место? Жаль, что билет нашелся, а то бы я вам свой предложил. Тогда наши места точно были бы рядом.

— Сказала же — отвали.

Я посмотрела сквозь молодого человека и поторопилась поскорее удалиться от него как можно дальше, стараясь не улыбнуться. Этому несомненно нахальному и лишенному в детстве хорошего воспитания, но все же симпатичному парню больше вообще-то подходило определение не белобрысый, а белокурый. Но заводить знакомство у меня не было никакого желания, тем более что претендент на знакомство оказался совсем не в моем вкусе.

Несколько метров «претендент» плелся сзади, что-то еще говорил, но, видя, что я настроена решительно и желания беседовать с ним не испытываю, отстал. Предъявляя билет толстой добродушной билетерше, я развернулась немного боком и увидела, что парень уже улыбается какой-то девушке. Вот оно, хваленое мужское постоянство, вздохнула я, но от экс-претендента на знакомство все же постаралась держаться подальше.

Я с любопытством осмотрелась — очень уж давно не заглядывала в кинотеатр, даже и запамятовала, когда это было в последний раз.

Прямо передо мной находилась широкая лестница — большой зал располагался на втором этаже. Под лестницей целовались подростки. Где-то справа был вход в малый зал, слева — в кафе. А там обязательно имеется служебный выход… Я уже собралась было повернуть налево, но в этот момент прозвенел первый звонок, и народ потянулся к лестнице. Юный влюбленный выпустил из объятий свою еще более юную подружку, и, взявшись за руки, они направились на второй этаж, а под лестницей, за тем местом, где стояли подростки, обнаружилась неприметная дверь с надписью: «Посторонним вход воспрещен».

Билетерша была занята запаздывающими зрителями, никто не обращал внимания на других. Придав лицу равнодушное выражение, я направилась к двери под лестницей, повернула ручку. Дверь оказалась незапертой, что само по себе удивления не вызвало. Кому из зрителей придет в голову рваться в дверь, на которой черным по белому написано, что делать этого не надо? Тем более что за дверью была абсолютная темнота.

Пошарив по стене в поисках выключателя, я нащупала еще одну дверь, но эта была уже заперта. Помещение, в котором я находилась, могло с равным успехом оказаться как коридором, так и «тамбуром» перед другим помещением. Если так, значит, здесь должны быть еще двери. Главное, не забрести в какую-нибудь кладовую, из которой уж точно нет второго выхода.

Я прислушалась, но шум с внешней стороны двери был настолько сильным, что все прочие звуки в нем благополучно тонули, — прозвенел второй звонок, и новая волна зрителей поспешила вверх по лестнице. В кармане у меня лежала зажигалка, но воспользоваться ею не пришлось — выключатель обнаружился на стене с другой стороны от двери. Помещение оказалось коридором, который разветвлялся где-то посередине, более длинная его часть уходила вправо и заканчивалась массивной деревянной дверью, также запертой, но на обыкновенную задвижку, причем с моей стороны.

За дверью, судя по доносившимся оттуда звукам, находился второй кинозал, в котором полным ходом шел боевик со стрельбой, воплями и воем полицейских сирен. Насчет шума можно было не беспокоиться, но пришлось вернуться в исходную точку и выключить свет. Обратно к деревянной двери я пробиралась в полной темноте, и когда открыла задвижку и проскользнула в зрительный зал, то на мгновение ослепла, а также оглохла, потому что на экране как раз началась жестокая схватка между плохими и хорошими дядьками с использованием с обеих сторон тяжелой артиллерии.

Дверь открылась без скрипа. Находилась она в конце зала, благодаря чему мое появление оказалось практически никем не замеченным.

В кино я последний раз ходила, наверное, в юности, но помнила, что входят в кинозал через одни двери, а выходят через другие. С тех пор ничего не изменилось. Уже через минуту, зажав под мышкой пакет с покупками, я покинула зал через боковой выход и оказалась на улице, в нескольких метрах позади бежевой «шестерки».

Скрючившись и вжав голову в плечи, я неловкой походкой двинулась прочь от кинотеатра и от своих провожатых.

До окраины города я доехала на рейсовом автобусе. Не особенно полагаясь на карту-схему, я, прежде чем двигаться дальше, предпочла расспросить явного аборигена, сошедшего вместе со мной на остановке. С грехом пополам объясняла я ему, какое место меня интересует. Дело в том, что в качестве такового я выбрала пригородный микрорайон с мудреным названием, почерпнутым из карты-схемы. А оказалось, что название это никто здесь не использует — переименовали район совсем недавно, и местные жители к новшеству еще не привыкли.

В своих пространных объяснениях я, конечно, про ангар, расположенный на огороженной колючей проволокой территории, не упоминала, но собеседник, сообразив наконец, что за место я имею в виду, сам посоветовал использовать высокую крышу ангара в качестве ориентира. Территорию за колючей проволокой он назвал лагерем.

— Какой лагерь? — удивилась я. — Пионерский, что ли?

— А хрен его знает, — пожал плечами дядька. — Лагерь и лагерь, тут все его так называют. Вроде военный. Там иногда, если поблизости пройти, говорят, стрельбу слышно. Туда или автобусом пригородным можно добраться, или напрямки, через поселок. Если автобусом, то лучше попроси прямо у лагеря остановиться. А то не поймут твоих объяснений, дочка. Как выйдешь, ангар слева останется, его далеко видать, не ошибешься, а тебе направо надо свернуть, там дорога будет. Вот по ней еще километра полтора идти, не меньше.

Упоминание о стрельбе меня несколько озадачило. Хотя… Центр-то все-таки военно-прикладной…

Итак, если пользоваться автобусом, времени уйдет, пожалуй, даже больше — учитывая, что автобуса надо еще дождаться, — чем если идти пешком. Но это нормальные люди привыкли пешком ходить, я же вполне могу и пробежаться. Небольшой марш-бросок сил не отнимет, зато поможет значительно сократить время.

С того момента, как я покинула кинотеатр, прошло двадцать пять минут. До окончания фильма осталось два с половиной часа. Плюс полчаса, которые я потратила бы на дорогу от кинотеатра до гостиницы. Минус те же полчаса на приведение себя в порядок после разведывательных действий и на непредвиденные обстоятельства. Итого два с половиной часа — время, в которое мне очень желательно уложиться. Поэтому я поинтересовалась:

— А напрямки?

Мужичок глянул на меня с одобрением. Видно, сам привык километры ногами мерить.

— Напрямки те же полчаса будет, что и на автобусе ехать, он-то кругом идет. Зато ждать его не надо, он ведь редко ходит. А так — топай себе и топай. Только бы не заблудиться тебе, дочка, а то забредешь куда-нибудь на дачи, выбирайся потом.

— На дачи забреду или куда надо, будет от того зависеть, как хорошо вы про дорогу расскажете, — рассмеялась я.

— Ну, ежели не боязно… — ухмыльнулся мужичок и начал объяснения, размахивая руками: — Ступай вдоль тех гаражей. Как они кончатся, еще метров сто пройдешь, там мосток будет. По нему на дорогу выйдешь, так по ней все время и иди. Дойдешь до трассы, поверни налево, минут через пять увидишь ангар. Ну а дальше я уже говорил. Разберешься?

Я пообещала не заблудиться, поблагодарила за помощь и быстрым шагом двинулась по дороге, идущей вдоль гаражей. Через несколько метров последний в округе фонарь остался позади. Оказавшись в темноте, я перешла на бег. Проселочная дорога оказалась довольно ровной, не радовало лишь отчетливое чавканье грязи под ногами. Хороша же я буду, когда выберусь отсюда. Пожалуй, в резерв стоит оставить не тридцать минут «на приведение себя в порядок», а все сорок.