Глава 4
Разгадав загадку пропавшей драгоценности, оказавшуюся очень простой, мы предались блаженному безделью. Илона на радостях предложила нам пожить у нее вплоть до Нового года.
Оставалось еще три дня. Мы были не против — погода изменилась, дни стояли чудесные. Вокруг был почти девственный лес, и я с удовольствием гуляла в нем вместе с Джимом.
Предновогодние дни — мои самые любимые. Можно ничего не делать, никуда не торопиться, не толкаться в автобусе, среди толстенных, в зимних одеждах, людей. Так что, удачно расследовав пропажу колье, я с чистой совестью предалась заслуженному отдыху. Конечно, дело немного портила моя сломанная рука, которая ныла по ночам, но в целом жизнь была прекрасной.
Жаль, правда, что Маргарита этого не оценит. Вопреки своей домашней лени здесь она все время что-то делает, причем, на мой взгляд, совершенно безумные вещи.
Безумными они мне казались вплоть до того трагичного случая, который вынудил нас прервать отдых и снова заняться расследованием. Но об этом позже.
Кстати, на следующий день после обнаружения колье я ненароком подслушала вроде бы незначительный, а на самом деле очень важный разговор. Жаль только, что вспомнила я о нем слишком поздно.
Дело было так. Я шла по коридору и остановилась возле одной замечательной картины, висевшей на стене второго этажа. Картина представляла собой неплохую копию Рубенса «Венера перед зеркалом». Лицо Венеры было довольно красивым, но тело, на мой взгляд — взгляд опытного фитнес-инструктора, — показалось мне неправильным. Всего в нем было слишком. Слишком полное, слишком рыхлое, слишком целлюлитное, но все равно, как ни странно, смотрелось оно привлекательно. Успокаивающе как-то. Может, это правда, что полные женщины вызывают ощущение материнства? Не знаю, я не мужчина, так что судить не берусь. Ведь пока есть предрассудок, что толстые — некрасивые, у меня есть работа. Что-что, а сгонять жир я умею куда лучше, чем заниматься психотерапией.
Именно в этот момент я услышала из-за закрытой двери чей-то приглушенный голос.
— Да… да… Нет пока… Хорошо… Нет, здесь эти бабы дурные, они мне мешают… Так что, тридцатого вечером? На перекрестке? В той же машине? Ага… Все, до встречи!
Я тут же подошла к двери, чтобы узнать, кому мы так мешаем, но засомневалась, чего до сих пор себе простить не могу. Не сомневалась бы, и Рина Павловна была бы сейчас жива. Хотя мир и немного потерял, все равно обидно. Она ведь тоже была человеком.
Наконец, собравшись с духом, я постучала и приоткрыла дверь. И чего я, спрашивается, боялась? Комната оказалась смежной и пустой. Я быстро подошла к другой двери и выглянула в коридор, находящийся по ту сторону комнаты, но там, естественно, тоже никого не было. Я вернулась и подошла к телефону. Определителя номера не было. Обычный телефон, стилизованный под старину, с изогнутой трубкой и двумя золотыми или позолоченными рычажками. Я взяла трубку и понюхала ее. Ту часть, где находилось ухо говорящего. Хотите смейтесь, хотите нет, но я давно заметила, что телефонные трубки имеют свойство впитывать запах говорящих. Эта трубка пахла шампунем хорошей марки, но название его я так и не смогла определить.
Я вздохнула и отправилась в комнату Маргариты, чтобы рассказать ей о разговоре, но она была в душе. Получилось так, что я уснула, а проснувшись, забыла о случившемся. А скажи я это вовремя…
Когда мы спустились к ужину, я попросила Илону надеть колье, чтобы еще разок взглянуть на него. Его сверкающие камни до сих пор будоражили мое воображение, являясь во сне. Илона с улыбкой согласилась, но вскоре со второго этажа послышался дикий вопль. Мы с Маргаритой, не сговариваясь, кинулись наверх. Там, в своей комнате, возле туалетного столика стояла Илона и чуть ли не рыдала в голос.
— Опять! Опять! — повторяла она.
— Что опять? — не поняла я.
— Колье, должно быть, снова пропало, — тихо шепнула мне Маргарита.
Я подошла к Илоне и попробовала ее успокоить. Бесполезно. Размазывая слезы, Илона села на диван и закрыла лицо руками. Мне в голову пришла хорошая идея, но, как оказалось, об этом же подумала и Маргарита. Она вновь возникла в дверях комнаты и сообщила:
— Странно, в пальме его нет.
— Я знаю, — всхлипнула Илона. — Я уже проверила. Черт, ну что такое! Все время одно и то же, я устала!
Я порылась в большой коробке, стоявшей рядом, на туалетном столике, и служившей аптечкой. Извлекла оттуда валерьянку и накапала Илоне. Она послушно выпила ее и прилегла на диван. Я думала, что либо Илона — хорошая актриса, либо колье действительно пропало.
— Не оставляйте меня одну, — судорожно вздохнув, сказала Илона. Я присела на кровать рядом с ней и взяла ее за руку. — Мне его муж подарил, — внезапно начала она. — Вы думаете, чего я так убиваюсь, если муж мне может хоть двадцать таких купить, но это украшение для меня особенно дорого. Муж подарил мне его на десятилетие нашей свадьбы. Это какое-то особенное колье, Володя мне рассказывал, что оно сделано из камней, которые были добыты в Якутии. Это наши, российские бриллианты.
— Ну надо же! — пробормотала я.
— О том месторождении ходило много слухов: что на нем лежат чары какого-то древнего шамана, что камни оттуда приносят удачу. Может, это и суеверие, но с его появлением в нашей семье все пошло как нельзя лучше. И надо же было такому случиться, что оно пропало!
— Не переживай, — похлопала я ее по руке. — Маргарита найдет его. Она всегда все находит.
— Угу, — в последний раз всхлипнула Илона и затихла, засыпая. Я же сидела и рассматривала фотографии, висевшие на стенах.
Вот муж Илоны, слегка полноватый человек с приятным лицом и проседью в густых черных волосах. Вот он же и Илона на каком-то светском приеме. На Илоне роскошное платье и колье. Я тихонько встала и подошла ближе, чтобы получше рассмотреть фото. Я впервые смогла увидеть ювелирное произведение искусства в надлежащем виде: на шее Илоны оно сияло в лучах фотовспышки. Особенно сверкал камень, находящийся в центре украшения. Я полюбовалась и перевела взгляд на надпись под фотографией. Она гласила: «Мы вместе десять лет!» Я посмотрела на спящую Илону и бесшумно вышла из комнаты.
Колье так и не нашлось ни сегодня, ни в следующие дни.
Я помогала Маргарите по мере сил. Например, съездила в город и проявила фотографии, которые она сделала наверху во время своих поисков. Хотя с нашим приездом вылазки «полтергейста» полностью прекратились, Марго не теряла надежды и установила в неприметном месте наш новый фотоаппарат. Настроенный таймер срабатывал каждые полчаса, делая снимок помещения. Итого за двенадцать часов — ночью, как мы думали, никто не появлялся — у нас оказалось двадцать четыре снимка коридора второго этажа. Именно там, по словам Илоны, она встречалась с призраком мертвой женщины.
Со сломанной рукой, конечно, водить машину было очень неудобно, но мне повезло. Меня подвез приехавший в гости к Илоне родственник из Соединенных Штатов, какой-то священнослужитель, кажется, викарий. Я в православной-то иерархии слабо разбираюсь, а уж в католической и подавно. Звали его Микаэль.
Познакомились мы с ним необычным способом. Я гуляла с Джимом, ушли мы довольно далеко. Как следствие, я жутко замерзла, так что, подойдя к дому, я влетела в прихожую, впустила Джима и заперла дверь, шумно дыша и расстегивая воротник куртки. Ну и погодка! Мокрый антициклон сменился ясными, но сильно морозными днями. Кошмарно холодно. Я в возмущении коварной погодой стала снимать ботинки, как вдруг раздавшийся сбоку голос заставил меня подпрыгнуть.
— Тетя Иля! Как я есть рад вас видеть!
Говоривший немного картавил, из-за чего «рад» получилось как «гад». К тому же у него был акцент, как у иностранца.
Я всмотрелась в темноту прихожей и увидела человека лет тридцати с белокожим лицом и рыжеватой клочкастой бородкой. Он был одет в черную пуховую куртку, толстый белый свитер, лыжную шапочку. На его лице сияла улыбка.
— Тетя Иля! Вы меня не узнаете? Я есть ваш племянник Мика!
— А… ага, очень рада! Только я не есть ваша тетя, я ее френд. В смысле — подруга.
— Да-а? — немного разочарованно произнес Мика. — А я думать, что это есть моя тетя. Такой же красивый белый волос.
— Ага, белый, только у нее стрижка короткая. Но как вы добрались сюда? Все нормально?
— Машина… сломалась.
— А-а, — понимающе протянула я, — понятно. Но вы предупреждали Илону о вашем приезде?
Как ни странно, у меня ни на секунду не возникало сомнения, что все, что бы я ни сказала, он поймет.
— Да, конечно. Я писать ей писмо. Я не знать, дошло ли оно, но я писать. Правда, правда! — Он обаятельно улыбнулся.
Я вздохнула. И как мне объяснять этому чудику, что его русская тетушка в данный период жизни вряд ли обратит внимание на его письмо, так как колье пропало снова, но на этот раз окончательно. Никто не мог его найти ни в пальме, ни в другом месте. Илона, вся на нервах, лежала сейчас в кровати, глотая таблетки и валерьянку. По иронии судьбы она спрятала колье (если это сделала она) в последний день своих «лунатичных» хождений, а теперь полнолуние закончилось. Следовательно, Илона, даже бессознательно, не подскажет нам, где колье. Марго же сидела за компьютером, составляя какой-то там суперсложный гороскоп. Но зато, говорила она, мы все узнаем.
Я еще раз вздохнула и, постаравшись тоже улыбнуться, спросила:
— Может, вы есть хотите?
Мне показалось, что это беспроигрышная фраза. И понять ее сможет любой иностранец, потому что еда — она и в Африке еда. Мика меня не разочаровал.
— О, йес, йес! Кушать, да!
Он бодренько стал стягивать с себя куртку и шарф.
— Простите, как вас зовут? — не выдержала я.
— О, сорри! Ай эм Микаэль Линд, — пожав мою руку, церемонно представился гость. — А как ваше имя?
— Лилия.
— О, Лили! Вери гуд нейм.
Он еще раз солнечно улыбнулся.
Я вдруг вспомнила, что я еще в ботинках, и замялась. Попросить его помочь мне или нет?
Я неуклюже попыталась разуться, но Мика мои затруднения понял и с серьезным видом помог мне снять ботинки.
* * *
На кухне уже никого не было. Рина Павловна вопреки своей обычной любознательности удалилась с поля боя, даже не взглянув на гостя. Хотя вполне возможно, что в ее состоянии она просто ничего не слышала. У Илоны с ней был серьезный разговор на повышенных тонах из-за сыра. Илона говорила, что так его резать нельзя, на что служанка отвечала, что она теперь к сыру вообще не прикоснется! В результате особо вонючий, простите, божественный, сыр, к моему облегчению, исчез из нашего меню.
Я приглашающе указала рукой Мике на стул, сама же стала наливать в электрический чайник воду. На кухне имелся и обычный чайник, но его закипания нам пришлось бы ждать целую вечность, а мне необходимо было срочно согреться.
— Лили, я вас не сильно затруднять? Ваша рука… Дайте, я сам.
Он легонько отстранил меня и резво принялся орудовать чайником, заваркой и содержимым холодильника. Вскоре на столе стояли две чашки с горячим ароматным чаем и неправильные бутерброды. Оказалось, у Мики такой же вкус, как и у меня. Меня это очень расположило к нему. Вскоре мы отлично понимали друг друга с полуслова, хотя в школе я изучала немецкий.
Мика рассказал мне историю своей жизни, я поделилась своей и только дошла до причины того, почему мы здесь оказались, как в это время кто-то стал спускаться по лестнице, осторожно ступая по ковру. Я уже догадалась, кто это. Мика же насторожился и стал вслушиваться в шаги.
— Я кого-то разбудил! Или это привидение?
Шутит, что ли? Мне этих привидений уже выше крыши хватило!
— Добрый вечер, — смущенно поздоровалась Маргарита, заглядывая на кухню. — А я иду мимо, думаю, почему здесь свет горит. Вот и решила зайти.
Хитрюга. Как будто я не знаю, какой у нее слух. В доме тихо, так что она наверху прекрасно все слышала. А теперь спустилась.
— Ну и чем же там все закончилось? — спросила я, наливая чай и доставая третью кружку. Марго не ответила и порозовела, но так как была по домашней привычке в халате, то все-таки решилась войти.
— О, вы тоже подруга тети? — полюбопытствовал Мика, восторженно глядя на Маргариту. Та внимательно посмотрела на него и кивнула.
— Меня зовут Микаэль, — представился он, не забыв поцеловать ей руку. — А вас?
— Маргарита. Приятно познакомиться.
Все-таки Марго лучше меня воспитана, что есть, то есть. Не то что я — сразу накинулась на человека, выясняя, почему он явился так поздно. Да мало ли почему, машина сломалась или еще что. Нет, не мое это призвание — политес.
— А где же тетя Илона? — снова озаботился Мика. Его тонкое лицо выражало такую степень заботы и участия, что я невольно удивилась. Надо же, какой заботливый племянник!
— Извините, а вы действительно племянник Илоны? — спросила я. — Вы же практически одного возраста с ней.
— О, эта история такая длинная и перекрученная.
— Запутанная, — поправила Маргарита.
— Йес, йес, запутанная! — не обиделся поправке Мика. — Ее брат, мой отец, был много старше ее. Он рано уехал в Канада, а потом — в Америка. Еще был Союз. А затем Союз развалился, сломался, но мой отец не вернулся. Я на пять лет младше Илоны, но я ее племянник. Правда!
— А если не секрет, зачем вы приехали? — продолжала выпытывать я. Все происходящее в последнее время отпечаталось в моем сознании как-то нелепо, быстро, скомканно или, как говорит Микаэль, закрученно. Марго постоянно отмалчивается, так что посидеть на кухне, попить чайку с милым незнакомым человеком, поговорить с ним — чем не компенсация?
Микаэль не заподозрил ничего такого и простодушно ответил:
— На праздники. Я — священник, а Илона — католичка. Рождество закончилось, так что я смог приехать. В России так интересно!
Здесь я не могла с ним не согласиться. Куда уж интереснее, когда то и дело пропадают драгоценности баснословной стоимости.
Как бы то ни было, на следующий день я взяла Мику, и мы поехали в город по заданию Маргариты. Илона слабым голосом поприветствовала долгожданного племянника, но по причине болезни не смогла уделять ему много внимания.
Мы ехали в темно-синем «Фольксвагене» по оживленной трассе, двигаясь к опасному перекрестку. Там постоянно сталкиваются машины, и нужно быть крайне внимательным, чтобы не влететь в чужой автомобиль и последующую разборку с инспектором ГИБДД. Я рассказывала о своей работе и наших с Маргаритой подвигах, как вдруг увидела, что Микаэль словно в обмороке. Глаза были широко раскрыты и вытаращены, руки просто лежали на руле, нога потихоньку сползала с педали газа.
— Мика, с вами все в порядке? — для верности я тронула его за плечо.
Он не отреагировал, а в это время к перекрестку двигался громадный трейлер с нарисованной на нем бутылкой кока-колы. Мика, все еще находясь в трансе, нажал на педаль газа и двинулся прямо на трейлер.
— Ми-ик, Мика-а, — все больше волнуясь, звала его я. — Мика, придите в себя! Черт возьми, да мы сейчас врежемся!
Водитель трейлера, к счастью, заметил нас, нажал на клаксон и как следует обматерил. Это привело Микаэля в чувство.
— Что? — словно только что проснувшись, спросил он. — Вы что-то сказали?
Трейлер объехал нас, качнув на прощание красным задом в брызгах кока-колы. Праздник к нам приходит, подумала я, вытерев пот со лба. Хорошо, что в этот раз он нас стороной обошел.
— Миша, разве так можно? — накинулась я на него. — Ведь мы же могли в него врезаться! Вы что, заснули?
— Я? А, да… Вернее, нет. В общем, не знаю, что со мной было. Помутнение какое-то. На меня, знаете ли, полнолуние очень действует.
Он виновато пожал плечами, я же мысленно закатила глаза. Ну и семейка! Что Микаэль, что Илона. Оба с причудами.
— Я такой метеочувствительный, реагирую на малейшие изменения в космосе…
— Вы лучше скажите, как вас из этого состояния выводить, — озаботилась я, гораздо больше волнуясь о практической стороне дела, хотя мне показались немного странными его слова. При чем здесь метеочувствительный? Полнолуние-то уже прошло!
— О, можно шумом. Или же криком… Криком даже лучше. Или подождать, пока все само пройдет.
Как же, мысленно хмыкнула я, подождешь тут. На меня такая махина едет, а я, значит, сложу ручки на груди и буду преспокойненько ждать, когда уважаемый водитель вернется из заоблачных высей, перестанет чувствовать «малейшие изменения в космосе» и повернет наконец руль.
Но как бы то ни было, преодолев первое смущение от своего поступка, Микаэль разговорился, и остаток пути мы провели в мирной светской беседе. Я отдала пленку в мастерскую, сделав срочный заказ, а сама отправилась с Микой в кафе. Вскоре фотографии были готовы, и мы вернулись домой.
* * *
— Ну что? Фотографии получились?
Маргарита первым делом кинулась ко мне, выхватывая у меня из рук яркий оранжевый пакетик с фирменной символикой «Кодак». Она вытащила глянцевые снимки и жадно вгляделась в них. Я уже мельком просмотрела их в машине, стараясь не показывать Микаэлю, но сейчас была возможность рассмотреть все в подробностях.
Из двадцати четырех снимков стоящими были только два. На фотографиях в левом нижнем углу стояло время снимка.
Снимок в двенадцать тридцать вышел просто потрясающим. Он вполне мог бы красоваться на обложке триллера Стивена Кинга.
На нем был запечатлен мрачный коридор с полуоткрытой дверью. Наш неуловимый «полтергейст» в белом балахоне, с патлатыми волосами и чрезмерно накрашенной физиономией смотрел прямо в объектив… Марго изучала этот снимок с особенным интересом. Все-таки именно в этот день снова пропало колье. На этот раз безвозвратно.
На втором снимке, половину которого закрывал белый балахон, была видна рука человека в перчатке, так что определить, женская конечность сфотографирована или мужская, было невозможно. Все-таки я решила, что женская, так как мужчин в доме не было.
— Фантастика! — бормотала Маргарита, вытаскивая из кармана лупу. Я удивилась, потому что раньше никогда не видела у нее в руках этого увеличительного прибора. — Обалдеть! Ты только посмотри!
Маргарита восторженно протянула мне фотографию и лупу. Она ткнула пальцем в левый верхний угол фотографии, где было лицо призрака.
— Что смотреть-то? — не поняла я, прилежно рассматривая указанный кусочек.
— Уши, — кратко ответила мне Марго и торжествующе улыбнулась. Похоже, она очень радовалась тому, что привидение оказалось все-таки человеком.
Я присмотрелась повнимательнее — и точно! Волосы призрака немного сбились назад, и правое ухо привидения открылось. Привлекало внимание то, что мочка уха оказалась словно раздвоенной, как язык змеи.
— Неплохо, да? — сияла Маргарита. — По такому признаку мы его быстро вычислим.
Она отняла у меня фотографию, лупу, села на диван и вновь принялась за изучение изображений.
Я же переоделась и пошла искать Илону, чтобы обсудить с ней странность ее родственника.
* * *
Хозяйка дома обнаружилась в своем кабинете, вернее, в кабинете мужа. Я заглянула в приоткрытую дверь. Илона, уже пришедшая в себя, стояла возле стола с крайне задумчивым видом. Я осторожно постучала и вошла.
— Я проходила мимо, решила зайти. Хотела бы кое о чем поговорить, — сказала я.
— Да? — немного рассеянно отозвалась Илона, перебирая бумаги, лежащие на столе, и, как мне показалось, не слушая меня.
— Что-то случилось? — спросила я.
— Да нет, просто не могу найти кое-какие бумаги моего мужа. Он сегодня звонил мне из Москвы, сказал, что не сможет приехать даже к празднику, и просил выслать по факсу некоторые документы. А их нет. Все уже перерыла, но, видимо, здесь та же история, что и с колье.
Она немного виновато улыбнулась, но я видела, что это ее продолжает мучить. Все-таки случай с колье можно объяснить: Илона очень дорожила подарком мужа, вот поэтому, даже будучи во сне, она стремилась обезопасить свое сокровище. Но мужнины документы? Держу пари, что она никогда о них и не думала. Илона производила впечатление женщины, весьма далекой от бизнеса и от делопроизводства. Я сомневаюсь, что она стала бы, даже в состоянии сомнамбулизма, спускаться вниз и прятать бумаги, о которых узнала только сегодня утром.
— Пойдем к Марго, — предложила я.
Илона с облегчением поспешила наверх.
* * *
Марго сидела все в той же позе, в которой я ее и оставила. Сообщение о новой пропаже почему-то ничуть не удивило ее, что меня немало озадачило.
— Не переживай, бумаги найдутся, — спокойно сказала она. — Сейчас, Илона, ты должна думать о другом. Какой-то человек проник к тебе в комнату в облике привидения и, как я думаю, стянул твое колье. Я установила фотоаппарат с таймером, который и снял вора. Теперь у меня в руках есть доказательства. Правда, очень условные, так как по фотографиям невозможно понять, мужчина это или женщина, молод этот человек или стар. Единственная зацепка — раздвоенное ухо.
— У меня уши нормальные, — коснувшись мочек, сказала Илона. — А на Полинины уши и тем более на уши Рины Павловны я никогда и внимания не обращала. Кстати, у Рины Павловны их и не разглядишь — она носит огромные клипсы, совершенно безвкусные и аляповатые.
Мы с Марго быстро переглянулись. Я почувствовала, что скоро мне предстоит идти на кухню, рассматривать кухаркины уши.
Ну, так и есть!
— Надо проверить Рину Павловну и Полину, — сказала Маргарита. — Каждая из них могла быть «призраком». Лилия, займись этим…
Я тяжело вздохнула и поплелась вниз, ломая голову над тем, как убедить Рину Павловну снять ее замечательные клипсы, не вызвав при этом подозрений. Попробуем лестью.
Я подошла к ней бесшумно. Она стояла спиной ко мне и энергично смешивала что-то в кастрюльке.
— Здравствуйте, Рина Павловна! — задушевно сказала я.
Она от неожиданности выронила ложку и испуганно посмотрела на меня.
— Вы меня напугали! — держась за сердце, простонала кухарка.
Я сбавила обороты, а то так можно и первую подозреваемую потерять.
— Извините, просто у меня голос слишком громкий. Как дела?
— Что?
— Как дела у вас? Я, э-э, хотела спросить у вас рецепт того замечательного пирога, которым вы кормили нас вчера за ужином.
Пирог был на редкость дрянной, как бумага с резиной вперемешку, но мне нужен был повод.
— А мне показалось, что он вам не понравился!
— Я просто…
— Ну ладно, если уж надо, то бери.
Она наклонилась и извлекла из недр кухонного шкафа засаленную черную тетрадку, распухшую от газетных вырезок и рецептов.
— Вот, — протянула она мне ее. — Пирог называется «Нежность». Правда, рецепт сложный, тут постараться нужно!
— Что вы, что вы, спасибо большое! Ради такой вкуснятины можно и попотеть.
Рина Павловна кисло улыбнулась. Цветущий кактус, иначе не назовешь.
— Что еще?
— Ну-у, — я замялась, лихорадочно соображая, что бы еще сказать. — Спасибо.
— Пожалуйста! — отрезала Рина Павловна, и я, чувствуя себя полной дурой, поплелась обратно.
— Ну что? — спросила меня Маргарита.
— Ничего, — огрызнулась я. — За такими огромными клипсами не то что раздвоенные уши спрячешь — в них радиопередатчик времен Второй мировой можно засунуть.
— Значит, ты не разглядела! — резюмировала Марго. Я в ответ только покачала головой.