Глава 6
Меня разбудил телефонный звонок, раздавшийся в половине восьмого утра. Я сняла трубку и, плоховато еще соображая, спросила:
— Кто?
Услышанный ответ в мгновение ока согнал с меня остатки сна.
— С вами говорит Калугин Игорь Вячеславович. — Наверное, мое молчание слишком затянулось, и Калугин продолжил: — Я приехал раньше, чем планировал, и мне сразу сообщили, что меня ищет какая-то девушка.
— Да, я оставляла номер своего телефона вашему секретарю, — сказала я.
— Как я понимаю, Лилия Николаевна, у вас ко мне какое-то срочное дело?
— Да-да, Игорь Вячеславович, — подтвердила я, — очень срочное и деликатное.
— У меня есть свободных полчаса сегодня в полдень, — сказал Калугин, — если можете, давайте встретимся.
— Буду очень рада, — поспешно согласилась я.
— В таком случае, жду вас у себя в офисе.
Я положила трубку и кинулась тормошить Маргариту.
— С какой стати он позвонил в такую рань? — пробурчала она.
— Не знаю, видно, наш интерес стал обоюдным, — предположила я, — а как ты сама думаешь?
— Не знаю, что и думать. — Маргарита села на постели и стала протирать припухшие со сна глаза.
— Ладно, сделаем так, — заговорила я в возбуждении, — мы с Калугиным встретимся, поговорим, я постараюсь выведать у него как можно больше, а потом ты проанализируешь данные, которые мне удастся добыть.
— Будь с ним осторожнее, Лиля, — посоветовала Маргарита, — если это он подсылает к нам бандитов, то это очень опасный человек.
— Не волнуйся, Рита, буду держать ухо востро, — пообещала я, чувствуя, как усиливается мое волнение.
— Может, стоит сначала с Козаковым посоветоваться? — неуверенно предложила Маргарита.
— Только этого не хватало! Он и слышать ничего не захочет. Козаков вместе со своим адвокатом полностью зациклился на Савельевой. Ему не нужны лишние заморочки, если он уже имеет козла отпущения.
— Ну, смотри, Лиль, по-моему, ты рискуешь, встречаясь с Калугиным.
— Не думаю, что он решится на какую-нибудь пакость, ведь наша встреча уже получила огласку. Кстати, Рит, у нас еще есть время, не могла бы ты посмотреть, что нас ждет сегодня?
Маргарита сосредоточенно сдвинула свои темные тонкие брови.
— Так, сегодня шестнадцатые лунные сутки, день Психеи, то есть день души. Светлая энергия этого дня компенсирует все неприятности предыдущего.
— Вот видишь, как здорово! — воскликнула я.
— Здорово, да не очень, — проворчала Маргарита, вставая с постели. — Сегодняшний день не для суеты, а для спокойного миросозерцания и приведения в порядок душевного мира. А тебе сегодня нужно поостеречься общения с воздушными знаками. Когда, ты говоришь, у вас встреча?
— В полдень у него в офисе.
— В полдень?
Маргарита, как была, в ночной рубашке и тапочках, прошлепала к книжному шкафу и достала один из томов.
— Ну, если ты успеешь закончить все эти дела до часу дня, то все будет в относительном порядке.
— Значит, надо успеть, — сказала я.
В то время пока я встречалась с Калугиным, Маргарита должна была оставаться дома и ждать доставки нового системника — я еще ранним утром договорилась со знакомым компьютерщиком. Кроме того, с часу на час могли прийти мастера, чтобы поставить нам железную дверь. Андрей Дмитриев еще вечером снял с нее все необходимые мерки и взял на себя оформление заказа.
* * *
— Знал бы я раньше, что встречи со мной добивается такая очаровательная девушка, то я бы попросил вас о свидании еще вчера вечером, когда приехал из Москвы, — такими замечательными словами приветствовал меня Игорь Вячеславович Калугин. При этом слова его сопровождались лучезарной улыбкой и долгим заинтересованным взглядом, так что я совсем растаяла.
Калугин оказался очень привлекательным мужчиной лет тридцати пяти, с густой, зачесанной назад пепельно-русой гривой, чуть посеребренной на висках сединой, что весьма ему шло и добавляло шарма. Правильные, немного резкие черты лица, крупные серые глаза, орлиный нос, твердая линия подбородка и довольно чувственный рот — все это, в сочетании с высоким ростом, отличным телосложением, безупречной осанкой и прекрасными манерами, произвело на меня сильное впечатление, потому-то я так подробно его и расписываю.
— Лилия, вы разрешите называть вас просто по имени?
— Разумеется, Игорь Вячеславович!
Калугин предложил мне кофе, я не стала отказываться.
— У меня к вам довольно деликатное дело, — начала я.
— Да, вы уже об этом говорили.
— Оно связано с убийством Алексея Голубева, генерального директора риэлторской фирмы «Лидер».
На улыбчивое открытое лицо Калугина легла тень. Серые глаза блеснули стальным блеском. Мне стало неуютно в кожаном кресле.
— А можно узнать, кто вы, собственно, такая?
Я решила придерживаться ранее принятой тактики и назвалась адвокатом Козакова.
— Я неплохо знаю этого человека, — проговорил Калугин, не сводя с меня пристального взгляда.
— Дело в том, что Владимир Антонович в настоящее время является одним из подозреваемых, это, конечно же, недоразумение, которое в скором времени обязательно должно разрешиться…
Я страшно боялась, что говорю не то, что нужно. Но я не знала, как именно надо вести этот трудный разговор.
— Вы рассчитываете, что с моей помощью вам удастся разрешить данное «недоразумение»? — поднял брови Калугин.
— Оно разрешится в любом случае, — бойко ответила я, — я рассчитывала с вашей помощью прояснить кое-какие вопросы.
Калугин поставил на стол чашку с кофе, откинулся на спинку кресла, сцепил перед собой пальцы и медленно заговорил, не спуская с меня холодного взгляда.
— Я наслышан об убийстве Голубева. Кроме того, я что-то слышал и о Владимире Козакове. Я был когда-то знаком с ними обоими. Откровенно говоря, знакомство с этими людьми — не самый светлый момент в моей жизни.
— Я знаю, что по вине Голубева вы понесли крупные убытки, — поперла я напрямик.
— В таком случае, милая девушка, вы знаете больше меня, — ответил Калугин, его губы тронула насмешливая улыбка.
Я почувствовала себя самой настоящей дурой.
— Не знаю, кто вы, откуда и какие цели преследуете, — все так же размеренно продолжал Калугин, — но сразу хочу оговорить один момент. Если вы рассчитывали узнать от меня о Голубеве и Козакове, то ваши надежды совершенно беспочвенны. Я не в состоянии вам помочь. Я не хочу, чтобы мою скромную персону связывали с кем-нибудь из вышеупомянутых лиц.
— Ваше желание вполне понятно, — ответила я, собираясь уходить, но все еще не вставая с кресла, — я не буду больше отнимать у вас время, Игорь Вячеславович, но мне хочется, чтобы вы знали одну вещь. Я говорю с вами не как представитель Козакова, задавшийся целью во что бы то ни стало спасти его от беды. Я на девяносто девять процентов убеждена, что Владимир Антонович не причастен к смерти Голубева — для этого имеются вполне надежные аргументы. — То, что «аргументы «эти представляют собой астрологические изыскания Маргариты, я, конечно, ему не сказала. — Игорь Вячеславович, я задалась целью отыскать истинного убийцу Голубева. Дело в том, что в настоящее время главным подозреваемым считается бывшая жена Голубева, неделю назад покончившая жизнь самоубийством. Эта женщина достаточно страдала при жизни, нельзя допустить, чтобы после смерти ее имя несправедливо очернялось.
— Из этого пылкого заявления напрашивается вывод, что вы, Лилия Николаевна, не являетесь адвокатом Козакова, — полувопросительным-полуутвердительным тоном произнес Калугин.
— Я являюсь его доверенным лицом, — сказала я, не очень, однако, уверенно.
— Если я вас правильно понял, вы настолько убеждены в невиновности Владимира Антоновича, что мобилизовали все силы на поиск настоящего убийцы, не так ли?
— Совершенно верно, Игорь Вячеславович.
— Очень похвальное начинание. Но увы, ничего, кроме выражения искреннего восхищения вашей самоотверженностью, я не могу сказать по этому поводу.
Этот сукин сын снова насмехался надо мной. Я поднялась, всеми силами стараясь сохранить свое достоинство.
— Благодарю за уделенное мне время, Игорь Вячеславович, — сказала я, взяла сумочку и двинулась к двери.
— Ну что вы, — Калугин сладко улыбался, — общение с вами было большим удовольствием для меня.
Мне стоило огромного труда не ляпнуть какую-нибудь грубость и не хлопнуть напоследок дверью. Калугин откровенно наслаждался моей яростью, отчего мои кровожадные инстинкты рвались наружу еще требовательнее.
Выйдя из офиса Калугина, я и не подозревала, что все мои неприятности еще только начинаются.
* * *
Возвращаясь домой, я натолкнулась на Козакова, явившегося к нам собственной персоной. По его недовольному лицу я сразу определила, что наш дражайший Владимир Антонович находится в незавидном расположении духа.
— Чего ради вам понадобилось идти к Калугину? — напустился на меня Козаков уже в лифте.
— Откуда вы знаете? — удивилась я, уверенная, что Маргарита никак не могла сообщить ему об этом.
— Он позвонил мне сразу после вашего ухода и потребовал, чтобы я больше никого к нему не подсылал! Вы понимаете, в каком двусмысленном положении я очутился! Как вы могли предпринять такой шаг, не поставив меня в известность?
Я попросила Владимира Антоновича умерить свой гнев по крайней мере до того момента, когда мы войдем в квартиру и обезопасим себя от посторонних ушей. Предостережение подействовало — Козаков заткнулся на время.
Я напряженно соображала, что сказать разгневанному Владимиру Антоновичу в свое оправдание.
Мы вышли из лифта и остановились у двери. Я нажала на звонок, хотя в моей сумке преспокойно лежал ключ.
— Что с вашей дверью? — прошептал Козаков, указывая на искореженный замок.
— Вчера к нам приходили незваные гости, — вполголоса пояснила я.
— Ой, это вы, а я думала пришли новую дверь ставить, — сказала Маргарита, появляясь на пороге.
— Что тут у вас происходит? — спросил Козаков, выглядевший уже скорее встревоженным, чем разгневанным.
Маргарита вкратце рассказала Владимиру Антоновичу о том, что было накануне.
— Так что гонорар, полученный нами от вашей супруги, — вставила я, — полностью уйдет на устранение последствий.
— С этим нет никаких проблем, — с готовностью ответил Козаков, — но я хочу сказать в связи с этим вот что: не надо беспокоить людей, которые не любят, чтобы их беспокоили.
— Вы намекаете на Калугина? — спросила я, раздражаясь.
— Я не намекаю, а говорю прямо, что вы берете на себя слишком много, и то, что произошло вчера — тому доказательство.
— Можно поинтересоваться, что вы имеете в виду? — произнесла Маргарита, сверкнув глазами.
Козаков несколько сник под ее взглядом, но продолжал хорохориться.
— Вы не должны были беспокоить Калугина, это только осложнило и без того запутанную ситуацию, в которой мы находимся.
— Да будет вам известно, Владимир Антонович, — заговорила Маргарита тоном строгой учительницы, — что мы с Лилией ведем расследование, целью которого является установление истинного виновника или виновников двух преступлений. Из ваших же слов мы сделали вывод, что Калугин имел очень существенные мотивы для убийства Голубева.
— Но у меня же нет никаких доказательств, это были просто домыслы! — взвился Козаков.
— Так наша задача в том и состоит, чтобы отделить зерна от плевел и выяснить, кто есть кто! — взорвалась я.
Если Козаков еще сохранял уважение к Маргарите, то со мной он, честно говоря, совсем не церемонился.
— Вы должны были предварительно посоветоваться со мной! — безапелляционным тоном заявил он.
— Почему вы не хотите привлекать к делу Калугина? — прямо спросила я. — Что, если он и в самом деле окажется виновным в смерти Голубева?
— Это меня не интересует! — сорвалось у Козакова с языка. — Я хочу, чтобы перестали беспокоить меня, и все!
Я готова была высказать Козакову все, что думаю по этому поводу, но между нами встала Маргарита и увещевающе проговорила:
— Меньше всего нам сейчас нужны раздоры. Владимир Антонович, мы непременно учтем ваши пожелания и впредь всегда будем сообразовываться с ними.
— Право же, я начинаю жалеть, что доверился вам, — горько пробормотал Козаков.
— Уверяю вас, Владимир Антонович, — мягко, но убедительно сказала Маргарита, — если бы вы не сделали этого, ваши дела сейчас были бы гораздо плачевнее.
— Когда же все это кончится! Я устал, издергался, чувствую, что вот-вот не выдержу! — застонал Козаков, схватившись за голову. — Что мне делать?
— Вам стоило бы пересмотреть свое поведение, Владимир Антонович, — доверительно ответила Маргарита.
— О чем вы говорите?
— Не обессудьте, но должна сказать вам, Владимир Антонович, что пора перестать прятать голову в песок и начать оценивать ситуацию адекватно.
— Может быть, вы все-таки объяснитесь? — взвился Козаков.
— Вы не хуже меня знаете, что Валентина Савельева не могла быть причастна к убийству Голубева, а между тем вы с завидным упорством продолжаете двигать следствие в ложном направлении.
Признаться, я подумала, что сейчас на наши бедные головы обрушится шквал гнева, но, против моего ожидания, Козаков воспринял слова Маргариты довольно спокойно.
— Я не отрицаю, что это выглядит низко, — с кисленькой улыбкой отозвался он, — но своя рубашка ближе к телу.
— Я отнюдь не пытаюсь взывать к вашим моральным принципам, — сказала Маргарита, — я имею в виду нечто совсем иное. Ваше поведение более всего губительно для вас, Владимир Антонович. Мне очень хотелось бы, чтобы вы поняли это.
— Возможно, я бы и понял, Маргарита Анатольевна, если бы вы взяли на себя труд объяснить мне, что вы имеете в виду? — высокомерно произнес Козаков.
— Я призываю вас, Владимир Антонович, снова обратиться к проверке людей, которые вас окружают, чтобы выяснить, кто из них осложняет ваше существование и является причиной ваших проблем.
— Ах вот вы о чем! — Владимир Антонович облегченно вздохнул и откинулся назад.
— По вашей реакции, Владимир Антонович, можно догадаться, что эта проблема вас беспокоит меньше всего, — заметила Маргарита.
— Вы совершенно правы, в данный момент я направил свою энергию в другое русло. Однако обещаю вам, Маргарита Анатольевна, что вернусь к этому вопросу как только история с Голубевым останется позади.
— Вы не сможете этого сделать, Владимир Антонович, история с Голубевым не останется позади, пока вы не будете придерживаться моих рекомендаций, — твердо сказала Маргарита.
Козаков не поверил ей — это было видно невооруженным глазом. Мне снова, как уже было однажды, захотелось наподдать этому самодовольному хмырю. Маргарита же хранила полную невозмутимость.
— Я очень благодарен вам за то, что вы так близко к сердцу восприняли мои проблемы, — не понравился мне официальный тон Козакова, я с подозрением на него уставилась. — Я готов оплатить все ваши издержки и вознаградить ваши услуги, даже те… — Козаков кинул на меня неприязненный взгляд, — даже те услуги, о которых я не просил…
С этими словами Владимир Антонович достал из кармана портмоне.
— Эта сумма вас устроит?
Судя по толщине пачки, сумма наверняка должна была нас устроить.
— Это означает, что вы не нуждаетесь более в наших услугах, не так ли, Владимир Антонович? — осведомилась Маргарита, принимая из рук Козакова деньги.
— Вы совершенно правы. На данном этапе я вынужден отказаться от ваших услуг, хотя общение с вами доставляло мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Надеюсь, что в скором будущем, как только моя жизнь наладится, мы продолжим наше знакомство.
Владимир Антонович поднялся с кресла, поцеловал у Маргариты руку, поклонился мне и двинулся к выходу.
— Вы поступаете опрометчиво, Владимир Антонович, — сказала Маргарита.
— Я так не думаю, — ответил Козаков, обернувшись.
Я подавила зубовный скрежет и отвернулась к окну, чтобы не испугать гостя выражением моего лица. Маргарита вышла в прихожую, чтобы проводить Козакова. Уж не знаю, о чем они говорили, но вид у моей подруги был далеко не радостный, когда она появилась в гостиной.
— Ушел? — спросила я, кивнув в сторону прихожей.
— Ушел, — со вздохом подтвердила Маргарита, устало опускаясь на диван.
— И скатертью дорожка, — язвительно произнесла я.
— Как я понимаю, от Калугина ты ничего не добилась? — поинтересовалась Маргарита.
— Почему же? Огребла несколько моральных пощечин, правда, неплохо замаскированных, — поморщилась я.
— Так я и думала. — Маргарита потянулась к сигарете.
— Между прочим, я очень рада, что все так закончилось. Надоел мне этот Козаков, как заноза в пальце. Деньги мы получили, поставим новую дверь, купим тебе системник последнего поколения и заживем как раньше, — утешала я сама себя.
— Не получится, Лилька, — грустно ответила Маргарита.
— Это почему же?
— Потому что Козакову грозит серьезная опасность. Мы должны помочь ему.
Напрасно я убеждала Маргариту, что мы уже ничем не можем помочь человеку, который решительно отказался от наших услуг, напрасно пыталась ей внушить, что, продолжая расследовать его дело, мы лишь навлечем на себя кучу дальнейших неприятностей. Вообще-то, Маргарита никогда не отличалась упрямством, но в этот раз она твердо продолжала стоять на своем.
— Да пойми же ты! — воскликнула она. — Наше вмешательство в его дело внесло радикальные коррективы в судьбу Козакова. Мы ответственны за него!
— Он взрослый мужчина и сам способен позаботиться о себе.
— Значит, не способен! — горячилась Маргарита. — Ни на что путное этот человек сейчас не способен. Он окончательно погибнет, если мы предоставим его самому себе! Лучше бы ты совсем его не приводила!
Во мне зашевелились угрызения совести. Что греха таить — кашу-то заварила я, стало быть, мне ее и расхлебывать!
* * *
И вот этим же ветреным и пасмурным февральским понедельником я поплелась к Андрею Дмитриеву, дабы с его помощью предоставить Маргарите данные о Калугине. Она сама подкинула мне эту идею:
— Он же в прокуратуре работает, значит, у него есть возможность собрать данные о человеке, живущем в нашем городе, — сказала она.
— Так-то оно так, — нехотя согласилась я, поскольку перспектива отправляться к Дмитриеву меня совершенно не окрыляла, — но эти сведения наверняка засекречены и не выдаются каждому по первому требованию.
— Во-первых, твой Дмитриев — далеко не «каждый», и ты сама это прекрасно понимаешь, — не сдавалась Маргарита, — а во-вторых, нам-то и нужны всего только дата и место рождения, чтобы я могла составить его натальную карту.
Скорее всего Маргарите пришлось бы еще долго упрашивать меня выйти из дома, если бы не явилась бригада мастеров, чтобы поставить нам железную дверь. Поняв, что отдохнуть в тишине и покое у меня все равно не получится, я оделась потеплее и отправилась к Дмитриеву, предварительно с ним созвонившись и договорившись о встрече.
«Ну и денек сегодня выдался, — чертыхалась я, поминутно поскальзываясь на покрытом льдом асфальте, — в такую погоду хозяин собаку из дома не выгонит, а мне приходится по поручению Маргариты таскаться по городу и отыскивать черт знает что!»
Дальше я припомнила слова Маргариты о том, что сегодня день Психеи и мне надо бы поразмыслить о душе. Но когда я сказала об этом подруге, она заявила:
— Тебе нужно было послушаться меня еще утром. Я ведь говорила тебе, что не стоит идти к Калугину и что сегодняшний день должен быть посвящен отказу от суетности. Ты не послушалась, вот мы и получили одну сплошную беготню и ругань. Нужно исправлять ситуацию, иначе завтрашний день будет безнадежно испорчен.
Ну что тут можно было возразить! Если Маргарита пускала в ход свои «звездные» аргументы, мне приходилось смиряться и исполнять все ее поручения — я уже хорошо знала, что будет, если я этого не сделаю.
Андрей Дмитриев не обманул наших ожиданий, и через пару часов я стала обладательницей листка бумаги, на котором были написаны паспортные данные господина Калугина. Когда я со своей ценной добычей вернулась домой, Маргарита как раз осваивала новый системник, загружая на винчестер драгоценные файлы с компактных дисков. Я полюбовалась новенькой дверью, выразила одобрение быстрой работе и стала придумывать способ отблагодарить милого друга Андрея Дмитриева.
— Как успехи? — вместо приветствия спросила Маргарита.
— Все отлично, вот данные Калугина. — Я протянула ей бумажку.
Вопреки моим ожиданиям, Маргарита не кинулась жадно на полученные данные, а только проглядела их и отложила листок в сторонку. Она, по-видимому, была занята чем-то чрезвычайно важным и выглядела какой-то отстраненной.
— Чем ты занимаешься? — поинтересовалась я, присаживаясь рядом с ней и заглядывая в экран монитора.
— Да так, — уклончиво ответила Маргарита и, не дав мне возможности прочитать то, что было на экране, быстренько загрузила какую-то другую программу.
— Ты что? — Я была немало уязвлена такой таинственностью.
Маргарита не ответила. Она встала из-за стола и, не взглянув на меня, вышла в кухню. Сказать, что я была ошарашена — значит, не сказать ничего. Некоторое время я растерянно глядела вслед Маргарите, после чего решительно поднялась и направилась вслед за ней с твердым намерением все выяснить.
— Все так нехорошо, — обратилась ко мне Маргарита, увидев меня в дверях, и безо всякого перехода продолжала: — Я собираюсь попить чаю, ты будешь?
— Буду, но сначала я хотела бы узнать, почему ты ведешь себя так странно? — с места в карьер заявила я.
Маргарита посмотрела на меня расширенными глазами, показавшимися мне еще больше, чем обычно.
— Владимиру Антоновичу угрожает очень серьезная опасность, — сказала она сдавленным голосом.
— Помню, ты уже говорила об этом.
— Все еще хуже, чем я предполагала.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила я, невольно заражаясь испугом Маргариты.
— Я хочу сказать, что мы должны спасти Козакова. Стоит нам промедлить — и ему конец.
— В каком смысле — конец? — ошалело произнесла я.
— В прямом! — Маргарита с трудом удерживалась от слез.
— Ты хочешь сказать, что он может умереть?
— Наконец-то ты поняла!
— Ты это серьезно, Рит? — шепнула я.
— Еще как серьезно. Стоит только посмотреть транзиты и прогрессии…
— Но ты можешь хотя бы приблизительно определить, от кого исходит опасность?
— От Голубева, — тихо ответила Маргарита.
У меня мурашки по спине забегали.
— То есть как от Голубева? — переспросила я, сглотнув образовавшийся в горле комок.
— Не в прямом смысле…
— Тогда в каком?
— Козаков находится под сильным воздействием Сатурна. Сатурн — это старость, смерть, завершение. В прогрессии Козакова Сатурн располагается в Скорпионе. Эта наиболее отрицательная позиция для Владимира Антоновича. Такое расположение свидетельствует о сильном желании реализовать свои амбиции. При этом для человека, под воздействием которого находится Владимир Антонович в данный момент, не важно, какими средствами достигается цель.
— Кто же этот Сатурн?
— Хотела бы я знать это, — печально ответила Маргарита, — я уверена в одном: этот человек совсем близко от Козакова, он не дает Владимиру Антоновичу ступить и шагу без своего ведома, полностью контролирует его.
— Но неужели сам Козаков не пытается бороться с этим влиянием?
— В том-то и дело, что у него нет ни малейших подозрений на сей счет. Он полностью убежден в своей безопасности, безоговорочно доверяет этому человеку и будет уверен в нем до самого последнего момента.
— Так значит, нам нужно найти этого Сатурна и вывести его на чистую воду, пока еще не поздно, — заявила я.
— Если бы все было так просто! — возразила Маргарита. — Без содействия Владимира Антоновича мы ничего не можем сделать, мы связаны по рукам и ногам.
Тут меня осенило:
— А может, это Калугин?
Маргарита покачала головой.
— Я уверена, что твой Калугин здесь ни при чем.
— Тогда для чего я таскалась по городу, чтобы принести тебе его данные?
— Я посмотрю их, но только для того, чтобы удостовериться в своей правоте.
— А почему ты не говорила об этом раньше?
— Да потому что я только сейчас закончила изучение транзитов и прогрессий! — объяснила Маргарита в легком раздражении.
— И все-таки проверь, пожалуйста, Калугина, — попросила я, — мне так спокойнее будет.
Маргарита разлила чай, взяла свою чашку и снова села за компьютер.
Результат поступил примерно минут через десять-пятнадцать.
— Чист твой Калугин, как младенец, — устало произнесла Маргарита, — да это и не могло быть иначе, потому что в последнее время он находился в Москве. А тот человек, от которого исходит угроза Козакову, был при нем неотступно, почти постоянно.
— Ну, тогда это кто-то из его друзей, родственников или… — Я не договорила, осененная одной мыслью.
— Или? — подхватила Маргарита.
— Или подчиненных? — тихо спросила я.
— Вот именно! — торжествующе заявила Маргарита. — Вот видишь, было достаточно простых логических умозаключений, чтобы прийти к такому выводу.
Я не стала напоминать Маргарите, что она уже не первый день упорно наводит меня на эту мысль.
— Если все так, как ты говоришь, — сказала я, — нужно прощупать людей Козакова.
— Этим я сейчас и занимаюсь. Но у меня выходит какая-то галиматья. Ничего не складывается.
— Почему?
— У меня есть только одно объяснение: кто-то намеренно подсунул нам неверные сведения, — проговорила Маргарита.
— Но ведь сам Козаков принес их нам! — не поверила я.
— Не знаю, что и думать. С данными самого Козакова все просто и ясно, а вот с данными его подчиненных, особенно на Бердышева и референта Нагорную Людмилу Николаевну, что-то не так. Я стала подозревать неладное с самого начала. А когда Лидия Сергеевна принесла фотографии с банкета, я уверилась, что нас намеренно обманули.
— То есть ты сличила внешность сотрудников «Респекта» с их гороскопами и установила несоответствие?
— Ты удивительно догадлива, Лилечка, — заметила Маргарита с легкой досадой.
Но мне было не до пререканий.
— Постой-ка, Рита, помнится, ты говорила, что референта отмела сразу, как и главного бухгалтера.
— Так оно и было до тех пор, пока я не установила наличие неточностей в данных.
— А ведь эти данные как раз референт и предоставила Козакову! — воскликнула я, подскочив на месте.
— Что же нам делать?
— Как что? Конечно, добыть настоящие данные. Я попробую сделать это через Андрея. Как хорошо, что он у нас появился.
Однако Маргарита не разделяла моего энтузиазма.
— Попробуй, — обронила она, — может быть, получится.
* * *
Не зря Маргарита не рассчитывала на помощь Андрея. Мне не удалось связаться с ним ни тем вечером, ни утром следующего дня. Выяснилось, что он уехал из города на два дня.
— Ну что ж, — констатировала я, — пойдем другим путем.
— Что ты намереваешься предпринять?
— Собираюсь окольными путями выяснить дату рождения хотя бы одного из самых подозрительных сотрудников «Респекта», а если повезет, то и всех остальных.
— Интересно, как ты собираешься это сделать?
У меня не было продуманного плана, но я не собиралась демонстрировать это Маргарите и постаралась, чтобы все выглядело так, будто я знаю, что делаю.
— С кого начать? — спросила я напоследок.
— С кого начать? — задумчиво переспросила она. — Начни, пожалуй, с Бердышева. Только очень тебя прошу, Лилька, будь осторожна, не лезь на рожон, как было с Калугиным.
Пообещав ей это, я прошмыгнула за нашу новую дверь, радуясь, что Маргарита не выдвинула «звездных» аргументов против моей затеи. «Стало быть, все не так уж и безнадежно», — думала я, направляясь к проезжей части.
Погода, по обыкновению, не радовала. Я взяла такси. Спустя менее четверти часа меня довезли до дома, где проживали Козаковы. Но я не спешила заходить в подъезд. Сначала мне нужно было позвонить и кое-что выяснить. В тысячный раз пожалев, что у меня нет сотового телефона, я направилась в близлежащий магазин и попросила разрешения позвонить оттуда. Трубку взяла Лидия Козакова. Поздоровавшись с ней, я осведомилась, дома ли Владимир Антонович.
— Нет, Лиля, его нет дома, — ответила Лидия Сергеевна, — Володя на работе и вернется только вечером.
— Вы не будете против, если я сейчас к вам зайду? — спросила я, радуясь тому, что первая часть моего плана удалась.
— Что-нибудь случилось? — встревожилась Лидия Сергеевна.
— Это не телефонный разговор, можно мне прийти к вам?
— Д-да, конечно, заходите, — ответила Козакова не слишком уверенно.
Уточнив этаж и номер квартиры, я положила трубку и поспешила к Лидии Сергеевне.
Она встретила меня тревожным вопросом:
— Что случилось, Лиля?
— Вы в курсе, что Владимир Антонович отказался от услуг Маргариты? — с ходу начала я.
— Да, он мне сказал об этом, — ответила Лидия Сергеевна, жестом приглашая меня пройти в гостиную.
Квартирка у этих Козаковых была ничего себе! Правда, со вкусом у Лидии Сергеевны явно не все оказалось в порядке, но это мое субъективное мнение.
— Вы только не обижайтесь, Лиля, — начала Лидия Сергеевна, усадив меня в кресло, — Володя отказался от ваших услуг не из-за недоверия к вашей подруге или вам. Просто ситуация сложилась так… — Лидия Сергеевна поморщилась, пытаясь отыскать подходящие слова, чтобы не обидеть меня. — Ситуация сложилась так, что необходимость в вашей помощи отпала. Все и так стало ясно. Тем более Голубева уже нет в живых, значит, нам больше не о чем беспокоиться.
— Но позвольте, Лидия Сергеевна! Ведь вашего мужа обвиняют в причастности к убийству Голубева!
— Это недоразумение! И оно очень скоро разрешится. Володя не имеет никакого отношения к смерти Голубева. У следствия нет ничего, кроме голословных обвинений.
— А как насчет Савельевой? Вы разве не хотите выяснить, как она умерла?
— Понимаете, Лиля, — Лидия Сергеевна скорбно скрестила руки, — Валентину ведь уже все равно не вернешь…
— Ошибка вашего мужа и ваша, — заговорила я, стараясь придать своему голосу всю возможную убедительность, — заключается в том, что вы уверены, что ваши неприятности позади. Не хочется пугать вас, Лидия Сергеевна, но главные ваши беды еще только назревают.
— О чем вы говорите? — побледнев, спросила Козакова.
— Сначала скажите, вы доверяете Маргарите?
— Безусловно, она талантливый и знающий астролог, — осторожно ответила Лидия Сергеевна.
— Вы доверяете ей и ее прогнозам? — с нажимом спросила я.
— От меня ничего не зависит, Володя принимает решения, а не я.
— Вас заботит судьба вашего мужа?
— Странный вопрос. — Лидия Сергеевна оскорбленно усмехнулась.
— Так вот, если вас заботит будущее Владимира Антоновича, то вы должны выслушать меня и помочь мне…
Мне пришлось пустить в ход все свое красноречие, напрячь всю свою изобретательность и испытать всю меру своего терпения. Но титанические усилия, потраченные мной, к счастью, не пропали даром. Через два часа трудного разговора мне удалось убедить Лидию Сергеевну оказать нам содействие. Подозреваю, что решающим доводом стал мой категорический отказ брать деньги за дальнейшее участие в деле Козакова. Как бы там ни было, Лидия Сергеевна дала согласие помочь нам с Маргаритой.
Когда я, успокоенная и обнадеженная, покидала их роскошную квартиру, мне и в голову не приходило, что помощь жены Козакова выйдет нам боком.
