Эпилог

Я теперь просыпалась в холодном поту, когда мне снился детский плач. И песок острова Белая Банка, и оскал Леонида, и его последние слова: «Ничего, дура… это цветочки!»

И Василий, лежащий с ножом в спине на переплетении толстых, словно удавы, грязно-коричневых корней…

Но все имеет счастливое свойство подходить к своему логическому завершению.

В дом Гроссманов по понятным причинам я не хожу. Что касается Сережи… Бог ему судья, не хочу об этом говорить. Жалко Катю.

Свирский арестован. Следствие только раскручивается, и нельзя предсказать, чем оно закончится.

А я, как юрисконсульт губернатора, то есть лицо, имеющее отношение к юриспруденции, в данный момент на полном серьезе размышляю: а не оформить ли мне бумаги касательно… усыновления мною Паши? Ведь в противном случае он рано или поздно, но попадет сначала в бюджетный детдом, а потом в колонию для несовершеннолетних.

А почему бы и не усыновить? Ведь я наконец-то увидела фотографию его матери. На кладбище, которое мы посетили вместе с Павлом и бывшим инженером Ивановым, ради такого случая не заложившим за галстук.

В самом деле — она на меня похожа…