Глава 7
На следующий день прямо с утра я поехала по выписанному из уголовного дела адресу – опять-таки в Пролетарский район Тарасова – и нашла нужные мне дом и квартиру. Я позвонила, и дверь мне открыла женщина лет сорока пяти с изможденным лицом и уставшими, потухшими глазами, а за ее спиной в коридоре я увидела многочисленные клетчатые сумки и тут же поняла, что передо мной классический «челнок».
– Вы Наталья Федоровна Феоктистова? – спросила я.
– Да, ну и что дальше? – без всякого интереса хрипловатым голосом спросила она.
– Я вижу, что вы заняты, но не могли бы вы уделить мне немного времени? – попросила я.
– А чего тебе от меня надо? – насторожилась она.
– Может, вы меня пригласите войти, а то разговор у нас будет хоть и короткий, но основательный, – предложила я.
– Перебьешься! – резко бросила она и впилась в меня взглядом. – Я тебя сюда не звала! Выкладывай по-быстрому, что тебе надо, и проваливай!
– Наталья Федоровна, дело в том, что я частный детектив, и случай, которым я сейчас занимаюсь, касается трагедии, произошедшей с Леной Агеевой, – объяснила я.
– Вот оно что?! – взорвалась она. – Мало мне того, что без вины срок отмотала, так теперь мне каждый этим якобы моим преступлением в лицо тыкать будет? А ну, пошла отсюда! – заорала она и замахнулась на меня.
Я привычно перехватила занесенную для удара руку и вывернула ее так, что Феоктистова, крутанувшись на месте, повернулась ко мне спиной.
– Не шуми! – твердо сказала я ей на ухо. – Я и сама подозреваю, что за чужие грехи ты на нарах парилась!
Наталья Федоровна сникла, тело ее обмякло, и она тихо с горечью сказала:
– А вот я этого доказать так и не смогла.
– Давайте-ка мы с вами все-таки побеседуем, – предложила я и, ногой захлопнув дверь, повела ее в комнату.
Квартира-двушка оказалась совершенно «убитой», и только некогда дорогие, но давно выцветшие и облезлые обои выдавали то, что когда-то она выглядела совсем иначе. Комната, куда я ввела Наталью Федоровну, сияла идеальной чистотой, но вот из мебели здесь был только самый минимум: продавленный старый диван и два таких же кресла, стоящих перед ламповым телевизором, а еще допотопный буфет с кое-какой посудой и вытертая дорожка на облупившемся полу. Я выпустила руку Феоктистовой, и она, глянув мне в лицо, криво усмехнулась:
– Любуешься? А ведь когда-то здесь все по-другому было!
– Уже поняла, – кивнула я. – И, кажется, даже могу предположить, что здесь произошло.
– Тогда пошли на кухню, чаю попьем, – пригласила она меня и предупредила: – Только я к крепкому привыкла.
– Бросали бы вы чифирить, а то ведь сердце посадите, – посоветовала я ей.
– Брошу! Но не раньше, чем снова на ноги встану, – пообещала она.
Кухня была под стать комнате – та же чистая нищета. Я села на стул в углу, а Наталья Федоровна занялась чаем.
– Вы рассказывайте тогда, – попросила я и запоздало представилась: – Меня Татьяной зовут.
Она кивнула и спросила:
– Вот ты сейчас поверишь, что я инженер-конструктор высшей категории?
– Нет! – ответила я.
– А ведь так оно и есть! И муж мой Женька, будь он проклят, тоже. Когда завод встал, нас с ним сократили, а найти новую работу тогда было очень проблематично. Женька как на диван рухнул, так и лежал все дни – депрессия у него, видите ли. А я? А что я? Я уборщицей устроилась в два места, а потом мне добрые люди посоветовали торговлей заняться, а я и не знала, с чем это едят! Для начала нанялась от хозяйки торговать за проценты, потом денег поднакопила, золото, что у меня было, включая кольцо обручальное, продала и сама за товаром поехала. Потихоньку-полегоньку пошло у меня дело!
– А муж? Он так и продолжал лежать на диване? – спросила я.
– Ага! И все переживал, как низко я опустилась! – криво улыбнулась она.
– А заодно жрал продукты, купленные на ваши деньги, – добавила я.
– Да, жрать он горазд! – подтвердила она. – Единственное, на что я его скандалами вынудила, это то, чтобы он меня на вокзале с сумками встречал и домой отвозил – я к тому времени машину купила, только оформила, к сожалению, на его имя. Машина была паршивенькая, но все-таки хоть какое-то облегчение, все не на руках таскать! Через некоторое время я уже крепко на ноги встала. Ну, сделали мы хороший ремонт, квартиру обставили. Посуду, ковры новые подкупили, шуба у меня была норковая, дубленки... Сын ходил как принц одетый! Одним словом, наладилась жизнь так, что лучше некуда.
Чай к тому времени заварился, и Наталья Федоровна налила мне нормального, а себе крепкого, затем закурила дешевую сигарету без фильтра и продолжила:
– И тут я, на свою беду, его стыдить начала и заставила-таки мне на базаре помогать: палатку ставить, товар раскладывать, ну и все в этом духе. А бабы-то у нас почти все без мужиков! Вот и стали они его просить, чтобы им он тоже помогал. С того времени все и началось! Бабенки-то эти специально стали допоздна оставаться, а он, как меня домой отвезет, говорил, что машину в гараж пойдет ставить, а сам на базар к ним возвращался, ну и... Сами понимаете... А мне потом пел, что друга в гараже встретил!
– Тогда-то он и связался с Агеевой? – уточнила я.
– Да ты что! – невесело рассмеялась она. – И до нее, и одновременно с ней у него их было пруд пруди! Когда мне товарка моя на базаре глаза открыла, я сначала не поверила, а потом сама убедилась. Привез он меня как-то домой, а сам снова ушел, а я собралась быстренько и обратно на базар, а потом на такси проследила за тем, куда он с одной шалавой поехал. Ну, плюнула я на свое высшее и музыкальное образование и на гордость заодно, поднялась по лестнице и начала в дверь колотить. Соседи выскочили, и я им все русским языком объяснила. Шуму было много, то да се. Короче, шалава эта не выдержала и дверь открыла. Я в квартиру влетела, а там мой благоверный торопливо одевается! Посмотрела я на него и поняла – не будет у нас жизни! Если уж взялся гулять, то это дело не бросит. Плюнула я и сказала, чтобы ноги его в доме больше не было. Вернулась я домой, а тут и он заявляется! Прости, мол, бес попутал. А мне так обидно стало, что хоть плачь! Посмотрела я в глаза его блудливые и заявила, что, мол, только развод и ничего другого. Тут с него виноватый вид мигом слетел, и он мне заявил, что согласен, но только с разделом совместно нажитого имущества.
– Ну и сволочь! – не сдержалась я. – Ни копейки в дом не принес, а свою половину потребовал!
– А я согласилась! – весело ответила Феоктистова. – Пусть катится! Я-то себе всегда заработаю! Ну и выперла его к родной мамаше, благо он не здесь прописан был, а у нее.
– А когда это было? – спросила я.
– В ноябре, мы как раз после праздников заявление в суд на развод подали – сын-то тогда несовершеннолетним был, – ответила она.
– А как ваш сын отнесся к будущему разводу? – поинтересовалась я.
– Назвал отца предателем и сказал, что он ему больше не сын, – проговорила она. – А еще заявил, что он трутень, который ко мне присосался и за мой счет жил!
– А Виталий у вас с характером! – покачала головой я.
– Что есть, то есть, – подтвердила она.
– А вы не могли бы показать мне фотографии вашего мужа и сына? – попросила я, подумав, что нелишним будет проверить, не подходит ли кто-нибудь из них под описание преступника.
– Женькины фотографии я все выкинула, а сына – могу. Только зачем вам? – удивилась Наталья Федоровна.
– Из любопытства, – неопределенно ответила я.
– Ну, хорошо! – согласилась она.
Наталья Федоровна вышла из кухни и быстро вернулась с пачкой фотографий, которую отдала мне, и, встав сбоку от меня, стала комментировать:
– Это Виталик в школе, это он в секции по плаванию...
Она все говорила и говорила, и в голосе ее слышалась извечная материнская гордость за сына, но мне это было неинтересно, потому что этот симпатичный парень был явно не тем, кого видели тогда убегавшим Анна и Виктор, потому что парень был до того здоровый и массивный, что даже при желании не смог бы сойти за невысокого и худощавого.
– Крупненький он у вас! – сказала я, возвращая ей снимки.
– Так в отца пошел! Тот настоящий жеребец! Ростом под два метра и размер шестидесятый! – с ненавистью сказала она.
– Будем надеяться, что он похож на отца только внешне, – успокоила я ее.
– Дай-то бог! – вздохнула Феоктистова.
– Так что же было дальше? – спросила я. – У вас действительно не было алиби на момент совершения нападения на Агееву?
– В том-то и дело, что было, – опустив голову, сказала она. – Женька тогда в очередной раз за своими вещами пришел, но...
– Но он отказался это подтвердить? – догадалась я.
– Да! – тяжко вздохнула она. – На очной ставке, глядя мне прямо в глаза, заявил, что приезжал за вещами не 17 декабря, а 16-го!
– И поверили ему, а не вам, – поняла я.
– Да. Наверное, потому, что эта глупая девчонка, Агеева, все время твердила, что это я ей отомстила за то, что она хотела увести у меня мужа. Дура! Да у него таких, как она, целый гарем был! – объяснила Феоктистова, и в ее голосе я услышала давнюю, еще неизжитую боль. – Вот так меня и посадили. Ни за что. Женька тут же забрал обратно заявление о разводе...
– И к моменту вашего возвращения квартира приобрела свой нынешний вид, – продолжила я.
– Да. Он тогда Виталика к моей маме отправил, а сам отсюда все вывез к своей матери, даже линолеум снял! А сюда он привез какую-то старую мебель и стал пускать квартирантов, которые эту квартиру уже просто добили, так что вернулась я к голым стенам.
– Но сейчас-то вы развелись? – спросила я.
– Да, как только я освободилась, нас тут же и развели, но уже через ЗАГС, потому что Виталику уже исполнилось 18 лет, – ответила она.
– А где он сейчас? – поинтересовалась я.
– Женька? Мотается по бабам, дур на свете много! – гневно процедила она.
– Да нет! Я о вашем сыне! – пояснила я.
– А-а-а! Так он по-прежнему живет у моей мамы. Старенькая она уже, трудно ей одной. А здесь, – она показала рукой, – разве здесь можно жить?
– Так вам теперь предстоит начинать все сначала, – сочувственно сказала я.
– Ничего. Я справлюсь, – уверенно заявила Феоктистова. – Ты думаешь, это мужики Россию спасли, когда все рухнуло? Как бы не так! Они по большей части все спились от безысходности. Это мы, бабы, ее вытащили. На горбу своем! Своими руками! Своими спинами надорванными! Своими поясницами больными и ногами распухшими! Так что мне не привыкать. Один раз выкарабкалась и второй смогу, – твердо сказала она.
– Ну, спасибо вам за чай и за рассказ. – Я поднялась из-за стола. – Теперь я твердо уверена, что вы к этому делу непричастны! И еще больше я убеждена в том, что не Агеева тогда должна была пострадать, а совершенно другой человек, который не имел никакого отношения ни к вам с мужем, ни к ней самой!
– Значит, ты его ищешь? – спросила Наталья Федоровна, и я кивнула. – Ты, как найдешь, шепни мне, кто это, – попросила она. – Понимаешь, уж очень хочется посмотреть в глаза тому ублюдку, из-за которого я столько вынесла. И не только посмотреть! – угрожающе добавила она.
– Думаю, Наталья Федоровна, что вас таких много наберется, – заметила я. – Но пока ничего вам пообещать не могу. Как знать, может, я и не смогу его найти – лет-то сколько прошло!
– Так ты постарайся, – попросила она. – Ты помни, что я в долгу не останусь.
– А уж это как карта ляжет, – ответила я. – И извините, что не только оторвала вас от дела, но и заставила все это вспомнить.
– А такое и захочешь не забудешь, – скупо улыбнулась она.
– Может, вас подвезти до базара? – предложила я.
– Не надо! Сейчас Виталик придет, и мы с ним сами все дотащим, – отказалась она.
Выйдя из подъезда, я увидела, что прямо за моей машиной стоит грязная «шестерка», за рулем которой сидит какой-то незнакомый парень. Он повернулся на звук открывающейся двери и, увидев меня, поморщился, а потом, посмотрев на часы, помотал головой и уставился куда-то в пространство. «Наверное, ждет кого-нибудь!» – решила я и поехала домой.
Сделав себе кофе, я села и призадумалась – у меня оставался только Николай, с которым я еще не успела поговорить. И получалось, что единственный человек, который мне сейчас мог помочь, сообщив его фамилию, была Анна – уж ей-то она точно известна. Но, как знать, вдруг она так разволнуется, что ей станет плохо, а этого я себе никогда не прощу, да и генерал с Людмилой Алексеевной тоже. Может, лучше действительно пойти другим путем? Более длинным, но и более безопасным и для меня, и для Анны? Через Кирьянова! Да и Василий Васильевич с Людмилой Алексеевной тоже могли бы по моей просьбе узнать у Анны фамилию Николая. Но, подумав, я решила все-таки рискнуть. Уж очень любопытно мне было посмотреть на женщину, о которой я успела уже столько узнать. Выполняя данное матери Анны обещание, я позвонила на квартиру Максимова.
– Добрый вечер, Василий Васильевич! – сказала я, когда он снял трубку.
– Здравствуйте! – удивленно произнес он и спросил: – Вы что, уже все выяснили, раз звоните?
– Кое-что – да, но многое мне еще только предстоит узнать, и мне для этого нужно обязательно поговорить с Анной. Обещаю вам, разговор будет недолгим и никаким образом ее не взволнует, потому что я просто хочу узнать у нее одну фамилию, которую никто, кроме нее, мне не назовет. Где мне ее найти? – объяснив все, спросила я.
Генерал явно колебался, но потом все-таки сказал:
– Она в частной клинике Нестерова. Знаете, где это?
– Конечно! – подтвердила я и повторила: – Не беспокойтесь, Василий Васильевич! Я обещаю вам, что буду предельно внимательной и осторожной. С Анной ничего не случится.
– Очень на это надеюсь, – с нажимом сказал он. – Но если с ней что-то произойдет, то знайте: вы не только своей лицензии лишитесь, вас даже юрисконсультом в самую задрипанную организацию не возьмут! Это я вам тоже обещаю! – жестко проговорил он и повесил трубку.
Надо сказать, что бодрости и энтузиазма мне этот генеральский рык не прибавил, и я даже засомневалась, а так ли уж нужно мне с Анной разговаривать? А потом решила – да! Нужно! Хотя бы из чисто бабского любопытства!